Уж замуж невтерпёж

      Сакура все последующие дни ходила заведённая, как игрушка с пружинкой. Прошло всего дня два или три, Итачи пару раз писал ей, искренне интересовался ее здоровьем, и Сакура отвечала ему минуты через две, нарадовавшись вдоволь. Но она даже предположить не могла, что Учиха пишет ей об этом не просто так. А вот почему: — Привет, — взяла трубку Сакура. Ей звонила Конан, которая тоже поздоровалась и мгновенно приступила к самому важному. — За Итачи сегодня скорая приезжала. — Что?! — у Харуно сердце сжалось от испуга. — Он весь день ходил с румянцем, а потом выяснилось, что у него температура под тридцать девять, — рассказывала Конан, — ему там вкололи что надо и отправили на домой. — Адрес? — мгновенно среагировала Харуно.       Уже через час Сакура была у двери квартиры Учихи. Нажав пальцем на звонок, она стала ждать. «Вот никогда сам не скажет, что ему плохо… Надеюсь, у него есть силы хотя бы дверь мне открыть». — О, привет, — раздался голос за ее спиной.       Сакура повернулась и с ужасом посмотрела на Итачи. — Ты… ты чего вытворяешь?! — закричала она на весь подъезд, подбегая к нему. — Я же должен что-то есть, поэтому пошёл в магазин, — Итачи выглядел отвратительно. Синяки под глазами, желтая кожа с красными пятнами на щеках… Также Сакура заметила, что его трясёт. — Мог бы и мне сказать! Я бы помогла. — Не надо меня… — Я не считаю тебя за ребёнка, — перебила Сакура, хватая за рукав и забирая пакет из рук.       Сил ей возражать у него не было совсем. Он чуть не грохнулся в обморок в магазине, но теперь в глазах действительно стало темнеть, и Итачи стал оседать на пол. — Держись! — Сакура подхватила его поперёк туловища, найдя в кармане пальто ключи.       Она потащила его в одну из комнат, судя по всему, в спальню. На это указывала незаправленная постель и открытое окно, которое Сакура быстро закрыла. Учиха сам дополз до кровати, падая на неё. Харуно стащила с его ног ботинки, которые он не успел снять, и разулась сама, надевая его огромные для неё тапки. — Снимай пальто, — она расстегнула его верхнюю одежду, стягивая ее на пол. Рубашка на его теле уже намокла от пота, — я… выйду… тебе надо переодеться.       Харуно достала ему из шкафа напротив новую чистую футболку и свободные штаны, но глядя на то, как Итачи дрожащими пальцами не может даже зацепиться за пуговицы рубашки, она покраснела сильнее его. Ее руки слишком ловко стали расстегивать рубашку. Итачи в полубреду прикрыл глаза, закидывая голову на подушки, которые Сакура собрала по всей квартире со всех диванов.       Сначала показались мышцы его груди, а после крепкий пресс… Было похоже, будто это притащили из музея мраморную статую и обтянули кожей, хотя по ее холоду, несмотря на жар, и цвету обошлось без этого. У Харуно подскочил пульс и, скорее всего, общая температура тела. «Красивый, чертяка». — Приподнимись, — она схватила его за туловище, своими скромными силенками поднимая от простыни. Вся его спина была в горячем поту и покрылась мурашками после прикосновения рук девушки. Ей удалось его усадить, но он схватился за закружившуюся голову, не позволяя Сакуре завладеть его руками и одеть в футболку. — Раздевайся… — прошептал он, и Харуно впала в ступор — так странно и неожиданно прозвучала эта фраза. Руки затряслись как в лихорадке, будто он ее уже заразил, — ты сейчас задохнёшься в своём пальто… — буквы давались ему тяжело, и Итачи еле шептал слова обсохшими губами. Хоть он и был в бредовом состоянии, рассудок ещё не потерял. Хотя мужчина обдумывал о прекрасной возможности подлизаться к ней или пошутить над девушкой в хорошем смысле этого слова, ссылаясь на болезнь. — Се… Сейчас, — Сакура сползла с его кровати, — я пойду, поставлю тебе чай, принесу воды. А ты пока переодень штаны… — брюки с него стягивать девушка уж точно не собиралась.       