everything is possible, here in my dream

12 июня, 5:48 Он снова просыпается с глубоким выдохом. Кто такой Хэчан? А кто Марк? Он записывает эти имена на клочке бумаги и откидывается на подушку не в силах проспать остаток ночи. 12 июня, 9:55 — Хёкки, пора просыпаться и сиять, — торжественно объявляет Джехён, врываясь в комнату Донхёка. Когда он видит, что младший не двигается, парень трясет его за плечо и взволнованно спрашивает. — Эй, ты в порядке? — Да, — ворчит Хёк, — дай мне секунду. Джехён облегченно вздыхает. Он оглядывает комнату, ожидая, пока младший встанет. Его взгляд цепляется за лист бумаги на тумбочке Донхёка. — Кто такие Хэчан и Марк? — читает он вслух. Хёк с такой силой срывается с кровати и выхватывает у Джехёна бумажку, что не удерживается на ногах и падает на пол. — Воу, ты чего? Что с тобой такое? — спрашивает Джехён, подбегая к другу. — Неужели это такая важная бумажка? Прости, что прочитал ее, — бормочет он, помогая Хёку сесть. — Н-нет, ничего такого, просто кое-что, что я написал сегодня ночью, — Донхёк заикается, стараясь не смотреть на старшего. — Ночью? По ночам ты должен спать. Ты написал это во сне? — спрашивая это, Джехён смотрит в пол, явно смущенный ситуацией. — Да, но мне снятся действительно… странные сны с тех пор, как я начал принимать таблетки, — отвечает ему Донхёк. — В каком смысле «странные»? — Джехён снова задает тот же вопрос. Он опускается на пол рядом с Хёком. — Я видел очень красивого парня… Марка. — Значит, теперь мы засматриваемся на иностранцев, — фыркает Джехён. — Слушай, — коротко начинает младший. — Прежде, чем он заговорил со мной, девушка с красными волосами посоветовала мне избегать и не разговаривать с Марком. Она сказала, что он всем рассказал обо мне и хочет, чтобы я был в этом сне. — Хочет, чтобы ты был там? Что это вообще значит? — Я сам еще не знаю. Я проснулся в пять утра, думая об этом. Джехён, я еще никогда не был так напуган, но и одновременно до странного спокоен. Как будто он успокоил меня, только представившись. — Хёк, может, стоит прекратить принимать таблетки… — Джехён прикусил губу, глядя на младшего. — Нет, ты же знаешь, что я не могу. Я лучше буду иметь дело с этими странными снами, чем снова вернусь к своей прежней жизни. Может быть, я снова увижу Марка и потом расскажу тебе, как закончится эта история, — говорит с улыбкой Донхёк. Честно говоря, он не мог отрицать, что Марк заинтриговал его, и этот сон еще повторится. На самом деле, он не мог дождаться момента, когда снова сможет уснуть. — Хорошо, если ты так говоришь, — говорит Джехён, явно колеблясь, — я верю, что ты не причинишь себе вреда. — Как мне могут навредить сны, Дже? — Надеюсь, ты прав. 13 июня, 2:27 Библиотека. Его окружают деревянные полки с причудливой резьбой. Он одиноко сидит за столом, с едва мерцающей лампой словно из восьмидесятых. Что необычно — вокруг него нет ни одного компьютера. Возможно, он действительно попал в восьмидесятые. Он расслабляется, ожидая, когда сюжет сна полностью поглотит его. Когда ничего не происходит, он понимает, что должен дать толчок событиям, поэтому встает и собирается задвинуть стул. Сначала к нему приходит чувство. Его живот наполняет волнение. Дыхание застревает в горле, когда он встречается с ним взглядом. Марк все это время сидел за столом прямо позади него. — Привет, Хэчан, приятно видеть тебя здесь, — улыбается Марк, явно дразня его. — Ты никогда не казался мне тем, кто любит науки. Не разговаривай с ним. Но он так сильно