o~O~o
Из дневника Гермионы Грейнджер — 14 июня 1997 г. Альбус Дамблдор мёртв. В это сложно поверить, даже несмотря на тот факт, что мы только что присутствовали на его похоронах. И теперь ноша полностью лежит на плечах Гарри. Теперь, что бы ни случилось, наша судьба — в его руках. Я могу лишь надеяться, что той помощи, которую я смогу ему дать, окажется достаточно. Эта тетрадь, вместо того, чтобы описывать наш последний год в школе, как изначально задумывалось, послужит для описания наших усилий избавить мир от зла, известного, как Волдеморт. Только время покажет, удастся ли это нам. Когда церемония похорон закончилась, а люди начали расходиться, настала пора приступать к реализации наших планов. Это являлось не самым лёгким делом, поскольку существовали вещи, которые необходимо было сделать прямо сейчас, и при этом по-прежнему сохранять секретность. Гарри умудрился дать знать МакГонагалл, что желает переговорить с ней наедине. Та осознала, что требуется некоторое отвлечение внимания, раз уж Гарри теперь — главная цель, и все его действия нужно хранить под покровом тайны. Рону пришлось отправиться назад в Лондон на Хогвартс-Экспрессе, так как его родители ждали своего сына на Кингс-Кросс, и вышло бы крайне подозрительно, если б тот там не показался. Мне удалось получить от мадам Максим разрешение остаться в Великобритании ещё на день перед возвращением в Шармбатон. Поскольку на похоронах я сидела отдельно от остальной французской делегации, моё отсутствие в карете во время полёта назад вызвало лишь незначительное подозрение. Если кто-нибудь и интересовался насчёт данного факта, мадам Максим просто заявляла им, что это не их дело. Гарри, вместе с Роном и остальными, доехал до станции Хогсмида и сел на поезд, но затем накинул свою мантию-невидимку, выскользнул наружу и вернулся в Хогвартс. Здесь, в уединённом местечке неподалёку от озера, он встретился со мной, и дальше в замок мы под мантией пошли уже вдвоём. И, если не считать короткой задержки в саду ради выражения… чувства взаимного признательности друг к другу, мы добрались до самого кабинета директора без каких бы то ни было происшествий. После долгой дискуссии касательно относительной выгоды сохранения всей этой операции в секрете между лишь нами тремя, мы с Гарри и Роном решили, что преимущества от получения сторонней помощи перевешивают соображения безопасности. Нам необходимо получить доступ к записям Дамблдора, и не существует способа достичь этого, не поставив в известность по крайней мере МакГонагалл о том, что вообще происходит. И она в любом случае узнает, что что-то пошло не так, когда Гарри с Роном не вернутся в Хогвартс следующей осенью. Так что мы решили, что нам стоит привлечь к нашим делам МакГонагалл с Флитвиком, и сейчас для этого самое удачное время.o~O~o
«Переворот с Захватом Ленивца», — назвал Гарри пароль стражу-горгулье и ухмыльнулся, взглянув на Гермиону. Тогда как увлечением Дамблдора являлись различные сладости, новая директриса была широко известна своей страстью к квиддичу.* Гермиона взяла его за руку, и они двинулись вверх по спиральной лестнице. — Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — поприветствовала их МакГонагалл. — Я полагаю, вы здесь для того, чтобы поговорить о следующем учебном годе? — Гарри с Гермионой переглянулись и кивнули. — Что ж, подразумевая, что мисс Грейнджер возвращается из Шармбатона, думаю, я могу вас уверить, что позиции Старосты Мальчиков и Старосты Девочек за вами. Гарри с Гермионой обменялись ещё одним, на этот раз более долгим взглядом, прежде чем Гарри ответил: — Э-ээ… На самом деле вопрос немножко сложнее. Во-первых, Гермиона сдаёт в этом году свои Т.Р.И.Т.О.Н., так что она выпускается, и я… эм-м… я тоже не вернусь. Двое преподавателей встретили это заявление потрясённым молчанием. Гермиона сжала руку Гарри в знак поддержки, кивнула ему, предлагая продолжить объяснение, и даже глазами показала, что всегда готова выступить на его стороне. Гермиона никогда раньше не бывала в кабинете директора, поэтому у неё заняло некоторое время, чтобы в восхищении оглядеться по сторонам, пока Гарри объяснял ситуацию МакГонагалл с Флитвиком. Те, в свою очередь, в ошеломлении слушали, как Гарри объяснял им, что Дамблдор готовил его к битве с Волдемортом. Дойдя до этого места, Гарри потребовал с обоих клятву о неразглашении тайны перед тем, как он продолжит. — Гарри? Что насчёт тех портретов? — прервала его Гермиона. Гарри задумчиво