Разобравшись с электронным чайником, она нашла пакетики и кружку, думая, что же там происходит в комнате. Харуно боялась сейчас туда идти, но беспокойство за мужчину заставило взять себя в руки. Вежливо постучавшись, Сакура выждала ещё несколько секунд и не дождавшись ответа, юркнула в комнату. — Все? — Ага, — Итачи раскинулся на кровати, уже переодетый. — Отлично, — она протянула ему чай, — ты в аптеку заходил? Где список лекарств?       Итачи махнул рукой в неизвестном направлении, но Сакура решила, что сможет найти выписку в его сумке. Так и было. — У тебя на кухне была маленькая аптечка. Выпей жаропонижающее, — она протянула ему лекарство. — Иди домой, — на полном серьезе ответил Итачи. — Нет, — она перестала улыбаться. — Я сказал уходи. — Не надо за меня ничего решать, — не сдавалась Харуно. — Я за тебя, дуру, волнуюсь! — закричал он, вернее, попытался прокричать. Голос охрип и сорвался на кашель. — Это все потому, что ты на голой земле лежал, когда мы гуляли, иммунитет ослаб, — девушка сама покраснела после его слов про «дуру». Это обзывательство было таким… миленьким! — Вот будешь больная лежать, я за тобой ухаживать не буду… — Итачи перестал кашлять. — А я и не прошу. И я не заболею! — Тогда чего у тебя лицо красное? — Итачи прищурил глаза. — Чтоб ты спросил, — Сакура хотела по-хорошему, но в итоге запихнула градусник Учихе в рот, — а теперь лежи, я тебе сейчас ещё плед из другой комнаты принесу. — Пока я больной, пользуешься ситуацией, по дому моему ходишь, лапаешь меня где хочешь… — он это сказал тихо, вытащив термометр, когда девушки не было в комнате. Однако ему была приятна забота, особенно от неё. — Все, лежи, потей, — она укутала его в одеяло, как гусеницу. — Зачем? — если бы не Сакура, Итачи вообще пошёл на встречу с клиентом. — Затем, что у тебя тридцать девять и один, — она отложила градусник и губами коснулась его лба. — Ты чего?! — Итачи хотел вырваться, и Сакуре пришлось завязать концы пододеяльника в узел. — Ты не в том состоянии, чтобы спорить, — она опять вышла и принесла тазик с тряпочкой, — полежишь, а я пока сбегаю в аптеку. — Много ты себе позволяешь, — ответил он, но Сакура уже убежала из комнаты, положив на его лоб холодное мокрое полотенце.       Когда она вернулась, мужчина спокойно дремал на кровати. Скорее всего, он просто вырубился от усталости и перенапряжения. Полотенце было уже горячим, хоть давно скатилось на бок, к уху Итачи, и он морщился от присутствия чего-то противненького и мокренького. Сакура забрала тряпку и заново намочила ее в холодной воде, возвращая потом обратно на горячий лоб Учихи. От такого действия его глаза чуть приоткрылись, на что Сакура сразу зашептала ему: — Спи, спи… Отдыхай…       И он снова заснул, даже не сообразив, что это было и окончательно не проснувшись. Он снова очнулся от хлопка входной двери, когда девушка только ушла в аптеку, и его замучили головные боли. Перед глазами зачем-то мелькали ненужные сейчас постановления из кодекса, к которым мозг Итачи сам находил примеры и решения, и сам больной никак не мог даже воспротивиться происходящему. Голова раскалывалась, полотенце нагревалось, было жутко жарко и неудобно в нескольких одеялах, но все же он как-то опять заснул.       