Память

У них мужские лица. Норт безотчетно это напрягает. Норт злится на себя же, что в самых близких ей существах она не может не видеть угрозы. Ей приходится напоминать себе снова и снова: ее касаются не мужские руки. С напоминаниями проблемы нет: они убирают кожу, как только касаются ее, и у Норт получается вдохнуть, заставляя свою вентиляционную систему работать в нормальном режиме. Но в секунды до ее почему-то начинает коротить. Они понимают: страхи есть у всех и у всех они не без причины. Норт бессильно злится на половину человечества и боится ее. Саймон в ужасе от огня. Маркус никогда не скажет вслух, но его пугают вскрытые и выставленные напоказ тела андроидов. Маркус говорит, беря Норт за руку: «Страх — это нормально». Его голос мягкий, успокаивающий, а с лица сползает кожа, открывая белую обшивку, и Норт в очередной раз убеждается: ни пота, ни запаха, ни мерзкого влажного тепла — только белый пластик, слегка нагревающийся в районе грудной клетки при слишком интенсивной передаче данных. Саймон всегда делает так же, вслед за ним, и Норт поддается тоже. Без кожи и одежды, которая андроидам вообще-то не нужна, ей как-то свободнее и спокойнее. Норт никогда не открывает им свою память. Раз она случайно показала Маркусу фрагменты, а после захлопнула и запрятала ту часть своей жизни как можно глубже и дальше, желая забыть ее совсем. Но стереть она ничего не может, а Саймон, успокаивая, говорит: «память — это те, кто мы есть, какой бы ужасной она ни была». Они же и не пытаются копаться в ее памяти. Когда они подключаются, садясь в круг, держась за руки, Норт чувствует, как плавно течет по кольцу информация, как ласково они касаются строчек ее кода, легко перебирают и иногда воздействуют на сенсоры корпуса в районе шеи или рук, и это похоже на щекотку или легкие поцелуи. У них всех есть, что скрыть, и Саймон кое-что прячет тоже, заметно напрягаясь, если подобраться к тем воспоминаниям слишком близко. Только Маркус не скрывает ничего, хотя чувствуется, что кое-что ему бы хотелось никогда не показывать, выставляет напоказ, что угодно, и многое из его воспоминаний способно успокоить. Ощущение теплого солнца на коже, шелест страниц старой бумажной книги, белые прохладные клавиши под пальцами, запах краски. Норт чувствует: рядом с ней два андроида, таких же, как она, которые любят по-своему, совершенно не похоже на то, как отвратительно любят люди. Она никогда не ощущала такого внутреннего спокойствия и целостности, как в моменты сплетения их систем. Это похоже на обретенную крепкую опору под ногами, которая не рухнет, если оступиться. Норт надеется, что когда-нибудь страх исчезнет, ее перестанет коротить всякий раз, как между подключениями ее будет обманывать отсутствие диодов. В какой-то момент разум и память перестанут так подводить и отравлять их отношения. В любом случае, у Маркуса и Саймона никогда не было проблем с терпением.