***
Мегатрон вошел в свою спальню и замер. Он попросил Саундвейва присматривать за его еще более строптивым партнером, чтобы тот оставался на месте, и ожидал увидеть второго помощника, сидящего в кресле со своим инфернальным вязанием. Вязание действительно лежало в кресле, но Саундвейва не было. Вместо этого мех сидел на платформе спиной к Мегатрону, оседлав его партнера. Его партнера! Как он посмел? Боевые протоколы лидера десептиконов были немедленно инициализированы, термоядерная пушка включилась, и Саундвейв повернулся, тревожно смотря на него. Он бросил рулетку на платформу и поднял оба манипулятора над шлемом. Погоди-ка… рулетку? Мегатрон думал, что он знаком со всеми странными интерфейс игрушками. Какого шлака они делали на платформе вместе с рулеткой? Интерфейс панель Саундвейва была плотно закрыта, но это не означало, что он невиновен, особенно когда Мегатрон взглянул на своего бондмейта и увидел, что у Оптимуса отсутствовала грудная броня, а его энергоновые вместилища находились на виду. Его полностью развернувшиеся, роскошные, округлые энергоновые вместилища. Которые принадлежали Мегатрону. Ну, на самом деле, эти вместилища были для спарка, но он еще не появился, так что пока они определенно принадлежали Мегатрону. Он кипел от злости. У него еще даже не было возможности поиграть с ними, шарк подери! — Что за шлак здесь творится? — требовательно спросил Мегатрон. Саундвейв воспроизвел аудио файл высказывания какого-то белкового: «Это не то, чем кажется». Мегатрон прицелился из термоядерной пушки. — Похоже на много чего, и ничего из этого не есть хорошо. — Мегатрон… — бывший гладиатор даже не взглянул на партнера. — Не сейчас, дорогой. У меня тут нарушитель которого нужно прибить, — затем он услышал, как включился ионный бластер Оптимуса. Шлак. Он забыл, что его партнер все еще может трансформировать оружие. Но ведь Прайм не стал бы стрелять в своего конджанкс эндуру, не так ли? — Мегатрон. Если ты сейчас же не опустишь эту нелепую сверхкомпенсацию интерфейс оборудованию, я не только сам тебя пристрелю, но и пройдут орны прежде, чем твой коннектор приблизится к моему корпусу, — шарк. Даже хуже, чем быть подстреленным. Оптимус угрожал отлучить его от интерфейса. Через клик послышался отчетливый звук трансформации меча Оптимуса, и десептикон рискнул взглянуть на своего партнера. Мегатрон поморщился. На самом деле, скорее отрезать его… причем в буквальном смысле. А поскольку Мегатрон был привязан к своему коннектору… тоже в буквальном смысле, — предпочитая чтоб так и оставалось — он поспешно выключил пушку и опустил манипулятор. Однако продолжал сверлить взглядом Саундвейва, пока мех медленно опускал манипуляторы и спускался с платформы, осторожно обходя своего начальника. — Теперь, возможно, мы сможем обсудить это как разумные мехи, — сказал Прайм, скрестив манипуляторы на груди. — Я был бы более благоразумен, если бы ты не загораживал обзор на мои энергоновые вместилища, — надулся Мегатрон. — Твои энергоновые вместилища? — угрожающе спросил Оптимус. Мегатрон поднял оба манипулятора. — Только на испытательный срок. Просто, чтобы убедиться, что они подходят для нашего спарка, — автобот продолжал сверлить его взглядом, и тогда тот сконфуженно дополнил. — Эм… Я должен проверить их на течь? — Попробуй еще раз, партнер, — лидер десептиконов закатил оптику. — Так что же Саундвейв делал с ними? Я думаю, что должен быть первым, учитывая, что я тот, кто тебя и заискрил, — Оптимус снова на него зыркнул. Очевидно, его партнер все еще был немного раздражен всем, что касалось заискрения. Шлак, но этот мех умел затаить обиду. — Рэтчет беспокоится, что мои энергоновые вместилища не достигают нужных пропорций, чтобы поддерживать спарка, созданного совместно с корпусом военной постройки твоего размера, — сказал