american money.

Переливающаяся Porsche Panamera плыла по ночному почти пустому шоссе Лос-Анджелеса. Ярко-желтые огни фонарей находили свое место на дорогом покрытие автомобиля. Мир вокруг этой тачки был другим. Особенным, дорогим, покрытым золотом. Крепкие руки, покрытые татуировками, сжимали кожаный руль. Кольца с дорогими камнями поблескивали. На водителе были солнцезащитные очки, черт знает зачем, черные брюки, которые висели на его тазе благодаря ремню Gucci и белая футболка Hugo Boss. Огонь карих глаз был виден даже сквозь линзы очков. Этот мир… Он принимает в себя далеко не каждого, ведь не все могут выстоять под натиском конкуренции, боли, требований. Здесь нет твоих родных и близких, только те, кто готов сожрать тебя с потрохами, лишь бы забрать себе все то, чего ты добился. Любовь? Что это такое? Тут об этом никто не знает. Деньги, измоченные в крови, такой же грязный секс, противные люди, прогнившие изнутри. Шлюхи, бандиты, киллеры, воры, лжецы — вот оно население Золотого Мира. Темнота и никакого намека на свет. Хочешь ты этого или нет, сторожевые псы около их ворот покажутся милыми щенками, когда встретишься с людьми, которые сегодня тебе жали руки, а завтра заказали твою голову на пике. Эти страдания ломают людей, делая их них самую худшую версию себя. Знаете почему?

Этот мир построен на костях.

Панамера остановилась около многоэтажного дома с консьержем и зеленым пыльным ковром внутри. Рядом с входом стоял мужчина с черными волосами, развивающимися как самая дорогая ткань на ветру, яд блестел в его зеленых глазах с густыми ресницами. Он прошелся по локонам своими длинными пальцами с перстнями на них. Смуглая кожа натянутая на худое и тонкое тело покрылось мурашками от летнего ночного ветра. Парень посмотрел жгучим взглядом на водителя Порше и из его глаз посыпались яркие янтарные искры. — Привет, Зейн, — Пейн открыл дверь машины, приглашая того внутрь. Малик сел на кожаное сиденье, сразу целуя пухлые губы перед ним. — Прокатишь меня? — спросил он, вопросительно поднимая бровь. — На чем? — ответил ему Лиам, тут же получая удар в плечо. Зейн прикрыл глаза, чувствуя, как его щёки пылают. И непонятно отчего: от глупой шутки, идеального Сахарка рядом с ним, или Панамеры, в которой он сидит. Парень посмотрел в окно и в очередной раз понял, что прошел этот путь грязи не зря. Огни Лос-Анджелеса растворялись в его изумрудных глазах, словно там и должны быть. Малик не знал, почему у него получалось продвигаться вперёд, когда другие падали вниз. Возможно, это потому что мужчины плавились от его взгляда. Его тонкие пальцы пробежали по панели, спускаясь вниз к руке Лиама. В машине пахло новизной и дорогим мужским парфюмом. Они приехали на парковку на склоне, рядом с непонятным обрывом. Луна, казалось, висела прямо над ними. — Знаешь, раньше, когда мне было двадцать лет, я был Золотой Молодежью. Мы гоняли по улицам целыми днями, нарушая все правила дорожного движения, но никто не мог нам ничего сделать. За нашими спинами были крутые родители. Хотя однажды я все же отсидел ночь в обезьяннике. Тогда мы любили пить, тратить деньги, трахаться и курить. Но главным признаком крутизны было умение дрифтовать. Мы стирали шины, но знаешь… Я был одним из лучших, — сказал Лиам, улыбаясь, — выйди и встань посередине дороги, — он подмигнул Зейну, следя за тем, куда он встаёт. Он включил музыку, крепко сжимая руль и опуская руку на коробку передач. Малик встал там, где сказал Пейн. Машина резко загазовала и поехала на него. Водитель также быстро выкрутил руль и из-под колес машины пошел серый дым. Парень стоял неподвижно, пока вокруг него кругом ездила Porsche Panamera, а Лиам набирал скорость, словно в такт музыке. Спустя минуту машина остановилась, и Пейн вышел из нее, опираясь на передний бампер. Зейн все еще не сходил с места, доставая из набедренной сумки пачку сигарет. Зажав меж покусанных до красноты губ сигарету, он поджег ее, позволяя густому серому дыму заполнить легкие. Из губ красного цвета вырывается только ложь. К нему подошел Лиам, вставая не так близко, как хотелось. Миллионер смотрел на свою шлюху с таким желанием, что казалось асфальт под ними плавится и они скоро провалятся прямиком в Преисподнюю. Для них обоих там есть место. Мужчина протянул руку вперед, придерживая тонкую смуглую руку с дорогим браслетом на ней, вдыхая в себя табак из рук Зейна. Он позволял убивать себя. Пейн не выпустил дым из себя, резко хватая парня за талию, притягивая его к себе. Их губы сомкнулись и тогда Лиам выдохнул. Огонь меж их телами разрастался, обжигая все вокруг. Где-то вдали догорал город, наполненный людьми, которые так редко смотрят на небо над ними. Этот Золотой Мир был их домом, пристанищем гадких тварей, таких как эта проститутка и олигарх с грязными деньгами. Но сейчас им на это было абсолютно плевать. Мужчина пробуждал что-то в Зейне, то, что тот так долго прятал. Это было старое, но забытое чувство. Возможно, именно так чувствуют себя настоящие живые люди с кучей моралей, однако Малику это было не противно. А наоборот, ему хотелось еще. Больше, сильнее, жестче. Больше мужчины с золотыми часами, татуировками, карими глазами, наполненными чем-то диким и необузданным. Чтобы боль от его ремня была сильнее и напоминала, что парень еще жив, чтобы жестче он сжимал его горло, когда вбивался в податливое тело под ним. Пейн подхватил Малика под худые бедра, впиваясь в его шею с поцелуями, опаляя ухо обжигающим дыханием, заставляя стадо мурашек пробежать по прямой красивой спине. Зейн мог только приоткрывать рот, позволяя томным стонам вырываться из его покрасневших губ. Эти звуки были самой манящей мелодией для Лиама. — Чуть не забыл, — он достал кожаный кошелек из кармана, протягивая золотую карточку Зейну, — купи себе то, в чем бы ты пошел в ресторан. Все, что останется — твое. — Спасибо, конечно, но не надо было, — прошептал Малик, целуя мужчину, прикрывая глаза. Мужчина положил его на капот машины, отрываясь от сладко-горьких губ, смотря в изумрудные глаза напротив. — Я знаю, какого цвета твои глаза, — еле слышно сказал Пейн, проводя рукой по изгибу черной брови. Парень вопросительно кивнул головой. — Цвета американских долларов.