Тень и свет

      Шумиха вокруг таинственного убийства и его автора, явно перечитавшего хоррор, стояла до сих пор, какие только слухи не успели пройти по академии, если учесть, что их и до убийства было не мало. В прочем, это волновало всех, но только не преподавателя темной магии, который был что ни на есть спокоен, даже слишком. Ученики в то время шутили, что он вместо еды валерьянку употребляет и запивает корвалолом. — Итак, сегодня мы проходим тему отваров и трав. Хоть это фактически не имеет отношения к темной магии, в курс обучения эта тема вошла. Поэтому первый вопрос: как вы думаете, что такое отвары? — парень повернулся к ученикам и вопросительно посмотрел.       Мун Тэиль — преподаватель тёмной магии, спокойный даже в самой сложной и запутанной ситуации. Правая рука директора. Единственный, кто не управляет стихией, зато имеет силу. Сила темной магии. — Можно? — подняв руку и получив в ответ кивок, Момо встала с места, как полагается ученикам при ответе и поправила очки. — Отвары, это те же самые зелья, только имеющее другие названия и ингредиенты.       Минсок же, имея иную точку зрения, совсем не стесняясь, перебил девушку: — А я думаю, что отвары существенно отличаются от зелий, ибо зелья имеют магический эффект, а отвары были когда-то в древности созданы шаманами, дабы вылечить людей от болезней, будь то головные боли, мигрени и прочее. Отвары изготавливают из трав, которые можно найти в лесу, а зелья из компонентов, которые порой сложно достать и об их существовании никто не знает.       Девушка зло посмотрела на одноклассника, сжимая руку в кулак, вкладывая весь гнев, но ударять не намеревалась. Не положено такой хрупкой девушке руками размахивать, да ещё и без причины. А вот личная ненависть не считается. — Я скорее соглашусь с мнением Минсока. — жестом показав обоим, что могут присесть на места, заявил председатель, как в кабинет ворвался парень из десятого класса. — Извиняюсь. Преподаватель Мун, одиннадцатый класс, директор устроил собрание корпусов, поэтому поднимайтесь с мест и проходите в спортивный зал.       Все лишь похлопали глазами и только минут через пять до них дошло. Минсок пожал плечами, поднимаясь вместе со всеми и подождав Чимина и Кенсу, уходя в спортивный зал, садясь на самую дальнюю трибуну, в толпе теряя Дио, затем замечая его с Бэкхёном и, как мы выразились ранее, его свитой — Чанёлем и Чонином. Их связь не только настораживает, но и в какой-то степени пугает. Мин бы промолчал, если бы тот сидел себе спокойно среди «своих», но когда парень, словно путник, ведёт их в сторону Кима, у того сердце в пятки и руки в кулаки от злости. — Ты же не против? — Нет. Конечно нет. — Минсок мило улыбается, но только не Бэкхёну. Всё же, он понял, что испытывает к нему — воды чистой ненависть, кажется, это очевидно. Ах да, ещё и взаимно, ведь взаимность — это так прекрасно.       Дио, чуть отодвинувшись от Минсока, дабы тот не услышал последующего разговора, наклонился к уху Чонина, не имея гарантий, что этого не услышит Бэкхён, тихо шепча: — Ну что, ты до сих пор хочешь помирить их? — теперь безумным казался До, хотя, почему только казался? Не думаю, что кто-то дал бы парню именование нормального, особенно, когда смотрит исподлобья и разминает костяшки при этом, решив сделать из чьего-то лица кровавый мастерпис. — Хочу. В связи с последними событиями — точно. Точнее даже не хочу, это моя цель, которую надо бы скорее достичь, пока этих двух не убили. Доиграются же. — также шепотом говорит Ким, совсем не замечая, как взгляд Бена медленно начинает прожигать на его спине символы, складывающиеся в злобное «какого хрена?». — Какую ты там цель собрался достичь?! — хватая парня за воротник, словно провинившегося ребенка, сквозь зубы шипит Бэк, кому идея явно по вкусу не пришлась, видно, зря уши грел. Дурная привычка, ой дурная.       Некогда шумящие и во всю обсуждающие недавно случившийся форс-мажор ученики приняли вид зашуганных котят, когда директор порадовал их своим присутствием. Сколько удивления было в глазах многих. Признаться, видели его лишь, как любит выражаться Намджун, «особые случаи», прославившие академию своими «благородными» деяниями, остальные только прислушивались к слухам, теперь же наконец смотря точно на цель и будто теряя дар речи, в принципе не совсем необходимый сейчас. — Итак, дорогие ученики академии тени и света, добрый день. Меня зовут директор Чоу, возможно, многие из вас знакомы со мной, — взгляд был направлен на Бэкхёна. — Многие наслышаны. Так вот, в связи с недавно случившимся, мы должны прекратить войну и противостояния корпусов. Это лишь на руку тому, кто совершил подобное деяние.       