Оптимус, ободряюще глядя на зама. — Саундвейв просто вызвался провести необходимые измерения и переслать данные Рэтчету, — Мегатрон хмыкнул. — Конечно, он сам вызвался, — и подошел к платформе, схватив рулетку и сунув ее в подпространственный карман. — С этого момента, Саундвейв, я лично буду собирать соответствующие данные об Оптимусе для медика. Ты свободен. — десептикон взглянул на лидера автоботов, который только громко провентилировал и кивнул. Саундвейв повесил шлем — в его позе явно читалось уныние. Потом он прошаркал к креслу и, взяв вязанье, вышел из комнаты. — Мегатрон, ты не должен был быть с ним так суров. Он только хотел помочь. — Пытаясь добраться до моего партнера, — ответил бывший гладиатор. — Ты слишком собственнически себя ведешь, Мегатрон, — Прайм громко хмыкнул. — Я все еще расстроен твоим последним проступком. — Оптимус, я же сказал, что сожалею, — партнер подавил желание закатить оптику, понимая, что это скорее всего не сработает. — Я знаю, тебе не нравится сокращенная версия моего имени, но у меня не хватило места, так что пришлось довольствоваться: «собственностью Мегза». — Мегатрон! — Ооо. На самом деле его партнер этого не говорил, но у Мегатрона сложилось впечатление, что «ты глючник» точно подразумевалось в контексте. — Ты хоть представляешь, сколько времени нужно, чтобы смыть краску с лобового стекла? — спросил автобот. Десептикон уставился на него, насмешливо наклонив шлем. Это был вопрос с подвохом? Иногда с Оптимусом это было трудно угадать. — Хм, нет? — ответил он, стараясь быть честным. Лидер автоботов швырнул в него подушкой, попав прямо над камерой искры. Вот тебе и легкий путь. Очевидно, честность и десептиконы не сочетаются. Кто бы мог подумать? Мегатрон оторвал подушку от корпуса и отбросил ее на безопасное расстояние. Хорошо, что Оптимус не был так же точен со своим ионным бластером, иначе он бы укокошил Мегатрона давным давно. Хм. Он записал эту информацию в память процессора. Если они когда-нибудь снова вступят в войну с Квинтами, мех вооружит бондмейта подушками, набитыми осколочными гранатами. Прайм был бы с ними чрезвычайно убийственным. Мегатрон повернул умоляющую оптику на партнера. — Оптимус, дорогой, ты не можешь винить меня за искрительские параметры кода. Он заставляет меня быть собственником, — десептикон заметил, что его партнер поднял надлинзовый щиток, и продолжил. — Хотя я признаю, что был немного собственником еще до того, как ты заискрил, — надлинзовый щиток поднялся чуть выше. — Хорошо, задолго до того, как ты заискрил, — он скрестил манипуляторы на грудной броне. — В любом случае, было ли настолько необходимо, чтобы Саундвейв оседлал твой корпус, чтобы сделать эти шлаковы измерения? — Прайм покраснел, глядя в сторону, его поле излучало слабую растерянность. — Энергоновые вместилища крайне чувствительны, и это был единственный способ, чтобы я продержался спокойно достаточно долго, — Мегатрон сел на платформу рядом с партнером, его собственная оптика сосредоточилась на раздутых вместилищах. — Насколько чувствительны? — спросил он, заинтригованно. — Слишком чувствительны, — отрезал бот, снова скрестив руки на грудной. — Даже не думай ничего предпринимать, мой дорогой друг. Я все еще злюсь на тебя, — мягко улыбаясь, Мегатрон медленно заполз на платформу, оседлав меньший корпус, старательно избегая выпуклых брюшных пластин. — Оптимус, ты был зол на меня в какой-то степени последние четыре миллиона лет. Если бы я ждал, пока ты перестанешь злиться, мы бы никогда не стали конджанкс и не создали бы спарка вместе, — он сделал паузу, протягивая манипулятор, чтобы охватить лицевую партнера. — Должен ли я поверить, что теперь ты сожалеешь о каком-либо из этих последствий? — Прайм опустил оптику, качая шлемом, его поле слабо пульсировало от досады. Мегатрон отправил через