Fantom

Всё было будто бы в тумане, он не помнил, как что-то промямлил охраннику, нацепив на плечи тяжёлый рюкзак, как вылетел из серого и мрачного здания, как оказался в заполненном автобусе, как вышел, как дошёл до магазина и купил пачку сигарает, а затем дрожащими руками зажёг одну из них, смотря на мрачное свинцовое небо. В его голове крутился главный и единственный вопрос, который буквально мешал спокойно вздохнуть — Что это было? Что это, мать его, было? Если бы существовала такая таблетка, которая стирает ненужные и позорные моменты в жизни, и отматывает время для второго шанса, который не всегда появляется, то Майк бы с удовольствием её выпил, лишь бы не вспоминать это первое скомканное, идиотское интервью, на котором он по-полному облажался. Чувство стыда и вопросов к себе его мучали и, он хорошенько бы влепил себе крепкие пощёчины, но пролетевшее время вернуть было невозможно, и оставалось только винить себя и вспоминать странного неизвестного блондина, который так и остался не разгаданной загадкой. Майка поражала его странная, не такая как у всех, внешность, которая притягивала и чем-то цепляла. Она буквально въедалась в память, зачёркивая ненужную ей информацию, заполняла собой абсолютно всё. Шинода помнил эти тёмно-карие ледяные и неизвестные глаза, видящие каждую мелочь и прожигающие насквозь. Что в них было? Отчаяние или страх? Уверенность? А может быть ненависть? Что означают красно-синие языки пламени на худых запястьях? Пылкий характер или просто ошибку молодости? А может быть агрессию и боль? Слишком много вопросов, заданных в голове, остаются без ответов. Они не умолкают, а всё больше и больше заявляют о себе, задевают и заставляют выдумывать собственные догадки, которые вдряд ли будут верны. Майк и не заметил, как оказался около тёмно-коричневой входной двери собственного дома. Открыв её ключом, он тихо вошёл внутрь. После того, как была снята обувь и повешена на крючок влажная от только что начавшегося дождя куртка Майк взял в руку рюкзак и направился в спальню по тёмному коридору. Он остановился и увидел через приоткрытую дверь Анну, сидевшую на кровати и читающую книгу, и никак не решался войти. Утренняя ссора напомнила о себе, напомнила, как Майк опять сорвался и наговорил лишнего. Парень провёл рукой по лицу и, выдохнув, открыл дверь. Анна, заметив Майка, закрыла книгу и, положив её на столик, закутала ноги одеялом, не решаясь произнести хоть слово. Воспоминание о сегодняшнем утреннем конфликте вновь начали возвращать к чувствам обиды и злости. — Привет, — тихо произнёс Шинода, положив рюкзак рядом с тёмно-бордовым шкафом. — Ты…ты как? — Нормально, — сухо ответила Энн, сложив руки на груди, явно намекая на то, что продолжать разговор не имеет смысла. Он тяжело вздохнул и, облизнув губы и немного помешкавшись, сел на край кровати, теребя в руке край мятой толстовки. — Энн, — Майк неуверенно положил руку на её закутанные ноги. — Не обижайся на меня…я просто… — самые важные слова вмиг исчезли из головы, оставив там полную неразбериху из ненужных слов и вопросов. Шинода облизнул губы и сглотнул. -…просто я сегодня очень нервничал и был сам не свой, а всё из-за этого гребаного интервью… — Что-то пошло не по плану? — она с волнением взглянула на него. Синеволосый отвернулся и провёл влажными руками по лицу, а затем, поставив их на колени, схватился ими за голову, прикрывая уставшие глаза. — Нет, — чуть раздражённо ответил он, качнув головой. — Сегодня я брал интервью у странного и неизвестного парня, который не такой как все. Анна села рядом с ним, приобняв его за плечи. — Не такой как все? — Да, именно не такой как все, — кивнул Шинода, повернув голову в её сторону. Рассказывать о сегодняшнем неудавшемся интервью не было желания и, вместо этого, он неожиданно впился в мягкие губы, прижимая её к себе и пытаясь хоть на немного забыться, но… Погас свет. Она уже давно спала, приобняв и положив голову на его грудь. Майк тихонько вздохнул, побоясь, что разбудит её, и посмотрел в сторону окна, утопая в собственных мыслях.

