Bad Blood

      Каждый день, день за днем, снова и снова… Мне приходилось вставать и шагать в эту чертову школу. Не могу сказать, что я ее прям так открыто ненавидела, ведь учусь я достаточно неплохо, но постоянно видеть своих одноклассников мне не хотелось. Потому что если ты чуть-чуть скривишь губу, не так посмотришь, не вовремя моргнешь или, не дай Бог, все сразу, то от тебя просто живого места не останется. Да, я учусь с этими извергами уже как три месяца, и именно из-за них мне пришлось самой стать такой же, как и они. Ну почти. Во мне пока еще есть человечность, а вот их уже никогда не исправишь.       Причем наша школа была нормальной. Там были нормальные люди, нормальные уроки, у меня были нормальные одноклассники. Все было хорошо, пока директор не решился на объединение с одним учебным учреждением, которое было абсолютной противоположностью нам. И теперь, когда я иду в школу, читаю одну и ту же фразу, которая мозолит мне глаза с самого начала…

«Добро пожаловать в школу для трудных подростков Эриксона».

      Год назад наша школа не была «трудной». И теперь всем нам, кто был в школе до этого, приходиться тесниться в одних классах со здоровенными амбалами, которые разносили все на своем пути. Они писали на стенах, плевались и толкались, причем на их ошибки никто не указывал. Потому что страшно. Так что часть нашей школы-интернат стала помойкой для учеников-отходов.       За эти три месяца я подавала заявление о переводе в другой класс, наверно, раз пять, но каждый раз появлялось то, что не позволяло мне просто взять и уйти - то мест нет, то времени, в общем, я сейчас в не самом выгодном положении. Из всех моих одноклассников мне удается пообщаться только с Вайолет, мы знакомы с ней еще с начальных классов. Наша дружба завязалась быстро, так как наши характеры были схожи и мы быстро понимали друг друга, наша связь была и остается слишком сильной. Когда мы действуем сообща, даже наши одноклассники не могут с нами справиться. Да, забыла сказать, по счастливой случайности Ви оказалась со мной в одном классе. Единственный плюс из горы минусов.       Хотя могу признать, что и у меня, и у Вайолет не самый спокойный характер. Мы сами-то не всегда можем быть красивыми и опрятными, так как количество матов, вылетающих у нас изо рта, оставляет желать только лучшего. Я часто могу вспылить без причины, Вилу в этом смысле по-спокойнее, но у нее свой скелет в шкафу.       Сегодня был очередной день, когда меня пинками выгоняли из дома, и, оказавшись в школе, я отучилась полные пять уроков, ни разу не получив по голове и не уснув посреди какого-нибудь рассказа учителя. Это достижение, потому что обычно все случается наоборот. Сейчас у нас перерыв, после которого стартует урок испанского языка. Не очень люблю этот язык, а точнее я его вообще не понимаю, хотя преподаватель у нас не самый плохой, есть и похуже.       Потеряться в собственном шкафчике могу только я, поэтому учебник мне удается найти только спустя минут семь. Черт, иногда я сама себе поражаюсь, ей Богу. Закрыв шкафчик, я оглядываюсь, исследуя длинный коридор в поисках Вилу, с которой я вскоре должна пойти на урок. Вайолет опаздывает, как всегда. — Вы готовы, мадемуазель? — мое очередное прозвище подруга специально произнесла с испанским акцентом. Она делает это, потому что у нее это хорошо получается, в отличие от меня. — Готовы, мисс-с-с депрессия. Это будут незабываемые сорок пять минут, — я легко усмехаюсь хмурому лицу Вайолет, пока она достает учебник. — Нашу группу, надеюсь, опять не перетасовали? — Ну, мы-то с тобой точно неразлучны, — улыбается Ви. — В остальном… Не знаю, пока никто ничего не говорил. — Наши одноклассники не умеют говорить, Вилу, поэтому никто ничего и не говорил… Ладно, будем надеяться на лучшее.       Мы начинаем идти в сторону кабинета испанского, который располагается неподалеку от спортзала. Все любили это место, ведь там постоянно проходили ожесточенные бои между двумя братьями-учителями. Хавьер и Дэвид Гарсия. Эти люди терпеть друг друга не могут, но преподают в одной школе, причем один и тот же предмет. И именно из-за этого и случаются их постоянные споры о том, как ученик должен бегать, прыгать или дышать.       