свое поле любовь и одобрение, а затем наклонился и взял манипуляторы партнера в свои, поглаживая пальцы. Оптимус посмотрел на него, собственное поле было в постоянном движении, и на его любимых лицевых пластинах появилось озадаченное выражение. Мягко потянув, бывший гладиатор отвел манипуляторы бондмейта от груди и переместил за шлем, удерживая их там. Затем он просто терпеливо ждал. Когда партнер прекратил протестовать против такого вопиющего обращения с мехами, Мегатрон воспринял это как молчаливое согласие. Он отпустил манипуляторы. — Держи их там, — тихо прорычал он, значительно понижая тон своего вокалайзера. Оптика Оптимуса расширилась, но он подчинился команде. Это было даже довольно удивительно, учитывая то, что всего за несколько астросекунд его отличающийся железной волей партнер превратился из раздраженного в уступчивого. Десептикон недоверчиво покачал шлемом. Дважды за декацикл? Тогда это точно не совпадение. Если бы он знал об этом интригующем глюке в программировании Прайма, он бы выиграл войну — и партнера — вечность назад, хотя нельзя сказать, что Мегатрон был недоволен результатом, которого они достигли. Теперь, когда его бондмейт немного успокоился и, казалось, не был готов вышвырнуть его в ближайший шлюз, мех ободряюще улыбнулся и воспользовался возможностью более тщательно осмотреть энергоновые вместилища. Поскольку на протяжении тысячелетий не рождалось спарков, эта конкретная адаптация корпуса для ухода за ними была ему совершенно незнакома. В ямах Каона не хватало ни провизии, ни времени для спарков. Вместилища были на удивление привлекательными, идеально округлыми, с гордыми маленькими шишечками в центре, которые практически молили о внимании. Вместилища слегка подрагивали от почти незаметных движений партнера под более плотным корпусом. Дотянувшись манипулятором, Мегатрон обхватил одно из них, наслаждаясь странным сочетанием мягкости и твердости, столь нетипичным для их вида. Он осторожно покатал интригующий холмик в своем манипуляторе. Это простое действие вызывало привыкание — не только ощущение приятной полноты под пальцами, но и то, что подразумевала эта полнота. Вместе он и Оптимус создали что-то чудесное, но эти прекрасные вместилища были осязаемым доказательством способности его партнера обеспечить их создание. Этого было достаточно, чтобы заставить его влюбиться в своего конджанкс заново. Один из пальцев Мегатрона случайно задел шишечку, и Оптимус резко втянул воздух, весь его корпус трясся под ним, несмотря на гораздо больший вес лидера десептиконов. Десептикон замер, не зная, доставил ли он удовольствие или боль автоботу, особенно когда тот продолжал смотреть на него с широко распахнутой и расфокусированной оптикой. Тихо выругавшись про себя, мех приготовился связаться с Рэтчетом. Медик точно его убьет пренеприятнейшим образом, если он каким-то образом ранил его лидера. — Сделай так… сделай так еще раз, — мягко попросил Оптимус. Мегатрон поднял надлинзовый щиток. Значит все-таки удовольствие, так как, насколько он знал, его конджанкс не мазохист. Ну, если не считать того, что он по собственному желанию последние несколько тысячелетий проводил в обществе своего несносного медика. Не спуская оптику с партнера, бывший гладиатор снова погладил головку, но на этот раз настойчивее. Прайм резко застонал, его венты щелкнули, и Мегатрон улыбнулся ему в нарастающем восторге. Какое чудесное открытие! Теперь у него было веское оправдание для игры с вместилищами, и совершенно ни к чему была рулетка. Ха! Выкуси, Саундвейв! Он попеременно перекатывал вместилище в манипуляторе, чередуя с твердыми и легкими касаниями, пока Прайм не начал извиваться под ним. Мегатрон чувствовал, как нагревается интерфейс панель партнера, хотя его собственная уже давно была готова. Вид бондмейта, отчаянно нуждающегося