хотел. Он не тот, кто не отвечает на явные подколы. Он попытается соблазнить тебя. Но он хочет, чтобы события, наконец, сдвинулись с мертвой точки. Именно поэтому Донхёк произносит: — Не знаю, что там с твоим Хэчаном, но Ли Донхёк был гением с тех самых пор, как вышел из материнской утробы, — усмехается он и снова вытаскивает стул, садится, широко расставляя ноги, и снова сталкивается лицом к лицу с Марком. — Ого, он умеет говорить, — посмеивается Марк и кладет свою книгу на стол, откидывается на стул и скрещивает руки на груди. Донхёк замечает странный блеск в его глазах, который он не может объяснить. — Да, нарушаю все правила. — Правила? — Марк приподнимает бровь. Хёк вспоминает, как испугано Джой смотрела на Марка, и решает не говорить ему о том, что сказала девушка, поэтому вместо этого произносит: — Правила общения. Это был не лучший способ поздороваться. — Нет необходимости здороваться, я и так знаю, кто ты, Хэчан, — взгляд Марка направлен на Хёка. — Ты ошибаешься, я Донхёк, — Хёк неодобрительно смотрит на стол, за которым сидит Марк. — Ну, что ж, ты теперь здесь, Хэчан, — говорит он с легкой улыбкой на губах. — И где это твое «здесь»? — спрашивает Донхёк, повторяя его улыбку. — В моем мире! — восклицает Марк и откидывается на стул, расправляя руки и хозяйским жестом обводя библиотеку. — Мое, мое, мое. Тут все принадлежит мне, — он улыбается Донхёку. — Это приятно, должно быть, — Хёк смеется совершенно детской радости Марка, не до конца веря ему. — Да, так и есть, — Марк еще раз осматривает помещение и переводит взгляд на Донхёка. — Особенно потому, что ты тоже мой, — говорит он с совершенно невозмутимым лицом. Момент проходит, и Хёк клянется, что видит в глазах Марка искры. По спине пробегают мурашки. — Ну, да, еще бы. Марк закатывает глаза. — Не нужно так очевидно выдавливать из себя улыбку. Возможно, ты не понимаешь, но нравишься мне. Когда ты здесь, то принадлежишь мне. Они прожигают друг друга взглядами, кажется, целую вечность. — Как такое возможно? — спрашивает Донхёк, не сводя с него глаз. Марк наклоняется к уху Хёка. Сердце Донхёка бьется быстрее от непосредственной близости. — В моем сне возможно все. 13 июня, 3:45 Донхёк открывает глаза с улыбкой на губах. Он так и знал, что на этом сон оборвется. На этот раз Марк был еще более очаровательным, чем когда-либо; он разговаривал с ним и теперь хочет еще. Сама мысль о том, что ты желанный, приятно грела Донхёка. Он прокручивает в голове сон снова и снова в течение следующего часа, пока снова не накатывает сонливость. Слова «и ты тоже мой» и лицо Марка преследуют его всю оставшуюся часть дня. 14 июня, 4:55 Он видит небо. Ярко-голубое и более глубокое, чем обычно. Ненастоящее. Донхёк смотрит на него, задрав голову, некоторое время, наслаждаясь покоем. Лежать на облаках оказалась не так удобно, как он ожидал. Вскоре Хёк чувствует, как в спину упирается что-то твердое, и осознает, что лежит на траве, а не на облаках. Это заставляет его рассмеяться от собственной глупости. Донхёк всего лишь немного разочарован ненужным реализмом своих снов. Оглядываясь, он понимает, что здесь все вокруг очень яркое. Насыщенность окружающих цветов будто выкручена на максимум, словно это было сделано в приложении для редактирования фотографий. Очевидно, он в парке: вокруг семьи и влюбленные парочки расстилают пледы для пикников, мимо проносятся велосипедисты. Оборачиваясь, он замечает водоем. Кажется, он у реки Хан. Он не приходил сюда с самого детства. С