Политика Дэвида мне не по душе, потому что он — бывший солдат, соответственно, учит детей он, как в армии. У него все происходит по придуманному плану, который он составляет отдельно для каждого класса. Вначале можно подумать, что мистер Гарсия просто любит свою работу и выкладывается на все сто. Если бы… Дэвид никого не жалеет, даже если ты сломаешь ногу, он будет заставлять тебя бегать вокруг какого-нибудь стадиона еще десять кругов.       Его младший брат, Хавьер, ну или Хави, более лояльный и добрый. На его уроках можно постоянно услышать какие-нибудь нелепые шутки, от которых почему-то становится смешно. У младшего Гарсии всегда на уме игры, в которые постоянно играют ученики. Он считает, что в шуточной форме легче запомнить материал, поэтому на его уроках можно часто услышать заливистый смех ботаников или тех учеников, которым нужны хорошие оценки.       К слову, нашему классу не повезло в этот раз и уроки физкультуры нам преподает Дэвид Гарсия. Черт, как же я его ненавижу. На его лице никогда нельзя увидеть улыбки, с кем бы он не находился.       Мы входим в кабинет испанского, кинув учебник и тетрадь на парту, я смотрю на пустующий кабинет. Ви делала то же самое, только ее лицо было хмурое. Вроде бы все как обычно. Электронная доска включена с какой-то темой, написанной на испанском, стол учителя был сверху донизу забит бумагами и учебниками, а пару стеллажей сзади были усыпаны испанской литературой. Наша учительница имеет испанские корни, о как неожиданно, и она, как рассказывает сама, увлекается всем этим кастильским языком еще с самого детства. Мне это так не интересно, что я даже умудрилась запомнить ее слова. Наверное потому, что она рассказывала все это на английском, да.       Я и Ви сидели в кабинете одни, а когда мы одни, чувство неловкости появляется само собой.       Звенит звонок. Мимо нашего кабинета проходят все, никто не зашел, даже учителя не появилось. Все разошлись, звуки быстрых шагов изредка слышались из коридора, а я и Вилу так и продолжали сидеть в пустом кабинете. — Весело, — улыбается Вайолет. — Может, нам сегодня не повезло? — Вероятно, — киваю я, как в следующее мгновение в наш кабинет влетает уже всем известный и любимый учитель физкультуры мистер Гарсия. Тот, который младший. — О, девочки, а вы чего здесь? — запыхавшись произносит он, рыская на столе учительницы испанского какие-то бумаги. Я долго молчу, наблюдая за действиями учителя, но потом очухиваюсь, когда хмурый взгляд мужчины просто поглощал меня. — У нас, вообще-то, здесь должен быть урок, — с ноткой хамства в голосе произношу я. Нет, мне нравится Хавьер, он сам ничего так и при личном общении ведет себя обыденно, забывая про условности «ученик — учитель». Просто пустой кабинет меня конкретно напрягал, пускай я и не очень люблю урок испанского языка. — Его не будет, — широкая улыбка учителя давала надежду. — Можете идти домой, девочки. — Круто, — я быстро вскакиваю с места, собирая свои вещи, пока моя ошарашенная подруга выясняла причину отмены одного из ее любимых уроков.       Хави улыбался, рассказывая о приезде очень важных людей в нашу «сложную» школу. Этим людям нужен кабинет, чтобы все обсудить и рассказать, ну и выбор пал на наш класс и наш урок, так что сегодня мы уходим домой раньше. Кажется, что мистеру Гарсия самому нравился такой расклад, потому что у него самого тоже отменили урок. И вправду, лучше молча посидеть в душном кабинете с другими учителями, пока очень важные люди втирают им такую же важную информацию, чем пытаться успокоить раззадоренный класс, который может одним прикосновением разрушить половину школы.       Я и Вайолет благодарим мистера Гарсию, после чего покидаем кабинет, снова двигаясь к нашим шкафчикам. Когда мы были младше, мы часто любили уходить с середины урока, чтоб прогуляться по пустующей школе. Никто из нас никогда не нарушал эту мертвую тишину, мы просто ходили молча, наслаждаясь этой спокойной атмосферой. Да, нас часто ловили и делали замечания, но через два дня мы просто про все забывали и снова покидали урок, дабы походить по пустым и тихим коридорам. Но мы выросли и практически перестали так делать, поэтому для меня сейчас находиться в полной тишине вместе с Вайолет было самым приятным событием за последние недели.       