Харуно меняла повязки часто, неотлучно находясь у кровати. Сжалившись, она распутала одеяла, позволяя Учихе раскинуть руки по всей кровати. Приподняв его голову, она распутала хвост чёрных волос, резинка от которого наверняка мешала Итачи лежать на подушке, и заплела слабенькую косичку, чтобы волосы не запутались окончательно. Он продолжал спать, тяжело дыша носом и немного храпя, но Сакуре было все равно… Она сидела рядом с его лицом, убирала ненужные пряди волос с лица едва касаясь пальцами. Он казался ей сейчас самым прекрасным человеком на свете, только было невыносимо жаль его. Сакура убрала одеяло и засунула ему под руку градусник, стараясь не разбудить. Футболка на его животе задралась, открывая вид на низ живота и на тонкую полоску боксеров. — Блин… — Сакура закрыла глаза и одернула футболку назад. До этого она никогда не рассматривала этого мужчину как, скажем, любовника… Все было таким радужным: оленята, цветочки, платонические отношения, но ягодки оказались впереди.       Сейчас он расслаблен. Итачи был весь мокрый, новую футболку тоже было необходимо сменить. Она нашла одну в глажке и быстренько погладила незамысловатым утюгом. — Итачи… — ее голос разбудил его, — тебе надо опять переодеться. — Ммм… — Учиха разлепил глаза, уставившись на девушку с его футболкой в руках.       Заранее помолившись за упокой своей души, Сакура не дождалась от него никакой реакции, поэтому сама стала стаскивать с него футболку. Ох, что творилось у неё в голове! С видом «я не я, и лошадь не моя» она своими холодными руками залезла к нему под одежду, задирая ее до груди. Итачи чуть вскрикнул, когда она дотронулась до его живота. — Ловко у тебя получается… — съязвил он, но ей было все равно. — Просто береги себя, ладно? — прошептала она, — береги себя… пожалуйста.       Он только фыркнул, и Харуно чуть не заплакала при нем. Закусив губу и не обращая внимания на застывшее лицо Итачи, Сакура стащила с него одежду и нацепила новую. Она даже не заметила, как Учиха хотел взять ее за руку, а просто выбежала из комнаты в ванную. Харуно не понимала, почему в ней проснулся этот женский порыв пореветь и поныть. То ли от жалости к больному Итачи, то ли от его вечного эгоизма и гордости. — Конечно! Ты же у нас сильный и независимый! — голос дрожал от слишком сильных слез.       Чтобы она сейчас не придумывала себе, что она волнуется за него, что обижается на него, на самом деле эти слезы лились по одной причине: как бы сильно она не была влюблена в Итачи, как бы не была она счастлива после их свиданий, Сакура думала и считала это предельно ясным, что у неё никогда ничего с Учихой не будет… Вообще. Да, он может стать ей другом, с которым он сходил погулять, да, она будет тратить свои нервы, волноваться за него, переживать и страдать, а он всего лишь скажет: «это твои женские заморочки…». Для него это вообще ничего не значит! Совсем. Она будет наслаждаться тем, как он подшучивает над ней, улыбается, как он просто живет, дышит с ней одним воздухом… Эта ледышка! Такая порой искренняя, весёлая, но в то же время эгоистичная и гордая ледышка.       Мебуки всегда говорила ей, что женщины любят не так сильно, как по настоящему влюблённый мужчина. «Их любовь не так жертвенна», — говорила она, но тогда… — Почему, мама? Почему… — всхлипнула она, ладонью брызгая себе в лицо холодной водой. — Хватит плакать.       