нахмурился, оглядывая помещение. — Ну, они были тут, когда я встречался с Дамблдором, и для него это никогда не служило поводом как-то сдерживаться. Так что, думаю, всё будет в порядке, — решил он наконец. — Верно, молодой человек, — портрет бывшей директрисы Дайлис Дервент, посмотрела на них с высоты своего положения под самым потолком. — Магия, что создала нас, обязывает нас помогать директору, и это включает неразглашение чего бы то ни было из того, что происходит в данном кабинете, за исключением тех случаев, когда он сам захочет обратного. Гарри с Гермионой кивнули в знак понимания и повернулись к двоим профессорам. Последние к этому моменту уже успели преодолеть своё удивление достаточно, чтобы согласиться принести клятву молчания, которую Гарри ранее затребовал. Затем они уселись и с всё возрастающим удивлением начали выслушивать историю, которую рассказывал им Гарри, прерываемый время от времени разъяснениями и уточнениями от Гермионы. Их изумление, тем не менее, было смешано с небольшим раздражением по поводу некоторых манипуляций Дамблдора. Когда парочка бывших учеников дошла до того места, где Дамблдор практически заставил Гермиону покинуть Хогвартс, им на миг даже показалось, что МакГонагалл собирается испепелить портрет своего предшественника. К счастью для картины, изображённый на ней волшебник ещё не пробудился, и всё равно не прочувствовал бы всю тяжесть гнева своей преемницы. Наконец, Гарри дошёл до темы хоркруксов. Сила потрясения и отвращения, продемонстрированная в ответ обоими преподавателями, проняла до глубины души. Даже несмотря на то, что, вместе взятые, они учили магии уже более столетия и многое повидали на своём веку, Флитвик с МакГонагалл не могли поверить, что Том Риддл мог совершить подобное. Ещё более тревожной, с их точки зрения, была та манера, сухая, повествовательная, в которой Гарри подавал информацию: — Первым из них был дневник, который сделал Джинни одержимой. Он сделал его, когда ещё учился в школе. Мы думаем, это было тогда, когда он убил Плаксу Миртл. Помните, профессор МакГонагалл, я его уничтожил при помощи клыка василиска. Потом было ещё родовое кольцо Гонтов, профессор Дамблдор нашёл и уничтожил его прошлым летом. Вы могли видеть его на руке у директора, и именно из-за него рука у Дамблдора была такая почерневшая. На этом моменте Гарри остановился и переглянулся с Гермионой. Она ответила практически неуловимым покачиванием головы, поддерживая его нежелание делиться информацией, что Дамблдор и так уже умирал от этого проклятья. — Третьим, вероятно, был медальон Слизерина, который также находился в собственности семьи Гонтов. Мы думали, что добыли его на прошлой недели, но оказалось, что это фальшивка. — Ты хочешь сказать… Что ваша миссия, окончившаяся смертью Альбуса… Оказалась напрасна? — прокричала МакГонагалл со болью в голосе. Плечи Гарри опустились и он угрюмо кивнул, его самообладание на какой-то момент дало трещину. Гермиона немедленно отреагировала на это, сжав его руку в знак поддержки, после чего продолжила рассказ: — Мы также практически уверены, что четвёртым должна быть чаша Хаффлпаффа. Хотя мы понятия не имеем, где она может находиться. И, в зависимости от того, является ли ещё одним хоркруксом змея Нагайна, как подозревал Дамблдор, у нас остаётся ещё один или два. Скорее всего, это артефакты, принадлежавшие Рэйвенкло или Гриффиндору. — Что касается Рэйвенкло, существует множество принадлежавших ей вещей, о которых широко известно, — заметил Флитвик. — Несколько различных драгоценностей, включая ожерелье, брошь и конечно, её диадему. Также кинжал и её перо. Последнее в настоящий момент используется в качестве награды за академические успехи, каждый год вручающейся наиболее выдающемуся семикурснику нашего факультета. В следующем учебного году оно будет принадлежать мисс Патил, в случае, если она решит вернуться в школу. Ну и наконец, есть палочка Ровены, что вот уже несколько веков выставлена на витрине лавки Олливандера. — Это должна быть она! — прервал его Гарри. — Вот почему Олливандер исчез! Возможно, он догадался, поэтому Волдеморт пришёл забрать палочку обратно, а заодно самого Олливандера, чтобы он никому ничего не рассказал! — Ты действительно считаешь, что Волдеморт оставил бы свой хоркрукс лежать на виду у всех на Диагон-аллее? — спросила у него Гермиона. — Да, ты права. Он бы не стал так рисковать, — согласился Гарри, нахмурившись. Но затем ему в голову пришло альтернативное объяснение: — Но что если он подменил палочку? Он мог забрать настоящую, а в витрине оставить подделку. Это было бы на него похоже, показать своё отношение к волшебному миру, обхитрив всех таким образом. — Хоть я и не стану отрицать, что Вол… то есть, Том Риддл нашёл бы подобную ситуацию весьма забавной, не думаю, чтобы Олливандер не заметил бы подмены за все эти годы, учитывая, насколько тонко он чувствует волшебные палочки, — указал Флитвик. Гарри с Гермионой кивнули в знак того, что принимают данный довод. — Мне нужно провести кое-какие исследования и составить список возможных предметов, которые принадлежали Ровене Рэйвенкло, и их последнее известное местонахождение, — решил миниатюрный преподаватель чар. — А также определить судьбу её палочки. Гарри с Гермионой выразили свою признательность предложенной помощи. — Мне известно лишь о двух существующих ныне предметах, принадлежавших Годрику Гриффиндору, — заявила МакГонагалл после некоторых раздумий. — И оба сейчас находятся в этом кабинете. С этими словами она рукой указала на Сортировочную Шляпу, а затем на инкрустированный драгоценными камнями меч, выставленный напоказ в ящике-витрине. — Может ли этот меч быть фальшивым? — спросил Гарри, до сих пор пребывавший под впечатлением от подменённого медальона. — Возможно, Волдеморт забрал настоящий. — Я думаю, вряд ли, Гарри. Если б это было так, Фоукс не принёс бы его тебе в Тайную Комнату, — указала Гермиона. Гарри подошёл к ящику и извлек оттуда меч. МакГонагалл подняла было руку, чтобы остановить его, но передумала. Сказания утверждали, что любому, кто попытается завладеть знаменитым клинком, грозит опасность, если тот окажется недостойным. Но Гарри уже проделывал это, когда учился ещё только на втором курсе, и без каких-либо вредных для себя последствий. Стоило только Гарри взяться за рукоять, как он смог почувствовать мощь, исходящую от оружия. Он вызвал в памяти аналогичное чувство, которое испытал четыре года назад. — Нет, эта штука настоящая, — заключил Гарри. Флитвик, будучи в курсе историй о том, как Гарри заколол василиска, заранее знал, что тот уже держал данный меч в руках, но всё равно был восхищён, насколько естественно клинок смотрелся в руках молодого человека. МакГонагалл тоже оказалась впечатлена, но ухитрилась скрыть этот факт за своим обычным строгим выражением лица. Гермиона, с другой стороны, буквально засияла, глядя, как её любимый делает пробные взмахи, даже не подозревая, какой эффект только что произвёл на всех присутствующих. Даже портреты не смогли удержаться от обмена комментариями.o~O~o
Естественно, это сразу привело к обсуждению Тайной Комнаты. Гарри предложил поделиться с ними своими воспоминаниями, и достали думосбор Дамблдора. Мы нырнули туда все вчетвером, так как мне не меньше профессоров не терпелось увидеть, что же на самом деле тогда произошло. Как и ожидалось, Гарри серьёзно преуменьшил масштаб своих деяний, когда описывал данный инцидент сразу после того, как с меня сняли окаменение. Теперь ему пришлось держать меня в объятьях пару раз во время просмотра — первый раз, когда его атаковал василиск, а второй, когда он чуть не умер перед тем, как его вылечил Фоукс. Я также заметила, что и МакГонагалл с Флитвиком было весьма потрясены. Гарри, со своей стороны, сосредоточился в основном на дневнике, и на том, что конкретно с тем случилось, когда он пронзил тетрадку клыком. Позже Гарри сказал мне, что он сравнивал это с тем, что произошло с кольцом, когда Дамблдор уничтожил последнее. И МакГонагалл, и Флитвик оба узнали Тома Риддла в лицо. Поскольку нам необходимо было понять, где тот мог спрятать свои оставшиеся хоркруксы, я спросила профессоров, помнят ли они что-то о нём из его ученических времён. МакГонагалл сказала, что Риддл был Старостой Мальчиков как раз тогда, когда она сама была Старостой Девочек, так что она действительно его знала, но Том был очень скрытным и склонным держать свои мысли при себе. Флитвик поведал, что Риддл был ближе к Слагхорну, чем к кому-либо из других преподавателей. Гарри сухо заметил, что это ему уже известно, и что он с Дамблдором просматривал воспоминание о заседании Клуба Слизней, на котором Слагхорн и Риддл обсуждали тему хоркруксов. Гарри добавил, что он уверен — всю информацию по данной теме, что можно было получить от Слагхорна, тот уже дал. На этом месте я сменила тему разговора, упомянув о нашем подозрении, что один из хоркруксов, похоже, спрятан здесь в Хогвартсе, и что мы