Ad astra per aspera

Увидев близнецов впервые, Рейес думает: «Неправильно разделять одного человека на две части». Они, в самом деле, не просто похожи, а словно перетекают друг в друга – кошачья поступь сестры передаётся брату, в то время как его резкие черты лица проступают на мягкой округлости её. Светлые макушки отлично выделяются среди тёмных, русых и нескольких рыжих, потому Видаль может проследить за ними от стыковочной полосы до административного здания учебки. Возглавляет маленький отряд отец (сходство слишком сильное, чтобы ошибиться), чья военная выправка не оставляет сомнений в роде его занятий. В таком случае нет ничего удивительного, что детишек бравого солдафона отдают на учёбу именно сюда: командный состав Альянса набирается как раз из таких вот до тошноты правильных и верных армии. А ещё здесь единственное место, где можно выучиться на пилота, не заплатив и кредита. Если, конечно, сумеешь доказать свою полезность и перспективность. Армия не вкладывается в бездарностей. Уже вечером, в столовой, они сталкиваются вновь. Видаль слышит фамилию «Райдер», прозвучавшую из уст высокого, бритоголового парня как оскорбление. Наверняка семейная взаимная не любовь – девчонка-Райдер улыбается чересчур сладко, так что почти слышен треск ломаемых костей. Но в нос крикуну, продолжающему обвинять отца близнецов в умышленном убийстве всего своего отряда, даёт брат, тем самым развязывая банальнейшую драку с мордобоем. Которая тут же стихает, стоит полыхнуть синему пламени биотики. С такими «одарёнными» не связываются, не имея в руках чего-то посерьёзнее подноса для еды. Рейес расслабляется в своём дальнем углу. На сегодня представление окончено. Он – смазливый верткий засранец, этот Рейес Видаль. Любящий собирать и использовать информацию против других себе во благо. Умение очаровывать, располагать к себе людей помогает завоевать доверие любого. Но Рейес сомневается, что когда-нибудь кто-то будет смотреть на него с такой не любовью даже, а всеобъемлющим принятием, как близнецы на свою вторую «половинку души». Будущий пилот, закусив щёку, отворачивается. Разум говорит: «Тошно видеть эти сюсюканья» в тот момент, когда пальцы сестры очерчивают наливающийся синяк на скуле брата, невесомыми касаниями не причиняя боли, но будто забирая её себе. А внутри, нечто скрытое под защитными пластинами годами наращиваемой брони, нашёптывает совсем иное. Позже, лёжа на своей кровати на верхнем ярусе и слушая сонное бормотание соседа, Рейес не может избавиться от десятков мыслей, самых разных, но все, как одно, неприятных. На датападе – воспроизведение видео, чудом найденного на весьма сомнительном сайте. Фамилия «Райдер» встречается в поиске множество раз, и только единожды упоминается «Сара», а не «Алек» или «Эллен». Он теперь знает, что близнецов зовут Сара и Скотт. И что у сестры серые до прозрачности глаза, а у брата они словно отражают цветом земное небо. А ещё… Ещё Сара меньше месяца назад убила девятерых человек, напавших на мирных колонистов. «На записи сжавшаяся девушка, опустив голову, кажется, даже не слушает, что говорит стоящий на коленях перед ней отец. Слегка кивает, механически, пряча лицо за прядями волос. Только когда Алек умолкает, сграбастывает дочь в объятия, Сара разжимает сведённые судорогой челюсти (Рейес отлично слышит, как стучат её зубы и сбивается дыхание, вырываясь из горла полузадушенными хрипами) и частит на выдохе: – Я убила. Всех их убила! Господи… – Ты поступила правильно, – тон Алека спокойный, как раз такой, чтобы дочь не сорвалась в истерику, продолжая балансировать на грани. После пережитого взрыв эмоций – не лучший выход, может стать только хуже. Ладонь опускается на затылок Сары и та, вскинувшись, смотрит поверх отцовского плеча, прямо в камеру. За растёкшимся зрачком не видно радужки, и тёмный этот взгляд заставляет поёжиться, посмотреть на уголок подушки. Лишь бы не чувствовать, как пустота засасывает, утягивает за собой туда, откуда не вернуться. Сара успокаивается в один момент, слегка отстраняет отца, чтобы видеть его лицо. – Они просто не хотели подыхать от голода, когда Альянс закрыл финансирование шахты. Улететь не на что, купить провизии не на что, а дома ждут семьи. Что ещё оставалось делать? Мужчина тяжело вздыхает, не спеша отвечать. В затянувшемся молчании он бросает: – Жалеешь не тех. Если бы всё получилось, они забрали бы провиант поселенцев. Можно было попытаться наняться на работу в колонию… – Они пытались! Но «пещерные крысы» здесь