кошачье

      Феанор чуть из рук чашку не роняет, когда видит, как на шкатулке с драгоценностями восседает пушистая задница.       — А ну свалил оттуда! Кыш, брысь, быстро! — подрывается он, подбегает, уже и забыв, зачем шёл в комнату, старается сдвинуть наглого кота. Чертыхается почём зря. Всплёскивает руками.       Чашка со звоном приземляется на пол и рассыпается осколками.       Кот лениво, медленно и с зевком поворачивается на шум. Прижимает уши к голове, качает усами. Смотрит так, будто испытывает глубокий стыд за этого глупого человека, что посмел потревожить Его Величество.       А потом засыпает обратно.       Моментально.       Феанор искренне надеется, что Майтимо закрыл дверь в свою комнату и надел наушники.       А начиналось-то всё как хорошо. Манвэ в своей манере возник из ниоткуда. Просто позвонил однажды утром — в семь, потому что вставать позже он считал дурным тоном — и поставил перед фактом. Так и так, Феанаро, есть кот, пристроить некуда. Он в ссылке, с хозяином они друг от друга вынуждено отдыхают, мои птицы его не любят, а оставить на улице его ну никак нельзя, это опасно.       Опасно, конечно, согласился тогда Феанор, бесспорно. Что опасно это для улицы, а не для кота, он узнал значительно позже. Как показала практика, самое страшное, что могло случиться с этим чудовищем — создание личной армии и нападение на ближайший заселённый дом.       С последующей победой.       Манвэ, скотина, не посчитал нужным это уточнять.       Просто однажды принёс чёрную с золотым переноску, пожал Феанору руку и поспешил ретироваться. Только в дверях замер на пару лишних секунд, покачался с пятки на носок и пробурчал себе под нос:       — Его Мелькор зовут.       Помолчал. Подумал.       — Надеюсь, вы подружитесь.       И умотал.       Чтобы не выпустили при нём, конечно. И не запихали сразу обратно с пожеланием проваливать и никогда не возвращаться.       Мелькор смотрел из-за решётки переноски любопытно, без капли какого бы то ни было страха. Майтимо тогда невероятно обрадовался. Какой храбрый котик, сказал он, какой красивый котик, сказал он, мы обязательно подружимся, дядя Манвэ плохого не сделает, сказал он, а потом открыл дверцу.       В его правую руку кот вгрызся так сильно, что отдирали его Феанор с Нерданель вдвоём, пока их несчастный сын орал в голос.       Где-то вот ещё на том этапе стоило вызвонить Манвэ. Вот тогда.       Но нет же. Благородные намерения же. Котик. Же.       Пакостил он, этот самый котик, с чувством, с толком, с расстановкой. С удовольствием. Быстро охладел к детям и, собственно, Нерданель, сконцентрировался на Феаноре. Ходил вокруг, всё пытался что-то откусить, иногда утаскивал что-то к себе на подстилку, иногда просто садился напротив и смотрел прямо в глаза, иногда…       Иногда ложился на живот и мурлыкал тихо, свернувшись клубочком, но это Феанор приучил себя воспринимать как попытки усыпить бдительность. Потому что ничем иным это быть не могло.       Но всё больше подбирался к шкатулке драгоценностей. Вот прямо чесалось ему, покоя не давало. Отгоняли всей семьёй, пока следили, но поди ж ты!       Уселся.       Сидит.       Дрыхнет с громким сопением.       — Ты можешь оттуда свалить? Пожалуйста? — внятно и спокойно, из последних сил сдерживая клокочущую внутри ярость, спрашивает Феанор. Тыкает пальцем кота куда-то в бок, наблюдает, как он недовольно возится и снова поднимает голову.       Если у котов и есть брови, свои Мелькор только вопросительно изогнул.       — Ты знаешь кто…       «Кто?» — так и спрашивает кошачий взгляд.       — Ты Моринготто, — вспоминает Феанор свой старый, родной язык, и ворчит, — вот ты кто.       Вот же незадача — чудовище разворачивается всем корпусом, смотрит очень внимательно. Сначала кажется, что точно кинется. Вот сейчас. Раздерёт лицо и ещё и голову откусит, но…       Но он начинает урчать! Урчать!       «Тебе что, нравится?!»       Феанор в крайней степени отчаяния сжимает в руках швабру, которой старался смести осколки в одну кучку, и садится на кровать.       — Ну хорошо, Моринготто, хорошо. Все довольны.       И кот вдруг встаёт сам. Его поступки, его логика — нет, вообще нет. Хрен что вообще предскажешь.       Встаёт. И спрыгивает с тумбочки, садится рядом с Феанором на кровати и тыкает его лапой. И башкой ещё своей пушистой.       Тык.       Тык.       Тык.       Приходится чесать.       — А я тебя всё равно обратно Манвэ отдам, понял? — с тяжёлым вздохом бурчит себе под нос Феанор, а кот окончательно сворачивается на его коленках и опять засыпает.       Осколки, видимо, убирать остаётся позже.