COUP DE GRACE

      Черт бы побрал этого Цукишиму.       То мы стоим на узком карнизе под окнами пентхауса на шестидесятом этаже, вжавшись в стену под порывами ветра, — когда вся миссия проходила более чем замечательно и только при ликвидации обнаружилось, что аварийные системы подачи энергии в здание все-таки никто не отключил и здание оцепили.       То мне приходится с ног до головы вываляться в дерьме и грязи, пробираясь на миссию по канализации, — в то время как сам Цукишима пролез через вентиляцию и ничего не сказал. Он долго хихикал, когда мы в потемках пробирались до покоев его мертвого величества короля Свазиленда по закоулкам подвальных катакомб, но заткнулся, когда мы оба оставили на той миссии по пальцу.       Черт бы побрал этого Цукишиму, который сейчас стоит на коленях, широко открыв рот.       А еще черт бы побрал эту идиотскую верхушку. После «минуса» Киндаичи на задании в Аммаме, а после него и Хаджиме там же, верхушка так и не смогла подобрать нормального партнера.       Это задание сначала казалось достаточно простым.       Прийти, забрать нужные документы и уйти.       Все уже обговорено до нас. Все уже решено до нас. Все, что нам надо, — прийти и забрать.       На обратной стороне методички: первоначальная вероятность успеха — 89%.       На обратной стороне методички: при неудаче приступать к плану D/4-6.       На обратной стороне методички: объект D/4-6-1 (наполнитель) использовать в случае неудачи плана D/4-6.       В тот момент я понятия не имел, что это такое. Планы моих миссий до этого ограничивались буквой С, но, судя по тому, как скривился тогда Цукишима, вряд ли это привычная ликвидация.       — Вот.       Отличный, удобный кожаный чемодан на колесиках и с латунной ручкой. Удобный, если в него не надо залезать, деля пространство с еще огромной кожаной папкой, набитой бюрократической макулатурой, несколькими женскими тряпками и аптечкой.       — Это твоя идея, — говорю я. Нет, черт возьми, начальство, конечно, идиотское, учитывая, что один из них — Кагеяма, но не настолько, чтобы прятать второго агента в чемодан.       — Если бы это была моя идея, ты бы поехал в чемодане, порубленный на кубики, — говорит Цукишима и неприязненно смотрит на аптечку и проводит ладонью по щеке. Традиционно, если на миссию выдают аптечку, это не к добру. Я перевожу взгляд на нее — мягкий пластик подпирает что-то острое.       Выход из штаб-квартиры, перелет в Кувейт и проникновение в Аррая-Тауэр под видом туристов смазывается в один штрих. Время останавливается только тогда, когда мы заходим в мужской сортир и Цукишима открывает чемодан.       — Это офис класса А. Там камер натыкано столько, до скольки ты считать не умеешь. — Цукишима открывает молнию и поправляет подкладку. — Твое дело — сидеть тихо и не мешать.       Он снова озабоченно проводит рукой по щеке.       Вот же омерзительный тип. Я снимаю костюм, галстук и туфли, кладу их на бачок и остаюсь только в цельном комбинезоне. Цукишима достает небольшой синий пузырек и набирает в него из шприца.       — Что это за варианты планов «D». Сто процентов, что-то очень тупое.       — Тц, — морщит нос Цукишима и выбивает из шприца воздух. — Оикаву на нем раскрыли и «минусанули». — Он сжимает левую руку в кулак, правой — прокалывает сгиб локтя иглой и вводит ее внутрь.       Ого! Если сам Оикава пользовался «D»… Насколько помню, рейтинг Цукишимы с Оикавой находился в районе девяноста семи процентов, обгоняя ближайшую двойку Акааши-Савамура, специализирующуюся на «J», почти в полтора раза.       Цукишима выбрасывает шприц в мусор, подходит к зеркалу, открывает рот и трогает где-то внутри.       Я расправляю комбинезон на лодыжках и усаживаюсь в чемодане удобнее.       — Ну как там снизу? Давление высокое, воздух плотный? — Цукишима ухмыляется, глядя сверху вниз, — вот же высокомерный ублюдок — и закрывает молнию: темно, хоть глаз коли. Чемодан резко падает градусов на сорок — и я от неожиданности издаю какой-то стыдный высокий писк.       — Заткнись, — глухо говорит Цукишима снаружи. — Я турист.       Слышится хлопанье двери, дальше — равномерное жужжание, ритмичное толкание чемодана. Писк и успокаивающая музыка лифта — скоро мы будем на месте.       Путешествие в темноте продолжается и продолжается. Цукишима ничего не говорит: кто знает, где здесь видеонаблюдение, и то останавливается — наверно, сверяется с данными, — то поворачивает. Конечно, как агенту-эксперту по «С» не впервой находиться в ограниченном пространстве, но ноги уже начинают затекать…       Чемодан снова приходит в ровное вертикальное положение и звонко цокает, когда мы останавливаемся перед нужной дверью. Мы стоим долго, секунд сорок, и смятение Цукишимы почти в воздухе чувствуется. Я проверяю кобуру и говорю вполголоса:       — Я рядом.       Цукишима непонятно фыркает, стучит в дверь и заходит, катя чемодан за собой.       — А, это вы, — говорит снаружи сиплый мужской голос с почти незаметным акцентом. Его хозяину, должно быть, под пятьдесят. — Знаете, на первом этаже для гостей работают камеры хранения.       Это была тупая идея.       — О, мистер аль-Вазир, — приторно-вежливо говорит Цукишима, — вы ведь знаете, я здесь транзитом… Мой босс должен был предупредить вас… Мой самолет, он будет уже через полтора часа.       Не дожидаясь ответа, Цукишима раскрывает молнии на чемодане: в глаза ударяет яркий свет. Я протягиваю ему черную папку с бумагами, и он резко вырывает ее из моих рук.       — О, хе-хе-хе, — натужно смеется сиплый. — Наверное, возите с собой секретаря в чемоданчике.       Я сжимаю кобуру и пристально смотрю на узкую полоску света. Это была тупая идея. Это была очень тупая идея, и черт раздери этого тупого методиста-Кагеяму.       — Ну что вы, — сладко отвечает Цукишима. — Приступим?       Не думал, что встречу кого-то с навыками дипломатии ниже, чем у Нишинои… Поэтому Нишиноя уже полгода как «минус». Я сжимаю кобуру еще крепче и готовлюсь выпрыгивать.       — Пожалуй.       Раздается скрип отодвигаемого стула и шелест бумаги, стук пальцев по столу.       — Хе-хе, — снова подает голос сиплый. — Что же с вашим пальцем?       Я смотрю на свой мизинец без двух фаланг. Оставили королю Свазиленда в праздничный подарок. И легко отделались.       Цукишима невесомо смеется — так, как смеются девушки в фильмах, прикрывая рот ладошкой:       — Это было в детстве, мистер аль-Вазир… Забавный был случай. Собака моей бабушки… Вот смета по расходам и акт выполненных работ — в трех экземплярах.       Аль-Вазир зависает на несколько секунд — еще бы, от такой наглости даже у меня челюсть сводит, и потом говорит:       — Интересный у вас чемоданчик…       Чтоб тебя, тупица Кагеяма, нас раскрыли за пять минут.       — Ну что вы, что вы… — елейным голосом говорит Цукишима.       — Я бы себе такой прикупил, — нажимает сиплый, и слышится звук колесиков отодвигающегося кресла. Сердце бьется все быстрее. Ладони с пистолетом вспотели. Если он меня найдет, я пальну ему в лицо.       — О, мистер, — быстро говорит Цукишима, и я слышу, как он вскакивает, но тут же снова начинает лить мед: — мистер, есть более интересные вещи, чем какие-то сумки… Верно?       — О-о, — заинтересованно протягивает сиплый. — Хе-хе-хе. Ну, что вы предложите? Кроме сметы, конечно…       — Ну разумеется.       — Только давайте сперва вынесем ваш прекрасный…       Слышится стук о стол — будто о него оперлись или положили локти — и наступает тишина. Я напряженно вслушиваюсь в нее и начинаю различать бормотание напополам с урчанием: высокий голос — низкий, высокий — низкий. Что-то брякает и падает на пол.       — А не могли бы вы, мистер… — томно начинает Цукишима, что-то щелкает — возможно, заглушки камер наблюдения, — и он говорит: — Спасибо, мистер…       Я сижу неподвижно еще несколько секунд, пока снаружи не раздается какой-то липкий чмокающий звук и вполголоса сиплое «о-ох». Я подцепляю пальцем открытую молнию и тяну ткань вниз. Приглядываюсь — и сквозь маленькую полоску различаю равномерно покачивающуюся белую макушку между голых ног.       Сжимаю в руках пистолет и снимаю с предохранителя — взвод курка тонет в очередном «ой».       — Только зна-аете что? — напряженно говорит сиплый. — Вот здесь у вас нотариально не заве-ерено.       Раздается сердитое горловое бормотание, сразу за этим — вскрик и звонкий хлопок — голова Цукишимы резко поворачивается вправо.       — Что ты творишь, сукин сын? — Аль-Вазир вскакивает с кресла, но тут же падает назад и держится рукой на стену. — Ублю…       — Хината, не стрелять! — вопит Цукишима. Я выпрыгиваю из чемодана со взведенным пистолетом, направленным точно в лоб мистеру аль-Вазиру, но это лишнее: он хватается за сердце, делает несколько неловких шагов, врезается в аквариум и падает, несколько секунд выгибается и замирает.       — Аптечку, — командует Цукишима и оседает, сплевывая на пол. Я взвожу предохранитель и убираю, открываю чемодан — в аптечке несколько пузырьков, ватные тампоны, шприц и металлические клещи. Я подпрыгиваю к нему.       — Что?       Черт бы побрал этого Кагеяму, который не пишет ни черта полезного в своей дурацкой методичке!       По губам и подбородку Цукишимы стекает сперма и что-то жидкое и черное. Он открывает рот.       — Понял. — Я становлюсь рядом и опускаюсь на колени напротив него.       Я осторожно вытираю ему рот рукавом комбинезона и хватаю клещи. Все в порядке. Ничего сложного.       Цукишима откидывает голову назад, левой рукой я держу его затылок, крепко хватаю ручки клещей правой рукой и подцепляю нижний коренной зуб, сочащий черным, и тащу вверх. Клещи срываются с влажного зуба, Цукишима нервно сглатывает, язык — крепко прижат вниз. Я перехватываю зуб клещами еще раз и сжимаю крепче — слышится треск, и из зуба брызгает черный ядовитый наполнитель D/4-6-1. Я сжимаю руку на ручках клещей крепче и начинаю расшатывать.       Голова Цукишимы беспомощно мотается вправо-влево за движениями клещей, глаза зажмурены. Кажется, зуб начинает поддаваться. Я вытаскиваю клещи из его рта и трогаю внутри указательным пальцем — зуб покорно заваливается вбок, обнажая развороченные кровящие ошметки десны — и Цукишима вздрагивает.       — Тут уже все, будет небольно, — говорю я, надавливаю ладонью, чтобы он шире открыл рот, и снова вставляю ему в рот перепачканные влажные клещи. Я плотно зажимаю зуб, надавливаю левой рукой на макушку Цукишимы и тащу клещи: Цукишима открыто стонет, я резко рву вверх, и клещи вырываются наружу вместе с окровавленным и чернеющим зубом.       Цукишима откидывается к стене, зажимает руками рот и мычит, зажмурив глаза.       Настоящий «D»-специалист, как захватывающе.       Я встаю, открываю аптечку и протягиваю ему пузырьки. Он открывает один, полоскает рот и, не стесняясь, сплевывает на ковер.       — В такие моменты я думаю, что лучше бы торговал арбузами на рынке, — обессиленно говорит он, держась за щеку. На его лице — смесь из остатков спермы и крови.       Распечатываю шприц и набираю в него из последнего пузырька с антидотом.       — Открой рот, — говорю я, выбивая из шприца воздух. Он послушно открывает, и я от души засаживаю ему иглу в больную десну — он мученически дергается, и я говорю с ухмылкой:       — Как там, кстати, снизу? Воздух плотный?       Цукишима смотрит на меня со всей ненавистью, на которую способен с иглой в десне и спермой на подбородке.       О, с таким профессионалом «D»… Мы явно сработаемся.