Безумие

      Это началось три года назад, когда я повстречала Джеймса.       Тогда мне как раз исполнилось четырнадцать лет. Как сейчас помню, какая прекрасная погода царила за окном. Светило тёплое солнышко, прошлой ночью прошел дождь, и утром на зелёных кустиках блестели капельки россы. Мне повезло родиться в семье аристократов. Конечно же, я училась этикету, науке, музыке и культуре. Я ни в чем не нуждалась, родители любили меня, но в воспитании были строги. Отец с самого рожденья подобрал мне жениха. Это был сын известного тогда писателя. Я была не против, он просто хотел устроить мое будущее. Мама тоже была строга, она принимала активное участие в моей учёбе. Но они любили меня и часто это показывали, а папа даже баловал. Кстати именно он накануне вечером сказал, что сегодня я познакомлюсь со своим будущим супругом. Джеймс Бейкер – сын господина Бейкера. Он должен был прийти сегодня на ужин.       Я давно смерилась с тем, что придётся выйти замуж по расчету. Любовь меня никогда не интересовала. Поэтому с самого утра я пыталась подобрать хороший наряд для этого ужина. Много же нарядов я тогда перебрала. Черное платье с серебристой отделкой не подходило я, будто на похороны оделась. Ужасно. К моим волосам не многие наряды подходили. А всё, потому что они платиновые! Это не последствия болезни или аномалия, такой я родилась. Мама часто повторяет, что я её маленький ангелочек. Всё-таки белые волосы это странно, особенно учитывая, что мои родители темноволосые. Но мне они нравятся. Люблю свои длинные локоны, они у меня очень пышные и шелковистые. Я их не стригу, жалко. Наверно именно из-за этого они уже почти до колен отросли. Что же спустя платьев десять я всё же смогла подобрать подходящий наряд. Белое платье чуть ниже колен, с рукавами фонариками. Сзади я завязала шелковый бантик. Но это мне показалось слишком светлым, стоило добавить цветов. Я нашла в шкафу очень симпатичное розовое болеро. На белые гольфы я решила надеть розовые туфельки с маленьким каблучком. Ещё я подумала, что неплохо будет смотреться моя любимая золотая подвеска с алмазом. Она прекрасно подходит к моим карамельным глазам. Оставался только розовый бантик, когда в мою дверь постучались. "Войдите!" сказала я, вернувшись к волосам. В комнату вошла матушка. На ней прекрасно сидело голубое платье в пол, длинное оно ноги закрывало и по полу возилось. Я не любила такие длинные платья. На шее мамы красовалось золотое колье. Её голубые глаза с нежностью смотрели на меня. А на голове она сделала очень странную прическу. Мама очень любила экспериментировать с волосами. Она подошла ко мне, взяв с трюмо расческу. – Вижу, ты в отличном настроении милая, – с улыбкой сказала мама, причесывая меня.       Я присела на стул, чтобы ей было удобнее. – Конечно! Я же сегодня с мужем познакомлюсь! – быстро ответила я. – А что ты будешь делать, если парень окажется не в твоём вкусе? – спросила матушка. – Да мне без разницы. Очкарик он, зубрила, горилла пусть хоть с обожжённым лицом, главное, что я наследница семьи Нолан должна быть прекрасна! – гордо заявила я.       Наверно ответ был слишком резким, но меня с самого детства учили. Дочь семьи Нолан не должна ударить в грязь лицом! Однако мама, кажется, довольна таким ответом. Она расчесала мои платиновые локоны, украсив их розовым ободком с необычным цветочком. – Мелинда, тебя точно всё устраивает? – серьёзно спросила мама. – Конечно, я в порядке мам. Если этого человека выбрал папа, он наверняка не плохой. Он хорошо разбирается в людях, – я попыталась унять беспокойства матушки.       Она улыбнулась. Видимо мама гораздо больше переживала из-за этой встречи, чем я. Но время уже приближалось к восьми, и пора бы заняться приготовлениями к ужину. Мы с мамой решили помочь прислуге со столовыми приборами. ***       Ближе к вечеру мы с мамой и двумя служанками разобрались с сервировкой стола. Я раскладывала серебряные вилочки, напивая одну из композиций Шопена. Закончив с ними, я решила помочь маме с икебаной цветов на столе. Она прекрасно в этом разбиралась, жаль я с растениями совсем не дружу. Следуя её указаниям, мы смогли собрать очень милую композицию из белых роз. Дополняла её бело-фиолетовая эустома с аспидистрой по краям. Я б ещё добавила сиреневой герберы, но мама сказала, что она будет только мешать. Похоже, я, правда, в этом ничего не смыслю. Но главное что она довольна результатом, а всё остальное неважно.       Стрелки часов всё-таки добрались до восьми часов, и раздался звонок в дверь. Мы с мамой, конечно же, пошли встречать гостей. Я была очень взволнована, руки дрожали, а сердечко будто выпрыгивало из груди. У меня в мыслях крутилась лишь пара слов: "Сейчас я увижу его!" В прихожую вошел папа в черном пальто. После шапки его тёмные волосы были сильно растрёпаны. А я как зайчик высматривала за ним гостей пытаясь найти своего будущего супруга. За отцом в порог прошел другой мужчина, светловолосый. Довольно высокий, а на носу теснились золотые очки, глаза серые так и веяли холодом. На вид он постарше папы будет, это точно не мой суженый. Но к счастью в дом вошел ещё один гость! Это был парень моего возраста. Тоже блондин, чуть выше меня, его волосы доставали до лопат, но теснились в хвосте на затылке. Он бледноват, челка совсем растрёпана. Его глаза тоже серые, видимо тот мужчина его папа. Только вот очки этот парень не носит, наверно ещё не успел зрение книгами посадить. Гости оставили верхнюю одежду в прихожей, пройдя в гостиную. И почему к вечеру так погода распоясалась? – Позвольте представить это месье Кристофер Бейкер, и его сын Джеймс, – представил гостей папа. – А это моя супруга Жаклин и дочь Мелинда. – Очень рад, наконец, познакомится с вашей семьёй месье Нолан. – улыбнулся Кристофер, поцеловав руку матушке.       