Слишком гордая девочка и её путь в светлое будущее?

Драко сердито смёл со стола на пол все книги и листки. Вроде его хорошее настроение предвещало хороший вечер, но это чертово письмо и чертов Забини. Его «она снова пропала» и Малфой уже вышел из себя. Он медленно выдохнул. Если она не в Хогвартсе, и уж точно не у него, тогда где? Но ещё сильнее его разозлило продолжение: «но никто её не ищет». «Даже Северус?» — спросите вы. «Даже Северус» — ответят все. У него было своих дел полно. Тем более, прошло всего два дня, она могла просто остаться у своей подружки-магла. Потому что Амикус ходил на все занятия и не выглядел подозрительным. Проще говоря, до Анаис никому не было дела. Кроме Малфоя. И, можно подумать, Блейза, но Драко просто попросил его докладывать, если что случится. Только жаль, что он имея эту информацию, никак не мог помочь. Абсолютно никак. Волшебница сидела с опущенной головой, а руки с ногами были снова привязаны к стулу. Что было с её лицом узнать не было возможности из-за волос, или их некого подобия. В некоторых местах они были вырваны или отрезаны. Но всё равно скрывали всё, что только можно было. — Что, выдохлась? — энергично спрашивала Алекто Кэрроу. Это она занималась местью в те часы, или дни. Слизеринка всё равно уже потеряла счёт времени. Она промолчала и Пожирательница Смерти подошла ближе, схватив её за волосы и откинув голову назад. Улыбнулась проделанной работе. Рассечённая бровь, губа, скула. Из носа текла кровь, а глаза уже закатывались. На другие части тела было слишком больно смотреть. Не Алекто, конечно, она наоборот была до безумия счастливой. Белоснежная рубашка волшебницы была вся запачкана в крови, а юбка обрезана до неприличия. Она уже ничего не могла сказать или сделать, просто дожидаясь, пока придёт её настоящий отец. Жаль, что он не мог пораскинуть мозгами и понять, что она не у Джули или Драко. — Я вернусь завтра, не переживай, — профессор отпустила голову своей «ученицы», и отошла. — Надеюсь, что ты меня слышишь. Кэрроу поправляла одежду, которая немного растрепалась, пока она отрабатывала на Анаис парочку коронных. Сама Алекто была женщиной до жути странной. У неё были замашки мужчины, но выглядела она как подобает даме. Если кому-то не посчастливилось, он мог увидеть её накаченные руки, которыми она обычно душила детей. С огромными синяками под глазами и змеиной ухмылкой она была знакома всем. А вот счастливой, бьющей свою племянницу — только самой Анаис. — Из-за тебя она умерла. — Сказала уже зло та, снова вспомнив зачем они все тут. Анаис, итак, слышала и понимала всё плохо, так ещё и «она». Кто она? Её собака? Её улитка, или её красота? — Если бы не ты, она была бы жива, — продолжала злиться та, сжимая и разжимая кулаки. А чего она так завелась, интересно? — Кто? — с большим усилием спросила слизеринка, немного откинув голову. Это была непосильная задача. Подвинуть головой и сказать что-то… — Амикус тебе не рассказывал, да, — усмехнулась она. — Я и не сомневалась. Та вяло мотнула головой вперед, чтобы снова застыть лицом вниз. — Эвелин была прекрасным человеком, — подалась та в воспоминания. — А он был ещё молодым, поэтому заполучить её стало легче легкого. — Она усмехнулась. — Они были ужасной парой. Можно было представить себе молодого Амикуса, но становилось страшно за свою психику. А Эвелин… смотря на Анаис, можно было сказать ей спасибо за то, что она отдала дочери свои лучшие гены. — Сестра Эвелин… — пренебрежительно рассказывала та. Но у волшебницы в этот же момент зазвенело в ушах. Стало ужасно больно, но профессор ничего не заметила. Она продолжала рассказывать что-то. Наверное, что-то связанное с её матерью. Но Анаис не могла слышать. Так звенело, что хотелось биться головой о стену. Но через пару секунд всё закончилось, и она попросту отключилась. — Всё