Сила человеческой любви

После ранения врачи строго запретили Гэвину сразу выходить на службу, дали больничный и рекомендации по лечению: в основном покой, прием антибиотиков и перевязки. Коннор, истолковавший поведение Гэвина в больнице по-своему, активно пошел в лобовую атаку, и пока тот валялся дома, окружил его такой заботой, что иногда тянуло блевать. В большей степени от себя, потому что все это Гэвину нравилось. Пиздец, правда? Он потратил немало времени, чтобы просто начать нормально реагировать на необъяснимое отношение к нему Коннора, ведь пытаться что-то втолковать тому, было еще сложнее, это стало понятно уже после ланч-бокса. Так что… Ну почему бы и не получать от этого удовольствие по максимуму? Сначала Коннор просто заходил после работы, помогал с приготовлением еды, несмотря на все протесты Гэвина, говорил про нераскрытые дела, про то, как интересно ему теперь работается в новом статусе сотрудника и пересказывал недвусмысленные шуточки Уилсона и Брауна в их с Гэвином сторону. Сам Коннор их юмора, кажется, не понимал, а Гэвин думал, что вот выйдет с больничного и пропишет этим двум ебанатам поход к травматологу. А потом Коннор перебинтовывал ему ногу, — да так, сука, это делал, что Гэвин после, матерясь и проклиная одного конкретного сраного андроида с его смазливой мордашкой и ловкими пальцами, ковылял в душ, чтобы засунуть голову под ледяную воду — долго не засиживался и был крайне ненавязчив во всем. Гэвин, наученный горьким опытом, знал, что этой милой улыбочке и «я просто хочу помочь» веры нет. Так оно и вышло, блядь! У Коннора по ходу была четко спланированная тактика, он действовал наверняка, методично подбираясь ближе. Гэвин не успел опомниться, как через неделю таких посещений тот остался у него на диване в гостиной. Через две — перебрался к нему в комнату. А через три — улегся рядом в кровать и на этом план по захвату территории Гэвина Рида и самого Гэвина Рида Коннор посчитал оконченным. Сам Гэвин только успевал охуевать от происходящего. Внезапно он официально стал жить не один, а его мнения по этому поводу, кажется, никто спрашивать и не планировал. Поняв, что выгонять его не собираются, Коннор решил не тянуть и перейти сразу к первым двум базам. Гэвин хотел было возмутиться и объяснить тому, что он не собирается сосаться с андроидом, но куда уж там… Под таким напором осталось только капитулировать. И он как будто с головой нырнул в конфетно-букетный период — даже думать о таком стыдно — с неловкими обнимашками и долгими поцелуями. Коннор был голодным до всего: он зажимал Гэвина по всем углам дома, — крайне аккуратно, блядь, потому что «рана все еще может открыться» — залезал под футболку, оглаживал бока, грудь, спину, заглядывал в глаза, изучал, запоминал каждую эмоцию Гэвина и целовал. Целовал, мать его, так, что хотелось сдохнуть. Сначала кончить, а потом сдохнуть. Гэвин в самых страшных, бредовых и извращенных своих фантазиях представить не мог, что будет так уплывать от поцелуев Коннора. Будет задыхаться, выгибаться и тянуться за его губами снова и снова. А потом тихо дрочить в ванной. Однажды за этим занятием его застал Коннор. Пиздец неловко быть застуканным андроидом, с которым у тебя вроде как отнош… непонятно что, в собственной ванной за дрочкой. Но, кажется, Коннор готов был с этим не согласиться, заходя внутрь и прикрывая за собой дверь. Хоть Гэвин и не любил бейсбол, но тогда они дошли до четвертой базы. К желанию Гэвина вернуться на работу до окончания больничного Коннор отнесся скептически, ссылаясь на то, что доктор не рекомендовал, нога полностью