Его сын не отставал, поцеловав руку мне. Я конечно к такому привыкла, но на сей раз, была так взволнованна, что этот жест вызвал у меня румянец. – Прошу к столу, дорогие гости! – позвала их мама.       Мне пришлось закрыть за ними дверь. Печально, что наш дворецкий Чарльз в тот раз простудился и был не в состоянии работать. Наша прислуга вообще теряется, если рядом нет Чарльза, он просто молодец. Я беспокоилась, надеясь, что он поскорее поправится. А прикрыв дверь, я тоже побежала в столовую. Не хотелось пропускать ужин с этими милыми людьми.       Ужин проходил мирно, а после было чаепитие, где месье Бейкер рассказывал о своей новой книге. Я люблю книги, но выслушивать эту скучную беседу мне не хотелось. Дурацкие правила приличия, пока он не закончит я не могла покинуть комнату. Неужели его сын такой же зануда? – Отец, можно мадмуазель Мелинда покажет мне особняк? – внезапно спросил Джеймс. – Да, конечно. Идите, погуляйте, – кивнув, разрешил папочка.       Видимо он понял, что мне тут не очень нравится. Но этот блондин довольно-таки бесцеремонный, схватил меня за руку и потащил в гостиную. – У тебя было такое забавное личико, когда папа о своей книге рассказывал, думал, ты сейчас заснёшь и начнёшь слюни на стол пускать, – рассмеялся Джеймс. – На себя посмотри! Где твои манеры!? За руки он тут хватает! – я на него обиделась.       Что за бесцеремонность и хамство, я вообще-то девушка? А ведь казался таким вежливым парнем… – Да ладно тебе, я же знаю своего отца. Он и меня не раз своими рассказами усыплял, – решил объясниться этот белобрысый хам. – Так что я подумал, что тебя пора оттуда забирать! – Он улыбнулся? А его улыбка мне нравилась куда больше наглости. – Я ведь, правда, хотел посмотреть дом Мел. Можно мне звать тебя Мел? – решил спросить Джеймс. Конечно, по-хорошему нужно было сначала спросить, а потом называть, но и так сойдёт. – Да ради бога, я знаю, что имя у меня длинноватое, – я мило улыбнулась. – Что же пойдём, проведу для тебя экскурсию!       Он снова взял меня за руку. Ему что обязательно надо что-то держать? Но я же не что-то, сколько можно? Ну ладно он всё-таки мой будущий муж, мне придётся к этому привыкнуть. Я тяжело вздохнула, спокойно начиная экскурсию по особняку. Сначала мы пошли в библиотеку, однако ему и так сильно надоели книги. Наш склад книг совсем не понравился Джеймсу. Тогда я решила показать гостю папин кабинет, потом учебную комнату, а ещё мы забежали на кухню и стащили оттуда свежеиспеченные кексики. Этот парень показался мне немного странным, он, похоже, любит влезать в неприятности. Ну да ладно, зато это весело!       Вечер мы провели вместе в саду. Джеймс был очень весёлым, он больше не казался мне наглым. Этот парень оказался довольно романтичным, точнее в нём я увидела персонажа из одной прочитанной мною книги. Джеймс внезапно захотел полюбоваться луной вот я, и вывела его в сад. Мы присели в беседке вокруг прекрасных алых роз. Я очень хорошо помню этот волшебный момент. Так тихо. Неловкая тишина между нами не была нарушена. Меня это слегка встревожило, я хотела начать хоть какой-то разговор, но не знала, о чем беседовать. Я задумалась, выглядеть глупой совершенно не хотелось. Тогда он внезапно коснулся моей руки, так нежно и ласково. Слегка смутившись от такого жеста, я старалась скрыть волнение с лёгким румянцем. – Знаешь, я давно хотел познакомиться с тобой… – тихо протянул Джеймс с едва заметной ностальгической улыбкой. – По рассказам отца я решил, что ты капризная и противная девчонка. – Это ты сейчас комплимент пытался сделать? – даже не знаю, что и думать, я бы обиделась, но звучало это очень странно. – Нет, конечно, глупая, – улыбнулся парень. – Я просто хотел сказать, что ты совсем не такая! Что же я рада, что он всё-таки заметил мои прекрасные достоинства. Правда, его слова иногда кажутся слишком резкими. – Я вообще-то не глупая! – напомнила я надув щечки.       Этот парень не стал ничего говорить согласно кивнув. Он куда тактичнее, чем кажется. Тогда меня тревожило странное чувство… В груди было так тепло… Я впервые чувствовала нечто подобное. Аккуратно приобняв его руку, я опустила голову на его плечо, даже не поняла почему. Но Джеймс ничего не сказал. Как же хорошо мне было в тот вечер… Я помню его… Этот волшебный вечер… ***       После, встречи с этим человеком были регулярны. Мы часто гуляли в парке, вместе ходили к одному учителю, болтали на разные темы. Он был очень добрым, любил животных, его даже совершенно не смущала моя привязанность к Мими. Хотя отец говорил, что мне пора взрослеть и едва не выкинул моего кролика. Хорошо, что мама и Джеймс были на моей стороне. Всё-таки он был очень притягательным человеком, я и не заметила, как привязалась к нему. Джеймс всегда поддерживал меня, выслушивал, помогал… Тогда