* * *

В доме было совсем темно, кроме одной единственной комнаты, освещаемой тусклым светом настольной лампы. За столом, наклонив голову, сидел Майк и вырисовывал тёмно-карие неизвестные глаза странного светловолосого юноши. Шинода рисовал каждую вспомнившуюся деталь, каждую складку на его ярко-оранжевой форме, те самые сине-красные языки пламени, бледные и тонкие губы. Он не помнил, сколько сидел, не помнил сколько прошло времени с того момента, как тихо вышел из спальни и оказался в кабинете, как нашёл листы и дрожащими руками начал рисовать, и рисовать, и рисовать, увязнув в процессе, на долго и безвозвратно. Наконец Майк взглянул на рисунок, хмуря брови и спрашивая себя Для чего это? Просто… Зачем?... Через несколько секунд готовая работа оказалась в последнем ящике рабочего стола. Через три часа синеволосый стоял около окна и пил чёрный только что заваренный кофе. Уснуть так и не получилось и казалось, будто бы прошлый день не заканчивался вовсе. А заканчивался ли он вообще? С кучей мыслей в голове, он направился на остановку, не замечая никого на пути. Знакомое чувство волнения неожиданно затрепетало в груди, когда автобус остановился на нужной остановки. Стараясь не обращать на это внимания, Майк направился к охраннику, ожидающего его около калитки. Вновь те же высокие решётки, покрашенные в серый цвет, опять решётки, те же повороты, огромная бетонная стена. Опять та же дверь, поворот и тот же коридор, а потом ещё и ещё. Ощущения опустошённости, растерянности, усталости и волнения всё сильнее и сильнее начинали давить на виски, мешая сосредоточиться на главном. — О-о, мистер Шинода, — звонкий голос темноволосого парня вывел его из размышлений. — Опять к мистеру Беннингтону? — Да… — немного растерянно ответил Майк, снимая с себя кепку и поправляя волосы. — Как прошло вчерашнее интервью? — поинтересовался тот, раскладывая на столе документы. Шинода провёл рукой по лицу, чувствуя как руки предательски дрожат и потеют. — Не очень, — сипло ответил он и, прокашлявшись, продолжил: — Я не задал ещё несколько вопросов и… — Мистер Шинода! — перебил его темноволосый, от чего Майку захотелось зарядить ему подзатыльник и стукнуть лицом об собственный стол. Он прикусил нижнюю губу и почувствовал знакомый металлический вкус. — Пока не забыл предупредить Вас. Сегодняшнее интервью будет сокращенно, так как поведение мистера Беннингтона не устраивает многих сотрудников, поэтому Вам даётся двадцать минут на несколько вопросов, остальные Вы зададите через два дня. Время не теряйте, удачи. Майк последовал за охранником, который ранее хлопнул его по плечу, чувствуя, как его тело перестаёт слушаться, как сердце вновь начинает бешено стучать, а мысли завязываются в крепкий запутанный узел. Мужчина в форме жестом указал на железную дверь, и Майк, сглотнув и вдохнув побольше воздуха, негнущимися ногами направился её открывать. После того, как она открылась, Майк быстро юркнул внутрь и повернулся, чтобы закрыть за собой дверь. — Привет, — сзади послышался очень знакомый, спокойный и мелодичный голос. Парень застыл на несколько секунд, чувствуя бешеный ритм неугомонного сердца, затем быстро захлопнул дверь и также быстро повернулся. На стуле, в той же расслабленной позе, сидел Честер, немного прищурив тёмно-карие глаза и еле заметно улыбаясь сухими и бледными губами. На костяшках его рук появились тёмно-бордовые болячки, которые он, кажется, пытался отковырять, под глазами залегли еле заметные тени, острые скулы, кажется, стали