Пожертвованный

      Металл холодит кожу и светится бледно-серыми бликами в свете молодой луны. Синяки на ногах отливают темно-синим оттенком свободы, но краснеющие с каждой минутой ранки под тяжелыми цепями на щиколотках говорят об обратном. Ни о какой свободе речи быть не может. Стайлз лежит в подвале на протяжении нескольких часов, и всё, что теперь ему хочется, заключается в теплом пледе и антибактериальной мази.       На часах два ночи. До рассвета осталось три часа.       - С тобой всё в порядке, Стайлз? – тревожно.       Скотт смотрит прямо, немного прищурив глаза, будто пытается прочитать мысли своего друга.       «Я видел твою отрубленную голову у себя в руках. Это было нелепо. Твои большие глаза, широкая улыбка и море крови. На шее, в волосах и под ногами. Она скользила по моей руке и капала на свадебное платье Эллисон. Вся ткань пропиталась ей. Белое и красное, как в кино.»       - Конечно, всё в порядке, бро.       Дотронуться до чужого плеча и кончиков темных волос на затылке становится задачей жизни и смерти. Поверить, что это всего лишь сон, и спрятать свои страхи в дальний угол.       Дрожь пробирает всё тело, а горло першит от жажды. Каждая царапина на шее от ногтей после очередной панической атаки пульсирует в такт сердцебиению, а раны вдоль предплечья саднят и чешутся. Сквозь мутное стекло видны падающие звезды – обещанный астрономами «метеоритный дождь». Стайлз не успевает загадать ни одного желания, как очередная звезда скрывается за рамой маленького решетчатого окна.       Циферблат показывает три сорок утра. Чтобы спасти умирающую надежду – полтора часа.       Лидия поймала его на большой перемене, затащив в пустой класс литературы. Привычным жестом заправив локон за ухо, она окинула его сканирующим взглядом, останавливаясь на темных мешках под глазами и полопавшихся сосудах возле карих радужек.       - Что происходит, Стайлз? – требовательно.       Молчание затягивается. Девушка нервно кусает губы, но не произносит ни слова, только поднимает руку и легко сжимает чужую ладонь.       «В моем сне ты лежала в гробу из темного дуба, а твои губы были искривлены в усмешке. Твои волосы потеряли блеск, но всё также отливали раскаленным золотом под прямыми лучами обеденного солнца. На твоих щеках не было румянца, ресницы не были накрашены, и не было запаха твоих духов – лимон, жасмин и зеленое яблоко. Ты ненавидишь темные цвета, но все вокруг были одеты в черное, а ты лежала в своем единственном темно-синем костюме от Шанель. Как всегда, холодная и недоступная.»       Сжать тонкую руку и мягко погладить большим пальцем выпирающую косточку на запястье – легко. Это поможет на время скрыться от зоркого взгляда зеленых глаз. Нужно решать проблемы самостоятельно и не становится обузами для своих близких.       Они приходят всей семьей. Шумно открывают дверь, громко переговариваясь и шутя. Их глаза загораются голубым при виде его крови, а их ноздри раздуваются при каждом последующем вдохе. Они просто смотрят, не дотрагиваясь и не шевелясь. С того момента, как в комнату вошел невысокий подросток с серыми водянистыми глазами и шрамом возле губ, они не произносят ни слова. Вошедший парень вытирает его тело влажной тряпкой, снимая всю одежду, кроме порванных ниже колен, домашних хлопковых штанов. Стайлз не может поймать его взгляд, но уверен в серых глазах он может прочесть только сочувствие, но никак не намеки на помощь.       Небо за решеткой наполняется светлыми предрассветными тонами. Перед прощальной речью надо прожить еще час.       Эрика хищно скалится, смотря на него сверху-вниз. Ее глаза горят превосходством, а слова наполнены нотками презрения.       - Что ты развалился, Стилински? Не можешь дать отпор девушке?       Он бы поверил каждому оскорблению, если бы девушка прошла мимо, а не подала ему руку, помогая подняться с земли. Из-за недосыпа и кошмаров перед глазами первое время мелькают темные круги, но он лишь отмахивается, задорно улыбаясь и делая шаг в сторону.       - Осторожнее, Стайлз.       Дерек ловит его за локоть, не давая снова упасть на землю, теперь от столкновения со стальным телом вожака стаи. Хмурые брови над ореховыми глазами обеспокоенно «кричат» на него за невнимательность, когда теплая ладонь притягивает его ослабленное тело еще ближе. Волк делает большой вдох, принюхиваясь к запахам, сжимая губы в тонкую линию.       - Ты странно пахнешь, Стайлз, - утвердительно.       С каждым днем, проведенным со стаей, лицо Дерека светлеет, и пропадают морщинки на лбу. Сейчас мелкие складки поверх густых бровей вернулись на место, превращая молодое лицо в одичавшее и немного хищное.       «Ты плакал над телами своей новой стаи, когда вновь их потерял. Они лежали сломанными куклами перед нашими ногами. Истерзанные и брошенные. Ты не выдержал. Ты постоянно сбегал и бежал так долго, пока не нашел свой дом в родном городе, но стеклянные глаза Коры - и ты сгорел. Как вся твоя стая. Первая и последняя. Ты горел, сам направляя пламя на себя, а я стоял рядом. Молчаливое содействие от труса, который хочет жить дальше. Ты сгорал, а я смотрел, как потухает жизнь в тебе. Снова.»       - У тебя паранойя, Хмуроволк.       Глупое прозвище и дурацкая ухмылка приводит в бешенство каждого, и, закатывая глаза, вожак исчезает в особняке вслед за смеющимися волчатами. Внутри теплится что-то легкое и воздушное от очередного привычного вечера с друзьями. Пока еще живыми.       