Тень и свет

      В голове смешиваются все мысли, даже во сне. Это превращается в мастерпис, главный герой которого сплошной фетиш пьяного Бэкхёна - Ким Минсок. Виагра действует до сих, оттого Бен скулит во сне от неимоверного, даже животного желания, особенно, когда видит перед собой обнаженного Мина, тело которого прекрасно поистине. Тонкие пальчики медленно и размеренно двигаются, растягивая узкое колечко мышц, пальцы второй руки умело обхватывают ствол, большой палец обводит головку, затем в ход идут остальные, двигаясь вдоль члена. Ким красиво, словно кошка, выгибает спинку и манит Бена пальцем, побуждая к действию, но это только сон, от которого Бэкхён отходит даже быстрее, чем от виагры. На боксерах красуется мокрое пятно, а всё тело горит, будто от жара.       Как бы постыдно это не звучало, ему снился мокрый сон, а тело просто не смогло выдержать такого напряжения. И всему виной - образ Ким Минсока, такого на вид невинного, но до одури сексуального и желанного. – Чертов Пак Чанёль! – ругается Бэк, уже во всех красках представляя, что сделает в ответ. Он не отрицает, что действие вещества показало ему, что такое удовольствие, но такая доза была слишком велика, особенно, когда объект твоего вожделения зарядил в сокровенное местечко и смылся после. – Вставай, эльф!       Пак с грохотом валится на пол, хватая виновника за ногу и поваливает за собой. Только после этого открывает глаза, хватаясь за голову, что, кажется, сейчас на несколько частей разорвётся. – Мелкий, ты чего буянишь с утра пораньше? – вскидывает бровь, предпочитая ещё потратить не столь драгоценное время, на в разы драгоценный сон, закрывая при этом глаза. – Ты подмешал мне виагру? – смех выдаёт виноватого, от того парень ободряется, будто побывав в ледяной воде. – Что, смешно тебе, да? – Прости, мелкий, просто твоя подстилка жаловалась своим подружкам на плохой секс, её подружки рассказали Розэ, ну и, ты сам понимаешь, откуда это узнал я. Может, ты становишься импотентом, а я тебе помочь хочу? – и получает смачный пинок по зад. – Ничего умнее не придумал? Я никогда не прилагаю усилий, чтобы трахнуть её. – Придумай более правдивое оправдание. Тэён при этом сказала, цитирую: «бедный, кряхтит там чего-то, в итоге мне приходится имитировать оргазм». – и снова заливается смехом, теперь уже на пару с проснувшимся Чонином. – Оу, Бэки уже не тот. Стареешь, чувак. – хлопает парня по плечу, как бы жалея, но на деле же насмехаясь. Ну, зато не будет теперь трепаться о том, какой он самец в постели. Хотя, кто знает, может это снова не совсем смешные, точнее даже плоские шутейки Чанёля. – Да пошли вы. – бросает вслед. Быстро одевается, что первым находит - футболку и джинсы, и выходит из комнаты, машинально хлопая дверью, дабы бедные головешки его друзей юмористов трещали сильнее. Ведь, как это принято говорить, взаимность - это прекрасно.

