Жены и любовницы

Семья Узумаки. Не падай духом в несчастье. Сумбурное покаяние перед своими грехами напрочь отбило желание бороться за что-либо. Наруто позиционировал себя как медийная личность и стеснялся глубоких шрамов на молодом лице, всячески настраивая себя на пластическую операцию. Он старался не вступать в драки и не выводить людей на конфликт, прекрасно понимая: все это не сулит ничего хорошего. Обаятельный, а оттого и искренний блондин всегда говорил правду в лицо, избегая плачевных последствий. Дерзкие и фривольные поступки сходили с рук, но с один секретом он оплошал. Заблуждения о том, что запретные отношения с любовницей останутся в тайне казались весьма реальными. Прирожденный оратор даже не мог вставить и слова. Лёжа на полу посредине коридора и истекая кровью, блондин и подумать не мог, что через каких-то полчаса будет сидеть на кухне со своим закадычным другом и обсуждать бытовые мелочи. Пьяный, а оттого и разговорчивый Саске не вселял надежды в сердце товарища по несчастью. Учиха по своей специфике был довольно замкнутым человеком. Он никогда не показывал свои эмоции на публике и детально скрывался под тщательно забетонированной маской безразличия. Собирая по крупицам все свои ошибки, он выработал некий иммунитет ко всему происходящему в мире. Любые абсурдные действия сходили с рук, затаившись где-то в глубине души. Он с лёгкостью мог спровоцировать собеседника на негативные эмоции лишь своим каменным лицом. Чувства других его не волновали, ведь он сам перестал что-либо чувствовать. Но сегодня он взорвался, открываясь с новой стороны. Рутина поглотила столь разных, но от части одинаковых парней. Им казалось, что их жены — ничем неприметное приложение к жизни. Ещё в школе они заручились, что ни одна девушка не повлияет на их дружбу. Как бы не так. Провинциальная Сакура Харуно оказалась яблоком раздора. Саске был уверен, что она не сможет опуститься до измены, но глубоко ошибался на этот счёт. — Я ведь её люблю, — признался брюнет, обтирая ладонями пылающее жаром лицо. Он усмехнулся: — Что же это получается… Ты спишь с моей женой, Сай с твоей, я с Карин, Суйгецу с Темари. Останется Шикамару не при делах. — Все мы не без греха, — ответил Наруто, двусмысленно намекая, что Нара тоже замешан в этой истории. Саске издал громкий смешок и облокотившись на стол, начал постепенно вставать с места. Без лишних слов он выпрямил спину и, запрокинув голову, тяжело вздохнул. Глядя на белоснежный потолок он поморщился, пытаясь привести разум в порядок. Беспорядочные мысли витали в голове, сменяясь одной за другой. Шатаясь и изредка придерживаясь рукой о стену, брюнет ушёл по-английски, оставив хозяев квартиры в неком недоумении. Учиха был бы не Учихой, если бы не произвёл столь неординарное впечатление от своего ухода. Когда послышался громкий хлопок входной двери, Наруто облегченно выдохнул, потирая ушибленную переносицу. Лицо саднило и пощипывало от недавних побоев, но блондин словно не замечал этого. Он отчетливо вглядывался в лицо супруги, стоявшей у плиты напротив него. Испуганный взгляд Хинаты будоражил кровь. Зрительный контакт продолжался на протяжении нескольких минут, пока губы девушки не начали шевелиться в попытках произнести хоть какую-то фразу. Невнятное бормотание, смешанное с сопением, еле доносилось до ушей Узумаки и он прищурился, пытаясь прочитать слова по губам брюнетки. — Сядь, — не выдержав, произнёс блондин. Он медленно следил за тем, как бывшая Хьюга неуверенно двигается к столу. Она смотрела на него исподтишка, изредка уводя взгляд. — Почему ты не ушла, когда узнала о том, что я тебе изменил? Почему не закатила истерику, а просто