Чьи-то руки откинули ее волосы за спину и принялись умывать ей лицо. — Надрываешься так, — голос говорил с грустью и слабостью, — не надо… — Ты почему не в кровати? — Сакура испугалась своего отражения в зеркале, когда подняла глаза. Глаза смотрелись ярко зелёными на красном глазном яблоке. Нос распух, как и губы, вдыхающие воздух короткими рывками. — Ты ушла… я не могу без тебя, — ответил Итачи, опираясь на туалетный столик, чтобы не упасть, — я не могу без тебя… — «уснуть» хотел продолжить он, но никак не мог, — рева-корова, — он улыбнулся. Было невыносимо жалко эту маленькую девочку, уже приглянувшуюся, и так горько плачущую по нему. — Нет, — нос у неё заложило, поэтому ответ звучал как «дед». — Не спорь, — чтобы окончательно не свалиться, Итачи прижал ее к себе, но аккуратно, стараясь не упасть с ней на пару, — я не стою твоих слез. — С чего ты взял, что я из-за тебя плачу, — его новая футболка снова намокла, но уже от слез Харуно. — А что, из-за кого-то другого?       «Я ж говорю… Только о себе и думает». — Пойдём в комнату, — он стал пихать ее на выход, — я ж типа болею. — Ага… Лезешь ко мне, заразишь ещё, бацилла ходячая, — пробубнила Сакура. — Ты первая начала.       Он лёг на кровать, потянув за собой девушку, которая удачно приземлилась на него. — Я тебе не плюшевый медведь… — Когда девушка говорит «нет» это значит «да», — Итачи не собирался ее отпускать. Хотелось и дальше лежать на кровати, но после того, как Сакура только появилась в его квартире, ему не хотелось снова лежать именно в одиночестве, чувствовать себя никому ненужным. В детстве мама всегда заботилась о них с братом, разрешала спать с ней, когда они хотели. Итачи всегда казался не по годам взрослым и серьезным, но на самом деле он даже в старшей школе приходил к матери, засыпая у неё на плече. Уже после он решил навсегда избавиться от этих телячьих привязанностях, поэтому почти не появлялся дома после окончания школы. Все началось с того, что большинство его сверстников не понимали этих чувств юного Учихи, когда он с нежностью и любовью говорил о своей матери, которую считал самой лучшей женщиной в мире. Его стали жутко высмеивать, а он не понимал, ведь для него уважение и любовь к родителям были основной воспитания и повседневной нормой. Именно тогда он впервые в своей жизни поддался чужим разговорам. В тот день он впервые не поцеловал ее после школы, чем очень удивил. Отец сказал: «переходный возраст». Мать тогда пыталась показаться весёлой, но ей было жутко обидно, что ее почти взрослый сын стал в последующем уделять ей так мало внимания. Но эта обида была не такой, как у Сакуры. В случае с матерью логично было предположить, что рано или поздно Итачи станет удаляться от неё, но с Сакурой было не так. Она наоборот ждала, когда начнётся ее сближение с Учихой. И вроде бы оно происходило: Рождество, поцелуй в Новый Год, первое свидание, второе… эти простые слова будили в девушке целую бурю эмоций, но, увы, как она считала, не могли вызвать схожих чувств у мужчины, рядом с которым она сейчас лежит. — Когда девушка говорит «нет» значит «нет», — Сакура сама себе противоречила, оставаясь лежать почти на нем. Когда он потянул ее к себе и они лежали на этой злополучной улице в Наре, она только смутилась и ничего не успела понять и прочувствовать, но сейчас его сердце перестало бешено стучать после непростого для Итачи путешествия в собственную ванную. Харуно обняла его ладошками за шею, а тот в ответ одну руку поместил на ее талию. Несмотря на всю странность ситуации, заснули они быстро.       Харуно очнулась не скоро, только через два часа. Уже точно было около одиннадцати вечера, Итачи ещё не проснулся, и Сакура стала обдумывать, что ей делать. Без неё Итачи наплюет на своё здоровье, перестанет пить лекарства, ещё хуже на работу попрется, но уже было поздно и надо было идти домой, а завтра в ЗАГС.       