в его прикосновении, невыносимо возбуждал, но собственное удовольствие Мегатрона померкло по сравнению с волнами сильнейшего экстаза, что он ощущал в дико колеблющемся поле конджанкса. Оптимус держал себя в такой строгости, и ощущение, что железный контроль разрушается под его дразнящими манипуляторами, стало почти навязчивой идеей. Очевидно, отвлеченный новыми ощущениями, исходящими от его грудной, Прайм попытался пошевелить манипуляторами, но Мегатрон схватил их и крепко прижал к платформе. — Но я только хочу прикоснуться к тебе, — сказал Оптимус, мило надув губки. — Если хочешь, чтобы я продолжил, милый, ты должен держать их тут, — сладко пропел десептикон. Лидер автоботов, наконец, сдался, мягко втянув воздух, и продолжил держать манипуляторы на месте, когда мех отпустил их. Одобрительно напевая, — его собственные венты теперь работали на повышенных оборотах — Мегатрон вернулся к перекатыванию вместилищ, на этот раз обоих, наслаждаясь беспомощными звуками, исходящими от воколайзера Оптимуса, когда он случайно касался, очевидно, очень чувствительных шишечек. Крошечная капелька жидкости появилась в отверстии одной из головок. Заинтригованный бывший гладиатор наклонился и лизнул ее глоссой. Прайм снова выдохнул, его спина попыталась выгнуться под тяжестью крупного корпуса, удерживающего его на платформе. Мех снова лизнул шишечку, наслаждаясь вкусом переработанного энергона почти так же сильно, как и трепетал от интенсивного удовольствия, которое этот акт доставлял его партнеру. Разочарованный тем, что жидкость не появилась сразу, Мегатрон ухватился за холмик ртом и стал сильно сосать, одновременно потирая другой холмик манипулятором. Он был вознагражден еще одним всплеском очищенного энергона и громким, непрерывным стоном партнера. — Мегатрон, пожалуйста! — лидер десептиконов услышал характерный звук открытия паховой панели Оптимуса так быстро, что испугался, что партнер повредил привод. Мегатрон слегка отстранился, но Оптимус попытался протолкнуть маленькую шишечку к его удаляющемуся рту, выгибая спину как можно сильнее. Ухмыляясь, десептикон произнес. — Очень чувствительны, партнер. Не думаю, что когда-либо видел тебя таким… горячим, — он убрал свою интерфейс панель, но отклонил запрос коннектора, просто расположившись над уже хорошо смазанным портом бондмейта. Он перекатывал каждый бугорок между двумя пальцами, затем резко отпустив их. Оптимус снова застонал, его вместилища мягко покачивались, когда он извивался, не имея ни дразнящего контакта с шишечками, ни коннектора в столь же изнывающем порту. — Мегатрон! Прикоснись ко мне, пожалуйста… — Хм, — протянул бывший гладиатор, опуская рот и нависая над блестящей шишечкой. — Боюсь, что у меня нет на это разрешения, — сказал он, снова отодвигаясь и облизывая губы глоссой, но задерживаясь так близко к маленькому бугорку, что Прайм мог почувствовать его горячее дыхание, обжигающее корпус. — Кажется, ты сказал, что они не для меня. — Что? — пролепетал Оптимус, широко распахнув оптику, но следуя за чувственным скольжением его глоссы, которая парила так близко к тому месту, где ему было нужно. Мегатрон обхватил другое вместилище манипулятором, пальцы были так близко, но не касались шишечки. Он частично выпустил коннектор, его уже заряженное навершие задевало шелковистые складки порта Оптимуса, а затем слегка толкнулся, потирая пульсирующий внешний узел дразнящими круговыми движениями. Мех убрал коннектор и невинно посмотрел на партнера. — Еще раз, чьи это энергоновые вместилища? — автобот ненадолго притушил оптику, его корпус все еще беспокойно двигался, пока он пытался, но не мог заполучить трение, в котором так отчаянно нуждался, а затем слабо произнес. — Твои… — двигая корпус назад, пока он снова был расположен прямо над крайними складками истекающего