Быстро кинув учебник с тетрадкой в свой шкафчик и достав оттуда свой рюкзак, я дожидаюсь Вилу, которая тоже вспомнила былые времена. Она легко улыбалась, предельно внимательно вслушиваясь в каждый посторонний звук, который нарушал эту красивую тишину. Я не смела отрывать ее, потому что сама делала то же самое. Никто не мешал нам, и, кажется, мы простояли так минут десять. Когда я услышала скрип шкафчика, то я медленно повернулась к подруге. — Обожаю эту атмосферу, — шепотом произносит она. — Я тоже. — Почему мы прекратили уходить с уроков? — Не знаю, — я дернула вверх плечами. — Хочешь возобновить? — Конечно.       Я улыбаюсь, а Ви кивает головой в сторону двери. Мы идем к выходу молча, не говоря друг другу ни единого слова. Я слышала немного нервное дыхание Вайолет и биение собственного сердца. Незабываемое ощущение.       Атмосфера развеялась сразу, как мы покинули школу. Издалека раздавались звуки мотора старых машин, водители которых отчаянно пытались их завести. Также мимо нас пробегали ребята, у которых был урок физкультуры сейчас. И подросткам было настолько плохо, что я будто сама сейчас пробегаю все эти круги. Неподалеку я увидела хмурый взгляд Дэвида Гарсии. Хотя чему я удивляюсь? Черт, это же старший Гарсия, он, наверно, даже собственной матери не улыбается, а я тут еще что-то говорю про учеников.       Вилу останавливается на перекрестке, говоря, что ей нужно проведать кое-кого перед тем, как идти домой. Я складываю руки на груди и поднимаю бровь, мое выражение лица не дает подруге уйти. Не произнося и слова, я просто мысленно ору на нее, чтоб она рассказала мне всю правду. — Черт, — она ругается, отворачиваясь от меня, а я уже внутри себя репетирую речь о том, что скрывать от меня что-то невозможно. — Ты знаешь, к кому я пойду. — Ладно, мисс депрессия, я разрешаю вам пойти сегодня к Минни.       Немного теории. Почему «мисс депрессия»? Это ее первое и единственное прозвище, и если я не называю Вилу по имени, то тогда называю только этим прозвищем. Все пришло со средней школы, когда у большинства детей случался переходный возраст и все прочее, обычно будущие подростки становятся чуть агрессивнее обычного, но случай у Вайолет был другим. Все время в школе она ходила с грустным видом, будто бы вчера ее домашний хомячок умер… Хотя и такое было… В общем, никто из класса не мог понять, почему она грустная и вся такая поникшая, знала правду только я, так как я ее лучший друг.       За пределами школы, если вспоминать, Ви была такой же сорвиголовой, какой и остается сейчас. Подруга всегда была готова взобраться на гору ради незначительной вещи, а потом весело с этой же горы и скатиться. Просто для нее переходный период пришелся хуже всех, она не испытывала злость и агрессию, как это делают другие, она часто испытывала разочарование в самой себе. И в школе это было заметнее всего.       И вот через полтора года, когда все вроде бы устаканилось, Вилу стала докапываться до меня и узнавать, насколько грустной она была все это время. Вначале я пыталась просто пояснить, рассказав, что, как было и то, о чем говорили ребята у нее за спиной, но через час она спрашивала у меня тоже самое. Мне это надоело, и я окрестила ее мисс депрессией, чтоб она наконец от меня отстала.       В тот день я постоянно выливала на Вайолет воду, говоря, что «капаю» на нее святой водой. Ей постоянно приходилось то переодеваться, то стоять над сушилкой. Ви меня в тот день ненавидела. Но каждый раз при вспоминании этого момента и когда подруга начинает меня ругать, я всегда поднимала руки вверх и, сдаваясь, говорила, что ради таких моментов стоит жить. — Gracias*, Клем, — а Вайолет тоже не промах, она любит иногда говорить на испанском, дабы скрыть от меня какие-то мысли. В такие моменты я начинаю сильно истерить, так как не понимаю почти не единого слова. — Всегда пожалуйста.       