Премьера. Сколько величественного очарования и тревожного трепета ощущалось в этом слове, неправда ли? Во всяком случае, в ушах Энн оно отдавалось звонким эхом все последние несколько дней. Однако в тот момент, когда мисс Ширли за несколько минут до начала представления отдернула занавес, чтобы краем глаза полюбоваться зрителями, то она быстро поняла, что все ее предыдущие переживания были лишь легкой вспышкой по сравнению с теми эмоциями, что она испытывала при виде такой огромной толпы.
— Ах, Диана, там ни одного свободного местечка! — прошептала она одними губами, все ещё ошарашенно разглядывая зал. — Я даже представить себе не могла, что в Эйвонли живет так много людей…
Ответа не последовало. Вместо него чья-то тёплая ладонь ласково легла ей на плечо, но бедняжка была настолько взволнованна, что даже не заметила этого. Когда же Энн, наконец, осознала, что что-то было не так, то буквально подпрыгнула на месте и схватилась за неистово бившееся сердце.
Оно и так слишком сильно колотилось, но теперь, когда перед ней в такой ответственный момент вырос Гилберт Блайт в своём роскошном одеянии итальянского дворянина, мисс Ширли начала бояться, как бы сердечко совсем уж не выпрыгнуло из груди.
А Гилберт, явно заметивший ее замешательство, все стоял и улыбался.
— Это все наша самодельная афиша, — эхом отозвался он на реплику, адресованную Диане. — Она наделала столько шуму, что люди побросали все свои дела и пришли посмотреть на нас, — парень слегка понизил голос на последних словах, и у Энн не осталось никаких сомнений, что под «нами» имелись в виду далеко не все члены группы. Она тяжело сглотнула, вспомнив, как позировала два часа для той самой афиши и чувствовала себя настоящей средневековой принцессой в объятиях храброго рыцаря… Эх, как же ей было жаль, что те мгновения так быстро закончились…
Заметив полное замешательство на ее лице, Блайт поспешно добавил:
— Я лишь хотел сказать, что мы славно сработались с тобой, — красивая теплая улыбка заиграла у него на губах. Она вздрогнула. По телу побежали приятные мурашки. Что же с ней происходило последнее время? Почему ее постоянно бросало в дрожь, когда он был рядом? Неужели и правда влияние роли Джульетты? Что же успело измениться за эти несколько недель, что они примеряли на себя образы итальянских возлюбленных? — Спасибо тебе за приятное партнёрство.
На этом он подал ей свою дружественную руку, и она, немного собравшись с мыслями, охотно приняла ее.
— И тебе тоже… — тут поистине черт дёрнул рыжеволосую Ширли сказать фразу, о которой она потом горько пожалела. — Надеюсь, я смогу достойно аккомпанировать тебе во время финальной песни… Ты ведь знаешь, я не особо в восторге от своего голоса… Но лирика там действительно красивая. Я уверена, что все оценят, даже несмотря на мое ужасное исполнение…
Энн снова затараторила, как делала это всегда, когда нервничала, а тем временем Гилберт как-то по-особенному улыбнулся. Значение этой улыбки та, кому она адресовалась, смогла понять не сразу.
Она отвела взгляд, пока перечисляла все те причины, почему песня должна понравиться зрителям, а когда снова подняла взор на своего собеседника, то поняла, что он придвинулся поближе к ней. Начав, было, успокаиваться, мисс Ширли снова потеряла присутствие духа.
— Вообще-то… — он слегка откашлялся, но тоже не смотрел ей в глаза, будто набирался сил, чтобы сказать дерзость, которая была у него на уме. — Я уверен, что есть ещё одна сцена, которая очень понравится зрителям, помимо финальной песни. — вдруг Гилберт резко посмотрел на неё в упор. — На репетициях она выглядела немного фальшиво, наигранно… Понимаешь, о чем? Но я уверен, что ты выложишься на все сто на сцене, верно? Я в тебе не сомневаюсь…
На этом, сопровождая все свои движения прежней обходительной улыбкой, он снова искренне пожелал ей удачи и таинственно скрылся за кулисами.
После его ухода в голове Энн пульсировала лишь одна мысль.
Что. Это. Черт возьми. Было?!
Он намекал ей? Он намекал ей на финальную сцену поцелуя? Намекал, что ей следует по-настоящему поцеловать его? На глазах у всего Эйвонли?! Он вообще в своём уме?!
Фальшиво, наигранно… Ну, конечно! Ведь она помнила о том злосчастном разговоре между Тилли и Руби… Они говорили, что она не упустит возможности поцеловать Гилберта Блайта, но рыжеволосая Ширли продолжала на всех репетициях понарошку прятать своё лицо где-то между своей рукой и его головой, так что никто толком не мог разобрать, все ли было сыгранно естественно… Энн даже показалось, что на одной из первых репетиций Гилберт разочарованно мотнул головой и даже недовольно моргнул, когда она отстранилась от него, чтобы вонзить в себя кинжал и так далее… Потом же он, кажется, понял, что она демонстрационно избегала этой сцены, и, похоже, решился на отчаянный шаг… Ах, ну, что за человек! Ее Ромео…
— Энн… Энн, ты в порядке? Идём! Мы скоро начнём! Да на тебе лица нет… — когда Руби и Диана подбежали к ней и стали упорно возвращать ее в реальность, она ещё долго тупо смотрела в ту точку, куда скрылся Блайт, и о чем-то размышляла. В ее голове играла строчка из другого произведения незабвенного Шекспира… Быть или не быть?
