Далеко и близко

Макс шевельнула губами, чтобы что-то сказать. Хотела сказать. Но не смогла. Побоялась, а может, просто не захотела. Когда она вышла из машины, под проливной дождь, когда хлопнула дверью, мой мир рухнул. Серьезно. Взял и рухнул, как хлипкий карточный домик рухнул бы под порывом ветра. Взор не отрывался от мутного силуэта Макс, скрывавшейся в вечерней тьме. Я застыл. Хотел вскочить, хотел рвануть за ней, хотел получить ответ, но меня парализовало. – Куда же…. – дыхание перехватило. Хотелось закричать, хотелось обматерить всех вокруг, хотелось разнести к чертовой матери салон машины. – Куда же…. Макс? Это был шок. Я никогда не думал, что кто-то западет в душу настолько, что меня просто ввергнет в шок неопределенность отношений с этим человеком. За что так подло? За что так жестко? За что? Неужели, Макс, я сделал тебе что-то плохое? Неужели я тебя обидел? Я все еще не верил, что она просто вышла из машины, ничего мне не сказав. Стиснув кулак, я с трудом взял под контроль извергнувшийся внутри вулкан эмоций, но управлять им получилось недолго. – Твою мать! – я яростно ударил по рулю, взвыл клаксон. – Твою же мать! Я вцепился руками в голову, погрузив пальцы в волосы, смотрел на логотип «Бентли» на рулевом колесе с такой злостью, будто бы хотел разорвать его. Нет. За что? За что? Так не должно было быть. Я не заслуживал такого. Не заслуживал ни разу. Я хорошо относился к Макс, мило и приятно с ней общался, старался поддерживать, старался приободрять. Относился к ней с любовью. Как она могла так со мной обойтись? Я отчаянно выскочил на парковку, бросил машину открытой. Дождь тут же рухнул на меня ледяным потоком, заливаясь в глаза. Одежда потяжелела, пропиталась влагой. Простыну? Да плевать! Хоть сдохну! Засеменил к женскому общежитию, снес с пути причитающего Самюэля, ворвался в помещение, по случаю оставленное открытым. Где ты, Макс? – Макс? – я надеялся поймать ее в освещенном потолочными лампами коридоре, но нет, ее в нем не оказалось. Самюэль нервно говорил за моей спиной, трогал меня за локти, пытаясь вытащить, но я игнорировал его, вырывался. Плевать. Мне было на все плевать. Я любил Макс, и теперь, когда я вылил на нее свои чувства, когда раскрылся, не получив ответа, не мог успокоиться. Наткнулся в коридоре на ошарашенную Викторию. – Чейз, где комната Макс? – Т-там, – Виктория нервно указала пальцем на нужную дверь. – Мистер Джефферсон…. Что-то она там бормотала, но мне не было никакого дела до ее слов. Постучал в дверь Макс, подождав секунд десять, повернул ручку двери. Закрыто. Никого. За дверью ни звука. Макс, малышка, куда ты делась? Как…. Как ты могла так поступить? – Мистер Джефферсон, пожалуйста! – Самюэль догнал меня, он задыхался. – Покиньте общежитие! Или я, или я вызову охрану! Мне уже не двадцать лет за вами гоняться! – Да, да, – ответил я, все еще шокированный. – Прости, Самюэль. Просто…. День выдался непростой. Прости. Я ухожу. И давай оставим этот инцидент между нами? Опустошение. Полное, жесткое, тотальное опустошение. Пустота. Черная дыра, раскрывшаяся в душе, затягивала в себя все яркие чувства, пылавшие во мне несколько минут назад. До дома я ехал будто в вакууме, не слыша и не видя ничего вокруг. В магнитоле играла грустная музыка, но я был поражен и выжат настолько, что не хотел даже переключить песню. Дома включил на кухне свет, вытащил из роскошного серванта бутылку дорогущего виски, поставил на красивый деревянный стол. Скрип – это я вытянул пробку из горлышка. Бред. Какой-то галлюцинаторный бред героинового наркомана. Я думал, Макс скажет «да». Думал, скажет «нет». Думал, скажет хотя бы что-нибудь! Но нет. Мертвый информационный вакуум – вот что она мне подарила взамен на признание. Искреннее и бескорыстное признание. За что, Макс? Мне хотелось плакать, серьезно. Вот взять, как маленькая девочка, уткнуться лицом в подушку и плакать. Я присосался к горлышку, сделал пару больших глотков, виски жгучими потоками хлынул в желудок. Эйфория. Расслабление. И…. Усугубление пережитого. По щекам покатились слезы. Мужчины, как меня всю жизнь учил мой долбанутый папаша, не плачут, да. Но мне было насрать. Я дома, дома меня никто не видел, было реально плевать, что обо мне подумает напуганное социумом эго. Я мог позволить себе эмоции, особенно после того, как меня схватили, будто тряпку, и вытерли мной нахрен забрызганный дерьмом хлев. Черт. Что в тебе такого Макс? Почему я сидел на полу, как гребанная девчонка, заливал горе, плакал? Стиснув зубы, я подавил в себе эмоции. Нет. Я не верил, что добрая и отзывчивая Макс Колфилд могла обойтись с человеком так жестко. Я надеялся, что она не хотела бросить меня в таком состоянии, надеялся, что она просто не понимала глубины моей любви. Раз за разом я жал на зеленую трубочку рядом с именем «Макс» в списке контактов. Я хотел поговорить, хотел хотя бы по телефону услышать ответ, чтобы успокоиться. Ну скажи ты, что я не сдался тебе, скажи, что ты не нуждаешься во мне так, как я в тебе нуждаюсь. Я напьюсь пару раз, подерусь с кем-нибудь, и забуду…. Нет. Не забуду. Макс я никогда не забуду. Но так, по крайней мере, я буду понимать, к чему готовиться. Длинные гудки. Абонент не отвечает. Да знаю я, что он не отвечает, сука! Расшиб телефон о стену, швырнув его через весь дом. На хрен тебя, телефон! На хрен вообще всех! Даешь режим полной инфантильности, Марк! Давай! Ладно. Чего это я…. Действительно. Я уже был не мальчиком…. Но черт! Именно рядом с Макс я снова чувствовал себя подростком, я будто возвращался назад во времени, именно с ней мне хотелось, проклятие…. Да на что я надеялся? Старый хрыч, сорокалетний фотограф без семьи, детей, и перспектив вернуть былую славу. Как я мог полагать, что смогу заинтересовать Макс? Как? Каким идиотом надо было быть, чтобы на это надеяться? Катнул желваками, стиснул зубы, поднялся с пола. Нет уж. Я нахмурился. Рукавом вытер влажные щеки. Надо было разобраться до конца. Если уж не ради чувств, которые во мне еще были, так уж ради принципа. Хотелось знать. Хотя какой принцип? Я просто любил Макс, просто хотел знать ответ, и понимать, что мне делать. Как дальше жить. Я решил поймать Макс завтра, после уроков, а там уж выпытать из нее ответ. Следующим утром, приведя себя в порядок, я пришел на занятия. Я стоял за столом в кабинете фото искусства, наблюдая, как в помещение заходили студенты. Вот вошла Виктория, бросившая на меня встревоженный взгляд. Следом за ней ковыляла замученная Кейт, потом гиперактивный Нейтан, опять что-то принявший. Я взглянул на часы, прозвенел звонок в коридоре, Макс уже должна была прийти. Может, зашла по дороге в магазин? Где же ты, Макс?