будет хорошо, — уверяла девушка своего мужа. Он кивал ей, держа за руку и смотря в глаза. — Пообещай, что сразу, как оно родится, мы сбежим, — после долгого молчания заговорил тот. — Я уже ненавижу этого ребенка всей душой, — улыбнулась беременная. Парень улыбнулся ей в ответ. — Миссис, вам уже пора, — зашел в палату целитель. Она кивнула ему и мужу, а затем уехала на каталке. Парень нервно теребил обручальное кольцо на руке. Анаис недовольно зажмурилась, приходя в себя, за что поплатилась неприятными ощущениями из-за запекшейся крови по всему лицу. Сколько она была в отключке? Сейчас всё чувствовалось резче. Болела спина из-за долгого сидячего положения. Болел живот, из-за ударов по нему. Ещё так сильно хотелось есть и пить, что скоро это реально будет сильной пыткой. — Может, приведем их сюда? — Мерлин, зачем? — закатил глаза Амикус. Повезло ей очнуться вовремя их разговора. Только, о ком они говорили? Голова вообще не варила. Она зашевелилась и промычала что-то. Со стороны Анаис выглядела… помято. С прошлого раза ничего не изменилось. Всё та же пыльная комната, стул, привязанные к нему конечности. На них уже стерлась кожа. И веки были такими тяжёлыми… Но больше всего хотелось пить. Сколько уже прошло времени с её похищения? Казалось, что она тут уже вечность. — Водички не дадите? — еле шевеля языком спросила волшебница. Кэрроу оторвались от спора, посмотрели на неё, а потом переглянулись. Им не нужно, чтобы она померла от жажды в такие кроткие сроки. Нужно, чтобы сама попросила. Поэтому Алекто произнесла заклинание и залила слизеринке полный рот воды. Ей это не понравилось, но виду она не подала. Пришлось пить. — Ну ладно, хватит уже нежностей, — сказал Амикус, подходя к ним. Алекто вопросительно вздёрнула бровь, а слизеринка только начала воспринимать происходящее всерьёз, как всё он зарядил кулаком ей по лицу. Всё снова поплыло, но можно сказать спасибо, что хотя бы не Круцио. Кэрроу всё быстро надоело. Анаис тихо сидела уже несколько дней, а спасать её никто и не торопился. Где же Северус? Он пытался, но… к сожалению, не так сильно, как надо было. Что на него нашло — неизвестно. Может, он думал, что «справится сама», хотя это было бы глупо. Волшебница просто ждала. Отца, чуда или сил. Она была почти постоянно в отключке от неслабых ударов Алекто или Амикуса, и попросту не могла ничего придумать. Даже не говорила. До такой степени всё было плохо. Реакции не было ни на что. И её краткий распорядок дня: с утра ей дарили бодрый душ, поливая ледяной водой, чтобы она проснулась; дальше были «развлечения», когда Кэрроу от всей души показывали свою к ней ненависть; затем она отключалась ещё на пол дня, пока к ней не приходил Амикус, чтобы выместить свою злость из-за гриффиндорцев, а затем был то ли ужин, то ли пустая тарелка, она не могла понять. Если ей везло, то таких сильных заклинаний, как Круциатус не было. Считала такие дни праздниками. — Папа? — тихо спросила волшебница, еле подняв голову. Амикус немного опешил, а затем и разозлился. Он уже уходил, но теперь не мог не вернуться. Она немного приподняла голову и взглядом, полный надежды, смотрела в пустоту. Для неё был только один человек, которого она могла так называть. И это уж точно был не Кэрроу. Он остановился, сжимая кулак, поняв, что у неё галлюцинации. До чего довел же. Она даже немного улыбнулась. Это была измученная улыбка, которая еле растянулась. Но затем снова ничего. Мимолётная надежда на спасение. Профессор закатил глаза и всё же ушёл, оставив её наедине со своим воображаемым отцом. И как же он ненавидел Северуса за то, что он спас её. Вырастил и научил всякому, что её и убить сложно. Эти «пытки» проходили уже рутинно. С каждый днём она угасала, но не так, как он хотел. Будто она была сильнее этого всего. Что не могло не огорчать.