Вилу хлопает меня по плечу, а потом быстренько идет к остановке, к которой вот-вот подъедет автобус. Я шагаю в другую сторону, чуть-чуть ревнуя Вайолет к Минни, но все эти мысли рассеялись через минуту, когда я в очередной раз напомнила себе, что я — лучшая подруга Вилу, а Минни — ее девушка. Это совершенно разные понятия, пускай что-то схожее и проскакивает. Я, возможно, не вижу и не чувствую грани, но Вайолет эту грань знает как свои пять пальцев. По крайней мере, со мной она никогда не перегнет палку в другую сторону.       Да, иметь лучшую подругу лесбиянку гораздо сложнее, чем я думала в самом начале.       Ви часто шутит, чтоб я обратила внимание на брата Минни — Тена. Подруга заявляет, что этот мальчик очень даже ничего. Вот только он и вправду «мальчик», потому что ему десять или двенадцать лет от роду, так что прошу прощения, но этот принц еще маловат для меня. Хотя готова признать, что для своего возраста Тен рисует достаточно неплохо. Вайолет иногда показывала мне его рисунки, честно, мне самой иногда становилось завидно. Ведь рисовать я тоже не умею.       Ехать на автобусе до дома я не хотела, поэтому все автобусные остановки я проходила мимо. У меня куча времени, чтобы дойти до дома, который, к слову, располагается достаточно далеко. Мне нужно пройти много кварталов, чтоб добраться до своего дома.       Проходя дом за домом, я уходила дальше, и людей становилось все меньше. Около нашей школы располагаются бизнес-центры, а уже рядом с ними есть очень много всяких ресторанов, кафе и всего прочего для того, чтоб не уходить от работы далеко, но и при этом набить свой желудок чем-то съедобным. Но стоит уйти от школы дальше, как количество людей в округе стало заметно уменьшаться. Ближе к моему дому вообще почти никого нет, так что я привыкла к отсутствию людей вокруг себя.       Телефон в кармане звенит, и я останавливаюсь, дабы достать его и узнать, в чем проблема, но, как только я коснулась кармана рюкзака, по моей руке что-то бьет. Удар пришелся сильным и неожиданным, поэтому я моментально отскакиваю на пару метров куда-то в сторону. Я оборачиваюсь и вижу позади себя парня в капюшоне. Одежда была потрепанная и местами порванная, а слева на груди парня красовалась буква «Э», и теперь я точно поняла, что это кто-то из нашей школы. В руках его была цепь, которая, признаюсь, била по рукам очень больно. — Доброго дня, — голос знакомый, руки сами сжимаются в кулаки. — Слушай, никто из нас не хочет проблем, так что может обойдемся обычным разговором, после которого ты уйдешь? — я говорю максимально грозно и уверено, хотя в голове у меня совершенно другие мысли. — Нет, так не пойдет.       «Надо было идти с Вайолет. Надо было идти с Вайолет. Нет. Надо было ехать на автобусе домой. Да» — я нервничаю, чувствуя, как мои руки разжались и начали трястись. Я знаю, что если проиграть словесную перепалку, то физическую ты никогда не выиграешь.       Как бы мне не хотелось избежать всего этого, я понимала, что что-то сейчас произойдет. Деваться некуда, да и никто мне сейчас не поможет, потому что вокруг ни единой души. Придется отстаивать себя, показывая, что я могу сделать на самом деле, но вот капюшон... Черт, я хочу видеть лицо этого упыря. — Сними капюшон, — диктую я, а цепь в руке бандита чуть ли не падает на землю. Он молчит, поэтому мне приходиться повторить. — Сними капюшон, и позволю тебе сделать то, что ты захочешь.       Парень выпрямляется. Цепь в одной его руке сжимается, а вторая рука медленно тянется к капюшону. — Сука, — выдыхаю я, кулаки сжимаются с новой силой, брови принимают хмурый вид. Мне уже самой хочется надрать ему задницу. — Марлон.       Он учится со мной в одном классе. Отчасти, именно из-за него я хочу свалить из класса, прихватив с собой под руку Вайолет. Некоторые люди утверждают, что парень бывает нормальным, добрым и заботливым, но когда этих людей просят привести обыкновенные примеры, то их рты мгновенно затыкаются. Уж слишком Марлон вспыльчивый, его, кажется, даже учителя боятся, потому что параллельно со страхом он начинает злиться, а когда он злится, контролировать себя у него не получается.       Марлон невзлюбил меня с самого начала, впрочем, как и я его. Мы знакомы немного, но ненавидим друг друга просто неистово. Иногда мне сложно сказать почему, и я уверена, что и ему тоже. Это просто ненависть с самого начала, которая, видимо, обострится сейчас еще сильнее. — Позволишь мне начать первым? — Нет.       