Мужчина практически дословно пересказал речь, что Дио пытался вдолбить в головы заклятых врагов. Здесь даже не называя имён можно понять, о ком ведётся речь, ибо, процитирую Кёнсу: «Об этих одноклеточных уже вся академия шепчется». — Личная неприязнь, отвращение, ранее случившиеся конфликты — отбросьте это в сторону, в целях сохранения жизней, ведь следующим может быть каждый. Мы не знаем, как действует убийца и собирается ли действовать вообще, но вы должны быть готовы, во избежание всё новых и новых смертей. Давайте не допустим того, что стены академии будут в крови. — закончив свою не совсем длинную, но вполне понятную и несущую в себе смысл речь, Чоу удалился, оставляя учителей и учеников. Вторые и не ожидали, что им станут вправлять мозги и рассказывать о том, как невыгодно сейчас нервничать и сориться, упоминая при этом знакомые нам имена, которые стали настолько приторными для слуха, что тянет тошнить. — Сколько бы я не ненавидел Бен Бэкхёна и не хотел убить его, сейчас моя задача оберегать весь класс, и эта заноза в его числе, поэтому я предлагаю каким бы то ни было способом примирить Ким Минсока и объект моей ненависти. Кто-то против? — Я против! — в унисон сказали. именно, Минсок и Бэкхён, поворачивая головы друг к другу и щуря глаза, затем отворачиваясь, словно обиженные дети, которым не купили любимую игрушку, так ещё и наругали. Пожалуй, сложно не согласиться с тем, что они чистой воды дети. — Нам всё равно. Мы уже пару раз послушали вас, поэтому у меня предложение. — на одном тоне, причем не совсем спокойным, нежели обычно, говорит Джин, взгляд свой направляя точно в две цели, сидящие практически рядом. — Вы выходите сюда и высказываете то, что послужило причиной ненависти. Должны же мы знать, почему должны подвергаться смерти из-за вас.       Вставая с места, Ким только задумался, а за что он, действительно, ненавидит этого кадра. Если так посудить, то за оскорбление в адрес мёртвых родителей, ибо о мертвых либо хорошо, либо вообще никак. Теперь было интересно, за что его величество ненавидит объект идущий правее. Здесь посложнее. За то, что двинул ему в челюсть? Да ну, чушь, ведь Мин лишь показал, что в обиду себя не даст. Бэкхён впервые понял, что такое безысходность, но виду не подавал. — Минсок, ты первый. — дал разрешение Джин. — Хорошо. Он оскорбил меня и моих мёртвых родителей. Он лицемер, высокомерный и надменный индюк, который не следит за словами и ставит себя выше всех. Но прежде всего я ненавижу его за то, что высказывает в мой адрес ложные обвинения. — Теперь Бэкхён. — скомандовал Намджун. — За его существование. Достаточно? — посмотрел. о да, надменно и сложил руки на груди, всем своим существом побуждая Минсока разминать костяшки, чтобы ещё раз проехаться по его смазливому личику.       Закончилось всё тем, что те двое чуть не накинулись друг на друга, словно голодные волки. Естественно, их разняли, но мира так и не было заключено. Это и было на руку убийце, который уже разработал план, никто и подумать не мог, что предатель среди своих.

***

      Некогда спокойная ночь ровно в час прекратилась в дурдом, причем самый настоящий, главный сумасшедший в котором царь королевства тёмных. Корпус тени решил сегодня погулять на славу, хотя, это не удивительно. Учителя, естественно, не знали об этом, да и, по идее, не должны, во избежание конфликтов и многочисленных походов учеников к директору.       Наполовину пустые бутылки с разными видами алкоголя, где жидкость направляется непосредственно в рот, даже не преодолев препятствие в качестве стакана или бокала, долларовые купюры, свёрнутые в тонкие трубочки, медленно утягивают белый порошок. На всё помещение музыка, где на репите одно приторное «твоя тёлка под спидами» и бьющие по перепонкам биты. А Бэкхён, походу, уже не только под спидами.       Но самое интересное, что в этой компании присутствует Кенсу, который и подумать не мог, что коньяк настолько приятен на вкус. Ребенок вкусил запретный плод и, однако, вошёл во вкус, употребляя вторую бутылку приятно обжигающей горло жидкости. Минсок же, примерно предполагая, где носит этого, с недавнего времени, любителя погулять по вражеской территории, направляется именно туда. В его планы первоначально входит хотя бы мирно поговорить о морали и о том, что значит «хорошо», а что «плохо», а вот только потом взять за шкирку, словно ребенка, гуляющего больше положенного времени, и унести по направлению комнаты.       