не восстановилась, и помощи от фактически одноногого Гэвина на заданиях будет немного. Знал, на что давить, зараза. Просиживать жопу дома надоело уже через неделю, но нога, все еще иссиня-красная и отекшая, не располагала к досрочному выходу на работу. Еще через пару недель Гэвин взвыл от скуки, наплевал на все увещевания Коннора и отправился в участок. Кто бы, блядь, мог подумать, что он будет скучать по этим рожам, включая рожи Фаулера и Андерсона. — Посмотрите-ка кто вернулся, живой и на своих двоих, — притворно любезно улыбнулся Андерсон. — Вашими молитвами, — в тон ему выплюнул Гэвин, ковыляя к своему столу. Наступать на раненую ногу по-прежнему было не комфортно. — Тогда я не понимаю, почему ты все еще не сдох. — Взаимно, старый алкаш. — Добро пожаловать обратно в семью, мудак. Гэвин уселся на стул, вытянул ногу и хищно осклабился в сторону Андерсона — даже по этим перебранкам он соскучился, мать их. Коннора пока видно не было. Скорее всего, потом придется выслушать от него долгую лекцию о несоблюдении постельного режима, рекомендаций врача и «почему ты не пользуешься тростью, Гэвин?». Да в гробу он видал эту трость, пусть сам с ней ходит! Рядом с терминалом плюхнулась увесистая стопка дел. Андерсон, сложив руки на груди, смотрел на Гэвина сверху вниз. После того случая со свихнувшимся девиантом они не разговаривали и не виделись. Так что его мнения по поводу переехавшего к нему Коннора Гэвин не знал, но догадывался, что старикан не в восторге. Он отдал бы половину своей зарплаты, только чтобы увидеть рожу Андерсона, когда Коннор сообщил эту новость. — Так как ты у нас в «поле» пока не работник, будешь секретаршей, — ухмыльнувшись, Андерсон похлопал по стопке дел и продолжил, опережая открывшего рот Гэвина: — Распоряжение Джеффри. Все остальное у тебя в терминале. — Охуенно. Может, вам еще кофе притащить? — Мне можно кофе, — встрял в разговор проходящий мимо Миллер. — Иди в сраку, — огрызнулся Гэвин и открыл верхнюю папку — снова поехавший девиант. Коннор рассказывал, что таких дел пока очень мало, но они есть, и как с ними работать, не зная истинной причины, подкосившей андроидов, все еще не ясно. Андроиды боролись за права, свободу и равенство — получили, а теперь борются с распространяющейся шизой. В «Киберлайф» ловко умыли руки, сбросив все на полицию, мол, андроиды же теперь обычные граждане, вот и разбирайтесь с ними, как с обычными гражданами, мы еще от шумихи с девиантами не отошли. Удобно, суки, устроились. — И что у вас там? — вырвал Гэвина из размышлений Андерсон. — Ну… Ты и Коннор, — он понизил голос и навис над столом. Гэвин похлопал глазами. Да если бы он сам знал. Они живут вместе и тискаются, как школьники в пубертате. Гэвин ловит кайф и кончает от вибрирующих пальцев андроида на своем члене. Коннор тоже кайфует. Кажется. Он не говорил, а Гэвин и не спрашивал. Такому есть название? — На тебя и твои пристрастия мне плевать, но если я увижу, что Коннор… — Ты мне яйца оторвешь. Помню, боюсь-боюсь. Телефон тихо завибрировал от пришедшего сообщения — номер был скрыт. Андерсон фыркнул и вернулся на свое рабочее место, а Гэвин смотрел на дисплей и медленно обтекал. «В участке только три места не просматриваются камерами: курилка, туалет и подсобка. В первых двух многолюдно. Жду в подсобке». Этот андроид совсем ебнулся что ли? Они на работе! При исполнении! Вокруг куча офицеров! Андерсон яйца обещает оторвать при любом удобном случае! Новое сообщение в чате. «Хочу целоваться с тобой». Гэвина подбросило на стуле, а ладони тут же стали влажными. Перед глазами замелькали