Тихий омут с чёртями

      — Клэри, но. Что это значит? — Изабель внимательно смотрела на собеседницу, пытаясь найти ответ в её глазах.       — А это значит, что я не та кто была на самом деле, теперь нет. ну точнее уже.       — Что ты ещё знаешь? Их разговор прервал резкий стук в дверь, после долгожданного «да» в комнату ввалился Джон.       — Прости, но мне нужно украсть Клэри на несколько минут.       Изабель вышла, и уже светловолосый парень сидел перед Клэри. Он оглядывался по сторонам, замечая, в каком порядке находилась комната. Темные шторы, белый ковер, шкаф-купе с огромным зеркалом и светлая дверь в ванную комнату.       — Уютненько, — сказал он и снова посмотрел на Клэр. — Слушай, то, что произошло там внизу… с тобой и Иззи, ты в порядке?       — Джон, со мной все хорошо, но в данный момент меня волнует нечто другое. Ты знаешь, что мы связаны?       На удивление, Джонатан и виду не подал, что удивлен, хотя он и не был удивлен. Он знал, что Кларисса не просто какая-то там знакомая девушка, она была ему ближе. Ближе, чем кто-либо.       — Я знаю. Видения не прекращаются с того момента как ты приехала.       — У тебя были видения? Расскажи, что ты видел. Пожалуйста, Джонатан, это очень важно.       — Я видел всех нас: ну, тебя, Алека, Иззи, Джейса. Уже не помню точно, но последний сон был о том, как мы с тобой ещё детьми бегали по парку, а потом… он обрывался.       — Я видела то же самое, только мой сон обрывался на том, как меня увозят.       Повисло молчание, и тут Джонатан обратил внимание на волосы подруги, но что-то в это цвете было такое, что напомнило ему о прошлом. Заставляя его сорваться с места и вылететь пулей из комнаты Клэри, оставив её в замешательстве. Джонатан бежал по длинным коридорам Института, и будь проклят тот, кто попадется ему на пути. Резкий поворот — и вот он стоит возле двери в комнату своих родителей. Или не только своих?       — И долго вы собирались молчать?! — парень влетел в довольно светлую комнату, на стенах висели картины, а окна были занавешены разноцветными шторами. В кресле-качалке сидела женщина, в руках у которой был бокал красного вина. За широким письменным столом расположился мужчина, он снова писал какие-то доклады в Конклав.       — Джон, что случилось? — немного взволновано спросила Джослин.       — Ты прекрасно знаешь, про что я говорю, — немного с прикриком сказал парень. — Клэри моя сестра, да?       Валентин резко ударил по столу и подскочил с места.       — Прекрати в таком тоне разговаривать с матерью! Кларисса не твоя сестра, поэтому, будь добр, покинь эту комнату.       Шок. Первый раз он кричал на своего сына, но Джонатан так и не шелохнулся, ожидая ответа родителей.       — Я все ещё жду правды, — кажется, Джон этим взглядом способен был убить.       — Мы совершенно не понимаем откуда у тебя эти мысли, сын, — продолжила стоять на своем Джослин.       — Ага, да-да, конечно. Не знаете откуда такие мысли, да? — парень начал расхаживать из стороны в сторону, не спуская глаз с родителей. — Ну, например, у неё рыжие волосы и зеленые глаза, прямо как у тебя, мама. Она прекрасно умеет ставить людей на место, прямо как ты, папа. Ах да, совсем забыл, нам обоим снятся сны из нашего прошлого, — под конец парень уже кипел от злости, глаза начали пылать ещё большей яростью, а венка на виске вздулась. — Я в последний раз спрашиваю, Кларисса моя сестра?!       Он крикнул это так громко, что, кажется, услышал весь Институт, что правда, ведь Изабель, Джейс и Алек сидели на кухне, в тот момент, как он прокричал эту фразу.       — Она не твоя сестра, — совершенно холодным тоном ответил Валентин.       Это была последняя капля, Джон крепко сжал руки в кулаки и вылетел из кабинета родителей так, словно за ним гналась стая демонов. Ещё немного — и невинная дверь слетела бы с петель, но, благо, она лишь ударилась о противоположную стену. Джону нужно было срочно согнать злость, ведь он прекрасно понимал, что родители врут. И где же лучшее место для этого? Правильно, тренировочный зал. Пролетая мимо кухни он задел Александра, который благополучно шлёпнулся об стену.       Друзья решили узнать, что же все-таки произошло, но, когда вошли в зал, застыли на месте. Джонатана Моргенштерна ещё никогда не видели таким злым. Руки уже были сбиты в кровь, плотно сжатые скулы предупреждали о том, что лучше его не трогать, но ребятам было все равно. Алек и Джейс оттащили от груши Джонатана, но единственная фраза, которая заставила замереть всех в этой комнате, сорвалась с губ последнего:       — Клэри моя сестра.