я совершенно не замечала в нём ничего плохого. Я была глупа. Целый год мы провели вместе, пусть мне было всего пятнадцать, я думала, что это настоящая любовь. Дура…       Я помню тот печальный день… День, когда моя жизнь покатилась по наклонной… Тогда мы с Джеймсом целый день гуляли по парку, его отец уехал по делам и мама разрешила остаться у нас. После спокойного ужина я любовалась полной луной, в своей комнате расчесывая волосы. Той ночью она была невероятно красивой! Закончив со своей косой, я переоделась в кремовую платье-пижаму и, пожелав Мими "спокойной ночи" легла в мягкую постельку. Однако. Мне совсем не спалось. В голову лезли странные мысли. На завтрашний день родители планировали официальную помолвку. Может именно поэтому, я не могла заснуть, постоянно думая об этом! По какой-то причине я решила сходить к папе и расспросить его обо всех деталях! Тогда меня не волновало, что он мог бы спать, как и мама, но я не думала об этом. Я просто хотела с кем-то поговорить.       Босыми ножками я перебирала по холодному полу, к кабинету отца. Мими я взяла с собой. Боже как стыдно, мне пятнадцать, а отказаться от плюшевого кролика не могу. Как ни странно, в папином кабинете горел свет, но, когда я открыла, никого не нашла. В тихом помещении трещал камин, на рабочем столе лежали какие-то документы. Переступив порог, я осмотрелась. Тихая теплая комната с приглушенным светом и закрытым шторами окном. Он всегда был небольшим, папа не хотел большой кабинет, тут всего-то два шкафа и полка. Я вздохнула. На что я надеялась, тогда была глубокая ночь, нормальные люди обычно спят в это время. Однако внезапно я услышала чьи-то голоса и, перепугавшись, скрылась в шкафу. Через небольшую щель я видела, как в кабинет вошли родители с Джеймсом. – Почему вы мне не верите, месье Нолан!? – мой жених сильно возмущался. – Потому что ты лжешь! – крикнул отец. – Джеймс, мы проверили твои сказки об "отце, уехавшем в командировку"… Ты солгал верно? – сложив руки на груди, спросила мама. – Мы попросили друга посмотреть бухгалтерские сводки твоей семьи, Бейкеры разорились, разве нет? Ещё год назад, но вы тщательно это скрывали, чтобы я не разорвал помолвку? – спросил папа, посеяв сомнения в моей душе. – Кристофер был хорошим человеком, мы давно дружили с вашей семьёй, но сейчас вы поступаете подло! – разозлилась мама. – Ты думал, что мы разорвем помолвку, узнав об этой трагедии, ты думал мы настолько скупы!? – Нет! – резко бросил Джеймс. – Отец попросту решил, что так будет лучше… – спешно утих он. – Я… Я… был против, но папа настоял…       В комнату внезапно пробралась тишина. Тогда я совсем не понимала, что происходит, почему родители так сильно кричат на него? Я знала, что договоренный брак материально выгоден и папа не стал бы отдавать меня человеку, что не смог бы содержать. Однако я никогда не думала, что он может так сильно разозлится… Никогда не видела отца таким рассерженным. – И снова ложь… – тихо протянул папа, проявив сильное недовольство на лице Джеймса. – Кристофер мертв… – холодно произнёс отец, сильно перепугав меня. Я была ошарашена этими словами, инстинктивно укрыв рукой рот. – Джеймс, почему ты не сказал, что твоего отца убили? – отводя взгляд, спрашивала мама. – Прошу… мадмуазель Жаклин, мне очень больно говорить об этом… – опустил голову печальный парень, мне так хотелось его обнять. – Поэтому ты вероломно скрыл этот незначительный факт. Как и то, что Кристофер был убит тобой! – стукнул по столу отец, сильно озадачив меня.       Почему папа обвиняет его в убийстве? Что происходит? Тогда в моей голове крутилось множество различных вопросов. Я была обескуражена, озадачена, и сильно напугана, но выйти и расспросить, попросту не решилась. Реакцию Джеймса передать очень сложно. Сначала он немного вздрогнул, но после выражение лица этого человека сильно изменилось. Недовольство переросло в злость, от него исходила какая-то сильная опасность. Холод. Я совершенно не узнавала его. – Джеймс, послушай, мы с Раулем решили не сдавать тебя полиции. Ты сам должен понимать свой поступок, возможно у тебя на то были причины, и мы понимаем. Однако мы не можем отдать свою дочь в жены убийце. Твой поступок непростителен, и ты завтра же покинешь этот дом раз и навсегда понял? Это было ужасно, я хотела хоть что-то сделать, помочь, но ноги не двигались. – Причины… – тихо повторил парень с нотками едкости. – О да, у меня были причины! – внезапно крикнул Джеймс, достав из-за спины пистолет, он направил его на родителей.       Откуда у него оружие!? Почему он так себя ведёт!? Но всё это было уже не важно, я выпрыгнула из шкафа, дабы защитить маму с папой. Их удивление быстро переросло в страх и хоть я заслонила родителей, они обняли меня, стараясь поговорить с Джеймсом. – Мел… Очень жаль что ты не спишь… – прозвучали полные безразличия слова.       