Деревня рыжего цвета

Еще с порога он почуял прозрачный запах крошащейся марлевой повязки – и еще яркий, теплый цитруса. Наруто шагнул и принес в кухню двойную цитрусовую порцию; краткая инспекция стратегически важных частей тела дала, по крайней мере, объяснение тому, что Саске не остался встречать новый день с ним в одной постели. Он мылся так рьяно, как, должно быть, никогда до сих пор. Перед Саске на столе стоял только стакан с молоком, и, в общем-то, он ничем не постарался дать понять, что нуждается в какой-либо другой компании. Наруто притормозил на мгновение у самой двери, сраженный внезапно выросшей нерешительностью, но отмахнулся от нее тут же; он был влюблен, и его вело. Саске неторопливо возвел глаза, скользнув взглядом по рукам от упершихся в столешницу ладоней до выставленных вперед плеч, и его длинный нос коснулся кончика носа Наруто. С плохо просушенной челки Наруто сорвалась холодная капля и стекла по верхней губе на подбородок Саске. Он не отвернулся, даже когда Наруто отстранился, облизываясь незаметно для себя и тревожно гадая – позволил? стерпел? Хотелось думать, что Саске просто ждал этого, хоть и знал Наруто за собой некоторую самонадеянность и хотел, в принципе, иногда слишком многого. Он пытался поймать хоть что-нибудь, что дало бы ответ, но чертов Саске хранил полнейшее спокойствие… и расслабленность. И руки его лежали на столе раскрытыми ладонями, и на тонкокостных кистях не ходили под кожей натянутые сухожилия. В вырезе футболки мирно смотрелись ключицы, глубокие тени за которыми ясно говорили, что плечи, совершенно каменные в последнее время, безмятежно опущены. От него пахло цитрусом и медицинской марлей, и свежестью чистой одежды, и, совсем чуть-чуть, железным привкусом, щекочущим язык, кровью из опухшей рассеченной губы. Наруто хотелось окунуться в этот запах, разделить его на двоих. Он присел за другим краем стола, глядя чуть в сторону, снова настигнутый своей нерешительностью. Может быть, торопиться не стоило. Может быть, иногда нужно было просто посидеть рядом, роняя на собственную футболку капли стекающей с волос воды, пока за окном сквозь щебет птиц и голоса людей на улице смотрели на них суровые каменные лица. - Ты жалеешь? – очень ровно спросил Саске. Наруто бросил быстро на него взгляд – и успел словить миг, заслонивший его глаза осточертевшим выражением отчужденного безразличия. Меня это, разумеется, не касается, сказали глаза Саске. Если ты думаешь, что меня это волнует, то… - Жалею. Саске выдохнул, приподняв подбородок, расширив ноздри. Наруто не дал ему ни собрать на переносице острую морщинку, ни заледенеть сжавшимися, воспаленно-покрасневшими губами, - наклонился к нему, качнув стул под собой, и дотянулся руками до его пальцев. - Я жалею, что Орочимару мертв, - продолжил Наруто с горячностью, которой сам от себя не хотел. Саске не брали эти сантименты, он слушал только силу, а сила не бывает сентиментальной. – Я бы убил его. Еще раз. Ему было видно, как дрогнули и медленно стали расширяться зрачки, до краев заполняя собой всю темную радужку. Наруто сжал ладонь, обнимая кажущиеся обманчиво-хрупкими пальцы так крепко, что чувствовал грубую поверхность мозолей, натертых оплетенной рукоятью. Сердце затрепыхалось где-то возле самого кадыка; слова жгли его почти до боли, но ни одному не хватало сил протиснуться сквозь сведенное горло. На лице Саске не шевельнулся ни один мускул, словно невыносимо черные глаза эти принадлежали не ему. - Тогда переложи свой крем на подоконник, - велел он, ничуть не изменив тона, и только насмешливо опустил ресницы, глядя, как Наруто, задохнувшись, нещадно наливается краской. - Заткнись, - огрызнулся Наруто сквозь кашель. – Заткнись, придурок. - Я почти услышал скрип. - Я тебе такой скрип устрою!.. – рыкнул было Наруто обескураженно, обоими локтями навалившись на стол, и осекся. Ладонь Саске по-прежнему была у него в ладони, и