В комнате было совсем темно, свет нельзя было включить из-за спящего Итачи. Но свет от уличных фонарей упал на небольшую фотографическую рамку, отскакивая от стекла. Она стояла на небольшой полочке шкафа и сразу привлекла к себе внимание Сакуры. Девушка тихо, не скрипя половицами, подошла к шкафу, взяла в руки фотографию и повернулась к окну, чтобы разглядеть.       На девушку сквозь стекло рамки смотрела семья Учих. Совсем ещё молоденький Итачи стоял с краю. Ему было, наверное, лет пятнадцать или шестнадцать, но он почти не изменился. Только стал выше, потому что на фото Учиха был одного роста со своей матерью. Красивая милая женщина с улыбкой обнимала мальчика лет десяти, а рядом стоял, видимо, глава семейства. — Интересно? — спросил проснувшийся Итачи. — Очень, — она с улыбкой посмотрела на него, — у вас красивая семья. Особенно мама, ты на неё похож. — Хм, — усмехнулся Учиха. — И твой брат на тебя смахивает. Он… очень миленький и красивый. — Красивее чем я? — спросил Итачи, заметно напрягаясь. Температура спала, и он чувствовал себя намного лучше. — Да, — засмеялась Харуно. Мальчик действительно был красавчиком, и Сакура даже не представляла, что сейчас он превратился в совсем взрослого роскошного парня. — Вот как? — Итачи обиделся. Да, глупо звучит, но он обиделся. Не потому, что Сакура считает кого-то красивее его. Он не девочка, ему все равно на внешность, но то, что Харуно говорит о других мужчинах, хоть даже об его любимом брате, с которым она ещё не факт, что когда-нибудь встретится, его задевало. Итачи уже не первый раз это замечал. Он даже не подумал о том, что Сакура шутит. Просто становилось пусто на душе, а снаружи ее жгли и резали те непонятные чувства, которые совсем недавно стали одалевать Учиху, — Смешная шутка. — Ага, — засмеялась Сакура, и у него будто камень с души упал. Харуно поставила назад рамку, но только сейчас она заметила на полке ещё одну, перевёрнутую, — а это что? — Стой! — вдруг подскочил Итачи, подбегая к ней, — не трогай! — Почему? — перепугалась Сакура. — Тебе домой не пора? — Нет. Я тебя одного не оставлю…       Итачи крепко сжал ее руку, тянущуюся к таинственной фотографии. Отчего такая скрытность? Что же там? Может… там фотография девушки, которую он любил?.. Сакура уперлась в эту идею и больше не могла сдвинуться с места, будто так и было. — Ладно, пойду… — грубо ответила Сакура, оскалила зубы и с понурой головой вырвалась из его хватки, уходя из квартиры, громко хлопнув дверью. У неё всего-то проснулось любопытство, а он тут начал вопли разводить. Если бы он просто сказал: «не смотри, пожалуйста, это личное», то она бы сразу успокоилась, расстроилась немного, но не стала бы смотреть. А тут он подскочил, накричал, за руку схватил… Слезы потекли по лицу, и готовы были начаться новые рыдания, как сегодня в ванной.       Итачи не ожидал, что она отреагирует так. Быстро подняв рамку на место, он рванул за девушкой, подавляя жуткую головную боль и наступающую вновь температуру. — Стой! — не для этого Учиха, пока она была в аптеке, убрал фотографию, которую она до этого не заметила. Уже была ночь, у неё наверняка завтра работа, но он не хотел, чтобы она уходила. Не хотел! — Сакура!       