Я дрожала. Без шуток тряслась как осиновый лист, я не могла поверить, что человек, которого я любила и тот, что сейчас хочет меня убить один и тот же! – Джеймс, пожалуйста, не совершай ещё одну ошибку! – крепко обнимая меня, кричала мама. – Почему вы просто не поверили мне… Тогда бы ничего этого не случилось! – сердито прошипел парень. – Этим ты ничего не решишь! Мелинда больше не будет твоей, как и состояние Нолан! – Так… – наконец я смогла выдавить пару слов. – Это всё из-за денег?.. – Деньги были хорошим мотиватором по началу, отец хотел получить ваше состояние, поэтому ничего не сказал. Скрывал. Но его начала мучить совесть, – ухмыльнулся Джеймс. – Папочка был слишком мягким, чтобы завершить план, который разработал сам. По его задумке я должен был жениться на Мел, а после убить всех вас… – Значит… Ты с самого начала лгал мне? – дрожащим голосом я спросила его, пытаясь сдерживать слезы. – Прости Мел, мне правда было весело, но ты просто кукла, вещь, которая была необходима, – бесчувственно сказал он с этой ужасной ухмылкой. Душа упала в пятки от таких слов, слезы градом покатили из глаз, я крепко сжала Мими. – Ну, не нужно плакать… У меня есть предложение, если вы спокойно передадите мне документы, возможно, я оставлю её в живых, – этот гад продолжал ухмыляться, ядовито, это было жутко.       Но я его почти не слушала, было слишком больно и страшно. Мой ужас и сильная боль внутри полностью поглотили, я не замечала, что происходит вокруг. Однако папа любил нас больше денег, он был материалистом, но в тот момент думал только о нас. – Хорошо… – сжимая дрожащие кулаки, протянул отец, тихо направляясь к сейфу за картиной.       Я не могла остановить слезы, заливая ими мамину блузку, я обнимала её, трясущимися руками надеясь не выронить Мими. Она поглаживала мою голову, стараясь успокоить, но такая боль, сильная, режущая, я никак не могла унять её! Отец достал папку с документами из прочного сейфа, тихо подойдя к парню. Джеймс хотел забрать её, но папа схватил его за руку, с пистолетом резко бросив: "Бегите!" Мама взяла меня за руку, быстро вытащив из кабинета.       Она крепко держала меня, намереваясь вывести из дома. В шоке пытаясь, справится с болью, я старалась понять происходящее, но слезы не прекращались. Внезапно мы услышали выстрел "ПАПА!" в слезах крикнула я, но мама не дала мне уйти. Она крепко обняла меня, говоря какие-то слова утешения. Я не слушала. В душе пустота, а мысли не могли сложиться в общую картину. Шок полностью сковал мое тело и отнял голос. Ричард и несколько служанок хотели нас защитить, но тоже попали под холодные пули Джеймса. Мама хотела спасти меня, но в итоге он подстрелил её в плечо. Она упала, из последних сил, улыбаясь мне. – Мама! – испуганно крикнула я, пытаясь помочь ей встать. – Ну же, поднимайся! Я пыталась помочь ей, но крови было очень много. Мысли смешались. Но мама не хотела уходить. – Нет милая… Убегай прошу…       Мой шок не позволял здраво мыслить, но страх был куда сильнее, смешанный с постоянным послушанием. Я не хотела бросать маму, однако помочь ей ничем не могла, и ужас заставил меня трусливо сбежать, оставив мать на верную смерть. Сейчас, я жалею об этом…       Крепко обхватив Мими, я бежала не в силах остановиться, незаметно для себя оказавшись на втором этаже. Сердце колотилось как бешеное, но боль так и не исчезла. Я слышала несколько выстрелов, спрятавшись в комнате родителей под кроватью. Я плакала. Долгое время я лежала там, обнимая своего кролика, я проклинала этот мир за все что происходит! Мне было так страшно, одиноко, больно, обидно… Столько чувств бушевало в сердце, когда я почувствовала странный запах. Пожар! Сразу осознала я! Я быстро выползла из укрытия, понимая свою правоту. В комнату прокрался черный дым. Я сильно закашлялась, выпрыгнув в коридор. Однако единственный путь отрезал Джеймс, подняв на меня оружие. В ужасе я бросилась к балкону. Глаза закрывались, легкие разрывал угарный газ. Последние пули, что пустил в меня Джеймс, не были смертельны, но моя нога пострадала, я упала на балконе. Боль, ужасная боль в ноге не была сильнее той, что терзала душу. Пытаясь подняться, ухватившись за перила, я уронила вниз Мими. Пожар быстро охватывал дом, а Джеймс приставил ко мне оружие. – Джеймс… Я ведь любила тебя… – Это твои проблемы, – холодно сказал он, нажав на курок, я закрыла глаза. – Пули кончились…       Один миг, я удивилась, перила начали трещать, сразу сломавшись. Последнее что я успела схватиться за прутья. Этот человек смотрел на меня с улыбкой. Этой ужасной едкой, острой улыбкой! В душу прокралось другое чувство, ненависть, кошмарная, обжигающая, сильная ненависть, что заставила меня выкрикнуть: – Тебе это с рук не сойдёт!       Но он не отреагировал, нагло наступив на руки. Я почувствовала хруст. Колющую боль. Глаза укрыла пелена, руки и ноги отнялись, холодные слезы продолжали бежать по щекам. Боль, ненависть, страх, томились в моей душе, холодное, бесчувственное лицо моего любимого человека, последнее, что я видела в тот момент. ***       Спустя некоторое время я очнулась в больнице. Тогда я думала, что выжила благодаря чуду. Голова раскалывалась, всё тело болело как не родное. Но эта боль не могла сравниться с той, которая терзала сердце. В уши бил тихий стук часов. Картинка в глазах стала яснее, и я осмотрелась. Это была светлая больничная палата, с большим окном. Возле моей койки стояла небольшая тумбочка, на ней ваза с цветами. Тогда в моей голове пролетел вопрос: "Сколько я спала?" Но в палате была только я, на этот вопрос никто не ответит. Острая боль в правой руке, сильно привлекла внимание, она была в гипсе. Видимо сломана. Ноги у меня болели чуть меньше, я очень надеялась, что хоть они не так сильно пострадали.       