проглотила обиду и стояла в стороне? Хината всхлипнула, зарывая лицо в ладони. Она не знала ответ на поставленный вопрос, не знала и то, что чувствует в данный момент. Девушка всегда замыкалась в себе. Даже элементарный вопрос приводил её в состояние апатии и ступора. — А ты? — найдя в себе крайне недостающие силы, брюнетка взглянула на мужа. Полные слез глаза смотрели на него сожалеюще, словно прося прощения. — Не знаю, — тяжело вздохнув, Наруто запустил пальцы в волосы, наклонив голову вперёд. — Я уже и сам запутался. И снова наступила интригующая тишина. В их семье принято говорить Наруто, а его супруга лишь покорно слушает и изредка кивает головой в знак согласия. Но сегодня молчание поглотило обоих. — Хочешь верь, а хочешь нет, но я не хотела тебе изменять, — собрав волю в кулак, произнесла девушка, — ты был настолько озадачен выборами, своей репутацией и, как оказалось, любовницей, что мы и вовсе отдалились. Я знала, что это не выход и корю себя до сих пор. Все произошло слишком быстро и необдуманно. Мне нет прощения, я это знаю и приму любое твоё решение. Но прежде, чем что-либо сказать, знай — я люблю тебя больше жизни и сожалею за всю боль, причинённую своей безрассудностью. Впервые Хината сказала более одного предложения без запинки. Впервые Наруто взглянул на неё по-другому и словно заново влюбился. Впервые между ними прошлась искра. Их абсурдное замужество они никогда не обсуждали. Да и то, что побудило их на это решение тоже. Но Узумаки точно знал: в этой девушке что-то есть иное — необыкновенное, а оттого и согласился на столь неожиданный поступок. Пришлось впервые взглянуть в её глаза, и не прерывая зрительный контакт, услышать рваное биение сердца и понять, что слишком поздно он увидел её красоту. Искренность и детскую наивность, скрытую в кристально серых зрачках. Раскаяние и преданность. Каждое её слово — чистая правда. И не нужно быть экстрасенсом, дабы увидеть это. Смехотворное чувство, расплывшееся в области груди, побудили блондина впервые произнести эту фразу, означавшую прощение и мольбу к извинению его самого: — Я люблю тебя. Семья Хозуки. Путь страданий. Как бы Карин не пыталась контролировать свои эмоции, но боль в груди заставила её потокам чувств выйти наружу. Она никогда не проявляла свою слабость на людях. Зарываясь в собственной гордости, постоянно прятала истинные чувства за маской эгоистичной и своенравной стервы. Но оставшись наедине со своим горем было трудно сдержать себя. Соленые капли обрамляли её щеки, спускаясь к подбородку, а в душе образовывалась дыра отчаяния. Каждый шаг по светлым коридорам госпиталя давался с трудом. Люди смотрели с жалостью, но никто так и не рискнул заговорить с ней. Было плевать на то, что думают окружающие. Также и на то, как девушка выглядела в данной ситуации. Размытый от слёз макияж она пыталась стереть тыльной стороны руки и уже ближе к выходу громко взвыла, хватаясь за ручку двери. Как только Карин оказалась на свежем воздухе, то моментально вздохнула полной грудью. Жители города суетливо шагали по тротуарам, вдали слышались сигналы машин и раззадоренный детский смех. Скоро она будет слышать подобный смех круглосуточно и от этой мысли сердце закололо сильнее. Девушка смотрела себе под ноги, не обращая внимания на окружающий мир. Хотелось абстрагироваться и побыть в одиночестве, чтобы спокойно осмыслить все то, что происходило за последние несколько дней. Будь она внимательней, то сразу же бы заметила красный сигнал светофора для пешеходов. Будь она благоразумней, то огляделась бы по сторонам, оценивая ситуацию на проезжей части. Будь она счастлива жизнью, то не встала бы посреди дороги, слыша