***
А тем временем взволнованные будущим представлением Мэттью и Марилла Катберт тщетно пытались протиснуться сквозь толпы народу на своё место в седьмом ряду.
— Что же это такое… — в тот момент, когда Томас Линд нечаянно отдавил ей ногу, Марилла окончательно потеряла терпение и, крепко прижимая к сердцу сумочку, запричитала. — Никогда не видела в одном месте так много людей… А тем временем наши места совсем не близко, Мэттью. Нам ещё пробираться и пробираться… Как сквозь джунгли…
Мэттью в свойственной себе манере что-то хмыкнул и кривовато улыбнулся, но ничего не ответил. Они прошли чуть вперёд. Уже у своего ряда они встретились с мистером и миссис Барри. Оказалось, что места у них были расположены рядом. Это приятное совпадение вернуло прежнее хорошее настроение Мариллы, и она даже тепло улыбнулась на поздравления миссис Барри, что Энн досталась главная роль.
— Ну, она у нас всегда мечтала быть принцессой, — добродушно развела руками женщина. — Но, думаю, и Джульеттой она вполне довольна…
— А вы видели, какую чудесную афишу они смастерили в этом своём театральном кружке? — весело отозвался мистер Барри и с готовностью протянул уже изрядно успевшую помяться в его кармане брошюру Марилле и ее брату. — Мисс Стейси действительно очень творческая личность. Она сделала из наших ребят настоящих людей искусства. И поют, и играют, и позируют…
Но Марилла и Мэттью не слышали дальнейшую болтовню отца Дианы, потому что уже во все глаза рассматривали афишу, на которой их милая и обожаемая малышка Энн совсем как взрослая была изображена в объятьях Гилберта Блайта. Мисс Катберт даже достала из кармана пальто очки, чтобы получше разглядеть рисунок.
— Как это мы не увидели ее раньше… — задумчиво потянула заботливая приемная матушка. Мэттью, который быстро понял, что сестра позабыла обо всех правилах приличия, мило распрощался с Барри, но затем снова обратился к Марилле. Они уже заняли свои места в зале.
— Да-а, — покряхтев и поёрзав на своём сидении, добавил он несколько погодя. — Наша девочка растёт быстро… — а когда сестра, наконец, подняла на него свой затуманенный взор, то он и вовсе проявил несвойственное для себя остроумие. — А эти Блайты не лыком шиты, да?
Конечно же, угадав, какая скрытая шпилька в ее адрес скрывалась в этой шутке, Марилла громко фыркнула и шумно спрятала злосчастную афишу в кармане пальто.
— Я поговорю с ней об этом дома, — Мэттью весьма забавляло, как его сестра переживала за моральную сторону вопроса. Искусство искусством, но должны же были быть какие-то рамки… Впрочем, он должен был признать, что озадачен не меньше. — Я обещаю тебе, что поговорю.
— Угу, — напоследок отозвался он очень вяло, прежде чем свет в зале окончательно погас. Представление началось.
***
Энн и Гилберт в своих образах вместе исполняли финальную лирическую песню, и внимание всего зала было приковано к ним. Мисс Катберт во все глаза смотрела на сцену, но ее молчаливый брат все же уличил момент и посмотрел по сторонам. Он заметил, насколько заворожённо жители Эйвонли слушали и внимали каждому слову, что произносили молодые артисты на сцене.
— Кажется, мне надо будет поговорить и с Гилбертом тоже… — еле слышно шепнула вдруг Марилла, и, хотя Мэттью был уверен, что это были ее мысли вслух и он не должен был на них отвечать, он все же решился выразить своё мнение. — Ты посмотри… Он слишком раскрепощённо держится с ней на сцене. Будто… Они настоящие возлюбленные.
— Ты ведешь себя как сварливый отец дочери на выданье, ты знаешь об этом? — тут он посмотрел на сестру пронзительным взглядом своих серых глаз, и мисс Катберт сглотнула. Ее брат говорил мало. Но когда он все-таки открывал свой рот, то всегда мог поставить ее на место. Как ему это удавалось?
Она снова прижала к себе поближе сумочку, поджала губы, но ничего не ответила. Артисты закончили исполнять песню, пришло время для последней финальной сцены, где Джульетта, в последний раз целуя Ромео в губы, закалывает себя и отправляется на тот свет вместе со своим возлюбленным.
Свой пронзительный монолог Энн сыграла, конечно же, прекрасно. Зал, казалось, весь превратился в слух. Все боялись даже шелохнуться.
— Она очень талантлива… — Катберты услышали, как за их спиной Рейчел Линд нахваливала Энн. Миссис Барри по правую руку от Мэттью не переставала вытирать платком слезы в уголках глаз каждый раз, когда Энн появлялась на сцене. Это ли не признание?
— И за твое здоровье пью, Ромео! — она произнесла последние строки. Время пришло.
Ее голова ещё никогда не была такой тяжелой. Да и она сама никогда не была такой медлительной, как в ту минуту.
Она делала все точно так же, как тогда, на репетициях. Закрыла своей правой рукой взор для зрителей, слегка наклонилась, потом ещё немного… Она видела, как трепыхали его ресницы, чувствовала его обжигающее дыхание…
Она почти отвернулась, но он оказался быстрее.
Он поцеловал её. На глазах у всего города. Какое нахальство! Блаженное нахальство…
Время для этих двоих будто остановилось.