пальцы их сплетались. Из-под ресниц Саске смотрел на их руки – с удивлением? с любопытством? с тающей дымкой в остром, как лезвие, взгляде. Это его была дымка, Наруто. И хрипотца в голосе Саске тоже была его. - Спасибо, - сказал Саске негромко. Его едва слышно было в шуме деревни за окном. Наруто набрал в грудь воздуха. Раздумывать больше было не о чем. Он выпалил, стиснув пальцы Саске почти до хруста: - Давай уйдем отсюда. – И замер, потрясенный собственной смелостью. Сердце ухнуло вниз и зачастило там где-то в районе желудка. На разгоряченном лице капающая с челки вода казалась теплой, как кровь. Саске поднял брови, явно не ожидавший подобного продолжения. Наруто сглотнул, и его словно прорвало. - Давай… уйдем, - сбивчиво заговорил он, стараясь выглядеть убедительным, хотя подозревал, что сейчас как никогда похож на юнца, пытающегося с непривычки быть красноречивым. – А, Саске? Далеко отсюда. Построим дом… Целую деревню построим, свою собственную, давай? Саске, морщась, потянул руку к себе. Наруто не пустил, только слегка ослабил хватку, вцепился в него обеими руками. Больше нельзя было отпускать – он чувствовал. Он готов был держать, чего бы ему это ни стоило. - Чтобы ни этих… ни Кибы, ни Какаши-сенсея… Ни Сакуры. Чтобы все, как мы хотим. Нам же все по плечу. Сая, может… А, ну его. – Наруто облизал пересохшие губы и обнаружил на них солоноватый вкус выступившего пота. Еще вспотела почему-то промежность, жарко и влажно. – Я разберусь с бабулей Цунаде. Я уверен, она согласится. Я вот только сначала Кибе зубы выбью, и сразу к ней пойду. А, Саске? Соглашайся. Подумаешь, узел чакры. Справимся. Я буду Каге… Он примолк, уставившись на Саске так, будто увидел того впервые. Долгой, долгой была разлука; он ждал чего угодно. Он выложил все, что у него было, предложил на рассмотрение холодным черным глазам, прекрасным, чтоб их, глазам, сжимая согревающиеся пальцы в своих – горящих. Саске выглядел слегка ошарашенным, и снова молчал, разглядывая лежащие на столе беззащитные руки, как если бы каждый белый шрам на них хотел рассмотреть и запомнить. Пристальный взгляд Наруто, как никогда внимательный теперь, тоже отмечал и запоминал – темные тени под нижними веками. Ссадину на нижней губе. Сидел он чуть боком, подобрав под себя колено, щадя заштопанный бок, плечи держа неровно, одно выше другого. Дышал, еле видно подрагивая крыльями носа. - Каге, значит? – наконец уточнил Саске словно бы с неохотой, растягивая слова. Раненый угол рта его медленно оттянула сдержанная ухмылка, и он, прикрыв глаза, коротко и саркастически хмыкнул. А потом вдруг оказался очень близко – текучее, совсем кошачье движение его тела Наруто скорее почувствовал, чем действительно увидел; почувствовал, как задрожали и сжались в кулак пальцы под ладонью. Правой рукой Саске дернул к себе его воротник так, что пуговица на поясе Наруто звучно щелкнула об край стола. Они столкнулись зубами, неловко, больно. Дыхание Саске обдало его разом пересохшие губы. Наруто осторожно сглотнул. Попрочнее уперся в столешницу вспотевшей ладонью. Протянул свободную руку к Саске – по локтю, по напряженному, застывшему плечу прошелся самыми кончиками пальцев, – неужели тоже тряслись? - как будто Саске был чем-то эфирным, ненастоящим, а может быть, все это было просто сном?.. Он обнял Саске за шею, привлек еще ближе, прижался горячим лбом к его лбу, смяв встрепанные волосы. Ему нужно было еще чуть-чуть, чтобы поверить. Саске закрыл глаза. - Добе, - почти прошептал он, выдохнул, будто его знобило. Мимолетный взгляд его багровых глаз опалил Наруто, согрел, разжег тлеющий в груди трепет в жаркое пламя несокрушимой решимости. Весь задрожав внутри, Наруто притиснул его к себе крепче и едва не повалился вместе с ним на столешницу, зажмурился, не зная, что скалится всеми четырьмя клыками. Не было ничего сложного в том, чтобы свернуть и горы, если бы те вздумали им помешать.