порта, Мегатрон сказал. — Я не уверен, что расслышал, тебя, партнер, — десептикон частично выпустил коннектор в порт, а затем вытащил, толкаясь о гиперчувствительный внешний узел, пока Оптимус снова не начал беспомощно извиваться под ним. — Кажется, у меня проблемы со слухом, — добавил он. — Может быть, ты слишком часто бил меня по шлему? — Они твои, Мегатрон, — сказал Оптимус, пыхтя от негодования, но его оптика была широко распахнута и полностью расфокусирована от возбуждения. — Перестань меня дразнить и сконекть уже наконец! — вероятно, это означало, что у него глюк, но бывший гладиатор считал бондмейта абсолютно очаровательным, когда тот злился. — Вот видишь, что получается, когда вежливо попросишь, — самодовольно сказал Мегатрон прежде, чем полностью поместить коннектор в свое самое любимое место во всей огромной вселенной. Если бы это было возможно, его джампер посылал бы открытки всем своим конкурентам: «Прекрасно провожу время. Рад, что тебя здесь нет… не то, чтобы я когда-либо позволил бы тебе здесь находиться». С внушительным животиком на пути Мегатрон не мог дотянуться до шишечек Оптимуса ртом, пока вколачивался в него, но он неплохо отыгрался, используя манипуляторы, перекатывая, щипая и сжимая энергоновые вместилища, в то время как Оптимус неповторимо стонал. Лидер десептиконов не торопился, нарочно делая движения медленными и неглубокими, желая продлить эту встречу как можно дольше. Опять же, возможно, частично в этом был виноват код создателя, но ему нужно было заявить права на партнера, заставить его чувствовать себя так шлаково хорошо, что он никогда не будет искать другого меха для удовлетворения. Мех был первым интерфейс партнером Оптимуса, и, шарк подери, намеревался быть единственным. Оптимус попытался ускорить темп, но с манипуляторами, все еще закрепленными на шлеме, и прижатым к корпусу Мегатрона, он не мог ничего сделать, кроме как взять все, что тот позволит. Прайм чувствовал бы себя виноватым, если бы не было так очевидно, насколько он наслаждался вниманием своего десептикона. Однако, как только бывший гладиатор почувствовал, что корпус партнера стал нагреваться сверх его способности охладиться только с помощью вент, он ускорил темп, вращая коннектор, чтобы затронуть как можно больше узлов одновременно, в то же время в случайном порядке задевая навершием главный нервный узел вверху. Он покрутил оба бугорка между манипуляторами, чувствуя, как от касания заряд партнера увеличивается экспоненциально. Прайм задохнулся, а его оптика расширилась, когда он почувствовал перезагрузку один раз, затем снова, пока Мегатрон гнался за своей, поглаживая так сильно, как только мог, своего глубоко заискренного партнера. Застонав, десолидер, наконец, достиг пика, но не раньше, чем добился третьей перегрузки от Оптимуса. Мягко поглаживая в течение затихающей перезагрузки, он, наконец, убрал истощенный коннектор, откатываясь от партнера, чтобы не раздавить его, и тяжело вентилируя, чтобы охладиться. Бот распростерся на платформе, его собственные венты напряженно работали, а прекрасные холмики умоляюще дрожали от напряжения. Он взглянул на Мегатрона, и его оптика опасно завращалась, когда он заметил невероятно самодовольное выражение на лицевой партнера. Тот улыбнулся и помахал ему манипулятором. — Хорошо провели время, да? — лидер автоботов продолжал сверлить его взглядом, но вдруг уронил шлем на платформу, словно тот был слишком тяжелым, чтобы его удержать. — Это было… приемлемо, партнер, — сказал он как раз перед тем, как оптика отключилась, и он резко ушел в перезагрузку. Мегатрон громко рассмеялся. Затем он собственнически поместил манипулятор на один из этих соблазнительных энергоновых вместилищ. Его энергоновых вместилищ. Похоже, десептикон заполучил еще одно оружие в свой арсенал «стимулирования нежелающего интерфейса партнера», которое он лично с удовольствием использовал бы до предела. Возможно, бывший гладиатор несправедливо воспользовался сверхчувствительностью партнера, но он позволил Оптимусу сказать последнее слово, не так ли? Это должно что-то значить.***