***

— Черт, — промычала слизеринка, скривив лицо. Так не хотелось просыпаться. Снова эта реальность. В её сне было гораздо веселее. Но и тут были хорошие новости. Её отвязали, поэтому она проснулась на полу. Рядом стояла еда и вода. А Кэрроу сюда и не собирались. Что на них нашло? Анаис схватила стакан с водой и жадно выпила всё до последней капли. Еда уже остыла, да и её вид желал лучшего. Принимать это внутрь она не решилась. Да и вообще принимать их подачки? Гордость была сильнее здравого разума. Силы были. Их, конечно, не хватит чтобы свернуть горы, но… Возможно что-то и получится. Она прислушалась к своему телу, пытаясь понять ранена ли она смертельно или как. Амикус любил лупить её по лицу, наверное, видя в этом лице напоминания о своей жене. А Алекто предпочитала заклинания. И сильные и не очень. Было больно. Но смотреть на её лицо сейчас тоже больно. Хорошо, что тут не было зеркала. Волшебница аккуратно потрогала лицо, обнаружив огромный фингал на правом глазу, а ещё несколько не заживших ранок на бровях, скуле и губе. Поблагодарила бога за то, что челюсть осталась на месте. Она бы не смогла сама её вправить. Затем оглядела остальное тело. Ребра ныли из-за огромных синяков, а на руках длинные порезы. Откуда они? Не уж-то он резал её своим клинком? Болезненно зажмурилась. Перешла к ногам, которым тоже досталось. Большая гематома, которая заставила её удивлённо вскинуть брови. Да уж. Анаис не помнила, как ей это всё досталось. На спину посмотреть она не могла, но можно было догадаться, что там тоже всё не так прекрасно. В конце концов, медленно выдохнув, она поняла, что могло быть и хуже. Двигаться было неприятно и больно, но терпимо. Она встала, и медленно хромая, подошла к двери. Счет времени она потеряла давно, поэтому определить ночь сейчас или день не удавалось возможным. «Где же они?». Не уж-то Северус нашёл её? Она осторожно дёрнула за ручку, но, конечно, дверь была заперта. Зло выдохнула, и пошла обратно. Хотелось выломать стенку, но здесь ничего не было. Ни её палочки, естественно, ни стула, ни окна. Что делать? Анаис села на пол, уронив голову в ладони. Надо было придумать что-то. Как выбраться, или как противостоять им, не имея с собой ничего, кроме… Послышался чей-то голос: — Алохомора! Она напряглась, а когда он зашёл к ней в комнату с блестящими от гнева глазами, испуганно переползла в угол. — Что, уже проснулась? — грубо спросил он, медленно подходя. Волшебница огромными глазами соображала, что делать, пока он словно хищник приближался к ней. Но потом зажмурилась, в надежде, что успеет до того, как он одним ударом выбьет из неё весь дух. «Легилименс!» — почти отчаянно воскликнула у себя в голове. И Амикус смог прочувствовать этот момент, когда к нему в разум будто ворвались через всё тело. Его выражение лица говорило за все его чувства и эмоции. Испуганные глаза, открывшийся рот, вскинувшиеся до небес брови. И она в его голове. Анаис выдохнула, понимая, что получилось. На неё нахлынули образы в его голове. Один за другим сменяясь, показывая самые счастливые и самые ужасные моменты его жизни, ведь, смотря на свою дочь, к нему в голову приходило всё. Его прекрасная возлюбленная, которая всегда весело смеялась, посылая всех подальше и говоря, что будет делать всё, что захочет. Она звала его с собой. Его — уверенного в себе нахального парнишку, который приносил ей столько боли, которую она старалась не замечать. Затем… нежеланная беременность. Её старшая сестра заставила оставить ребёнка, думая, что они полюбят его, когда он родится. Но кто же знал, что всё так получится? Осложнения во время родов и всё, что осталось от Эвелин — это её дочь, которую Амикус не желал видеть. Поэтому выбросил умирать на улицах родного района. Была сплошная боль. Стоило ли Анаис испытывать вину? Если бы он не пытался её сейчас убить, наверное, да? Хотя это и было бессмысленно. Чего стоили его глаза, когда он увидел её среди Пожирателей. Амикус увидел свою жену, без преувеличений. Она была точно такая же. Глаза — холодные изумруды, которые только и могли, как надменно смотреть на всех и каждого. Такие же черты лица, но цвет волос немного отличался. У Эвелин были тёмно-коричневые. Тогда злость захлестнула его с ног до головы, и он снова не мог даже смотреть на неё. Начались безуспешные попытки прикончить её, когда в голове не было тех тёплых эмоций от Эвелин, а лишь слепой гнев. Поэтому ничего не получалось. И из-за того, что случилось в его молодости, он стал хладнокровной машиной для убийств, которая, не колеблясь, убьёт даже собственную дочь. Анаис резко выдохнула, вынырнув из этого водоворота. Столько событий. А Кэрроу смотрел на неё удивлённо и с некой опаской. Он не знал, что она так умела. Стоит ли её бояться? — Подойдешь ближе, и я за себя не ручаюсь, — угрожающе сказала она, медленно вставая. Он нахмурился. Она ведь почувствовала