Эта сука носит только Гучи.
Черный лимузин остановился около пафосного здания с красной ковровой дорожкой, ведущей к входу. Белая ткань украшала вход, а черные канаты огорождали территорию. От глянцевой поверхности отражались огни города, лампочки грешных душ, что светились так ярко в темноте.
Дверь распахнулась и оттуда вышел мужчина в черном костюме. Золотые часы блестели на его запястье, он улыбнулся, протягивая руку и помогая другому парню.
Смуглый парень тоже в черном костюме и идеальными уложенными волосами, на его пальцах переливались дорогие камни.
Малика можно узнать в толпе по выражению его лица, когда он встречает очередной завистливый взгляд. Лиам положил ему руку на поясницу, медленно провожая вперёд. Прохожие всегда засматривались на посетителей этого заведения. Богатые люди и их спутники, они приезжали всегда на безумно дорогих машинах.
Возможно, люди просто осуждали их за то, что они себе позволяют? Или просто не понимают, зачем мужчины, у которых есть, казалось бы, все, пытаются найти свои чувства там, где находилось когда-то сердце.
Настоящие диггеры не влюбляются, они прекрасно понимают, что не смогут дать клиенту ничего, кроме своего прекрасного тела, ведь в душе также пусто, и это уже не исправить.
Можно задаться вопросом, что подводит людей к этой черте, к попытке купить такое абстрактное понятие, как любовь?
Я бы ответил так: это абсолютное одиночество и недоверие к людям, и не спроста. Их постоянно обманывали, врали им нагло в лицо, а постоянная ложь приводит человека в эту мертвую точку невозврата, когда готов открыть свое сердце любой шлюхе с дороги, лишь бы у нее глаза были хоть немного живые.
Ухмылка озарила лицо Малика, когда лицо девушки на ресепшене перекосилось.
— Яхта для Пейна на восемь, — сказал мужчина, указывая на список записей.
— Конечно, — она натянула улыбку на свое противное лицо, указывая на дверь, — второй выход, там вас проведут на набережную.
Зейн смотрел на нее, а в его зелёных глазах горела истинная злоба и радость, ведь он в сотый раз утирает ей нос.
Как только Лиам зашёл в зал, придерживая ее перед Зейном, девушка кашлянула, прохрипев:
— Шлюха.
А Малика давно не обижает такое прозвище, он знает, кто он такой и какова его стоимость.
Она часто видит парня в этом ресторане, ведь это заведение одно из самых дорогих в городе. И, конечно же, каждый раз с новыми мужчинами. Пейн просто один из десятка, кто пригласил его сюда, но первый, заказавший яхту.
Лодка медленно плыла по водоёму, на красивой палубе стоял единственный столик. Белая скатерть с зелёной полоской внизу, роза с темным стеблем стояла посередине деревянной поверхности в изящной высокой вазочке. Водная гладь рассекалась и город плыл вместе с ними.
— Я тогда действительно был в этом уверен, Боже! Не стоило читать гороскопы тем утром, — Зейн искренне засмеялся от того, что Лиам рассказал ему.
— Но теперь ты в них не веришь? — улыбнулся зеленоглазый, кидая в рот креветку, — или уже успел проверить нашу совместимость по всем гороскопам, м? — его бровь изогнулась в красивом изгибе.
— Я даже не знаю, когда у тебя день рождения, — Лиам наклонился вперёд, опираясь на локти.
— Двенадцатого января, — парень отпил шампанского, чувствуя как его щеки приобретают розоватый оттенок от лёгкого опьянения.
Пейн поражался красотой человека перед ним: эти прекрасные зелёные глаза покоряли его душу, улыбка заставляла придумывать глупые шутки, лишь бы она освещала прекрасное лицо вновь. Зейн ощущал, как Лиам падает в его сети, сам заползая в оковы.
— Можно пригласить вас на танец? — улыбнулся мужчина, указывая на пустую палубу.
— Обычно я не танцую с мужчинами на первом свидании, но ради вас сделаю исключение.
