Заунывненский шлак

У Тлены Безысходновой был старший брат по имени Тлеонид. Когда он был маленьким, а Тлена — очень маленькой, они часто играли вместе. Игры придумывал брат, он вообще был выдумщик. Так, Тлеонид хватал сестру поперёк пуза, подносил к раскрытому окну и вытягивал руки. Тлена зависала над далёким асфальтом, а Тлеонид очень серьёзно говорил, что сейчас выбросит её вниз, чтобы посмотреть, как она полетит. А потом займёт её угол в комнате, а дедушкину ширму оттуда выбросит нахрен. Это была очень смешная игра, потому что жили дети на пятом этаже, а руки у Тлеонида были слабые. Ещё Тлеонид любил играть в собаки-догоняки. Догонякой всегда был он, а Тлена, соответственно, убегакой. Не потому, что сильно этого хотела — просто оно так всегда получалось. Никому ведь не хочется получить от братика по затылку за самовольство, ведь правда? Вот и убегала Тлена от братика. Убегала всегда в одно и то же место — в совмещённый санузел, потому что из комнат братик её быстро вытеснял с помощью мокрой тряпки, дохлой жабы и прочих весёлых вещей. Загнав Тлену сортир, Тлеонид её тут же там запирал и уходил заниматься своими делами. Иногда к друзьям. Иногда надолго. Так что, значительную часть своего детства Тлена провела запертой в туалете, в компании мокриц и пауков. Со временем Тлена привыкла беседовать с ними, а иногда — если Тлеонид уходил особенно надолго, а мать работала сутки-через-трое — Тлена своих собеседников ела. Надо ведь было ей что-то есть. Если вчерашний суп и позавчерашние макароны в холодильнике, а тебя с твоим расквашенным носом и синяками заперли в сортире, то что прикажете делать? Мокрицы похрустывали на зубах. Тлена ела их десятками, но они, к счастью, не переводились. Благо, под ванной и за унитазом было всегда мокро и склизко. Тлене даже нравились мокрицы. А вот пауки — не очень. Попробуйте сами и убедитесь, как это невкусно. Когда Тлеонид вырос, он пошёл работать на Градообразующее Предприятие, Заунывненский шлакоизготовительный завод имени Ежова. Как-то раз Тлеонид шёл с обеда по цеху и ковырял грязной щепочкой в дупле гнилого зуба (что-то съедобное там застряло). Внезапно каретка, полная металлолома, сорвалась с цехового крана и упала прямо на Тлеонида и ещё на одного мужика, тащившего моток какого-то кабеля. Мужик умер сразу, не выпуская кабеля из рук. А Тлеонид ещё помучился в больнице, но потом отдал концы и он. Руководство шлакоизготовительного завода тайным распоряжением лишило начальника цеха премии. С жены мужика с кабелем и родителей Тлеонида были взяты подписки о том, что они никогда-никогда никому-никому не расскажут, как погибли их муж и сын. А в утешение дали немножко денег на похороны. Внутренняя служба безопасности завода провела собственное расследование и пришла к выводу, что погибшие были виноваты сами, по вине нарушения техники безопасности. Нечего шастать под цеховым краном. Шлакоизготовительный завод очень трепетно относился к своей репутации. Хоронили Тлеонида в закрытом гробу. Было душное, пыльное лето. К тому же, в морге испортился холодильник. Тлена тихонечко грызла печенье в толпе безутешных родственников. Когда же могилу зарыли и поставили на неё голубую пирамидку с православным крестиком, а все родственники пошли к автобусам, чтобы ехать пить водку и есть рисовую кашу, Тлена чуть-чуть приотстала и вернулась к месту погребения. Там она достала из кармана небольшой кулёчек и высыпала из него на свежую могилу горсть дохлых мокриц. «Да будет земля тебе пухом. Винни-Пухом», — прошептала Тлена, бросила смятую бумажку на соседнюю могилу и пошла к автобусу. Тлена не плакала. Она знала, что в столовой её ждут компот и булочки.