своё преимущество в этой ситуации. Он не знал, чего ожидать, а она могла крутить им как захочет. — Кем она была? — настороженно спросила та. Амикус на секунду замялся, не захотев говорить об этом. — Она была… Тут в комнату ворвалась Алекто, сразу же нахмурившись, когда увидела сердитое и очень напряжённое лицо волшебницы. Он показал сестре жест, которым говорил, что всё под контролем. Слизеринка понимала, что сразу с двоими ей не справиться, поэтому мотнула ему головой, чтобы он выгнал сестру. Он послушался. Они снова остались одни. Амикус продолжил: — Она была сестрой Агаты. Волшебница вздёрнула бровь, показывая, что не знает о ком речь. Возникла пауза, в которой он понимал, что последующим возможно шокирует её настолько, что сможет снова вернуть себе контроль над ситуацией. — Агата Гринграсс — мать Дафны и Астории. И правда. Анаис не веря, сильно нахмурилась. «Что, черт подери, он несет?» — подумала она. А он добавил: — Эвелин была младшей из сестер. — Нет, замолчи, — грубо ответила она. Это всё было неправдой. Да, это всё ложь. Она не может быть из Гринграсс и Кэрроу одновременно. Это ведь значило только одно:

Она чистокровная.

Лицо поникло. Всю жизнь она считала себя дочерью простого волшебника и магла, которые просто были плохими родителями, но… быть сестрой Дафны и Астории? Быть одной из этих чистокровок, которых она презирала? Худшее в её жизни. — Ты врёшь. Он усмехнулся, увидев, как она поменялась. Стала ли менее уверенной? Надеялся, что да. Надо было проверить. Он подождал, пока она улетит в своих мыслях подальше отсюда, отведя взгляд, и набросился на неё. Схватил, и они вдвоём упали на пол. Волшебница быстро запрыгнула на него, ничего не соображая и делая всё на автомате. Начала бить его кулаками по лицу. Гнев за всё, что он сделал для неё, пеленой застилал глаза. Амикус пытался от неё отбиться, но она сидела на его животе, и он не мог нормально вдохнуть. Это дыхание всегда сбивается в таких ситуациях. Анаис не понимала, что делала. Она била его то в грудную клетку, то по лицу. Это было так хаотично, что выбраться было легче легкого. Он скрутил её руки и сбросил с себя. Но в этот момент она вскочила и направила на него его же палочку. Всё стало куда серьёзнее. Он вытер кровь с губы и гневно на неё зыркнул, продолжая лежать на полу. М-да уж, лучше бы продолжала его лупить. — Не двигайся, — хмыкнула она, снова ощутив своё превосходство. — Не то получишь Авадой в лицо. Он усмехнулся, отведя взгляд. Думал, что делать. А время истекало. Волшебница была почти у двери, пятясь назад. Всё вот так вот закончится? Будто бы ничего и не было. Нога болела так, что на неё было сложно наступать, но она не обращала на это внимания. Нужно было лишь сбежать. Выйти туда, где будет возможно трансгрессировать, если она не в Хогвартсе, конечно. — Эй, — успела только сказать Алекто, которая ждала брата за дверью. В неё прилетело заклинание от Анаис, но она его почти успешно отбила. Слизеринка побежала вперед, передвигая ноги из последних сил. Это был длинный и узкий коридор. Таких в Хогвартсе нет. Нужно было лишь оторваться и сконцентрироваться, чтобы телепортнуться. Кэрроу бежала сзади, но даже не додумалась пустить в волшебницу заклинанием. Та уже приготовилась трансгрессировать, замедлившись. Если честно, бежать на больной ноге было невозможно. Стерпеть такую боль хоть частично помогали лишь стиснутые челюсть и кулаки. «Всё, давай!» — крикнула она про себя и трансгрессировала. Но её за руку схватила Алекто, и они трансгрессировали вместе. Анаис поменяла направление и через пару секунд они оказались на пляже. Здесь были какие-то туристы, которые ничего не поняли, с испугом пялясь на двух волшебниц, глаза которых горели живым пламенем. — Остолбеней! — воскликнула слизеринка. Та отбила. Это было легче легкого. Палочка не желала слушаться не своего хозяина. — Как вижу, живот, порванный моим кинжалом, зажил, — скривилась она, придумывая, что можно бы сделать. Трансгрессировать снова не получится, потому что они с Алекто ходили по кругу, словно на бойцовском ринге, направляя друг на друга свои палочки. Ну, может не совсем свои. И были в метре друг от друга. В ответ та хмыкнула, тоже продумывая свои дальнейшие действия. Бить Авадой не хотелось. Это же должен сделать её брат. — Сектум Семпра! — неожиданно крикнула Анаис, попав немного мимо цели, но всё так же хорошо ранив. И сразу же трансгрессировала. Алекто упала на песок, пронзительно закричав, словно чайка, которая, как раз, пролетала над её головой. Но она успела перед этим выхватить палочку брата из рук его «любимой» дочери. Волшебница тут же упала на свою кровать в своём родном доме, обессиленно разжав кулаки. Из глаз вырвались несколько слезинок, которые тут же скатились вниз, падая рядом. Это было всё, что она смогла сделать перед тем, как уснуть. Где-то в далеке облегчённо вздохнул Северус.