думаем, что Тайная Комната является одним из наиболее вероятных мест. Тогда Флитвик предположил, что прямо сейчас — весьма подходящее время для того, чтобы исследовать данную комнату, поскольку я как раз нахожусь в замке, и школа относительно безлюдна. Мы согласились, и Гарри вытащил свою мантию-невидимку, к большому удивлению профессоров. Разумеется, Гарри пришлось объяснять этот момент. МакГонагалл оказалась в шоке от известия, что Дамблдор в своё время дал такую вещь первокурснику. Гарри ухмыльнулся, припомнив, как она поймала нас без этой мантии после отправки дракончика Норберта к Чарли, и дала нам отработку. Флитвика эта история очень рассмешила, чем он заработал строгий взгляд со стороны МакГонагалл. В конце концов, мы собрались и проследовали по направлению к туалету Плаксы Миртл. Тайная Комната комната выглядела практически так же, как в воспоминании Гарри, разве что оказалась несколько меньше размером, поскольку это были воспоминания двенадцатилетнего мальчика, и мы с тех пор порядочно выросли. Флитвик заклинанием расширил трубу, по которой нам нужно было соскользнуть вниз, а также очистил её. На обратном пути МакГонагалл трансфигурировала несколько камней в ступеньки лестницы, чтобы мы смогли выбраться наружу. Вчетвером мы смогли быстро расчистить обвал, блокирующий проход, что вышло крайне удачно, так как лишь Флитвик оказался достаточно мал, чтобы протиснуться в ту дыру, через которую четыре года назад проползли Гарри с Джинни. К сожалению, мы ничего не нашли. Хотя я и узнала несколько новых выявляющих заклинаний, когда мы с Флитвиком вместе обыскивали Комнату. Также я показала ему чары для обнаружения хоркруксов, которые обнаружила в Дурмстранге. Однако без толку — там просто не было хоркрукса. Я так расстроилась! Мы же были уверены, что один из них должен находиться в Хогвартсе! Но ума не приложу, где бы ещё он мог быть спрятан. МакГонагалл с Флитвиком сказали, что они будут держать в уме этот вопрос, когда станут готовить замок к следующему учебному году, и использовать чары обнаружения на любом укромном месте, которое придёт им в голову. Перед тем, как покинуть Комнату, МакГонагалл заметила, что мёртвый василиск стоит целое состояние, если разделать его на ингредиенты для зелий, а также продать его кожу. Флитвик, тем не менее, отметил, что получится очень подозрительно, если сразу большое количество ингредиентов из василиска хлынет на рынок, так что мы решили прямо сейчас разделать только часть. К конце концов, Гарри всегда может спуститься сюда ещё раз, чтобы забрать больше. Оглядываясь назад, не стоило удивляться, что прорезать кожу василиска окажется очень сложно, поскольку её непроницаемость является одним из тех свойств, за которых этот материал так ценится. Гарри даже предложил призвать из кабинета директора меч Гриффиндора, чтобы процесс пошёл, однако МакГонагалл проинформировала нас, что на этом кабинете стоят мощнейшие чары против заклинаний призыва (так же, как и на кабинетах остальных преподавателей). Гарри в ответ напомнил ей, что Фред с Джорджем призвали когда-то свои мётлы из кабинета Амбридж, на что лицо МакГонагалл озарилось весьма редкой для неё улыбкой, и она объяснила, что сила этих чар зависит от личных магических качеств данного конкретного профессора. В любом случае, когда мы взялись и все вместе одновременно наложили разрезающее заклятье, нам удалось отсечь мёртвому монстру голову, и мы решили, что этого достаточно. Даже в одной голове находилось достаточно ценных ингредиентов, особенно ядовитые железы. Гарри также выломал ещё один клык и отдал его Флитвику с МакГонагалл для сохранения. Если у нас дела пойдут плохо, этот клык им может понадобиться, чтобы уничтожит хоркрукс или два. Вернувшись в кабинет директора, мы обсудили наши планы на лето. Гарри спросил, сможет ли он на какое-то время остаться в Хогвартсе, поскольку здесь он, в отличие от дома, может творить магию. МакГонагалл ответила, что не против, но Гарри должен будет не попадаться никому на глаза. И только мы вчетвером будем знать, что он тут. Гарри будет находиться в башне Гриффиндора по ночам, и в Комнате-По-Требованию — в течение дня, а между этими двумя точками передвигаться под мантией-невидимкой. Если ему понадобится связаться с МакГонагалл, или кем-то ещё, Добби сможет передавать сообщения. Сама МакГонагалл будет занята перекройкой расписания экзаменов по С.О.В. и Т.Р.И.Т.О.