беспрерывные сигналы машин. Доля секунды и хрупкое тело откидывает на приличное расстояние. Звук переломанных костей и вой шин, скользящих по асфальту, привлёк внимание всех, кто находился поблизости. Водитель иномарки с криком выскочил из своего излюбленного транспорта, а его лицо искривилось в ужасной гримасе. Казалось, что ему пришлось сделать около тысячи шагов прежде, чем увидеть виновницу аварии. Изуродованная пылью и проступающей на коже кровью, девушка выдавила из груди хриплый стон. Всё тело изнурительно саднило и трудно было понять что болит сильнее. То ли спина, счёсанная несколькими метрами полёта по асфальту. То ли голова, макушкой которой она приложилась о тротуар, разбивая её вдребезги. То ли живот, отчаянно колющий и режущий тяжёлым дискомфортом. Странно было то, что она ещё находилась в сознании, глядя на небо, которое постепенно закрывали лица прохожих. Вокруг Карин собралась толпа, как и она мечтала в детстве — быть в центре внимания. Правда, не такой ценой. Вой сирены машины скорой помощи безжалостно разрывал ушные перепонки, но самое гадкое было то, что среди всего шума она отчетливо слышала голос мужа. Суйгецу, до недавних пор стоящий у магазина с зажатой сигаретой в зубах, испугался. Словно протрезвел за все те годы, что бесстрашно изнурял организм литрами крепкого алкоголя. Он наблюдал за каждым шагом жены от самых дверей больницы, жадно вглядываясь в испачканное от слез лицо и продрогшие губы. Как она, даже не соизволив обернуться и увидеть его ненавистный взгляд, ступает на дорогу, наполненной множество несущихся и спешащих куда-то автомобилей. Вальяжную походку у Карин не отнять, отчего и становится смешно, видя, как пытаются объехать её несколькотонные махины. Но одна из них не успела. И всё как в тумане — водитель выжимает педаль тормоза, но железный зверь не успевает остановиться и она, словно жухлый лист, волнообразно отлетает вперёд. Ступор. Отрицание. Прощание. Хозуки не может понять: он любуется? То, как мучается его супруга и как погибает плод неправильной любви. Кровь — она повсюду. Тонкими струями стекает откуда только может. Его начинает трясти прежде, чем мозг осмысливает все происходящее. Он ломает пальцами тлеющую сигарету, обжигая фаланги горячим пеплом и несется вперёд, коря себя за оплошность. Это он виноват. Виноват в том, что вообще подошёл к ней в том злополучном парке. Виноват в том, что не послал её к черту, вместо того, чтобы сделать предложение. Виноват в том, что посмел дать ему изменить. Виноват в том, что ушёл из госпиталя, оставив её в одиночестве. Грязные слова сами сыплются из его уст. Он отшвыривает каждого, кто смеет к ней приблизиться и жалобно молит о помощи. Суйгецу присаживается рядом с женой, прикладывает ладонь к её щеке и тихо просит прощения. Но слишком поздно, ведь девушка уже находится во тьме, сгорая от дикой боли. — Отойдите! — один из прибывших врачей отталкивает парня в сторону. Тело его супруги бережно переносят на тротуар несколько медработников. Конвульсивно носятся вокруг неё, что-то кричат и пытаются спасти. Хозуки растерян и подавлен. Полупроницаемая ткань длинной рубашки до колен излита вязкой красной жидкостью, но ему плавать. Время тянется раздражающе медленно, словно в замедленном ритме. Улица постепенно пустеет, автомобили медленно двигаются по дороге, аккуратно объезжая препятствие. Водителя иномарки забрали в отделение полиции больше для того, чтобы он успокоился. Бледное лицо Карин красиво. Длинные натуральные ресницы, ровный маленький нос и пышные губы. Всё идеально. И как же Суйгецу повезло с женой. Даже несмотря на гадкий характер, на ветреность и безрассудство. Он любит её, и