Scratches

В голове Эванс набатом бьет одна лишь фраза: «Ошибка! Ты совершаешь крупнейшую ошибку!». Яркость вечера, наполненного эмоциями, событиями и чувствами уже прилично затуманили разум Лили, и последнее, о чем она может заботиться — это правильность своих поступков. Здравый смысл покидает сознание: она целует лучшего друга своего парня — обычно немного робкого, но теперь раскованного, горячего Ремуса Люпина. Рассеянный розовый свет падает крупными бликами на волшебников: очерчивает разворот широких, слегка ссутуленных плеч гриффиндорца и неровные линии шрамов, огибающих шею и его лицо. Он касается рукава Лили, следует ниже, блеклым пятном расползаясь по напряженной кисти и сгибам пальцев. Подвешенные к потолку четки качаются подобно маятнику, мерцая тусклым серебром и постепенно снижая темп. Их нахождение здесь — все равно что насмешка над целующимися друзьями: их действия с каждым мгновением близятся к черте порочных. Разгоряченные пальцы волшебника ползут по пояснице девушки, приподнимая края старого полосатого свитера. Тело девушки моментально отвечает строем мурашек, еле заметных в сумерках. Острое колено, обтянутое плотной тканью джинсов, упирается в сидение машины прямо между ног Ремуса, и Лили на мгновение замирает. Ей хватает остатков трезвого разума, чтобы догадаться, что двигать ногу даже на полсантиметра ближе к парню, касаясь его — еще один шаг к непростительной бездне. Непривычно коротко постриженные волосы гриффиндорки щекочут четкую линию ее челюсти и кончик уха. Одна непослушная прядь выбивается из прически и касается Ремуса. Он не замечает. Его пересеченное двумя крупными шрамами лицо нечитаемо. Лишь изящный, еле видный впотьмах изгиб бровей выдает внутреннее напряжение. Он не разрывает поцелуй, отмечая, как Лили застывает: шаловливым движением слегка кусает ее нижнюю губу, провоцируя Эванс на тихий стон. Волшебница выгибается ему навстречу только на расстояние вытянутой ладони, но не более: опасная, «приличная» дистанция между ними сокращена до минимума. Вся бешеная энергетика концентрируется лишь на местах непосредственных прикосновений кожа к коже: правая рука Лили, опирающаяся на ногу Ремуса, обтянутую джинсами, практически незаметна для волшебника. Но дальше — только бездна. Запретный плод сладок, но недоступен. Лили знает это, Ремус тоже. Неразрывный страстный контакт их губ и огонь поцелуев, не спускающихся ниже подбородка, останутся здесь: на задних сидениях старого пикапа, в окружении запотевших от ночной прохлады стекол. За окном раздаются отдаленные голоса остальных Мародеров. Лили медленно разрывает поцелуй.