Сакура уже выскочила из подъезда, но ее слух зацепили слова мужчины. Подняв голову, она заметила, что он открыл окно в межэтажном пролёте. — Иди в кровать. Тебе нужен покой. Не буду тебя отвлекать, — прокричала она в ответ с улицы. — Не пойду, если не вернёшься, — заявил Итачи. — Что? — Сакура не ожидала такого поворота. — Буду тут стоять хоть до второго пришествия. — Итачи облокотился на подоконник. — Выдумщик, — ответила Сакура, направляясь к автобусной остановке. Она снова обернулась, чтобы не увидеть Итачи в окне подъезда, но он лишь поудобнее встал, продолжая сверлить ее взглядом. Прохладный ветер отдувал его в одной футболке, ещё Сакура не видела, но он выбежал в одних тапках. — Ну ты… — с видом «мне просто нечего делать, и я только от великого безделья решила вернуться» Сакура зашла в подъезд, поднимаясь к Итачи по лестнице, — доволен? — Очень, — улыбнулся Учиха.       Когда они оказались в его комнате, где несколько минут назад не так радужно расстались, Итачи включил свет и подошёл к тому самому шкафчику. Сакура заметила, что теперь там стояли обе фоторамки, и с удивлением подошла. — Это… — Харуно с минуту смотрела на фотографию и… рассмеялась, — и что это была тогда за реакция?!       Это была просто фотография с Нового Года, когда они все вместе смотрели фейерверк. Кадр был сделан из дома Нагато Какудзу, который оставался там и потом очень удивил Итачи, протягивая ему это фотографию на следующий день. Учихе понравилось. Она была праздничной, яркой, но Какудзу умудрился подловить момент, в который Итачи с полуулыбкой смотрел на Харуно… Почему-то ему не хотелось показывать девушке эту фотографию, хотя сейчас он понимал насколько глупо себя повёл. — Прости, у меня просто от болезни голова кругом идёт… — выкрутился Итачи, садясь на край кровати, — ты где будешь спать? — Я? Не знаю, — Сакура вернула фотографию на место, сдерживая улыбку, и ей не понравилось, что он перевёл тему, — так почему ты не хотел, чтобы я увидела?.. — Решил, что ты не так поймёшь, — ответил Учиха. — Раз ты так решил, то у тебя есть мотивы? И как я могла это понять? — Сакура встала напротив, требуя от него истины. — Нет, я… давай завтра поговорим. Тебе рано на работу, а я ещё болен и хочу спать, — Итачи укрылся одеялом и отвернулся к стене. — Ладно, — он слышал, как Сакура подошла к выходу, погас свет, а потом сзади под ней прогнулась кровать, — спокойной ночи, Итачи.       Он обернулся, не веря, что она действительно решила спать с ним в одной кровати. Так и было, поэтому Итачи, дотянувшись до тумбочки за таблеткой, которую надо было принять непосредственно перед сном, проглотил ее и попытался заснуть, что было немного проблематично. Сакура наносилась за день столько, что даже лежащий рядом Учиха нисколько не мешал ей погрузиться в сон, зато он не мог найти себе места.       В общем за ночь в целом продремав час, он проснулся от будильника Сакуры. За всю ночь они на этой узкой кровати даже не коснулись друг друга, как ни странно, а Итачи сейчас смотрел, как ее глаза разлипаются, и мозг пытается сообразить, где она находится. — Классная мелодия… — произнёс Итачи, и Харуно, отодвигаясь от него назад, свалилась на пол. Мелодию с марша Мендельсона она так и не сменила, поэтому проснуться под боком у Учихи под свадебный марш было более чем неожиданно. — Мне тоже нравится. Сразу просыпаюсь, — произнесла Сакура, потирая пятую точку, на которую свалилась, — как себя чувствуешь? — Лучше. — Я останусь с тобой, не пойду на работу, — заявила Сакура, открывая банку с сиропом. — Не придумывай, — ответил Итачи, — потом придёшь, если так хочешь. У тебя даже оснований нет, чтобы работу пропускать. Ты же не на больничном. — Да, но… — Сакура наклонилась к нему, — тогда обещай, что выпьешь все, что положено. — Обещаю, — кивнул Учиха, и девушка со спокойной душой стала собираться домой, чтобы потом ехать на работу. Времени было в обрез, — торопись, а то поломаешь жизнь влюблённым сердцам. — Чем меньше работы у меня, тем меньше у тебя, — вдруг рассмеялась Сакура.       