Даже с жуткой болью в голове я помнила эту ужасную ночь. Гибель родителей и то кошмарное предательство. Было больно, очень больно, внутри. Моё хрупкое сердечко будто потрескалось как старое зеркало, ещё чуть-чуть и оно могло разбиться. Я грустно вздохнула, услышав за дверью какие-то голоса. Ручка повернулась, и порог переступила моя тётя Адель. Она выглядела взволнованной, но увидев меня тётя, улыбнулась. Её наряд меня только расстроил, она была в длинном черном платье и шляпе с широкими полями. Длинные черные волосы были распущены, спускаясь по плечам. Тогда я с досадой поняла, что та кошмарная ночь не сон, это реальность, ужасная реальность. Тётя подошла ко мне присев возле койки, она улыбнулась и достала из сумки Мими. – Вот, я помню, как сильно ты его любишь, – мягко сказала тётя Адель. Она гостила у нас не часто, но мама очень любила её, да и я тоже. Тётя любила приносить мне вкусные сладости, а в них я влюблена с рожденья. Я потянула здоровую руку к ней, тётя обхватила её, посадив рядом Мими. – Я знаю, что ты чувствуешь милая… – опустила взгляд Адель. – Его обязательно поймают! Даю слово Мелинда! – Вы знаете!? – удивилась я. – Он ведь сжёг дом… маму… папу… даже прислугу… – я поникла. – Да… Но, Дженни удалось сбежать и она дала показания против Джеймса, если ты их подтвердишь, полиция сможет наказать его! – Правда?.. – с надеждой спросила я. – Конечно! Я позабочусь об этом. Этот гад ответит за смерть Жаклин и Рауля! – серьёзно заявила тётя. Как же я рада, что она поддерживала меня, тётя была единственной кто у меня остался. И вновь у меня потекли слезы, я никак не могла их остановить. – Ну-ну… – приобняла меня тётя. – Не плачь моя дорогая. Я тебя не брошу, обещаю, теперь мы всегда будем вместе…       Так тепло. Я хотела, чтобы этот миг длился вечно, миг этой печальной доброты. Когда я, наконец, смогла успокоиться, врач прогнал тётю, сказал, что мне нужен отдых. Противный. Но он просто выполнял свою работу, мне не за что на него злится. Адель ушла, пообещав, что вернётся завтра, а доктор, он представился Алексом Сойером. Это был мужчина около сорока на вид, может чуть больше, с легкой сединой на каштановых волосах. Белый халат укрывал одежду, не помню, что там на нём было надето, да и неважно в принципе. Он провел осмотр, спросил самочувствие, и вколол пару уколов, не люблю их. Могу поклясться, что это было снотворное, потому что после этого осмотра я почти сразу заснула. ***       Уже следующим днём ко мне пришли двое полицейских. Они попросили меня рассказать обо всём, что случилось, я так и сделала. Но мне совсем не нравились их лица, эти двое даже не записали мой рассказ, излучая своими физиономиями только полное безразличие. Так и хотелось научить их нормально работать сильным гневным криком. Но я не могла себе позволить истерик, дочь Семьи Нолан ни за что не опустится до скандалов с полицией. Может всё дело в моем возрасте? Мне было пятнадцать, то, что взрослые не воспринимали меня всерьез в принципе нормально. Но я ведь единственный свидетель, вы могли бы проявить хоть каплю заинтересованности! В тот момент это случилось впервые. Мне хотелось треснуть этим лентяям как можно сильнее. Но что это даст? Я промолчала, и просто закончила свой рассказ. А эти два придурка состроив кривую улыбку, покинули мою палату.       С тех пор я их больше не видела. Время шло, я потихоньку поправлялась, а тот врач оказался действительно хорошим. Его обследования, тщательный уход, и теплые слова очень помогали мне. Но моя рука и ноги пострадали слишком сильно, и в этой больнице я провалялась шесть месяцев. Когда меня, наконец, выписали, за окном был уже апрель. Подумать только, как же долго я пролежала там. Слава Канадской медицине, мои кости срослись, я спокойно смогла ходить. Тётя Адель общалась с доктором с улыбкой, он сказал, что я полностью здорова, единственное, что мне сейчас необходимо это тепло и забота. Тётушка поблагодарила доктора, и мы вместе покинули больницу.       Домик у тети Адель был небольшой, уж точно меньше нашего семейного особняка. Но мне в нём понравилось. Тётя только недавно переехала сюда, раньше она жила во Франции, в Руане. Она художница, довольно популярная на родине, творческая личность. Судя по дизайну её небольшого домика, тётя сама его обставляла и подбирала стиль. А домик и правда, не большой. Он двухэтажный, на первом была небольшая гостиная и кухня, на втором же три комнаты, одна из которых мастерская и ванная с уборной. Светленький, в теплых тонах. Мне там очень нравилось.       Я привыкала к новому месту несколько дней. Мими отлично смотрелся в моей милой розовенькой комнате. Мой кролик был необычен, мама сделала его сама, и выглядел он странно. Он был персикового цвета с очень длинными ушками, и сердечками на концах. На нем была черная кружевная накидка, а на животике молния, внутри всегда можно было спрятать секрет. Глазки у него были красные, мама выбрала для них пуговицы, а носик самый обычный – чёрный. Последним штрихом была черная шляпка на головке. Да, у моей мамы странный вкус, но я всё равно очень люблю этого кролика. Мими, всегда был рядом.       