***

Следующий день начался с истерики и нервного срыва. Всё, что было на кухне полетело по комнате, громко разбиваясь. Не хотелось ни во что верить. Но вряд ли его воспоминания были ложными. Она плакала три дня, схватившись за волосы. Плакала, выпуская всю свою обиду, грусть и нежелание больше вообще находиться где-либо. Плакала, думая о своих настоящих родителях, думая о приютившем, который не смог в этот раз помочь… Или не захотел? Было больно везде. Ныли порезы, ныли синяки на ногах, ныли ребра, ныли ранки на лице. Ныл разум, понимая, что жизнь снова поменялась на «до» и «после». Болело сердце, которое хотело уже остановить всю эту нервную мясорубку. Но ничего не сделать. Не поменять. Оставалось только смириться? Она обработала свои раны, обмотав руки и ноги бинтами. Делала это не хотя, будто бы делая себе одолжение. Но она и правда не хотела ничего делать. Опухшая от моря слёз, которые были такими неожиданными, она даже не посмотрела в зеркало, и схватила пальто, решив пойти и разобраться со всеми. Волшебница решительно сжала кулаки и зашла в камин, чтобы через пару секунд оказаться в пустом кабинете директора. Как жаль, что его тут не было сегодня. Стиснув челюсть, сжала в руке палочку, готовая в любого бросить Авадой, и отправилась в Большой зал. Сейчас время ужина, так что будет довольно легко найти всех. По пути никого не встретила, посчитав всех счастливчиками. Её действия иногда разные, но всегда сводятся к одному — злая, она шла мстить и разбираться. До этого могли быть недели или дни лечения, или как в этот раз — три дня в слезах. Но никто не должен был об этом узнать, ведь эмоции, которые они должны увидеть в ней сейчас — это только ненависть. Зло усмехнувшись своим мыслям, она подошла к дверям, услышав знакомый шум. Все сидели, ужинали, пытаясь не думать о чем-то плохом. Смех, раньше доносившийся отовсюду прекратился в этом году. Остались только разговоры. Хотя со стола Слизерина в любую погоду и при любом директоре можно услышать злорадный смех. Все взгляды не задерживались на ней, как делали обычно. Всё входит в привычку. В этом случае — это её потрёпанное от избиения личико. — Что, снова с кем-то поцапалась? — вопросительно вздёрнув бровь, сказал Забини. Она его проигнорировала и села напротив Астории. Внимательно вглядывалась в её глаза несколько секунд, пока все гадали зачем она пришла к ним. Волшебница пыталась с помощью легилименции узнать что-то о её семье, или о их взаимодействии с Кэрроу, но никаких образов не возникало. — Хватит, — стукнула Гринграсс ладонью по столу. Анаис вышла из некого транса, и уставилась на неё уже раздражённым взглядом. — Если ты хотела узнать, что произошло за ту неделю, которую тебя не было, то я тебе всё расскажу, — сначала она злилась, но в конце успокоилась. Та закатила глаза. Что такого могло произойти за ту неделю, пока её не было? Ученики вокруг лишь иногда бросали на них заинтересованные взгляды, но этим всё и ограничивалось. Профессора