***

      Утро для любителя, с недавнего времени, испить алкогольных напитков, начинается с собственного вопля, а затем и подушки, прилетевшей со стороны Минсока, призывающего заткнуться и если уж напился - сделать вид, будто ничего не было. – Айщ, ну за что ты так со мной, Мини? – буквально воя от накатившей головной боли, спрашивает до сих пор не отошедший от алкоголя, шатающийся Кенсу. В первый раз всегда так - не знаешь меры и пьешь, пока не вырубишься. Наивный, веришь, что это так легко, но утром же жалеешь, что открыл для себя дорогу, которая носит название «черный мир». Ты постепенно становишься таким, как все и даже не подозреваешь о последствиях. – Чимин, попытай его под ледяной водой, а то до сих пор пьяный, а я пока уберу за ним бардак. – Пак кивнул старшему, взяв До под локоть, уводя в ванную, будто нашкодившего ребенка.       В то время Минсок собирает осколки вазы, которую парень ухватил за собой, когда безнадежно падал на пол. За ними в мусорное ведро уходит бутылка недопитого коньяка. По всей комнате тихими шагами блуждает хаос: все вещи, вплоть до постельного белья разбросаны по полу, осколки стекла собраны не до конца, а сломанный столик уже бессмысленно представлять в собранном виде.       Взгляд Кима падает на небольшой клочок бумаги, лежащий на подоконнике. Парень задумался: почему не видел его, когда возвращался ночью в комнату с Кенсу, за шкирку таща его за собой. Вероятно, ему просто было не до этого. Парень с каким-то недоверием берёт бумажку, разворачивает её, читая написанное: «Здравствуй, Минсок. Эта записка положена на твой подоконник ночью в два часа тридцать восемь минут. Ты не узнаешь, кто автор, потому что я хочу поиграть с тобой. Думаю, ты хочешь знать, кто убийца. Так вот, это я. Страшно, правда? Но нет, ты будешь моей последней жертвой. Моя игра продолжается, удачи найти меня ;) »       От прочитанного руки трясутся, но записку от тайного, и пока что не проколовшегося убийцы, парень не выкидывает. Это как таковая улика, на которой Мин оставил свои отпечатки. Но он уверен, что отпечатки убийцы там имеются, не мог же он вообще не оставить следов. Всё это напоминает сюжет какого-то заезженного детектива, а Минсок в нём - как таковой любимчик главного злодея. Какая-то до боли безумная идея врезается в голову. Найти убийцу? Именно. Но один парень действовать не намерен, слишком рискованно. Теперь суть проблемы: он хочет, но ему страшно говорить о том, что фактически его жизнь чуть не была оборвана. Именно в указанное в жалком клочке бумаги время, Ким уже спал, как мертвец, и получается, что некто был в его комнате, стоял над ним, смотрел, мог убить, но не убил. Минсоку страшно, в создание почти неслышными шагами закрывается тревога и будоражащий страх заполняет всё тело.       Крики о мольбе, принадлежащие Дио, которого, похоже, всё-таки затащили под напор ледяной воды, приводят Сюмина в себя, он прячет записку в учебнике по темной магии и делая лицо а-ля всё в порядке, ждёт, пока те двое выйдут. Кенсу приободряется, как никогда, вытирает мокрые волосы и переодевается, забрасывая грязные вещи в стирку.       Стук в дверь, и До открывает дверь, пропуская того самого в комнату. Не сложно догадаться, что это тот самый зачинщик тусы. Он обнимает парня, как бы по-дружески. – Как голова? – прыгает на его кровать, складывая ногу на ногу, совсем наплевав, что Минсок здесь тоже живёт. И вот Бен жалеет. Он это знал, но чтобы начать жалеть о содеянном, сидя в паре метров от него - даже не предполагал. Взгляд его изучает мышцы пресса и ключицы. Нет, Бэкхён осознаёт другое - Минсок и есть своеобразная виагра, которую он ненавидит. – В порядке. Они что, начали шутить про Тэён? – тихо хихикает, чтобы не сорваться, вскоре валяясь на полу. – Не волнуйся, они это вчера придумали, ну и сыпанули тебе, чтобы посмотреть..       Не успевает Су договорить, как Бэк смотрит на него убивающим взглядом, заставляя заткнуться и не затрагивать вышеописанную тему.       Минсоку чисто ровно, он лишь иногда смотрит в их сторону, читая книгу, перелистывая страницы одна за одной. – Дио, что он здесь забыл? – наконец спрашивает парень, раздражаясь от до боли заинтересованного взгляда в свою сторону. Он чувствует его. Каждой клеточкой тела. – А что, у меня лично спросить не можешь? – холодно бросает Бен парню, смотря с каким-то даже понятным безразличием.       