Я бью его по лицу, и парень отступает на пару шагов назад, хватаясь за лицо. Он не произносит ни слова, только злясь сильнее. Сейчас будет больно, очень больно, но если у меня получится надрать зад этому ослу, то я готова перетерпеть любую боль. Марлон очухался быстро, после чего с размаху бьет меня цепью по виску.       Голова трещит, а в глазах все плывет. А этот придурок знает, куда бить, чтобы обезвредить человека. Я прислоняюсь к стене ближайшего дома и, встряхнув головой, вижу, как Марлон идет в мою сторону, чтоб окончательно добить меня. Я готова поспорить на сто долларов, что если я упаду на землю, то он все равно продолжит бить меня, перемешивая тяжелыми ударами мои органы.       Но я ведь тоже не промах, когда он подходит ко мне достаточно близко, я нагибаюсь вниз и влетаю в его тело, попутно вталкивая его на переулок. Удар об стену и его приглушенный стон заставляют меня обрадоваться, потому что ему больно. Я слышу, как Марлон болезненно рычит, впиваясь руками в мои плечи и отрывая меня от своего тела. Парень в ярости, он готов просто выпотрошить все кишки из меня, но у него это не получится. Потому что я сделаю это первой.       Светловолосый наматывает на свои пальцы цепь, после чего два раза бьет меня по лицу, чтобы я ослабла и полностью отпустила его. Пускай он меня и ударил, сдаваться я не собираюсь. Марлон до сих пор стоял, облокотившись об стену, я воспользовалась своим шансом. Подойдя к нему, одной рукой я хватаю его руку с цепью, а второй берусь за его голову. У меня не получилось много раз ударить его головой об стену, потому что он буквально берет меня за шкирку и поднимает вверх. Теперь я прижата к стене, ожидая, когда яростный Марлон размажет меня по ней. Мысленно я уже попрощалась со всеми, кто был мне дорог. — Советую отпустить ее, Марлон, — светловолосый оборачивается на голос, злобно рыча. — Иначе полиция не заставит себя долго ждать, — мой спаситель, парень, машет телефоном. — Ладно, — хватка ослабляется, через секунду я шатко приземляюсь на ноги, держась за больную голову. — Мы еще встретимся.       Марлон уходит, пихая очередного «незнакомца» плечом. Я мотаю головой, чтобы добиться нормального состояния, так как сейчас зрение у меня плывет, а голова неистово раскалывается. И я только сейчас почувствовала, как из моего носа хлещет кровь. Еще одно незабываемое впечатление за этот день.       Я подхожу к своему спасителю, но через секунду чуть ли не падаю ему в руки. Черт, надо было сорвать эту цепь и забрать ее себе, потому что эта штука неплохо действует. Сейчас она подействовала на мою голову. Выйдя из переулка, я вижу рядом с собой достаточно высокого парня, на его голове были прекрасно ухоженные дреды. Парень был одет в светло-коричневое пальто, под которым была темно-зеленая футболка. Никаких надписей или других лишних безделушек. Если бы я не знала это постоянно улыбающееся лицо, то я бы в жизни не подумала, что этот парень учится в школе. — Луис? — нервно выдыхаю я. — Не ожидала тебя здесь увидеть.       Луис учится в одном из моих параллельных классов. Я немного о нем знаю, мы почти никогда не виделись и не общались, но мне говорили, что Луис тот еще весельчак. — Хм, а я не ожидал, что ты будешь драться с Марлоном, — парень ловит мой хмурый взгляд и сразу меняет тему разговора. — Вижу, тебя надо подлатать. Можем пойти ко мне, я могу… Эм… Ну, знаешь… Вправить тебе нос и все прочее.       Я усмехаюсь, после чего отрываюсь от стены, медленно шагая за Луисом, который уже успел уйти далеко. Когда парень замечает меня, он возвращается. Я шатаюсь, мой спаситель это видит и, беря меня под руку, постепенно ведет меня к своему дому, который располагается напротив моего.       Черт, как только мне станет лучше, надо будет сказать Вайолет о случившемся. Да, она в любом случае это узнает, потому что синяк у виска, разбитая бровь и сломанный нос будут видны на моем лице еще какое-то время. Просто Вилу не простит мне то, что она узнает об этом не одной из самых первых. — Не переживай, дорогая, совсем скоро тебе станет лучше, — улыбается Луис. — Ведь ты сегодня официально вступила в отряд «Развлекуха». — Отряд «Развлекуха»? — Да, именно. Когда я тебя подлатаю, я все расскажу.