Прошла неделя. У тёти дома было много сладостей, чему я несказанно радовалась! Однако я больше не богатая наследница и тётя озадачила меня фактом: "Теперь ты пойдёшь в школу". Я была немного озадачена, но в то же время радовалась. Школа – шанс найти друзей! Но… Где-то в глубине души я переживала. Я боялась. Предательство Джеймса, сильно пошатнуло мою веру в людей. Однако настоящее потрясение было только впереди.       Я хорошо помню тот день. Пятница. Тётушка работала в своей мастерской, а я смотрела какую-то комедию по телевизору, наслаждаясь, чаем с вкуснейшим слегка горьковатым шоколадом. Но вдруг мою трапезу прервал звонок в дверь. К обычной жизни сложно привыкнуть, но вспомнить, что дворецкого больше нет, не составило труда. Я побежала открывать. – Добрый вечер, – устало протянул гость в полицейской форме. – Мне нужна Адель Бронсе.       Я была слегка удивлена такому внезапному визиту, уже и забыла про этих полицейских. Но со мной этот дяденька точно не хотел общаться, проводив его в гостиную, я побежала наверх, бесцеремонно отвлекая тётю от работы. Услышав о госте, она спешно вытерла руки и, сбросив с себя фартук, побежала вниз. Мне не стоило вмешиваться в их разговор, но любопытство всегда было моим недостатком, тогда я тоже не устояла. Тихо подобравшись, я присела у входа в комнату строя из себя шпионку. – Добрый вечер, месье… – неуверенно затихла тётя. – Райан Стоун. – Что вас привело, месье Стоун? – ровно спросила Адель. Я не смогла разглядеть из своего укрытия, но, кажется, он открыл блокнот. – Я пришел по поводу вашей сестры Жаклин и её супруга. Мы приняли показания горничной и вашей племянницы. Обследовали дом, повторно расследовали гибель Кристофера Бейкера, и нашли множество доказательств. Однако, – он вздохнул. – В чём дело? – разволновалась тётя. – Мы объявили его в розыск, но никаких следов. Парень будто сквозь землю провалился, скорей всего он покинул страну, – от этих слов у меня сердце упало в пятки, "Эта сволочь всё ещё на свободе!?" рассердилась я. – Что вы хотите сказать!? Вы что отпустите его!? Этого хладнокровного убийцу! – не сдержавшись, крикнула Адель. – Нет, мисс, я лишь должен был оповестить. Он уже объявлен в розыск, и обязательно будет пойман. Просто я не могу сказать когда. Мы его отыщем, обязательно! Тёте стало плохо, она присела на диван. – Но пока вы будете его искать, он может ещё кого-нибудь убить… А если он придет за Мелиндой!? – с ужасом подумала тётя.       Мне стало дурно, в горле пересохло. По телу табуном пробежали мурашки, словно с того балкона меня бросило в дрожь. Я обхватила себя дрожащими руками, медленно съезжая по стене к полу. Шок? Да именно шок тогда полностью сковал меня. И с тех пор… ***       Полицейский ушел, пообещав отправить к нам парочку оперативников для защиты. Но она знала, что возмездия не будет. Джеймс никогда не покажется полицейским, и её догадки были верны. Прошло много времени, и, если он не покинул Монреаль, есть только одно место, где мог бы прятаться этот человек. Тогда-то, поняв, что всё придется делать самой, она начала действовать.       Если бы я знала всё это раньше, возможно смогла бы её остановить, но… Тогда, я ничего не знала, она родилась так внезапно и появилась неожиданно. Я… Ничего не могла сделать.       Тётя Адель очень переживала, даже ночью она не могла уснуть, решив выпить снотворное. Она дождалась, пока тётя уснёт, забравшись после в мой шкаф. Распустив длинные платиновые волосы, она надела черное платье с легкими серыми кружевами на пышной юбке чуть ниже колена. Пригладив локоны расческой, она аккуратно надела черные полусапожки на белые гольфы. Рукавов у этого платья не было, но был милый кружевной воротник с красным бантиком. Я надевала его на поминки родителей. А ей, похоже, понравилось. Последним штрихом стали длинные черные перчатки, и небольшая заколка бантик красного цвета с длинной лентой. Зеркало отразило её лицо, карамельные глаза полные обжигающей ненависти, и злобы, в них нет ничего светлого, только жажда крови. Но больше всего меня пугала улыбка, эта кошмарная, ужасающая, полная больного удовлетворения.       Полицейские должны были приехать завтра, поэтому она легко выскользнула из дома. Однажды Джеймс открыл мне одну тайну, о том, что у него есть небольшой домик за городом. Об этом не знал даже его отец, потому что домик достался от бабушки, в подарок. Почему-то я была уверена, что этот гад был именно там, полиция ни за что не будет искать его там. К сожалению, она думала точно так же. Под покровом ночи она добралась до этого маленького домика. В окнах горел свет, кто бы там ни был, спать этот человек явно не собирается. Как ни странно, она не стала пробираться в дом сама, и подойдя к двери просто позвонила в звонок. Сначала ответа не последовало. Но она не остановилась, продолжая резво выжимать кнопку звонка. Спустя некоторое время дверь всё-таки открылась. Это лицо, я его навсегда запомнила. – Мел? – удивился он. Сволочь, отреагировал так, будто ничего не случилось! – Привет, – игриво ответила она. – Похоже, мне не удалось тебя удивить. – По новостям говорили, что ты выжила, – вздохнул парень, мирно впуская неожиданную гостью. – Какая жалость, если бы не Дженни ты мог бы избежать подозрения полицейских, – спокойно продолжала она с легкой улыбкой. – А я-то думал, это ты меня сдала, – ухмыльнулся Джеймс. – Да нет. Те дебилы что брали у меня показания вряд ли смогли передать их начальству. Полиция вообще ужасно работает, таких работников прибить мало. – Надо же, откуда в тебе столько жестокости милая? – язвил он.       