Н., прерванных из-за смерти Дамблдора. Возможно, эти экзамены будут принимать в Министерстве, тогда учащимся потребуется отправляться туда, чтобы сдать их. Я сказала, что завтра возвращаюсь в Шармбатон, чтобы окончить обучение и сдать свои Т.Р.И.Т.О.Н. МакГонагалл ответила, что я могу остаться с Гарри в башне Гриффиндора на ночь. Никто не стал упоминать, что в этом году у меня нет своей кровати в общежитии Гриффиндора, а также уточнять, что конкретно подразумевается под фразой «провести ночь». Вопреки моей натуре, на данный момент я решила, что эта маленькая недосказанность только на пользу. Флитвик спросил, могут ли они ещё чем-то нам помочь. Тогда Гарри спросил его про чары Фиделиуса на штаб-квартире, и профессор рассказал, как именно те работают. Теперь, когда Дамблдор мёртв, все, кому когда-то в прошлом был сообщён секрет, стали фактически его хранителями. Эти люди не могут передать этот секрет кому-то ещё, и только они будут знать, где находится тайное место, но они смогут привести кого-то ещё в этот дом. Ещё Флитвик заметил, что смерть хранителей секрета — основная проблема, из-за которой эти чары не так широко используются. Так как все рано или поздно умирают, знание о существовании определённого места пропадает навсегда. Стоит Гарри и нашему поколению уйти из жизни, и больше никто и никогда не увидит дом номер двенадцать на площади Гримо. Потом Гарри поинтересовался насчёт чар Фиделиуса на своём доме в Годриковой Впадине, и каким образом Хагрид смог найти его в ту ночь. Флитвик объяснил, что тут всё зависит от того, как именно был сформулирован секрет при наложении чар. Если в словесной формуле упоминалось «место, где живут Джеймс и Лили Поттеры», то с их смертью чары рассеялись.** МакГонагалл подтвердила, что это в самом деле так, и теперь всем известно, где этот дом находится — там даже памятник установлен на деревенской площади. Гарри рассердился, что никто ему рассказал об этом раньше — он бы с радостью посетил это место и взглянул на него собственными глазами. Флитвик также предложил, чтобы Моуди взял Гарри и посетил с ним штаб-квартиру, дабы установить там ловушки для непрошеных гостей. Он явно имел в виду Снейпа. Мы пока никому не раскрывали, что Снейп сказал тогда Гарри, решив подождать и посмотреть, как всё обернётся. Затем я напомнила Гарри, что изначально мы пришли в этот кабинет, чтобы забрать записи и вещи Дамблдора, что могут нам понадобиться, включая тот же меч Гриффиндора. МакГонагалл поначалу не хотела расставаться с последним, но мы указали, что клинок понадобится нам для уничтожения хоркруксов, которые мы можем найти. Тогда она решила трансфигурировать фальшивый меч на замену, чтобы повесить его на стене, так чтобы посетители ничего не заподозрили, заметив отсутствие знаменитого артефакта. А когда МакГонагалл начала просматривать оставшееся имущество Дамблдора, она обнаружила некоторые вещи, отложенные в сторону, вместе с инструкциями к ним, которые должны были бы быть вручены нам следующим директором школы. МакГонагалл решила, что лучше отдать нам всё сейчас, так как в понедельник должны будут пожаловать представители Министерства, чтобы просмотреть личные вещи Дамблдора, и чем меньше лишних вопросов у них при этом возникнет, тем лучше. Флитвик уменьшил все пергаменты и книги, которые, судя по тому, что удалось понять после беглого просмотра, имели отношение к Волдеморту, и упаковал их. Равно как и думосбор, и все фиалы с воспоминаниями тоже оказались в отдельных ящиках. Но это ещё не всё. Там обнаружились подарки для Гарри, Рона и меня. На них стояла пометки, что их следует вручить нам на наши дни рождения. Гарри с некоторым раздражением прокомментировал, что Дамблдор даже после своей смерти продолжает свои игры со строго дозированной подачей информации. МакГонагалл, также очень сердитая на бывшего наставника за то, что тот держал своих союзников в темноте, согласилась открыть эти подарки прямо сейчас. Моим подарком оказалась книжка со сказками и легендами волшебного мира. Пролистывая её, на одной из страниц я заметила знак Гриндевальда, символ с кольца Гонтов. Я решила, что это была та информация, которую он обещал мне предоставить. Однако, судя по всему, он не хотел, чтобы я узнала об этом ещё несколько месяцев, так как мне полагалось получить эту книгу лишь на мой день рождения в сентябре. Подарок для Гарри оказался гораздо более загадочным. Это был золотой снитч для квиддича. С запиской, в которой говорилось, что это тот самый снитч, который Гарри поймал в свой самый первый