— Не урони меня, Мегатрон, — лидер десептиконов остановился у входа в недавно перестроенную спарковскую комнату, хмуро взирая на партнера. — Я таскал тебя пол-звездного цикла, не уронив, Оптимус. С чего мне начинать сейчас? — он заметил острый взгляд бондмейта и быстро добавил. — Да, я знаю, что бросаю тебя на платформу, но я делаю это нарочно, — пожал плечевыми сегментами. — Мне нравится смотреть, как покачиваются твои вместилища. Они вдохновляют. Я мог бы написать эпическую поэму о твоих энергоновых вместилищах, — Оптимус все еще свирепо смотрел на него. Неудивительно, что у меха постоянно были головные боли. — Оптимус. Тебе нравится наблюдать за катящимися волнами на берегу моря, потому что ты думаешь, что это эстетично. Подумай об этом… только без лунного света, — он остановился. — Весь этот мерзкий песок попадает в твои укромные местечки, — притушив оптику, Оптимус выдохнул, говоря. — Не волнуйся. Я никогда больше не возьму тебя на романтическую экскурсию. — Это что была она,? — Мегатрон уставился на него расширившейся оптикой. — О, теперь я понимаю. Ну, ты сильно завелся, когда мне пришлось высасывать песок из твоего порта пылесосом, — Прайм не ответил, но, казалось, снова заскрежетал дентами. Механоид сделал мысленную пометку поговорить об этом с медиком. Если он хочет заточить свои денты, есть куда более легкие способы. — Может быть, стоит вернуться, просто чтобы использовать его вновь, — задумчиво произнес серебристый формер, живо вспоминая ту ночь. — Никогда не слышал, чтобы ты так громко визжал. Впрочем, как и большинство членов экипажа. Не то, чтобы кто-то жаловался, заметь, — на лицевой бота появилось странное выражение. Вроде того, когда он думал, что употребил кубик энергона, но обнаружил, что это был один из неудачных экспериментов Шоквейва с земными отбросами. Мегатрон все еще чувствовал себя неловко из-за того, что перепутал эти кубы. ААА. Возможно, Оптимус чувствовал себя виноватым, потому что он был единственным, кто наслаждался морской экскурсией? Это он мог легко исправить. Не стоит говорить, что Лорд Мегатрон не был чутким и внимательным партнером. Он улыбнулся Прайму. — Не волнуйся, милый. Поездка не была пустой тратой времени. Пылесос тоже, очевидно, хорошо провел время. На самом деле, ты должен быть горд. С тех пор как ты оказался на борту, у нас самые счастливые пылесосы в секторе. — Ме. Га. Трон. — Да, Оптимус? — озадаченный неменяющимся выражением «я не доволен» на лицевой партнера, Мегатрон сделал последние несколько шагов в детскую, не поднимая оптики. Однако лидер автоботов, казалось, был полностью сосредоточен на чем-то другом, глядя прямо перед собой. — Рискую повториться, — сказал он. — Но все же пожалуйста, не роняй меха в положении. — Да, да, я слышал тебя в первый раз, но… — Мегатрон впервые увидел новое холо на задней стене. Разъяренный и возмущенный, он принял свою обычную позу, когда был очень зол — выпрямил спину и поместил манипуляторы на бедра. Совершенно позабыв о мехе, которого должен был держать на руках. Оптимус пронзительно закричал, но, очевидно, был готов к худшему и схватился за наплечник манипулятором, крутясь и обхватывая сервами бедра Мегатрона, отчаянно выдыхая. — Саундвейв, — прорычал Лидер десептиконов, настолько разъяренный, что больше ничего не замечал. — Я разорву этого меха на мелкие кусочки, и на этот раз ты меня не остановишь, Оптимус, — тот зацепился за наплечную броню бывшего гладиатора другим манипулятором и держался изо всех сил. Однако он, очевидно, все еще чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы ударить Мегатрона в лицевую. Сильно. Шлак, но у этого меха был подлый правый кросс. — Я говорил тебе не бросать меня, но ты никогда меня не слушаешь, — сердито сказал Оптимус. — Не понимаю, чего ты так расстроен. Джун говорила нам, что малыши любят яркие, динамичные цвета, — он повернул шлем к холо. — Они не станут ярче или динамичнее, чем это, и, кроме того, Джун также заявляла, что традиционно семейные фотографии должны располагаться в комнате спарка. — Не с этим, — прорычал Мегатрон. — Ну, привыкай, потому что он остается, — твердо заявил Прайм. Нахмурившись, его бондмейт уставился на холо, надеясь испепелить его одним лишь взглядом. Саундвейв сделал это холо в коридоре Немезиды, когда повелитель уходил от него. Услышав что-то подозрительное, Мегатрон слегка повернул верхнюю часть корпуса, и поэтому его удивление и ужас были ясно видны на лицевой. Вместе с его невероятной розовостью. Это и без того было достаточно плохо, но он был только частично розовым, потому что некоторые из его цветных нанитов сохранили фиолетовый оттенок от его протоформы, так что он был розовым… перемежающийся фиолетовыми пятнами. — Люди называют их «горошек», — услужливо подсказал Оптимус. — И они мне нравятся. Они подходят к твоей оптике, — Мегатрон уставился на него, онемев. — Я бы сказал, что у тебя ужасный вкус, но, в конце концов, ты выбрал меня своим конджанкс, — сказал он. — Всегда такой скромный, Мегатрон. — Это дар, — ответил десолидер. Он снова зыркнул на холо. — Ты не можешь оставить эту штуку себе, — он запоздало понял, что Оптимус все еще отчаянно цеплялся за его корпус, обернув серва вокруг кормы партнера, поддерживая большую часть его веса. — Нет, могу — сказал Оптимус, лишь немного расслабляясь в объятиях Мегатрона. — И не пытайся уничтожить его, пока я не смотрю. Я просто возьму еще одну копию у Саундвейва. — Нет, если я пристукну его первым. — Мегатрон! — упрекнул Прайм. — Мы это уже обсуждали. Никаких убийств, кроме экстренных случаев. — Это — чрезвычайная ситуация, — громко пропыхтел бывший гладиатор. — Мне нужно поддерживать репутацию, — часть огня внезапно исчезла из оптики Оптимуса, и он положил шлем на плечо десептикона. — Пожалуйста, просто положи меня на стул. Кажется, я натянул кабель или что-то в этом роде, — он мягко провентилировал, слегка шикнув. — Праймус, мне больно, — обеспокоенный, Мегатрон поспешил подчиниться, осторожно усаживая партнера на стул. Затем он опустился на колени, чтобы рассмотреть его поближе, просто чтобы доказать, что он чуткий и заботливый родитель. Кроме того, в этом положении ужасное холо больше не было видно. Беспроигрышная ситуация. Оптимус положил манипулятор на брюшные пластины, потер их, и изнутри донесся приглушенный лязг. Мегатрон беспомощно улыбнулся, обрадованный этим звуком. — Наш спарк снова буянит, партнер? — закатив оптику, лидер автоботов ответил. — Можно и так сказать. От него отдача сильнее, чем от сверхзарядки Шоквейва. — В это трудно поверить, — с сомнением произнес серебристый формер. — Или ты не помнишь, когда мы в последний раз были в кают-компании перед тем, как Рэтчет отправил тебя на постельный режим? — когда бот просто тупо посмотрел на него, он продолжил. — Ты даже не пил, но пары от варева Шоквейва так опьянили тебя, что ты танцевал на столе. — Нет, этого я точно не помню, — сказал Оптимус, глядя на него так, словно у него отказал процессор. Мегатрон ухмыльнулся. — Ты крутил бедрами и пел: «Разве тебе не хочется, чтобы твоя фемка была такой же горячей, как я?» во всю силу вокалайзера. Ты произвел неизгладимое впечатление на команду. Я не слышал столько аплодисментов и подбадриваний с того дня, как ушел Старскрим, — Прайм выдохнул. — Я не верю тебе, Мегатрон. Ты, должно быть, попросил у Бамблби подходящую лирику, потому что