Они переносят его наверх, в большую светлую комнату с несколькими зашторенными окнами с двух сторон. Его привязывают к обеденному столу в центре комнаты, пока зашуганный паренек, в котором Стайлз узнал джина, тихо ютится в уголке. Глаза подростка в темноте отливают фиолетовым свечением на каждый его болезненный стон, что он не успевает заглушить. Он хочет поймать его взгляд, чтобы попросить еще одно видение. Только вместо повторяющихся кошмаров, которые мучали его больше месяца, он хочет увидеть своего отца и стаю. А может еще живую маму. Мама бы пела ему колыбельную, поглаживая по волосам, когда в реальности на его грудь наносят символ с помощью его же крови. Прощальная речь как всегда бы затянулась, но никто бы не ругался. Может только, мама бы всплакнула, а отец спрятал его в капкане своих надежных рук.       И пускай, что до того момента, как его кровь загорится, есть всего лишь двадцать минут.       На очередном скримере Эллисон с шумом выдыхает, Айзек закрывает глаза, а Бойд устало зевает. Существо, пожирающее людей в живую, выглядит нереалистично и даже комично, если вспомнить рисунок вендиго из бестиария. Оборотни, которые попробовали человеческую плоть, теряют концентрацию и управление над своим обращением. Они не выглядят огромным и покрытым шерстью полуволком-получеловеком, но их худая фигура с выпирающими костями и длинные пальцы с тонкими, как шипы, когтями пугают получше очередного кинематографического шедевра жанра ужасы.       «Попробуй испугаться придуманного чудовища, когда каждую ночь хоронишь своих близких. Сначала закопай своего лучшего друга в день его свадьбы; потом объясни Натали Мартин, почему, каждый раз спасая ее дочь, в этот раз ты не смог ее уберечь; не плачь над телом Эллисон; научись жить без Эрики и Бойда; закрой глаза утонувшему Айзеку; смотри, как умирает Дерек и как сходит с ума Питер. В последний раз проводи своего отца до порога…»       - Ты знаешь, что вендиго боится огня? – внезапно.       Питер выглядит донельзя довольным, но пальцы его руки, вновь держащей кружку со странным сортом чая, выглядят белыми от напряжения. В течении недели он следит за всеми своими серо-голубыми глазами, при этом замирая на одном месте в задумчивости.       - Все они когда-то были оборотнями и их слабости такие же, как у обычных их представителей. Однако, убить вендиго может только огонь.       Питер садится ближе, скользя равнодушным взглядом по помещению. Он не касается и ничего не спрашивает, но от него веет поддержкой больше, чем от всех в этой комнате.       - Огонь, Стайлз, бывает не только в том виде, который нам знаком. Прими к сведению.       Кивок головы, не мигая и не отворачиваясь, - как новый символ доверия. Завтра он прочтет про вендиго и оборотней всю информацию, представленную в бестиариях и старых фолиантах Хейлов, Арджентов и Дитона. Там он наткнется на справку о джинах, которые проникают в сны и управляют видениями, способными сломить психику человека. Джины, которые могут проводить ритуалы для всех мифических существ, так как способны проникать в чужое сознание.       Надежда умирает последней, а он заядлый оптимист. Оставить записки с координатами и, на всякий случай, снять видео-прощание. Помощь понадобится, но Стайлз уже сейчас собирается бороться за свою жизнь.       Их пятеро, и каждый из них находит себе место возле стола. Двое бритоголовых подростков встают возле поврежденных ступней, скалящаяся женщина с безумными глазами и девушка, что одета в более-менее нормальную одежду, - по бокам у рук. Последний, отец семейства, остановился около его головы, поглаживая левое плечо. Они должны попробовать его кровь перед тем, как парень с серыми глазами прочитает обряд очищения, чтобы они снова впали в спячку еще на сотню лет; а после они смогут приступить к трапезе. Их движения стали дерганными и рванными. Они уже не сдерживают голодное рычание, когтями царапая его фарфоровую кожу.       До последнего вдоха тридцать секунд.       - Стайлз, я хочу, чтобы ты возвращался домой к девяти. Сегодня в городе объявят комендантский час.       Джон выглядит посеревшим и уставшим. Пятый без вести потерянный подросток выливается в стакан виски и ночь за отчетами. Мужчина с тяжелым вздохом откидывается на спинку кресла, сжимая пальцами переносицу.       - Подожди, присядь на минуту. Что происходит в твоей жизни? Ты опять стал выглядеть ходячим трупом и постоянно отмалчиваешься. Я дал тебе время, как обычно, но ты ничего не говоришь. Объясни, что происходит, ребенок, - заботливо.       Потеряно улыбнуться, заглядывая в родительские глаза.       - Всё будет в порядке, пап. Я всё потом объясню.       В глазах Стилински-старшего плещется неверие, но мужчина отпускает сына, напоследок похлопывая по плечу. Открыть свои секреты - значит подставить под удар. Лучше проститься, чем навлечь опасность на свою семью.       Стайлз возвращается, так и не дойдя до выхода, и крепко обнимает своего отца.       - Я люблю тебя, пап. Мы обязательно поговорим потом.       Можно игнорировать проблемы и сбегать от их решения, но обещания нужно держать до конца. Стайлз выходит на улицу с твердой уверенностью вернуться назад и рассказать всё отцу. А пока в его крови плещется яд, огнем расползаясь по всему организму. Ему нужно успеть спасти себя и своих близких.       Часы показывают десять минут шестого. Жить осталось двенадцать часов.