матч. Мы все терялись в догадках, скрывалось ли за этим подарком нечто большее, и если да, то что, пока Флитвик не наложил на снитч выявляющее заклятье, которое показало, что внутри мячика что-то спрятано. Поскольку никто из нас не нашёл способа открыть тайник прямо на месте, мы отложили снитч в сторону до поры до времени. Но самым странным оказался подарок для Рона. Это был деиллюминатор Дамблдора. И почему тот подумал, что в следующем марте Рону понадобиться эта безделушка, вообще никто не имел ни малейшего представления. Однако уже близился вечер, и мы с Гарри решили, что нам пора в башню Гриффиндора. Мы поблагодарили профессоров за помощь, они пожелали мне удачи на экзаменах, и нам обоим удачи в нашей миссии.o~O~o
Оказавшись в башне Гриффиндора, Гермиона разложила полученные материалы и начала сортировать их, тогда как Гарри позвал Добби, чтобы тот принёс им что-нибудь поесть. Меньше чем за минуту пышущий энтузиазмом маленький домашний эльф раздобыл столько еды, что даже Рон остался бы полностью удовлетворён, после чего парочка смогла провести вечер одновременно жуя и планируя. — Не знаю, как мы будем таскать всё это барахло с собой повсюду, — вслух рассуждала Гермиона, начав упаковывать вещи в чемодан Гарри, возвращённый ранее при помощи Добби с Хогвартс-Экспресса. — Думаю, я сварганю несколько сумок с Расширяющими чарами, — на этих словах она остановилась и потеребила зубами нижнюю губу, прикидывая детали. — Свою я, наверное, сделаю похожей на маленькую ручную сумочку. И тебе что хочется? — Не знаю, возможно, рюкзак, — пожал плечами Гарри. — При условии, что туда влезет меч. — Без проблем, — отозвалась Гермиона с улыбкой. — Как ты, готов баиньки? — Ага, я уже с ног валюсь, — признался он. Он обхватил её рукой, пока они шли по направлению к лестницам, и там притормозил, взглянув на неё с безмолвным вопросом. Без малейшего колебания Гермиона направилась вместе с Гарри к той лестнице, что вела в спальни мальчиков, ясно давая тем самым понять, что эту ночь они проведут друг с другом. Пытаясь не дать нервам волю, Гарри первым прошёл в ванную, пока Гермиона рылась в своей сумке в поисках нужных ей вещей. Когда он вернулся, а она проследовала в свою очередь освежиться, молодые люди обменялись смущёнными улыбками. Гарри быстро переоделся в пижамные штаны и уселся на кровати, поджидая её. Гермиона, тоже переодеваясь со своей стороны, радостно думала про себя, насколько эта ночь будет приятнее тех, что она была вынуждена проводить, деля комнату с Виктором в Дурмстранге. После некоторых размышлений, девушка решила остановить свой выбор на короткой маечке-топике и трусиках, которые она обычно надевала на время сна, чтобы не слишком напрягать никого из них двоих. Когда этот вопрос был решён, Гермиона захватила с собой расчёску и вернулась в комнату. Гарри не смог удержаться от широкой улыбки, когда она выпорхнула, одетая в нечто, что он мог счесть очень милым спальным нарядом.Простота и практичность его, тем не менее, заслужила одобрение юноши. Он также был совсем не против, когда Гермиона подняла руки во время причёсывания, и её топик задирался кверху, отрывая для любования приятные взгляду изгибы, а линии обнажённого животика в то же время подчёркивались маленькими трусиками. — Давай, я, — предложил Гарри, указывая рукой на расчёску. Глаза у Гермионы слегка расширились от удивления, но затем её лицо смягчилось благодарной улыбкой. Она с энтузиазмом уселась на край кровати перед Гарри, а тот раздвинул колени, чтобы дать ей место. Очень скоро девушка буквально мурлыкала от удовольствия, пока он пропускал то расчёску, то свои пальцы сквозь её роскошную гриву, применяя приём «разделяй и властвуй» по отношению к непокорным прядям. — Я люблю твои волосы, — нежно признался Гарри спустя несколько минут. — Они, как бы это сказать, такие дикие и неукротимые! Так же, как твоя страсть к защите того, во что ты веришь, когда ты не отступаешь ни перед кем и никогда. Гермионе, затерявшейся в приятных ощущениях, пришлось ограничиться лишь кивком. Любые слова, которые могли быть произнесены в ответ, оказались подавлены стоном наслаждения. Более того, Гарри то и дело покрывал лёгкими поцелуями её голые плечи. Гермиона решила что так и выглядит рай — когда ты сидишь с твоим молодым человеком, и он расчёсывает твои волосы. Или, добавила она про себя спустя секунду, когда это делает твой муж. Хотя Гермиона и согласилась бы сидеть так полчаса подряд, а то и более, однако