картинки, где Коннор стоит сейчас один в темной подсобке, сверкает своим голубым диодом и хочет целоваться. Хочет целоваться, мать его! Внизу живота сладко потянуло, стало жарко и губы загудели, как будто Коннор уже прикоснулся к ним. — Ты за кофе? — спросил Миллер, когда Гэвин подскочил с места и быстро заковылял, насколько позволяла нога, в сторону коридора. — Мне захвати. — Да-да, обязательно, — отмахнулся тот. Остановившись у двери подсобки, Гэвин несколько раз выдохнул. Вот что с ним сделал этот ящик с болтами? Затрясся в предвкушении, как подросток, от одного только сообщения и помчался, наплевав на все. Сплетни о них с Коннором только перестали ходить по участку, — кажется, тот все-таки использовал пару фразочек, которым его научил Гэвин, чтобы заткнуть Уилсона и Брауна — а он собственноручно собирался подбросить новых. «Хочу целоваться». Да и плевать. Если кому-то что-то не нравится, он доступно объяснит, куда им идти и как надолго. В подсобке было тесно, темно, горела только пара голубоватых ламп по углам, пахло пылью и химическими средствами. Гэвин ни разу не был здесь и понятия не имел, что тут хранится, но хлама было предостаточно: старый робот-уборщик, стеллажи с коробками, в углу корзина с офицерской формой, сваленной в кучу, неровные стопки бумаг прямо на полу. Гэвин буквально ощутил спиной движение, по коже побежали мурашки от предвкушения, а волоски на руках встали дыбом. Он резко обернулся и тут же оказался прижатым к одному из стеллажей — полки натужно заскрипели, а коробки на них зашатались. Коннор навис над ним, — разница в росте все еще бесила Гэвина до трясучки — склонился так близко, что почти прикоснулся губами к шраму на переносице, а потом медленно потерся щекой о небритую щеку Гэвина. У того сразу мелькнула мысль, как хорошо, что Коннор андроид и не будет жаловаться на раздражение от щетины. Диод горел ровным голубым светом, а на лице Коннора играла легкая улыбка. Где он, блядь, такому только научился? Опять на своем форуме сидел? Или сидит прямо сейчас и узнает, какими еще способами можно соблазнить зажатого в углу детектива. Если бы он спросил самого детектива, тот бы даже продемонстрировал. С удовольствием. Блядь. Они дернулись навстречу друг другу почти одновременно, стукнулись зубами так, что у Гэвина защипало губу, но ему было плевать. Когда Коннор провел по ней языком, слегка посасывая, все мысли тут же выветрились из головы. — Почему ты не пользуешься тростью, Гэвин? — между облизыванием губ спросил Коннор. Гэвин чувствовал, что тот улыбался. Ну разве не сучонок? — Ты меня за этим сюда позвал? — он вцепился в воротник его форменного пиджака и дернул на себя. — Нет. Но ты не следуешь инструкциям врача, и я должен… — Завалить рот и не отвлекаться. Коннор пару раз моргнул и, наконец, накрыл рот Гэвина своим, сразу проталкивая язык глубоко, задевая зубы и оглаживая небо. Говнюк учился быстро и уже через пару раз запомнил, как именно нравится Гэвину, и, кажется, сам кайфовал от процесса, насколько могут кайфовать андроиды. Они целовались грубо, без нежностей, переплетая языки так яростно, как будто пытались сожрать друг друга. Коннор навалился на Гэвина всем телом и задрал ему свитер, провел рукой по напрягшемуся животу и выше. Гэвин успел заметить, что с его руки сошел кожный покров, и она слабо светилась голубым в сочленениях. Он уже успел привыкнуть к тому, что Коннор может позволить себе не контролировать кожу во время их ласк. Самый первый раз, когда он деактивировал ее, для Гэвина был неожиданностью. Он знал, что андроиды умеют так делать, видел, как они