презираешь человеческую поп культуру и никогда бы не вспоминал ничего подобного. — О, мне не нужно запоминать слова — я записал твое восхитительное выступление, как и все остальные меха в комнате. Ну, те, кто не был занят, запихивая шаниксы за твое ветровое стекло, — он ухмыльнулся, глядя на партнера. — На самом деле ты был весьма соблазнителен, особенно когда положил манипуляторы на бедра, выпятил корму и провозгласили: «Я — Прайм, и я буду служить всем кибертронцам!» — К сожалению, — сказал Оптимус, прикрывая оптику манипулятором. — Это звучит смутно знакомо, — он покачал шлемом. — До тех пор экипаж вел себя прилично, — хм, по большей части — но, боюсь, они восприняли это заявление совершенно неправильно. Мне пришлось стащить тебя со стола прежде, чем ты устроил оргию, — он остановился. — Ну, и еще стол зловеще скрипел, — Оптимус молчал целый клик, опустив манипулятор и с сомнением глядя на бондмейта. — Ты хочешь сказать, что я толстый? — оптика лидера десептиконов расширилась. — Нет, если это отправит меня в изгнание на диван, — автобот опустил шлем, мягко выдохнув, затем вытянул спину. — Тогда тебе повезло, потому что сегодня вечером мне определенно понадобится массаж спины, — он переместил манипулятор на грудные пластины. — Шлак, как все болит. — Это потому, что ты не слушаешь своего медика, Оптимус. Он сказал, что ты будешь раздражать свои энергоновые вместилища, если грудная броня будет все время закрыта, — Прайм громко хмыкнул. — В последний раз, когда я оставил их непокрытыми, корабль получил серьезные повреждения, потому что твои мехи продолжали врезаться в стены, когда мы проходили мимо, — Мегатрон фыркнул. — Не только мои мехи. Джаз тоже. Он был достаточно умен, чтобы списать это на поиски потайных ходов, — бывший гладиатор помолчал, подмигивая ему. — Но сейчас мы не ходим по кораблю, — многозначительно промурлыкал он. — Ты обещаешь вести себя хорошо, если я это сделаю? — спросил Оптимус, прищурившись. — Ты всегда сомневаешься во мне, партнер, — обиженно пожаловался Мегатрон. — Конечно, я не собираюсь вести себя прилично. Ты не можешь ожидать, что я, имея перед собой эти аппетитные сферы, смотрящие мне прямо в оптику, ничего не делаю с ними, — он громко хмыкнул. — Правда, Оптимус! Я сильный, но не настолько. — Полагаю, ты заслуживаешь немного уважения хотя бы за честность, — Прайм открыл грудные пластины, с облегчением притушив оптику, когда его вместилища, наконец, освободились из жестокого заточения. Мегатрона подмывало немедленно взять холмик в рот, но он знал, что партнер слишком чувствителен. Поэтому положил по вместилищу в каждый манипулятор, медленно разминая их, и Оптимус мягко выдохнул от его нежного массажа. Теперь, если бы он только смог довести кондженкса до нужной кондиции, возможно, он смог бы убедить его уничтожить холо, пока его корпус занят… более приятными вещами. К сожалению, у десептикона не было такой возможности, потому что он услышал приближающиеся тяжелые шаги, которые остановились прямо за дверью. — Шлаков шлак! Вы двое не можете держать свои манипуляторы подальше друг от друга хотя бы в течении одного гребаного брийма? — Прайм посмотрел поверх шлема Мегатрона на дверь, резко втягивая воздух. Он, казалось, был подавлен, глядя широко раскрытой оптикой, и мех не мог понять почему. Праймус ведал, что Рэтчет врывался к ним достаточно часто, чтобы это перестало беспокоить их обоих. Впрочем, серебристого формера это никогда не беспокоило. Рэтчет был медиком, ради Праймуса, — не то, чтобы он никогда раньше не видел интерфейс оборудования. Но тут лидер десептиконов услышал знакомый голос белкового. — Твою мать! Ты только посмотри на размер этих сисек! — Мегатрон повесил шлем и громко выдохнул. Когда-нибудь он не забудет запереть дверь. Или, по крайней мере, закрыть эту шлакову штуку.