ещё острее, а сам парень, кажется, стал ещё худее. Странно. Шинода сглотнул образовавшуюся вязкую слюну, а затем на выдохе ответил: — Привет, Честер. Затем он, стараясь не обращать внимание на непослушное тело, быстро добрался до стула и дрожащими руками вынул тетрадку с вопросами и ручку, которая упала на пол. За его действиями наблюдал Беннингтон, ухмыляясь в моменты неуклюжести парня. Тот, выругавшись про себя, поднял ручку, а затем открыл тетрадь и сразу задал вопрос, чего сам не ожидал от себя: — Ну так Вы подумали насчёт вчерашнего вопроса? Легкая улыбка блондина исчезла, он сразу нахмурил брови и закусил бледные губы, теребя в руках ярко-оранжевую форму, и отвёл взгляд в сторону. Беннингтон молчал и молчал, не отрывая взгляда от бетонного пола, а время шло и шло, от чего Шинода стал нервничать ещё больше. Надо было что-то делать. — Чез, — позвал он его, откладывая в сторону тетрадь. — Я родился в городе Финикс штата Аризона, — неожиданно ответил Беннингтон, выпрямляясь и поднимаясь со стула, а затем, пройдя несколько шагов, прислонился к толстому стеклу со стороны Майка, который в этот момент выпрямился и чуть нахмурил брови, рассматривая парня напротив. Ярко-оранжевая форма буквально висела на нём, словно на вешалке, широкие рукава почти полностью закрывали его худые руки с яркими языками пламени. Он смотрел вперёд, о чём-то думая и всё также хмуря брови. Майк невольно засмотрелся на профиль блондина и, вспомнив о том, что время не резиновое, прокашлялся и вновь задал вопрос. — А что же вызывает такую неприязнь к родному городу? Тот выпрямился и встал прямо напротив Шиноды, продолжая хмурить брови. В этот момент в его глазах мелькнуло что-то, из-за чего синеволосому захотелось отвернуться. — Люди, которые там есть. Это мрази, которые обязательно сделают больно, плюнут в душу и растопчат, — он дышал часто. — И им будет плевать на то, что у тебя творится в душе, кто ты такой или кто твои родители. Они уничтожат самых слабых, уничтожат так, что ты будешь буквально задыхаться от едкой боли! - блондин резко указал длинным пальцем в сторону Майка, который замер на месте. — Они оставят только тех, кто им подлизывает жопы, кто целует их грязные ноги! Они — мрази, которых я ненавижу! Его громкий и чуть дрожащий голос зазвенел в мрачно-серых стенах небольшой комнаты, а потом замолк, растворяясь в наступившей тишине. Беннингтон резко отвернулся от него и ушёл в самый дальний угол стеклянной комнаты. Майк вздрогнул и вновь замер, чувствуя вновь громкий и бешеный стук сердца. Он боялся окликнуть его, боялся задать новый вопрос, боялся, что из-за того, что собственный голос или звук сделает Честеру хуже и больнее в данный момент, который, скорее всего, заставит его прийти в ярость. Он почувствовал едкий вкус боли, жестокости и не справедливости, из-за чего в мыслях стали вырисовываться образы страшных издевательств, унижений тех самых мразей, которые топтали и уничтожали слабых. — Уходи, — послышался слабый, совсем не похожий на привычный знакомый голос, который вмиг прервал неспокойные мысли Шиноды. - Уходи! Он, чувствуя огромный ком в горле, закрыл тетрадь, быстро сунул её в рюкзак, нацепил его на себя, продолжая смотреть на фигуру в ярко-оранжевой форме, забившуюся в угол и не издающую никаких звуков. Майк взглянул на наручные часы, тяжело вздохнул и быстро направился к двери, чувствуя разбитость, непослушность своего тела, а затем также быстро хлопнул ею, оставив Беннингтона одного в небольшой застекленной комнате.