делали вид, что никого не замечали. В зале был Слизнорт и Флитвик, которые о чем-то тихо переговаривались. И больше никого. — Думаешь, мне есть до этого какое-то дело? — вставая, спросила слизеринка. — Всё, что хотела, я узнала. — Соврала. Она не была уверена, но скорее всего, Астория не знала о том, что они родственники. Дафна наверняка тоже. Паркинсон и Теодор устало следили за происходящим. Сегодня они много трудились, бедняжки. Но сейчас не до этого. — Да, думаю, тебе есть до этого какое-то дело, — парировала Гринграсс. Остальные напряглись, не зная о чем она говорит. Что, есть секретики даже между ними? Но потом она оглядела всех каким-то странным взглядом, и они вдруг поняли, о чем она, довольно улыбнувшись. Нахмурившись, волшебница ждала, пока её посвятят в эти их слизеринские дела. Пользоваться легилименцией она не захотела. — Драко меня поцеловал, — с презрительной ухмылкой, наконец сказала Астория. Анаис смотрела на неё долгие пять секунд, не отводя взгляда, а все ждали её реакцию. Но потом она просто усмехнулась, и обвела всех однокурсников взглядом «а вы чего хотели?» вперемешку с её любимым — надменным. Затем гордо ушла, оставив недовольную Гринграсс с остальными слизеринцами. Но выйдя из зала, болезненно зажмурилась, и ударила ладонями по стене. Это того не стоило.

Но это было правдой. Они поцеловались.

Жизнь становилась всё хуже и хуже. Дальше только новость о том, что Тёмный Лорд убил Поттера, и можно идти на Астрономическую башню повторять акробатический трюк Дамблдора. Чертов Малфой… И ради этого она пришла в Хогвартс? Громко сглотнув, взяла себя в руки и пошла вперед. Не расплакаться же посреди коридора (или не раздробить стену на мелкие кусочки). Но всё равно она не сдержалась и достала давно забытую пачку сигарет из своего кармана. Холодными руками достала одну штучку и поднесла огонёк ко рту. Но встретила Северуса. Он нахмурился, глядя на её сигарету, а она большими глазами уставилась на него, не зная, что делать. Не так она себе представляла их встречу. Поверхностно оглядел её с ног до головы, не произнося ни слова.

Он не был рад ей.

Вот так кончаются отношения между отцом и дочерью? Когда он не видел её недели две, и видя, что она вся в синяках и ссадинах, не спрашивает «что случилось?», и не пытается даже выдавить из себя хоть какую-то эмоцию, похожую на радость или заботу? — Живая, — хмыкнул он безразлично. И ушёл. Сердце Анаис мгновенно разорвалось на миллиарды кусочков. Она часто задышала, не поверив своим глазам и развернулась, чтобы посмотреть ему вслед. Руки непроизвольно разжались, а по щекам всё-таки потекли слёзы. Сигарета бесшумно упала на пол, а она также бесшумно стояла, не зная, что делать. И куда теперь ей идти, раз все её близкие отвернулись и предали её? Слёзы текли, собираясь уже не в море, а в океан. А она не слышала и собственного стука каблуков, пока бежала к камину, чтобы убраться из этой поганой школы.

Снова собирать себя по кусочкам.