оказались не нужны. И так ли плохо, отец, жалеть людей, заслуживающих этого? Дальше не происходит ничего интересного. Разве что Райдер-старший замечает включённую запись поселенца и просит удалить видео. Тот послушно выполняет почти что приказ, сохраняя резервную копию, которую позже и использует в своём блоге, в котором выставляет Сару Райдер настоящей героиней (Рейес уверен: сама себя она считает убийцей, но никак не героем). Конец записи» Вселенная, где девочка, выросшая в благополучной семье, понимает тех, кому повезло меньше, трещит по швам. Вселенная, в которой семнадцатилетний будущий винтик огромной машины Альянса испытывает жалость к своим врагам и нежелание причинять им вред рассыпается кусочками мозаики. И собрать её в столь же цельную, понятную картину мира не получится больше никогда. Близнецы, когда Рейес видит их, всегда вдвоём. Идут, стоят, разговаривают почти касаясь друг друга, словно испытывая необходимость удостовериться, что «вторая часть тебя» по-прежнему рядом. Скотт опекает сестру как может, будто она вся сделана из хрусталя или сгустившегося дыма: одно неверное движения, слово – и рассыплется, развеется в воздухе. Сара позволяет делать всё, что Скотт захочет. Бить морды как её ухажёрам, так и обидчикам. Протаскивать через чёрный рынок учебки сладости (в стенах Академии кадеты находятся на полном довольствии, а что-то сверх положенного считается излишеством) и даже сбегать дважды в самоволку в город. За последний учебный год Видаль собирает столько информации по Райдерам, что мог бы написать о них книгу. Сам не замечает, как обычный интерес сменяется большим. Рейес злится, обещает самому себе не заострять на белобрысых макушках особого внимания, но каждый раз сдаётся. И идёт на тренировочную площадку биотиков, в библиотеку или парковую зону. Неясное чувство необходимости гонит вперёд, успокаиваясь только в момент встречи. Знание, что Сара планирует в будущем стать капитаном исследовательского корабля согревает надеждой на что-то общее с ними. Интересно, каково будет служить под её командованием? Вмес-те. Не то, чтобы Рейес был робким парнем, но подкатить к девчонке, выпотрошившей биотикой девятерых кажется страшным. Нет, не так. Страшным было бы получить отказ, увидеть насмешливо выгнутую бровь и слова в духе: «Ты и я? Сбрендил, Видаль?» Хотя нет, по фамилии она его точно не назовёт – просто не знает. Ни имени, ни самого человека. Райдеры – зело любопытная семейка. Союз солдата, участвовавшего в войне Первого контакте, прошедшего подготовку N7, и учёной, специализирующейся на изучении нулевого элемента, не мог породить посредственностей. Скотт и Сара быстро выбиваются в списки лучших кадетов, продолжая удерживать лидерство до конца учебного года. А уж биотика… Рейес не видел одарённых сильнее. Не самой даже мощью биотики – способом её использования. Сара на спор, поддразнивая брата, поднимается вверх, окутанная голубыми всполохами. Неподвижно зависшая в воздухе под десятками скрещенных на ней взглядов, она видит перед собой только одного. Скотт всё ещё стоит на земле, так и не сумев подняться на уровень сестры. Весёлое «Скотти, ты сможешь! Я в тебя верю!» даёт ему силу воли подчинить биотику – и сравнять возможности. Заливистый, абсолютно счастливый смех, ещё долго звенит в ушах, не желая затихать. Как и сосредоточенное, наполненное обожанием лицо Скотта, взмывающего к близняшке. Туда, где другим людям места уже нет. Рейес сжимает зубы и запрещает даже думать о Саре Райдер. Как бы Судьба не изощрялась, куда бы не вела – разные миры не соединить в один. Последние месяцы учёбы проходят в тяжёлом дурмане и наркотической ломке: за минувшие полгода он привык видеть девушку с неправдоподобно-пепельными волосами чаще, чем собственное отражение в зеркале. В тягомотине быта и трудовых будней пилота Рейес практически забывает, что был кто-то, так глубоко запавший в душу. Своей принципиальностью, повышенным чувством справедливости и стремлением защищать сирых и убогих. Противный голосок в голове, пробивающий не хуже плазменного выстрела, все реже верещит надрывно: «Что бы подумала Сара?!», и Видаль не может решить, хорошо это или плохо. Выживать становится сложнее, капитан и вышестоящее руководство закручивают гайки, одновременно урезая зарплату. Идея о не совсем честном заработке уже не кажется настолько отстойной – особо носом не поворочаешь, если хочешь жить чуть лучше, чем остальная голытьба. И он решается. Их вторая встреча происходит в доках Альянса через