Пейн щёлкнул пальцами и заиграла медленная музыка, а теплая рука легла на идеальный изгиб поясницы, несильно надавливая.
Тонкая прохладная ладонь массировала сильную мужскую шею, легонько дотрагиваясь до кожи кончиками пальцев.
Мурашки от этой интимной близости бегали по телу Пейна, отдаваясь в трусах вибрацией.
Все о чем он мог думать: зелёные глаза, в которых расцветали ели, прохлада красивого тела. Лиам хотел ощутить его ласку на себе, но ещё сильнее желал выцеловывать каждый его изгиб.
Пейн сдерживал себя в сексе. Иногда он чувствовал себя как чертов Кристиан Грей. Нет, его не интересовали плетки, красная комната и прочая фетишистская атрибутика. Просто привык к тому, что главный только он, и не важно, что это: стол переговоров или его постель. Но Лиам не мог выпустить все, что хотел, ведь потом какой-нибудь парень расскажет о том, какими способами его оттрахал долларовый миллионер.
Ему не нужны пятна на репутации.
За столько лет публичной жизни он научился прятать свои недостатки, но Лиам всё ещё доверял людям, которые ему нравятся.
Возможно, это его главная ошибка.
Мужчина чувствовал как его нутро тянется к этому парню, чьи глаза впитали всю зелень мира.
Его хитрая улыбка убивала Пейна, тот словно знал что-то, но не договаривал. Зейн знал, что мистер Пейн полностью в его власти. Как марионетка, которой надо дергать за верёвочки. Малику нравилась его жизнь, какой бы ужасной она не казалась со стороны.
Он все измерял в деньгах, золоте, машинах и квартирах.
Деньги заставляют его спускаться вниз.
— Хочешь сходить ко мне, выпить бренди? Или мы останемся здесь? — Пейн улыбнулся своей щенячьей улыбкой, полной глупой детской влюбленности, которую Зейн просто не понимал.
— Отвезёшь меня потом домой?
Огни ночного Лос-Анджелеса отражались на водной глади, а красота звезд затмевалась прелестью этой… шлюхи.
❤
— У тебя столько машин, просто невозможно.
Лиам резко остановился около переливающейся Ламборджини и посмотрел на Зейна.
Вы когда-нибудь ощущали вулкан в своей груди, который вот-вот взорвется и разольется обжигающей лавой вокруг? Если да, то вы понимаете, что чувствует Пейн.
Этот парень перед ним зажигал миллионы огней в душе, которые он не был в состоянии потушить, да и не хотел. Все мы мечтаем о том, чтобы быть живыми и настоящими, любимыми и любящими, и когда встречаем подходящего, как нам кажется, человека, то отдаемся ему сполна, захлебываясь в розовой воде без сахара.
Одна минута молчания, с горячим напряжением между ними разбудила в обычно сдержанном мужчине неутомимую жажду власти и тела.
— Тебя когда-нибудь трахали на Ламборджини?
— Нет.
Малика впечатали в бампер. Горячие лбы соприкоснулись, парню показалось, что мужчина себя сдерживает, словно огонь горит, а он его тушит. Дыхание обжигало кожу, сразу залечивая раны после себя.
Эта бесстыжая откровенная похоть, которая стекала с Пейна, заставляла Зейна охлаждаться. Руки парня, его ребра, кончик носа всегда были прохладными. Возможно, это от ледяного сердца, покрытого инеем.
Мокрые мужские руки сжали прохладную ладонь, он тяжело дышал, словно собственной жертвой пытался утихомирить цунами.
Силу природы не унять.
Их губы соприкоснулись, сплетаясь лепестками красных роз, которые расцвели по вине Лиама. Его язык проник в чужой рот, вылизывая всю полость, позволяя густой слюне стекать с уголка рта Зейна. Парень часто встречается с диким желанием молодого тела, но то была неподдельная страсть.
Рука Лиама спускалась ниже, трясясь так, словно Малик был запретным плодом из Райского сада.