Она промолчала, спокойно оглядывая комнату, в которую проводил Джеймс. Он вел себя чересчур гостеприимно, это бы насторожило меня, но не её. Этот гад продолжал играть "доброго хозяина", наверняка он подумал, что она пришла с полицией. Любой человек бы так подумал. – Не думала, что ты меня пустишь, – мирно протянула она, рассматривая стены гостиной.       Её привлек небольшой, но острый нож на столе и закрытая бутылка вина на камине. Видимо она стояла как часть интерьера. – А я даже представить не мог, что ты вернёшься ко мне милая, – ответил спокойный парень. – Да… – сухо прозвучал ответ. – Хотела повидаться… – протянула она, подойдя ближе к камину. – Неужели ты действительно так сильно меня любишь? – отвернулся он, разведя руками. Это была ошибка. – Да… – вновь пронёсся тихий ответ, а хрупкие руки бесшумно обхватили бутылку. – Я постоянно думала о тебе… – едва слышно сказала она, замахнувшись тяжёлой бутылкой.       Вмиг острые осколки разлетелись в стороны, сильно ранив голову Джеймса. Парень упал, но сознание не потерял, придерживая рукой рваную стеклом рану. На лице его внезапно отразилось изумление и страх. – Ты сумасшедшая!? – Кто знает… – довольно ухмыльнулась она, наслаждаясь видом раненого парня.       По руке стекала теплая алая кровь, но ей этого было мало. Острое разбитое горлышко бутылки стало её новым оружием, крепко обхватив его, она замахнулась, но парень прикрылся другой рукой, получив ещё одну рану. Джеймс выглядел ужасно, однако инстинкт самосохранения дал о себе знать, ему удалось оттолкнуть её. С трудом поднявшись, парень попятился к двери, едва не падая, он, попытался убежать. Она стерла кровь с раненной стеклом руки, спокойно забирая со стола нож.       В тусклом свете старого домика, Джеймс отчаянно пытался спастись. Но ноги его не слушались, полы за ним окрашивались каплями крови, и ей не составило труда его найти. Тогда он понял, что не сможет сбежать, но к своему счастью вспомнил, где лежит пистолет. Она следила, с каким трудом он зашел в кухню, где из ящика достал огнестрел. Сильная пелена на глазах не дала ему хорошо прицелиться. Выстрел. Пуля пронеслась мимо неё. Это её только раззадорило, на бледном лице появилась издевательская улыбка. Она ринулась вперёд, резко вонзив острый нож в плечо своей жертвы. Он не выдержал новой боли, рухнув на пол, пистолет отлетел к двери. Это было ужасно, как в кошмарном сне я видела в его глазах панический страх. Но даже тогда я не чувствовала к нему жалости. Джеймс не сдавался, слезно моля её о пощаде, однако она не слушала, с улыбкой выбирая что-нибудь поострее. – Прекрати!! Мел, прости, пожалуйста, не убивай меня!! – в отчаянии кричал он. Она достала из ящика острый топор, обвязав его алой лентой. – Значит, вот как мы запели… – холодно произнесла она присев перед Джеймсом. – А я ведь тебя тоже умоляла! – обхватив топор двумя руками, она замахнулась, вонзив острый топор в правую ногу. Дом пронзил мучительный крик, а она только наслаждалась. Она достала топор и замахнулась снова, и снова, крики несчастного раздавались эхом, пол кухни залился кровью. Она забрызгала всё, даже её лицо. Последним ударом она отсекла ногу. – Не переживай… – с упоением произнесла она. – Сейчас ты почувствуешь всё, что чувствовала я! – вновь замахнулась она. Ужасающие крики разносились по дому, парень чудом не умер от болевого шока. А она продолжала, истерически смеясь, она била снова и снова, отсекая вторую ногу. Присев перед залитой кровью жертвой, она приблизилась к его лицу. – Тебе понравилось? Теперь ты знаешь, какого было мне… – она укрыла его губы своими, испробовав поцелуй со вкусом крови. – Прощай, любимый… – жутко улыбнулась она, замахнувшись в последний раз.       Резким ударом она отсекла своей жертве голову. Маленький домик стал местом казни окрасившись в алый. Она закончила то зачем пришла, а я могла лишь надеется, что она вернётся домой больше никого, не тронув. ***       Пробуждение настигло меня внезапно. Тётя Адель аккуратно коснулась моей щеки, ласковым голосом разбудив. Тогда я совершенно не помнила о её ночной вылазке и тех ужасах, поэтому чувствовала себя хорошо. Суббота встретила меня теплым солнышком, но погода не очень приятная, по небу ползали сероватые тучи. Я протяжно зевнула, заползая в шкаф, но выпавшее оттуда платье всё в кровавых пятнах повергло меня в шок. Оно черное, но запах, цвет, я запомнила его на всю жизнь! Руки начали трястись, взгляд нервно метался по комнате, я пыталась понять, что происходит!? Но в голове туман как в Лондоне осенью, я ничего не помнила. В панике я запихнула это платье под комод, с надеждой, что это платье носил кто-то другой.       Быстро скинув с себя ночную сорочку, я переоделась. На улице было прохладно, и я выбрала одежду потеплее. Надев шерстяную лиловую кофту, и длинную плиссированную юбку я присела у зеркала, заплетая косу. Наконец приведя себя в порядок, я надела мягкие тапочки, мирно спустившись к завтраку.       Не помню точно, что именно приготовила для меня тётя, лишь помню, что тот день стал для меня последним. Тогда завтрак прервал резкий звонок в дверь. То был наряд полиции, они пришли с ордером на обыск. Моя одежда стала неоспоримым доказательством. Даже учитывая, что я ничего не понимала, сопротивляться полиции у меня не было ни сил, ни желания.       