Итачи удивленно приподнял бровь от ее слов, но она уже была в коридоре. — Возьми ключи от моего дома. Они там на тумбочке лежат, — крикнул он. — Ладно, — Сакура забрала связку, запирая Итачи в квартире.       Несмотря на плохой сон, спать ему совсем не хотелось. Из-за того, что Сакура лежала на половине кровати, а крупногабаритный Итачи валялся на самом краю, лежать посередине, когда никто не смущает и вся кровать в твоём подчинении, бесценно! Хотя если хоть раз ощутить что-то другое, такое приятное, пусть и немного неудобное, так хотелось это вернуть. «В тесноте да не в обиде», — подумалось Итачи.       Учиха повернул голову, уставившись в банку с какими-то пилюлями, но его не очень хорошее после длительной и изнурительной работы зрение смогло все-таки заметить на белой наволочке подушки розовый волос. Аккуратно подцепив его указательным пальцем, Итачи поднёс его поближе к лицу. Такой мягкий, не секущийся волос, а ещё этот интересный цвет…       Мужчина вспомнил про фотографию. Если Харуно придёт, а она придёт, и вспомнит, а она обязательно вспомнит, ему надо будет что-то ответить. Вчера они оба погорячились в прямом смысле из-за ничего, глупо получилось. Итачи только и оставалось делать, что лежать на кровати, изредка выпивая лекарства, запивая их из принесённой Сакурой бутылки.       Сам себе Итачи в этот момент напоминал кота. Настоящего бездельника, который только и умеет, что капризничать, важничать и вести себя, как полный эгоист, но в то же время он ждал прихода девушки. И вовсе не потому, что она его накормит своей едой. Итачи почти никогда не ел дома, а его запасы еды ограничивались максимум яйцами для яичницы и хлебом с колбасой для бутербродов. Вчера Сакура на скорую руку приготовила омлет и, как ни странно, такой простенький омлет показался ему гораздо вкуснее, чем похожее блюдо из кафе на их работе, посыпанное сыром и зеленью, а внутри содержащее кусочки бекона и помидоров. Сейчас она оставила ему на тарелке несколько яблок, бананов и грушу, купленных во время ее похода до аптеки. Нет, он ждал ее не для того, чтобы она, как клоун, бегала перед ним, веселила, совсем нет. Итачи нахмурился, пытаясь сообразить, что же ему надо сделать в конце-то концов! Он мужчина тридцатилетний или бесхребетный малец, который не знает, что от него зависит.       Сакура успела вовремя, правда накраситься не успела, но её это не портило. За ночь она так хорошо отдохнула, что не понадобилось замазывать вечные синяки под глазами, а глаза приветливо блестели, восхищая присутствующих, даже жениха. Она безоговорочно решила ехать к Итачи, особенно после вчерашнего, когда он сказал, что не может без неё… Каждый раз вспоминая эту фразу, Сакура краснела и счастливо улыбаясь, на что обратила внимание и Дзюнко-сан. — Вы сегодня какая-то… не такая, — заметила женщина, наблюдая, как Сакура впопыхах собирается уходить. Раньше Харуно всегда делала все очень медленно, зная, что никто дома и не ждёт, но сейчас она носилась как ураган, несколько раз возвращаясь за забытыми зонтиком или перчатками. — А это хорошо или плохо? — поинтересовалась Сакура, довольная таким предположением. — Думаю, хорошо, — женщина улыбнулась Сакуре, и та, подмигнув на прощание, побежала на автобус.       