коннектятся руками, но им не нужно деактивировать кожу перед людьми, это просто не имеет смысла. Но Коннору как будто это нравилось, как будто было важно, чтобы Гэвин видел и принимал его таким, настоящим. Тогда кожа сползла с его губ, осыпалась со щек, будто пазл, а Гэвин не мог оторваться от оголившихся ровных, гладких, белых пластин, с идеальными стыками. Коннор смотрел на него внимательно, будто ждал вердикта, и не торопился возвращать свой человеческий вид. Это было странно, непривычно, может, немного жутковато, но это был все тот же Коннор. А теперь Гэвину это даже нравилось, вид сползающей кожи с тела Коннора заводил. Ну все, можно было ставить очередную галочку в списке извращенных фантазий Гэвина Рида. Пройдясь пальцами по спине, Коннор положил руку Гэвину на поясницу, притягивая ближе и заставляя прогнуться. Тот недовольно замычал в поцелуй, но тут же рвано выдохнул, стоило Коннору протолкнуть бедро между его ног. Гэвин уже давно смирился с тем, что у него встает на андроидов. Нет, не так. Встает именно на Коннора. Когда звякнула пряжка ремня, Гэвин дернулся и разорвал поцелуй. Внутри него разворачивалось противостояние между желанием кончить и не желанием вернуться на рабочее место, обляпанным собственной же спермой. Коннор не дал ему времени на размышления: развернул к себе спиной, прижался — Гэвин всем телом чувствовал, как он напряженно вибрировал — и засунул руку в штаны, сжимая член. А потом больно вцепился зубами в шею, чуть выше выступающего позвонка. — Да ты охуел, — шикнул на него Гэвин и пихнул локтем, но Коннор только сильнее прижал его к стеллажу и зажал рот рукой. Что за херня происходила сейчас с Коннором, Гэвин не понимал, но медленные, дразнящие движения по члену мешали сконцентрироваться на этом вопросе. Он с трудом дышал сквозь плотно сжатые пальцы и тихо матерился. А Коннор проводил языком по укусу. И еще раз, и еще раз. Он неторопливо вылизывал шею, прикусывал, посасывал и ускорял темп рукой. У Гэвина поплыло перед глазами, то ли от того, что Коннор перекрыл ему кислород, то ли от того, что тот вытворял с ним языком и рукой. Он зажмурился до боли в глазах и кончил с тихим стоном, вцепившись в стеллаж. За спиной Коннор, припав губами к месту укуса, тихо и надсадно вибрировал всем телом. — И что это, блядь, было? — хриплым голосом спросил Гэвин, оборачиваясь к нему. Он все еще отходил от оргазма, перед глазами мигал голубоватый свет ламп в углу, и на их фоне желтый диод Коннора смотрелся особенно ярко. Какого хрена желтый? Коннор молчал с каменным лицом, смотря на Гэвина пустым взглядом, потом моргнул пару раз и, выйдя из оцепенения, огляделся, будто не понимал, где находится. Гэвин недоумевал. Выходка Коннора была пиздец какой странной и на него непохожей. Если этому его научили на том блядском форуме, то Гэвин подключит все связи из отдела по борьбе с киберпреступностью и закроет его нахрен. — С тобой точно все норма… — Со мной все хорошо, — перебил его Коннор и улыбнулся одной из своих милых улыбочек. — Нет повода для беспокойств. Хера себе нет повода для беспокойств. А как насчет его саднящей шеи? Я просто пошутил, детектив, не волнуйтесь — так что ли? Гэвин фыркнул, застегнул ремень на джинсах и первым вышел из подсобки. Да и что с ним может быть, верно? — Эй, а где мой кофе? — возмущенно развел руками Миллер, когда Гэвин сел за свой стол. Тот только отмахнулся от него. Он уже не слушал, что еще говорил Миллер, а внимательно смотрел на подошедшего к Андерсону Коннора. Все было как обычно, вот только голубое свечение его диода иногда сбивалось на желтое.