Гарри в конце концов решил, что он справился с поставленной задачей. Или по крайней мере приблизился к этому, насколько только возможно. Настало время принимать решение. — Что… э-ээ… мы будем делать? — спросил он, откладывая расчёску, обнимая Гермиону и прижимая её спиной к себе. Гермиона уже немало времени провела, размышляя над данным вопросом, и её ответ был давно готов: — Просто подержи меня, пока я не усну. Ну и, если ты к чему-нибудь прикоснёшься, я возражать совсем не буду. Гарри кивнул с некоторым облегчением, и они вдвоём забрались под одеяло и устроились в той же позиции, которая уже успела им понравиться прошлым вечером, проведённым в Комнате-По-Требованию — оба на боку, с её спиной, прижавшейся к нему спереди, как две вложенные друг в друга ложки. Гарри знал, что Гермиона любит, когда он держит её в руках, и скользнул своей рукой под её топик, не встретив при этом никакого сопротивления, даже когда его пальцы встретили мягкую округлость девичьей груди. Гермиона подтвердила его предположение, взяв его руку и подтянув в том же направлении до конца. Вторая рука Гарри тем временем снова зарылась в её волосы. После нескольких минут взаимоприятных ласк, они погрузились в сон. Как и следовало ожидать для первого в их жизни сна в одной постели, им потребовалось немало усилий, чтобы достичь комфорта в условиях, когда рядом спит ещё один человек, но в конце концов они приспособились. Оба они были склонны ворочаться во время сна, и каждый раз, когда один из них менял положение тела, другой практически бессознательно реагировал на это. Гарри предпочитал спать на боку или животе, а Гермиона — на спине или на боку. Когда они оба спали на боку, то автоматически принимали позицию «двух ложечек», повернувшись в том или ином направлении. Когда Гермиона поворачивалась на спину, Гарри прижимался к её боку, сжимая одну из её ног между своих, с одной из своих рук покоящихся на её груди. Когда Гарри ложился на живот, Гермиона поступала схожим образом — прижималась к его боку, её рука на его спине, и её нога закинута поверх обеих его. Но не важно, в какой позиции, одна вещь оставалась неизменной всю ночь — они постоянно сохраняли телесный контакт друг с другом. И это показало себя с наилучшей стороны, когда у Гарри случился очередной ночной кошмар. Гермиона отреагировала незамедлительно, крепко обняв своего возлюбленного и шепча ему на ухо успокаивающие слова: «Всё хорошо. Я здесь. С тобой всё хорошо. Всё будет в порядке. Я прямо здесь.»o~O~o
Гарри проснулся в залитой ярким солнечным светом комнате и обнаружил, что Гермиона сидит на кровати, глазея в окно. Немного приподнявшись, он протянул руку и провёл пальцами вверх по её руке до самого обнажённого плечика. Гермиона склонилась навстречу его касанию, и обернулась к Гарри с улыбкой. — Боюсь, это было ошибкой, — сказала она. Гарри недоуменно задрал бровь. Выражение лица Гермиона определённо не говорило о том, что она сожалеет о содеянном. — Но почему? — спросил он. — Сегодня ночью я спал лучше, чем начиная с… вообще-то я даже не помню, когда я в последний раз так хорошо спал. — Я считаю это ошибкой, потому что теперь я в курсе, как мне замечательно спится вместе с тобой, и теперь я знаю, что теряю, и каждую ночь до того момента, как мы сможем повторить, я буду желать чтобы ты оказался в моей постели и держащим меня в объятьях. Гермиона деланно надулась. Гарри широко улыбнулся при этом милом виде и, дотянувшись до ней руками, привлёк девушку к себе для поцелуя. Они ещё некоторое время наслаждались обществом друг друга, но скоро практичная сторона характера Гермионы напомнила о себе: — Нам нужно идти, — неохотно заявила она, отстраняясь и вставая с постели. — Пора принять душ и одеваться, и если мы поторопимся, то ещё успеем позавтракать до того, как мне придётся уехать. — Возможно, нам стоит сэкономить время и принять душ вместе? — с надеждой спросил Гарри. Гермиона остановилась и задумчиво посмотрела на него. Сердце у Гарри забилось чаще, когда он понял, что она всерьёз рассматривает его предложение! — Подозреваю, тогда нам будет не до мытья, — указала она. — Так что это займёт даже больше времени, чем если мы зайдём раздельно. — Наверное, ты права, — против воли признался Гарри. — Возможно, в следующий раз, — с этими словами она стянула свой топик. У Гарри перехватило дыхание, когда его любимые части её тела предстали перед ним во всей красе, обнажённые, но в уже следующее мгновение Гермиона повернулась к нему спиной и направилась в ванную. Но буквально перед тем, как войти туда, девушка остановилась на мгновение, низко наклонилась и сняла трусики, по прежнему повернувшись к нему... задней частью тела. Перед тем, как Гарри успел среагировать, она выпрямилась, послала ему лукавую улыбку через плечо и скрылась из виду. — Дразнишься! — крикнул он её вслед. — И ты любишь меня за это, — донеслось в ответ. «Можешь не сомневаться», — подумал Гарри про себя, глубоко вздохнув, и лёг обратно на кровать. Он знал, что ему понадобится немало времени, чтобы унять физиологический ответ его организма на это маленькое шоу.o~O~o