Больному было необходимо хорошее, горячее питание, и Сакура заскочила за мясом, чтобы сварить бульон и овощами с фруктами.       В моменте открытия дверей его квартиры было что-то очень забавное, но Сакура быстро отворила дверь. — Я до… пришла, — Харуно прикусила язык. «Вот замечталась…» — Привет, — раздался голос Итачи из комнаты. — Я сейчас сварю бульон, тебе надо пообедать, а то после вчерашнего ничего не осталось, — Сакура даже не заглянула к нему, а сразу побежала на кухню. — Ладно, — она навряд ли услышала его. Послышался стук всех шкафчиков, видимо, Сакура пыталась найти кастрюлю, и, найдя, она, конечно, уронила крышку. Итачи прикрыл глаза, ловя каждое ее слово или грохот посуды, а после прислушался. Из кухни доносилась какая-то песенка в исполнении Сакуры, тихая, чтобы Итачи не услышал. Каких-то особых вокальных данных у неё не было, но во время готовки в Сакуре всегда просыпалась танцовщица или певица. — Я так понял, поем я не скоро, — рассмеялся Итачи. — Я уже почти все… — Сакура, наконец, зашла в комнату.       Тут бы подошла песня «Я смотрю на тебя, ты глядишь на меня. Искра, буря, безумие», но все было в рамках приличия. Топили в квартире сильно, поэтому Итачи скинул с себя футболку и сейчас предстал перед Сакурой можно сказать во всей красе. Но девушка тоже была не промах. Учиха никогда бы не подумал, что на девушках может так красиво смотреться стандартная форма белый верх, чёрный низ. Волосы были собраны в пучок, верхние пуговицы расстегнуты и, о боже, фартучек! Где она его вообще откопала?! Под фартучком была довольно длинная юбка-карандаш ниже колена, обтягивающая фигурку девушки. И в довершении всего ее босые ноги на паркете. — Не холодно? — спросил Итачи, сдерживая улыбку умиления. Все его мысли были связаны, как ни странно, с этим фартучком. — Нет, а тебе? — Харуно напоминала варёного рака. Итачи отрицательно покрутил головой, — бульон будет готов минут через сорок, могу пока салат принести. — Давай помогу порезать, — предложил мужчина. — Я уже порезала, — Сакура как-то болезненно улыбнулась, занося левую руку за спину. — Ты не порезалась? — ведь было чем. У Итачи был только один большой нож, который был тупым только тогда, когда резал продукты, зато стоило неудачно полоснуть по руке, все… — Ну, — Сакура посмотрела на палец с небольшой ранкой. — Подойди. Пожалуйста, — Итачи протянул ей руку, и Харуно, как под гипнозом, подошла.       Кровь уже перестала идти, и Учиха провёл своими пальцем по ее, переплетая их между собой. — Я хотел поговорить.       Сакура напряглась, но к левой руке Итачи присоединилась правая, крепко держа руку девушки, будто она собиралась убежать. — О чем? — Учиха выглядел слишком серьёзным, и Харуно не на шутку испугалась. Кто знает, о чем он хотел с ней поговорить? — Прости меня, — Итачи посмотрел в ей глаза, поглаживая запястье ее руки. — За что? — у Сакуры сердечко забилось ещё сильнее. — Ну… много за что, этого и не перечислишь. — Ах, конечно! — Харуно улыбнулась, но если о своём сердцебиении она все знала и понимала причину, тогда почему под тонкой кожей рук Итачи вены просто сходят с ума, пульсируя под ее пальцами. — Это ещё не все, — он потянул их руки на себя, и Сакура была вынуждена подвинуться ближе, непрерывно следя за глазами Итачи. Скорее всего, у него опять повышается температура, все-таки только второй день болезни. На щеках полыхали пожары, глаза будто бы заблестели от влаги, и Сакура выхватила свою руку из его, опуская ему на обнаженные плечи и пытаясь опрокинуть его на кровать. — У тебя постельный на режим, лежи… — Ты будешь моей девушкой, Сакура?..