Через минуту она, трясущимися от плача руками, брала в руки летучий порох, чтобы бросить его, произнеся название своего дома… А своего ли? Оттуда волшебница затуманенными глазами выбежала и попала под дождь. Останавливаться не хотелось. Нужно было убежать от всего этого. Не хотела оставаться здесь, в этом магическом мире, где она никому не нужна. Даже собственному отцу. Бежала несмотря на то, что действие болеутоляющего заканчивалось и больная нога снова начинала отказывать в беге. Даже не смахивала слёзы, от которых болели глаза. Они всё застилали собой, и она не видела куда бежать. И сразу же трансгрессировала. Хаотично начала оглядываться, телепортнувшись в тот самый парк. Никого не было. Пустота. Ни единой души. Расплакалась ещё с большей силой, сев резко на траву. Оставалось только заново в какой раз переосмыслить своё жалкое существование, с такой силой сжимая волосы на голове, что можно было их вырвать, нечаянно дёрнувшись. Опустошение и чувство безысходности накрыло с головой. Хотелось вытащить душу из себя, чтобы перестать чувствовать эти глупые эмоции. Хотелось забыть об этом вечере. Слёзы закончились. И просидев час в одиночестве, наполненной ненавистью, она встала и пустым взглядом искала, куда же пойти. Таким же пустым взглядом она смотрела весь час на какое-то дерево, не сводя с него глаз. Грустно хмыкнула и поплелась в сторону выхода. Усталое и очень опухшее лицо стояло возле двери и ждало, пока ей кто-нибудь откроет. Долго никого не было, но потом дверь перед ней распахнулась, а за ней паренёк, задумчиво водящий зубной щеткой по зубам. — А, вспомнил, — его лицо расслабилось. — Ты та странная подружка Джули. Анаис зашла внутрь, даже не обратив на его слова внимания. — Ты спросишь: «почему странная?». Потому что странно одеваешься и от тебя пахнет чем-то непонятным, — пояснил тот, оперевшись о стенку. Она на секунду застыла. Джули была права. Он тот ещё идиот. И было уже поздно, поэтому Дрю не увидел её страшное из-за побоев лицо. А, ну ещё, потому что на ней был шарф. Потом пожал плечами и ушёл. Так зачем она пришла сюда? Просто не хотелось быть в одиночестве. — Хэй, — улыбнулась девушка, стоя на лестнице. Слизеринка стояла к подруге спиной, не решаясь повернуться. Эта встреча оказалось сложнее, чем она себе представляла. Но две девушки, не умеющие нормально общаться и показывать свои эмоции, справятся. Сарказм и тонны иронии сегодня не к месту. Волшебница повернулась и взглянула на подругу тяжёлыми глазами, повидавшими столько боли сегодня и не только. Улыбка той мгновенно померкла. А когда она подошла ближе, спустившись с лестницы, другая сняла шарф и лицо первой ужаснулось. Она обняла подругу так крепко, как только смогла. Стоит ли говорить, что от единственного тёплого жеста в её сторону за такое огромное количество времени она снова не сдержала слёз? Её психическое здоровье висело на волоске от падения в пропасть. — Пошли, — позвала девушка, уходя на кухню. Сколько они уже не виделись? Снова будто целую вечность. Джули достала аптечку и подошла к волшебнице, которая снова задумалась о чем-то. — Можешь ничего не говорить, — неуверенно сказала она, начиная обрабатывать ранки. И Анаис ничего не сказала, потом сразу же дёрнувшись от неприятного ощущения холодного спирта. Это были очень долгие пятнадцать минут. Обе чувствовали, что должны что-то сказать, но одна не знала, как помочь, а другая до сих пор не хотела ни во что верить. Дома, только вернувшись, волшебница не обрабатывала ранки на лице, решив не тратить на это время. Сейчас это было как раз кстати. Джули не знала, как себя вести. Она не решалась даже спросить, что случилось. И не поверите, но так прошли несколько дней. Без разговоров об этом всём. Просто она поддерживала её болтовнёй о совсем ином. Обычное общение. Ибо давить не хотелось. В прошлый раз волшебница так надавила на неё, что она рассказала всё и ей стало легче. Но в этот раз так не прокатит. Хорошо, что обе это понимали. Слизеринка была благодарна подруге за это. Она не хотела об этом разговаривать, но ночью, когда становилось совсем плохо, Джули в полной тишине просто была рядом. Она сидела рядом, держа волшебницу в объятиях, пока та бесшумно плакала, или совсем бесчувственными глазами смотрела одну точку. Это была забота, о которой она и мечтать не могла. Иногда жалела, что не знала её раньше. Они смотрели старые фильмы просто, чтобы отвлечься. Обеим это было необходимо. А когда доносился смех, это было такое облегчение, что не описать словами. — Что тебе