тех самых пор, как его отец получил работу в новом офисе, а мама устроилась в местный детский сад. Родители стали слишком занятыми, чтобы водить его к реке, как делали это обычно по выходным. Жизнь на окраине Сеула — это ехать более часа на поезде или «час моей жизни коту под хвост», как говорил Джехён, когда решил отправиться к реке, выслушав нескончаемое нытье Хёка. Находясь здесь он сожалеет о том, что не посвятил свою жизнь путешествиям. И снова приходит это чувство — он должен перестать жаловаться на жизнь и сделать все, что в его силах. Джисона и Ченлэ больше нет, и ему следует научиться жить без них. Может быть, стоит вернуться сюда, когда проснется. Щурясь от ярко-зеленой листвы и неоново-розового цветения клумб, Донхёк чувствует, как начинает кружиться голова. Наверное, так чувствуют себя люди, употребляющие запрещенные вещества. Он направляется прямиком к реке. Боковым зрением он видит фигуру, окруженную ярким светом. Донхёк слегка улыбается, потому что эта светящаяся фигура напоминает ему о дополнительных квестах в видеоиграх. Он по наитию подходит к ней, зная, кто это. — Привет, Хэчан, я скучал, — тихо говорит Марк. Атмосфера разом становится слишком интимной, кажется, никто вокруг их не слышит. — Мы виделись вчера, идиот. Не драматизируй, — Донхёк закатывает глаза. Марк громко смеется, перекатываясь с пяток на носок. — Ого, ты знаешь меня всего день, а уже называешь идиотом? Донхёк в защитном жесте скрещивает руки на груди. — А у тебя есть доказательства, что ты не идиот? Виновен, пока не доказано обратное. — Невиновен, пока не доказано. — Не помню такого выражения в «Книге Законов» Великого Донхёка. Ты сказал, что здесь все возможно, так почему бы и нет. — Ты прав. Но я полностью невиновен и смею утверждать, что я кто угодно, но не идиот, — улыбка сходит с лица Марка. — Зачем тебе это? — Я вкладываю в тебя много сил и времени, Хэчан. И предпочитаю думать, что это самое мудрое решение, которое я совершал в этом мире, — говорит Марк, с нежностью глядя на Хёка. Донхёк чувствует, как начинают гореть его щеки, поэтому опускает взгляд, делая вид, что его ботинки — самая интересная вещь в мире. — Ты рассуждаешь как какой-то престарелый бизнесмен. Вкладываешь в меня? Зачем? И почему это мудрое решение? — Ты мне нравишься, Хэчан, вот и все. Этого достаточно, чтобы принять правильное решение, — Хёк чувствует, что Марк теплой ладонью поднимает его лицо за подбородок, и их взгляды встречаются. Донхёк предположить не мог, что его лицо может раскраснеться еще больше, но, как ни удивительно, это оказалось возможным. Марк улыбается этому и берет его за руку. Они в тишине прогуливаются около реки, и Донхёк благодарит этот момент за то, что может привести мысли в порядок. Никто и никогда не волновал его так, как Марк. Хёк решает, что пришло время главного вопроса. — Как ты узнал обо мне? На лице Марка снова появляется призрачная улыбка. Он смотрит себе под ноги, не встречаясь с Хёком взглядом. — У меня… свои методы. Они так много рассказали о тебе, что я просто обязан был тебя увидеть. Теперь я немного жалею, что… — О чем ты? — тут же переспрашивает Донхёк. — Тебе не о чем беспокоиться, — Марк сжимает ладонь Хёка в успокаивающем жесте. — А что за методы? — спрашивает Донхёк, гадая, кто в этом мире может знать его. Марк кусает губу и наслаждается умиротворением, прогуливаясь вдоль реки. Донхёк замечает, что окружающие их цвета начинают блекнуть, а небо становится пасмурным. Теперь все вокруг