неполные три года. В молодой женщине, одетой в вызывающую ярко-красную броню, Рейес с ужасом узнает Сару. Сразу, как понимание достигает его разума, тень от челнока скрывает Видаля, давая зыбкое ощущение безопасности. Но контрабандиста, приторговывающего кроме запрещённых товаров и информацией, замечают. Пока Райдер идёт к его укрытию (траектория движения слишком уж очевидна), бывший пилот Альянса, вылетевший из него с волчьим билетом, ищет второго близнеца. Которого нет. Это-то и настораживает. Снятый шлем не скрывает загоревшего лица, на котором прозрачно-серые глаза выделяются как никогда. Живые, искрящиеся – в них плещется веселье. Напускное. Он научился читать людей так же хорошо, как лгать и недоговаривать. Приблизившись вплотную, эта новая, непривычная Сара со смешком сообщает: – Последний день службы. Хреновый из меня вышел старпом, раз выдворили уже через восемь месяцев. Рейес глядит на неё, приоткрыв рот в удивлении. В ответ Сара улыбается, по-настоящему. Так, что разглаживаются первые морщинки на лбу, и вся девушка светится внутренним, непримиримым огнём. – Ну, ты же раньше собирал информацию обо мне. Вот решила сыграть на опережение. Приятно видеть хоть одно знакомое лицо. Рейес. О, мистер Видаль стал мастером плести словесные кружева, опутывая сетью лжи так, что не заметишь, как увязнешь в ней, словно в паутине. Но сейчас слов не находится. Ни одного, которого можно было бы сказать. Кроме разве что… – Могу пригласить вас, мисс Райдер, на чашку кофе? Мозг подвисает и капитулирует, когда розовый язык облизывает чётко очерченные губы, с приподнятыми уголками. Ответ едва слышен за стуком сердца. Он – как индульгенция на все грехи разом, на прошлые и на будущие. Они не трахаются как безумные всю ночь напролёт, смущая прочих жителей мрачного серого пентхауса со сдающимися в аренду квартирами. Над головой светятся звёзды, не видные, впрочем, из-за городской иллюминации. Звёзды плавают в стаканах с не-алкоголем и сверкают в глазах, смотрящих друг на друга людей. Вместо умопомрачительного секса (с Сарой, Видаль считал, только такой и возможен) случается долгий-долгий разговор. Райдер смеётся, выставляя напоказ белоснежные зубки, и Рейес явственно ощущает тепло, идущее от её тела. Стоило снять скафандр, как уходит горечь от увольнения и совсем не прозрачного намёка о невозможной в дальнейшем военной службе. Сара делится планами по «свободным» экспедициям в охоте за наследием протеан, а контрабандист просто слушает, наслаждаясь моментом. У него нет за душой и тысячи кредитов, но Видаль чувствует себя чертовски богатым сукиным сыном. Думать о том, что будет «после»: после того, как ночь закончится; после того, как девушка уйдёт – не стоит. Есть только здесь и сейчас. До девяти утра, когда вылетает челнок, должный доставить Сару обратно на Землю, уйма времени. Они не следят за часами, увлечённые беседой, в которой в равной степени смешиваются дружелюбная насмешка, желание переспорить оппонента и перетащить его на свою сторону. Осознание бьёт под дых, когда инструметрон напоминает об отправлении челнока через полчаса. На пороге квартиры они целуются, неловко, смущённо смеясь и краснея, словно влюблённые подростки. Ладошка, свободная от защитной перчатки (скафандр Сара попросила переслать грузом или оставить себе) обхватывает его ладонь. В кожу упирается что-то холодное. Райдер уносится бегом, не дожидаясь лифта. Нужно спешить, чтобы не пропустить время отлёта, иначе из этой дыры не выберешься ещё долго. Не то, чтобы она так уж спешит… Но Скотти пообещал встретить на станции Арктур, где придётся сделать пересадку на другой челнок. И не думать, не думать, не думать, о том, что хочется остаться здесь! Контрабандист, облизнувшись, размышляет, что Сара выглядит чертовски милой, когда смущается. И он не прочь повторять всю прошлую ночь и нынешнее утро раз за разом. Датапад выводит ничего не говорящий заголовок «Инициатива: Андромеда». И Вселенная снова переворачивается с ног на голову. Через несколько часов на инструметрон с зашифрованного канала приходит короткое сообщение: «Это шанс начать жизнь с чистого листа. Попробуй, Рейес. Что ты… нет, что мы теряем?...» «Покорение другой галактики? Хах, а почему бы и нет?! Если там свободное небо, то оно того стоит. Целый новый мир. И женщина, которой стоит этот мир показать». Сообщение отправлять некуда – зашифрованный канал не оставляет обратной связи. Но и не нужно. Они встретятся там, в Андромеде. Заслуживает того, чтобы рискнуть.