Из дневника Гермионы Грейнджер — 15 июня 1997 г. Я снова в Шармбатоне, но моё сердце по-прежнему в Хогвартсе. Трудно мне будет сосредоточиться на экзаменах, что предстоят через две недели. По крайней мере, я имею возможность в любой момент поговорить с Гарри, так что мне можно не беспокоиться о том, что с ним творится. Ну, мне, конечно, можно, но я знаю, что всё равно буду. Гарри ненадолго покинул школу вместе со мной, и я аппарировала нас к моему дому, чтобы навестить моих родителей. Они были признательным нам за то, что мы ввели их в курс последних событий, хотя на их лицах ясно читалось: «Мы же тебе говорили!» Я специально заострила внимание на том, что ни один из учеников не пострадал во время сражения, и что это случилось в первую очередь благодаря предусмотрительности Гарри. Мы не стали углубляться в детали, но дали понять, что теперь, со смертью Дамблдора, ситуация драматически изменилась. Также я напомнила своим родителям об обещании дать мне возможность принимать собственные решения касательно свой жизни после того, как я окончу Шармбатон. Их это не порадовало. С другой стороны, они предложили Гарри гостить у них, если ему понадобится место, чтобы остановиться. Он отблагодарил их и сказал, что он может воспользоваться их предложением время от времени, поскольку в будущем собирается часто переезжать с места на место, чтобы сохранять место своего пребывания в секрете. Гарри решил, что ему понадобится больше денег, так что мы также заскочили на Диагон-аллею. Он при этом оставался под свой мантией-невидимкой. Мы приобретаем всё больше опыта в аппарации под этой мантией, что несомненно пригодится нам в будущих поисках. В Гринготтсе была длинная очередь, и разумеется там не было Билла, чтобы забрать деньги Гарри из сейфа, как в прошлом году. Последнее, что мы о нём слышали, что он должен полностью выздороветь, но ему необходимо ещё некоторое время провести в Св. Мунго под наблюдением. Настроения, царящие среди волшебников, меня пугают. Люди по-настоящему в ужасе; раньше они так сильно надеялись, что Дамблдор будет держать Волдеморта в рамках, теперь же все практически ожидают того, что последний войдёт в один прекрасный момент в Министерство и возьмёт его под свой контроль. Честное слово, если бы люди просто встали на собственную защиту и начали бы сражаться, это было бы гораздо эффективнее. В конце концов, общая популяция волшебников многократно превосходит в численности «пожирателей смерти». Заголовок в номере «Ежедневного Пророка» кричал: «Как нам остановить убийства?» Статья под ним добавляла Дамблдора в удлиняющийся с пугающей скоростью список лидеров и достойных граждан, которые были убиты или исчезли в течение года с тех пор, как Волдеморт показался на публике. Этот список уже включал в себя мадам Боунс, мистера Олливандера, а также мистера Фортескью. Впрочем, мне сейчас не до этого. Доставив Гарри обратно в Хогсмид (и получила на прощание потрясающий поцелуй), я аппарировала в Лондон, там села на «Евростар», что доставил меня через туннель под Каналом в Париж, и оттуда уже аппарировала в Шармбатон, избавив себя от необходимости регистрации на французском официальном аппарационном пункте. Настало время ложиться в кровать, и я не могу избавиться от мыслей, как комфортно мне было спать с Гарри прошлой ночью. У меня всё ещё поднимается тёплое чувство в груди при воспоминании, как я проснулась сегодня утром со своей головой, лежащей на его обнажённой груди, и его рукой, крепко обхватившей меня. Единственное, что я могла ещё пожелать в тот момент, это чтобы у меня грудь тоже не была прикрыта топиком. Возможно, в следующий раз. Я знаю, что это должно случиться, но даже тогда ни за что не откажусь от возможности пережить это в первый раз. Просто нужно придумать, как нам в ближайшем будущем снова провести ночь вместе. Я так по нему скучаю.