Заунывненский шлак

Тлена Безысходнова гуляла в парке. Печально светило майское солнце, под ногами зеленели выпитые и разбитые бутылки, сверкала мятая фольга и пестрели выброшенные пластиковые мешки. Среди мусора и грязи Тлена увидела цветок промашку и захотела её сорвать. «Убери руки, дура! — провизжала промашка. — Ты хочешь погадать на мне? А я тебе и без всякого гадания скажу: не любит. Не любит. НЕ ЛЮБИТ». «А ты хоть знаешь, на кого я хотела погадать?» — спросила Тлена. «Это не имеет значения. На кого бы ты ни гадала, ответ всегда будет один и тот же. Разве ты сама не знаешь, что тебя никто не любит?» «И не полюбит никогда, — раздался рядом горделивый голос. Тлена обернулась и увидела облезлый колючий куст, на котором желтела крохотная одинокая прозочка. «Почему, почему?!» — спросила Тлена у прозочки. «Потому что так устроены люди. Они любят только красивых. Или хотя бы необычных, особенных... — жёлтая прозочка была очень болтлива. — Видишь ли, дорогуша, больше всего на свете люди ненавидят обыкновенность, потому что этого вокруг очень много. А любовь — это способ присвоить себе что-то выдающееся». «А что нужно сделать, чтобы стать красивой и особенной?» «Что нужно сделать? Пустячок: нужно всего лишь родиться такой! — надменно хмыкнула жёлтая прозочка. — И тогда о тебе будут заботиться, лелеять и вкладывать в тебя деньги. Ты будешь богатой, потому что ты красива. И знаменитой, потому что ты богата. Впрочем, я не знаю, что первично. Красота, богатство и слава взаимосвязаны и проистекают одно из другого. Но это не про тебя. Ты, Тлена, всю свою жизнь проведёшь среди скуки, равнодушия и бедности. Ты очень соответствуешь этой обстановке». «Тогда лучше мне умереть», — грустно сказала Тлена. «Все и так умрут: и богатые, и знаменитые, и безвестные... — сказал помятый бес-смертник, качая колючей головкой. — Но от одних останется что-то сделанное, написанное или сказанное, а от других — пара аккаунтов в социальных сетях и чёрточка между двумя датами на дешёвом надгробии. Как в твоём случае, например». «Тогда лучше мне умереть, и прямо сейчас, — повторила Тлена бесу-смертнику. — Ты случайно не видел здесь какую-нибудь верёвку покрепче?» «Верёвки не видал, но тут лежит подходящий бутылочный осколок... Можешь попробовать порезать им себе вены. Но делать это нужно умело. Многие берутся. Получается у считанных единиц. Потому что успешное венорезание требует огромных усилий и огромного уважения к себе. А ещё это очень больно. Так что, не думаю, что это тебе удастся. Скорее всего, на свете просто сделается больше одной нелепой дурой с поперечными порезами на предплечье. И свои семьдесят пять скучнейших среднестатистических лет на этой планете ты исправно отмотаешь. А потом как положено умрёшь от рака. Тебя закопают и через год забудут». «Всех забывают, — промолвила голубая забудка, выросшая в старой автомобильной шине. — Люди постоянно твердят о вечной памяти, но вечно всё забывают. И всех забывают. Даже тех, кого когда-то типа любили. Хотя, что есть любовь и есть ли она вообще, я не знаю». «Любовь есть! — воскликнула Тлена. — Вот я люблю Эдварда Каллена... Ой, ну, в смысле, Роберта Паттинсона. Я ради него всё бы сделала, если бы он попросил...» «Это который Патиссон? Бездарный самовлюблённый паренёк с развратными глазами? Плохой актёр, снимающийся в плохих сериалах?» «Это "Сумерки"-то плохой сериал?! Да я все серии собрала! И как ты смеешь, глупый цветок, катить бочку на моего Эдвардика?! Тебе просто завидно. Ты сидишь тут в своей покрышке, ничего не видишь. А потом наступит осень, ты завянешь и сгниёшь!» «Ты тоже завянешь и сгниёшь, Тлена! — заговорили разом все цветы.— Потому что это закон жизни: все вянут и гниют, кто-то заживо. Смрад наполняет планету. И это никогда не прекратится. Ни-ког-да». «Цветы, я вас ненавижу! И вас, деревья, ненавижу! Я ненавижу этот парк, этот город, эту жизнь! Меня тошнит...» «Всех тошнит. Но все терпят. Потерпи и ты. В конце концов, семьдесят пять лет — это не так и много. Пролетят, не заметишь...» Тлена заплакала и пошла домой.