Ужасный запах перегара и безумно громкая музыка заставляет скривить рожицу и, отмахивая от себя дым, найти До, нагло схватив за локоть, уже полупьяного и не совсем адекватного и впечатать в стену. Видно, выпил он прилично, судя по взгляду и не совсем забавной сейчас икоте.       Бэкхён весьма удивляется, когда виду предстаёт человек, которого бы он сейчас. отымел. Обтянутая тканью джинс упругая задница заставляет орган Бена заныть от переполняющего желания. Капли пота медленно скатываются от виска по скуле и к шее, придавая фактически таким и являющимся Бэкхёну вид озабоченного, но в данный момент вид и мысли Бэка совпадают, как никогда, ибо градус возбуждения в крови поднимается и в штанах с каждой секундой теснее. Видно, зря он выпил этот коктейль, в который Чан наверняка сыпанул лошадиную дозу виагры, раз у Бена из штанов приличных размеров бугорок на Минсока, которого он на дух терпеть не может. Но вид на довольно объемные ягодицы заставляют откровенно пялиться, пока есть возможность. Жаль, что его тело такое чувствительное, когда он наберётся в стельку. В голове происходит какая-то перестановка, как в тетрисе, и вывод очевиден: даже задница малышки Тэён, чьи формы и мертвого поднимут, не столь желанная, насколько задница Минсока, в которую Бен так и желает войти и вдалбливаться с такой силой, что будет скрипеть кровать. — Эй, Кенсу, домой пошли, ты совсем с катушек съехал?! — побивая того по щекам, громко, стараясь быть слышным не смотря на музыку, говорит Мин. Су пошатывается, ибо контроля над телом в данный отрезок времени не имеет, лишь затуманенный разум и яркие пятна перед глазами. — Не хочу я, Мини, присоединяйся, здесь же классно. — не успевает Ким начать читать длительную и нудную нотацию по поводу глупого и неподобающего поведения друга, текст которой подготовил заранее, по пути сюда, как его под локоть уводят в другую комнату и прижимают к стене. Спиной парень больно ударяется, оттого шипит, подобно недовольному коту. И все бы ничего, если бы объектом, что так внезапно и вполне нагло, даже требовательно прервал довольно важный разговор, оказывается Бен Бэкхён, такой же пьяный и неадекватный и, судя по чертовски расширенным зрачкам, ещё и накуренный чем-то. Мерзость какая. — Эй, пусти меня!       Бен пьяно улыбается и облизывает пересохшие губы, что оставили на себе привкус недавно выпитого виски. Парень, словно дикий зверь, поднимает тонкие ручонки прижатого над головой и жадно и похотливо смотрит, будто находя в нем добычу. — Я хочу тебя, Минсок. — пьяно-одурманенным голосом шепчет Бэкхён, обжигая кожу шеи раскаленным дыханием. Мин чует неладное, так как это самое «неладное» упирается точно в его пах. Опускает взгляд вниз, и в виду предстаёт приличных размеров бугорок. Самые неприличные мысли лезут в голову, но только не в голову Минсока, не он же напился, как свинья и теперь не только желает трахнуть всё и вся, а ещё и чёртиков, танцующих по кругу видит. Бэкхён слишком смелый сейчас, не видящий границ, что ему даже начинает казаться, мол он от вида этой попки он и без виагры мог среагировать, только навряд ли бы прижал Мина к стене, словно шлюху. — Отпусти меня, придурок. — Ты слышишь? Я желаю тебя. — возможно, Бэкхён пожалеет об этом рано утром, буквально сквозь стоны прося таблетку от головной боли, хотя, почему возможно? Сейчас, прижимая Минсока, он фактически приравнивает себя к геям, поэтому вероятность, что он будет жалеть, равняется 99,9%. Но на данный момент он не жалеет, он желает, чувствуете, как меняется смысл слова с заменой всего пары букв?       Когда Бен пьян, он думает только о сексе, о своих фетишах, обо всем, но только не о чём-то разумном. Даже сейчас в голове всплывает отрывок, когда он повалился на Кима и смотрел на пухлые губы, которые тот, будто назло, облизывал. Да если так подумать, то Минсок и есть один сплошной фетиш, только вот до Бэка это доходит бутылки после пятой. — Мне похрен. Пусти, я сказал! — сколько бы Минсок не пытался словесно отшить этого до чёртиков пьяного ловеласа, до него доходило не очень. Так сказать, в одно ухо влетело, через другое вылетело, оттого он бесстыдно забирается рукой под кофту Минсока и улыбается настолько гадко, что Киму начинает казаться, что его сейчас вывернет наизнанку.       Одного удара коленом в сокровенное место Бэкхёна хватает, чтобы он согнулся пополам, а Минсок быстро нашёл своего чуть подпорченного выпивкой друга, и за руку вывел из пристанища тусовщиков.