приготовить? — немного улыбнулась Джули, когда Анаис зашла на кухню. — Ничего, — безразлично ответила та. Девушка кивнула, продолжив жарить себе яичницу, а другая села за стол. Ей хотелось что-то сказать, но она не решалась. Пара минут тишины, но потом они сели пить чай. — Какие планы на сегодня? — спросила слизеринка, положив в рот кусочек шоколада. Её будто бы отпустило. На ней была та же просторная футболка и шорты, которые в прошлый раз ей дала Джули. — Не знаю, может поедем пошопимся? — пожала плечами та. Она медленно попивала свой горячий напиток, наблюдая как Анаис одну за другой хватает шоколадки. На губах непроизвольно возникла улыбка и она усмехнулась. Та, не понимая, посмотрела на неё, а потом усмехнулась в ответ, увидев, что съела все вкусности, что были на столе. — Извиняюсь, — с набитым ртом попыталась сказать она, улыбаясь. — Ничего, я достану ещё, — ответила та, вставая с места. Другая быстро проглотила всё, и поторопилась остановить подругу, почувствовав себя немного виноватой: — Нет, не надо, я сама, — затараторила, достав палочку и сказав: — Акцио! Шоколадки с верхней полки без дверцы прилетели ей в руки, и только тогда она поняла, что сделала. «Черт!» — воскликнула у себя в голове, а на лице паникующие глаза. Джули в шоке повернулась к подруге, не зная, что и сказать. А та быстро убрала палочку обратно, виноватыми глазами смотря на неё. — Я тебе всё объясню, — сказала она, прикусив губу. — Попытайся, — хмыкнула та недовольно. Джули была не очень рада такому открытию. Но как же не вовремя. Анаис на кулон пришел знак от Малфоя. Он зовёт её. Поняв это, она не знала, как среагировать. И что делать? — Прости, — начала волшебница, убрав кулон обратно под футболку. — Мне пора. Это был такой разочарованный голос. Она не хотела уходить, но надо. Та зависла на секунду, а потом понимающе кивнула. Конечно, она ничего не понимала, но раз так, то, что остаётся делать? Про тот момент с палочкой забыть не удалось, но её уход важнее этого. — Ты же вернёшься? — полными надежды глазами посмотрела та на подругу. Она стояла посреди комнаты, не зная, что ответить. — Конечно, — ободряюще улыбнулась и обняла её. Джули успокоилась и смотрела ей вслед, пока она бежала наверх, чтобы переодеться. Вернулась уже через несколько минут. — Спасибо за всё, — серьёзно сказала она. Та кивнула. Хотелось сказать больше, но не получалось. «Спасибо за то, что помогла не утонуть в собственных мыслях и переживаниях. Спасибо за то, что поддержала в трудную минуту. И спасибо, что ты есть, Джул.» Всё-таки, когда они были вместе, то так менялись. Ни следа от той высокомерности и безразличия ко всему. Вышла из дома и немного отойдя, трансгрессировала к поместью Малфоев. Медленно выдохнула и также медленно пошла к дверям. Пока шла, вспомнила почему разочаровалась в Драко. Он же не выдержал их разлуки и полез с поцелуями к другой. Тем более, к Астории. Внутри мэнора было мрачнее мрачного. Всё тёмное. Она уже и забыла про это всё. И почему-то от всего сразу (мыслях о предательстве) она… разозлилась. На него и на всех сразу. Зашла в зал, откуда доносились голоса и, не обратив ни на кого внимания, сразу подошла к Малфоям. Все, нахмурившись, оценивали её разбитое лицо, на которое было трудно смотреть. — Анаис, наконец-то, — хмыкнула Беллатриса. А её тут ждали. Драко повернулся к ней, неуверенно взглянув ей в глаза, а она быстро начала: — Если ты думаешь, что смеешь звать меня сюда после того, как… — жёстко и холодным взглядом глядя на него в ответ, ещё и направив на него свой указательный палец. — Анаис, не сейчас, — шикнула Лестрейндж, указав на нечто снизу неё. — Узнаешь? Слизеринка заглянула за спину Драко, и увидела там нечто. Постаралась не выдать испуганные глаза. — Может, Поттер и уродлив, но не настолько же, — хмыкнула она, надев маску безразличия на лицо. Шок, и ещё раз шок. Что он тут забыл? Его лицо было перекошено, а щеки увеличились в несколько раз. Виднелся шрам… Конечно, это был он. Она его сразу узнала. Но как он мог попасться этим егерям? Все внимательно смотрели на неё в ожидании чего-то ещё. Немного (много) напрягало её лицо, покрытое ранками, но тут было нечто поважнее её испорченного личика. Сзади стояли Рон и Гермиона, которых она сразу не заметила. Ну, или не хотела замечать. — Драко, погляди хорошенько, сынок, — подошёл Люциус, взяв того за шею. Анаис стояла, скрывая все эмоции. Оглянулась назад, ещё раз посмотрев на других гриффиндорцев. И усомнилась в правильности всего этого.

«И что мне делать?» — спросила сама себя.