Меня отвели на допрос. Но серьёзно, я ничего не знала и смотрела на детектива как дура, хлопая глазами. Он задавал мне какие-то странные вопросы, о том, где была я ночью, серьёзно дядя? Нормальные люди спят по ночам. Но да… Я ведь не нормальная, однако, мои ответы были самыми простыми. Целый день я провела дома, а ночью спала как сурок, это всё что я говорила. Но потом, детектив показал мне убитых ею людей, точнее их фотографии. И да, именно людей! Эта сумасшедшая убила ещё двоих, она забила их топором. От этих кошмарных фотографий меня просто вывернуло. Тогда детектив, наконец, отстал от меня, отправив за решётку, до выяснения обстоятельств. Они не хотели меня выпускать, даже то, что я несовершеннолетняя их не волновало. Против меня было слишком много улик.       Тётя очень переживала, она всегда была на моей стороне, наняла хорошего адвоката. Однажды дошло до ссоры, и она чуть не подралась с одним из оперативников. Её усилия единственное, что утешало меня тогда, но время шло, расследование продвигалось. Улик против меня становилось больше, приближался последний суд. Тогда меня снова допросили, но на сей раз мои слова анализировал детектор лжи. Я не лгала, и машина это видела, я никогда не умела врать, воспитание не то. И тогда прямо перед судом, меня допрашивал другой человек. Он представился доктором Фредериком Уокером.       Мои руки по-прежнему украшали не самые роскошные браслеты – наручники. А этот человек сидел прямо передо мной, его серые глаза показались мне очень добрыми, но в то же время в них виделась сильная усталость. Голос был мягким и ровным, совсем не похож на тех истеричных полицейских. Его первый вопрос был для меня очень странным. – Как себя чувствуешь? – с улыбкой поинтересовался он.       Я подозреваемый в трех ужасных убийствах, но этот доктор ведёт себя очень беспечно. Это показалось мне странным. Но всё же я ответила: – Меня обвиняют в том, чего я не совершала, конечно же, не очень хорошо. В камере холодно, и там очень плохо кормят. – Мелинда, могу я тебя так называть? Скажи, пожалуйста, какая фаза луны была в ту ночь? – и снова его вопрос очень необычный. Однако. Это было странно, но эту деталь я помнила. – Растущая луна, это был полумесяц. – Ясно, – отрезал Уокер, достав из кармана старинные золотые часы на цепочке. – Смотри на часы, прямо в центр, хорошо, не отвлекайся.       Я кивнула. Тогда я подумала о глупости происходящего: "Неужели он хочет меня загипнотизировать?" в шутку думала я. Но, именно тогда, медленно наблюдая за качающимися туда-сюда часами, в моей голове всплывали кошмарные картины её несчастных жертв. Душа упала в пятки, но моё сознанные помутилось, ужас, печаль, горечь и скорбь захватили меня, выливаясь холодными слезами. В миг в голове пронёсся резкий щелчок. Доктору Уокеру не составило никакого труда разбудить чудовище, живущее во мне с тех пор. Она открыла глаза. – Что вам нужно? – недовольно спросила она. – Наконец я могу поговорить с убийцей, – мирно протянул доктор, сложив руки на столе. – Ну? Скажи мне, зачем ты убила Эдварда Стивенса и Аллена Рида? – Почему же вы не спросили про Джеймса? – на лице показалась улыбка. – Потому что с ним, мотив очевиден. Но те двое, они были случайными прохожими, так почему? Жестокость с твоей стороны была огромна, ребята мучились до последнего вздоха, – продолжал спокойно расспрашивать доктор. – Ах… мимо проходящими, действительно… Они первые начали! – громко стукнула она по столу. – Я просто шла домой, мне всего-то нужно было принять ванну и лечь спать. Но эти придурки, они решили, что могут снять меня как какую-то проститутку!? Их даже не смутило мое грязное платье, а из-за них оно теперь вообще не пригодно! – Значит, ты больше беспокоишься о платье? Тебя не волнует, что ты отняла чужие жизни? – Конечно. Вы представляете, сколько оно стоит? – возмутилась она. Доктор Уокер тяжело вздохнул. Он снял очки, потерев уставшую переносицу. – Понятно. Это всё что я хотел услышать, – бросил он, щелкнув пальцами.       Я очнулась. Но состояние было просто кошмарным, тогда я наконец узнала о её существовании. Я была напугана, расстроена, удивлена, ураган чувств просто захлестнул меня. Слезы ручьями покатили, я ревела, как маленькая не в силах остановится.       Доктор рассказал обо всём, диагноз был ясен – расстройство множественной личности. Суд принял во внимание мою явную невменяемость и опасность для общества, и приговор был определён. ***       С тех самых пор я и сижу в этом кошмарном месте – Клиника для душевно больных, Психлечебница Святой Марии. Я всё ещё помню печаль на лице тети, когда меня уводили. Ей нельзя меня проведывать, только посылки слать и она шлет. Она прислала мне Мими, она присылает мне письма, и гостинцы, но их мне есть нельзя. Врачи не разрешают. Год прошел с тех пор, я совсем перестала говорить. Мне это не нужно, просто не хочется общаться с теми, кто постоянно меня жалеет. Радует лишь то что я больше не нахожусь под замком. Мою палату закрывают только на ночь, а днём я могу спокойно гулять по больнице. Может… мне даже нужно радоваться, это место лучше тюрьмы, а самое главное, здесь, я никому не причиню вреда.