Зейн позволил положить себя на капот цвета летнего переливающегося жучка.
Горячие губы не переставали терзать его собственные, и он знал, что Лиам сходит с ума.
Парню было бы все равно, если бы не возбуждение, которое маленькой спичкой вспыхнуло в его чреслах.
Давно он не испытывал такого чувства: мужчины не заводили его уже долгое время. Их неумелые ласки, слюнявые тонкие губы и колкая щетина.
Но этот Сахарок смог чиркнуть спичкой.
Зейн чувствовал большой твердый член, упирающийся в его плоть, и ему он нравился.
Миллионер явно умел доставлять удовольствие: сильные руки сжимали нужные места, нежные бедра и пёрышком дотрагивались до точек.
Малик захотел потрогать его в ответ, запуская руку под его белую рубашку, когда Лиам взглянул в его зелёные глаза, видя в них позволение.
Их дыхание было тяжёлое, рваное, мужчины смотрели друг другу в закрытые души через маленькие щёлочки.
Лиам видел в нем зелёного дракона, с цепью на шее, явно оторванной со стены.
Этот дракон жил на огромной кучи золота.
Пейн резко схватил его запястья, поднимая их над его головой, а правой рукой мужчина сжал тонкое горло, наслаждаясь возбуждённым сдавленным хрипом.
— Ох, Зейн…
Рядом с зелёным драконом сел большой черный.
Он дышал огнём.
❤
Проснулся утром Зейн на нагретой солнцем просторной кровати. Рядом никого не было, сняв грязное белье, окутавшись в одеяло, он прошел в зал, где также никого не было.
Сам Зейн не стеснялся своей наготы, весь стыд ушел после третьего папика. Парень знал, что он красив, когда роскошно одет, но для мужчин он гораздо красивее, когда раздет.
В квартире было пусто, и обычно Малик просто одевался и уходил, захлопывая дверь. Так и сейчас, Зейн надел штаны на голое тело, носки и прошел на кухню.
Чайник вскипел удивительно быстро и, заварив лёгкого чаю, Малик сел на кухонную тумбу, выпивая еле теплую жидкость. В голове он раздумывал о том, какому плану надо придерживаться в отношении Пейна.
Изначально, ему казалось, что миллионер один из тех сладких папочек, которые любят ласки и шёлковое белье.
Однако, когда тот крепко схватил его руки и сжал горло одновременно, Зейн догадался, что Пейн не такой простой.
Ему не хочется быть просто папочкой, этот мужчина хочет быть господином.
В раздумьях парень заметил бумаги, небрежно кинутые на стеклянный стол. Малик по своей натуре был любопытен и решил, что он не может их не прочитать.
Как Зейн понял, это был договор о продаже чего-то кому-то, для него это не играло роли, только цифра в конце.
Зелёные глаза расширились до невозможности, когда он увидел сумму.
Внизу стояло две фамилии, покупателя и продавца, а то есть Лиама Джеймса Пейна, которому явно отпало немало.
Именно в этот момент Зейн решил остаться.
❤
Лиам зашёл в квартиру громко хлопнув входной дверью и кинул на тумбочку ключи от дома и машины, которые звонко брякнули.
Время на часах показывало ближе к трем. Солнце ясно освещало большую комнату через высокие окна.
— Ты тут? Зейн, — мужчина скинул ботинки, расстёгивая серый пиджак.
На полу появилась длинная тень и он поднял голову, замирая.
Малик стоял в дверном проёме, оперевшись на косяк. На худых плечах висела темно-зеленая шелковая мужская рубашка, принадлежащая Лиаму. Длинные подола закрывали бесстыдную наготу.
Он опустился на колени и не сводя зелёных глаз с застывшего красивого лица, словно кошка пополз к мужчине, останавливаясь около его ног. Холодная ладонь легла на крепкую голень и поднималась до чувствительной внутренней стороны бедра.
Бессовестные зелёные глаза глядели в горящие карие.
— Сэр…