Итак, что мы имеем: они ненавидят друг друга, до боли, до одури, до потемнения в глазах, но... Бэкхён просто не может оставаться спокойным при виде полуобнажённого тела, этой аппетитной попки, в которую он, к слову, так и хочет войти, да чёрт возьми, он его хочет, как девственник! – Я не знал, что одноклеточные имеют способность разговаривать. Боже, новое открытие в сфере биологии. – не перестаёт бросать в ответ тонны сарказма Минсок, заинтересованно читая книгу, давно полюбившуюся. Страницы не спеша перелистываются, открывая вид на все новые главы.       Кенсу эта обстановка напрягает. Причём напряжение создают Мин и Бэк, даже не проронив ни слова они способны накалять обстановку. Бэкхён направляет свой скорее незаинтересованный, а более похотливый взгляд. Точно животное, голодное, но предпочитающее отдельный, свой индивидуальный сорт добычи. – Может, вы прекратите? – Он ненавидит меня, я ненавижу его. Это не исправить, поверь. – убеждает коротышку Бэк, усмехаясь и по какой-то привычке садясь на подоконник. Минсок же откладывает книгу в сторону, наконец находя способ, чтобы скрыться от столь заинтересованного взгляда: парень надевает футболку, виду открывая лишь ключицы, и то частично, но Бену и того достаточно, чтобы он убеждался в том, что Ким Минсок - это его единственный фетиш. – Мне не за что тебя ненавидеть, ты мне неприятен. Не считаю, что унижение заставит меня возлюбить тебя. Тебе бы для начала разобраться в себе, люди имеют способность уходить и поверь мне, от тебя отвернуться все, даже те, кого ты считал самыми надёжными и родными людьми. Всё вернётся к тебе бумерангом, Бен Бэкхён. – Ким не выходит с гордо поднятой головой, как это бывает в фильмах с самым драматичным и сопливым сюжетом, парень просто берёт в руки учебник, предпочитая название предмета скрыть рукой, и вытаскивает оттуда клочок бумаги, протягивая тёмному. – Посмотри. – Что там? – До не менее заинтересован. Паника заполняет его тело, а ноги сами по себе подкашиваются, не удерживая тело Су, вследствие чего парень еле как доходит до кровати. – Это что? – Минсок тотчас выхватывает листок из рук, когда Бен, кстати привнимательнейшим образом прочитав, задаёт вопрос, ответ на который очевиден. – Что за бред?! – Бред? – усмешка срывается с уст светлого. – Не знаю, даже представления не имею, но мы начали это, мы зачинщики, из которых инициатор ты. Я найду этого подонка, а если ты будешь мешать, то всё обвинения обращаться на тебя и все забьют тебя до смерти. – Тварь. – Я тварь? – безумно смеётся, будто подхватив приступ. Руки располагаются по обе стороны от Бена. Сюмин смотрит в его глаза, где-то замечая мельчайшие крупинки страха. Тон его становится более серьезным, даже угрожающим, до жути сумасшедшим. – Ты сам виноват, твоё самолюбие и высокомерие тебя погубит, а стремление морально убить меня обратится ещё в несколько смертей, а ведь на часть в этом виноват ты. – Заткнись! – сквозь зубы шипит Бэкхён. А ведь всё сказанное как раз таки верно описывает парня. Минсок оказывается довольно прямолинеен, не стесняясь указывая на самые северные черты характера. – А то что? Убьёшь меня своим высокомерием, папенькин сынок? – а Бэкхён, смотря в его глаза, просто не может сказать что-то против, он начинает тонуть в его взгляде, будто в бездне своих грехов, забываясь. – А ты что, хочешь переделать меня?!       Идея странная, дале местами безумная, но это единственное, что может выдавить из себя Бэк, после осознавая весь смысл сказанного и нервно бегая глазами по полу. – Займись этим сам, потому что тебя не переделает никто, никто не сможет стерпеть такой напор самолюбия, гона и оскорблений. Да и, оттого моё отношение к тебе не изменится, моё первое впечатление о тебе воссоздало твой истинный облик. И кто уж действительно ущербный из нас, так это ты.       А Бен и слова против не мог сказать, потому что под таким пристальным взглядом карих, почему-то даже кошачьих глаз, он чувствует себя беспомощным и жалким, будто перед отцом. Также получает, подвергается оскорблениям и лишь покорно молчит. Он ощущает себя ребенком, обиженым, которого в действительности поставили на место. – Я не виноват в том, что меня вырастили высокомерным! Я ни в чём не виноват! Я таким воспитан, я не могу иначе, это мой единственный способ выжить среди таких же, как я! Я не умею быть другим! Заткнись и прекрати! Закрой рот! Ты здесь никто! Ты не имеешь права со мной так говорить!       Такого Бэкхёна видели только родители. С заплакаными глазами, кричащего истошно, пытаясь отстоять свои права. Он просто вырывается и убегает, словно отшитая парнем девица, ему стыдно за то, что дал слабину и поддался. Перед Минсоком... Он хотел казаться лучше всех, а позволил вырваться наружу образу плаксивого ребёнку с детской травмой.