серое. Хёк взволновано тыкает его локтем в бок. — Не стоит накручивать себя по этому поводу. Если не хочешь говорить, — я не заставляю. Просто кажется странным, что здешние знают обо мне. Марк облегченно выдыхает. Из-за облаков появляется солнце, очерчивая скулы старшего. Следующие десять минут они идут бок о бок, и Донхёк никогда еще не чувствовал себя более умиротворенным. В итоге Марк за руку тянет его в направлении скамьи у реки. Он ерошит волосы, явно чем-то расстроенный. — Тебе нравится твоя жизнь, Хэчан? Настолько неожиданный вопрос действительно заставляет Хёка задуматься о своем существовании. Он взвешивает «за» (Джехён, Джено и Джемин — его любимая троица Дже, как он их называет) и «против» (все остальное). В конце концов приходит в выводу, что вполне доволен своей жизнью, и кивает в сторону Марка. Марк отворачивается в противоположную сторону, спрашивая что-то на грани слышимости. — Что, прости? — Как думаешь, ты бы был счастлив здесь? — его руки сложены, как у стеснительного ребенка. Удивительно, как легко он может растерять уверенность в себе. — Сомневаюсь. Я буду скучать по Джехёну, — отвечает Донхёк. Марка словно под дых ударили, но спустя всего секунду на его лице снова застывает беспристрастное выражение. Он стремительно поднимается на ноги и делает вид, что стряхивает с одежды невидимую пыль. — Почему ты так усложняешь, Хэчан? Без Джисона и Ченлэ твоя жизнь ничто. Я не понимаю, почему ты так не хочешь остаться, — Марк почти кричит. Что-то в этом заявлении приводит Донхёка в ярость. Он вскакивает и подходит к Марку почти вплотную. — Да кого ты из себя возомнил, Марк? Я ровным счетом ничего не знаю о тебе, и даже так ты ждешь, что я останусь? Останусь в этом сне? Ты с ума сошел, — Хёк истерично зарывается пальцами в волосы. — Я должен прекратить прием таблеток, я схожу с ума. Он чувствует, как на щеки начинает падать дождь. Подняв голову, он встречается с горящим от ярости взглядом Марка и невольно отступает на шаг назад. Старший открывает будто из ниоткуда взявшийся зонт, когда дождь заметно усиливается. Донхёк за секунду промокает до нитки. — Жаль, но у тебя нет выбора, — слышит он голос Марка. Когда Хёк снова смотрит на Марка, он уже отдаляется и снова пылает уже знакомым сиянием. Донхёк садится на промокшую скамейку. Опуская лицо в ладони, он пытается осознать, что только что произошло, но получается плохо. Когда он снова поднимает голову, берег у реки уже пуст, только капли продолжают волновать речную гладь. Хёк осторожно проводит ладонью по поверхности скамьи — это детская привычка, которая относится к тем временам, когда он сидел здесь жизнерадостным ребенком. Он чувствует небольшое углубление в дереве и смотрит вниз. На поверхности мелко выцарапано — М♡Х 13 июня, 20:56 Лучи заходящего солнца льются по коже, когда Донхёк осматривается. Дети играют в догонялки, громко крича, встревоженные матери ругают их и просят быть осторожнее, пары наслаждаются компанией друг друга. Пахнет свежими цветами, листьями и водой. Донхёк чувствует, что принадлежит этому месту. Проснувшись, он почувствовал острую потребность прийти к реке Хан, пожертвовать два часа на дорогу. Неудивительно, но он совершенно не сожалеет о своем поступке. Он позволяет детским воспоминаниям править своим сознанием. Он садится на скамейку, обращенную к реке, желая кожей впитать последние солнечные лучи. Снимая куртку, его глаза цепляются за что-то маленькое, выцарапанное на скамейке. Его губы растягиваются в улыбке.