понимает это лишь тогда, когда сутулый паренёк в белом халате подходит к нему с грустными глазами. — Что с моей женой? — Хозуки видит, как небрежно несут на носилках бессознательную Карин в здание. И взрывается. Что-то в груди щемяще колит и болит, а слова медбрата разрывают сердце на мелкие куски: — Нам не удалось её спасти. И парниша уходит, сжимая ладони в кулаки. Стыдно, грустно и обидно. А Суйгецу падает на колени, оглушая округу диким ревом. Его Карин, его глупая девочка — мертва… Семья Учиха. Прощай и люби меня. Шагая по бескрайним улицам Саске постепенно обретал трезвый разум. Прохладный воздух обдувал пунцовые щёки и вызывал трепетную дрожь на теле. Ему казалось, что родной дом находится настолько далеко, от чего он ускорил шаг, переходя на бег. Ноги не слушались своего хозяина, оттого и заплетались. Учиха постоянно спотыкался и даже умудрился подвернуть ногу, намереваясь как можно быстрее попасть в квартиру, в которой встревоженно ждёт его супруга. Сердце стучало с бешеной скоростью. Не привыкший к длительному бегу организм ослаб ещё на полпути, благодаря чему появилась тяжёлая отдышка. Но на остановку не было времени. Брюнет прикладывал немало усилий, дабы ускорить свои движения и спустя несколько минут оказался в нужном квартале. Оставались считанные метры до дверей подъезда, но алкоголь, витавший в стенках желудка, вновь дал о себе знать. Мутная пелена, застилавшая глаза, мешала обзору, поэтому Саске, не заметив невысокий бордюр, зацепился носком ботинка об него и упал прямиком лицом на асфальт. Кожа моментально начала пощипывать и во рту появился металлический привкус крови. Издав мучительный стон, парень повернулся на спину, стараясь заглушить причинённую по глупости боль. Лёжа на холодном бетоне парень словно обрёл покой. Мысли плутали в голове, обида и злость сменилась на жалость к самому себе. Такого тошнотворного чувства он не испытывал давно. — Мерзкая дрянь! — парень пытался встать на ноги, превозмогая боль. Раздражающий фактор в виде его жены вновь припомнил все те эмоции, которые двигали им на протяжении этого долгого дня. Всеми фибрами своей души люто ненавидел её за то, что унизила и растоптала его. Каждый шаг до собственной квартиры давался с трудом. Боль от ушибленного лица и львиной дозы выпитого алкоголя не унималась, а оттого и сложно было найти ручку от входной двери. Минут десять ушло на то, чтобы взять себя в руки и, плюнув на гордость, постучать по деревянному покрытию. Сакура в это время не спала. Сидела в гостиной и покорно ожидала своей участи. Глухой стук отвлёк девушку от мрачных мыслей и она встала с дивана, направляясь в коридор. Она не знала, что Учиха пьян в стельку и еле держится на ногах. Не знала и того, что он прекрасно осведомлён об её отношениях с Наруто. Не знала и о его мерзких мыслях по отношению к ней. Отворив двери, она мягко улыбнулась, как ни в чем не бывало. Отступила к стене, пропуская мужа и дрожа, от мимолетного холодка, доносившегося из подъезда. Саске дьявольски ухмыльнулся, переступая порог. Красивая, утончённая и нежная — она показалась ему сущим ангелом. В домашних потрёпанных вещах, с завязанными в тугой хвост волосами и миловидной улыбкой. Раздражающее чувство накрыло его с головой. — Дорогой, всё в порядке? Голос писклявый, наигранный и чужой. Она уже не станет для него прежней, в его глазах девушка упала на самое дно и только сейчас Саске это понимает. Он подошёл к ней впритык, зажимая к стене и опалая румяную щеку перегаром. Ладонь сама потянулась к лицу и пальцы схватили острый подбородок. — Мне больно, — дикий взгляд изумрудов смерил брюнета. Он оскалился, всё так же молча спустился рукой к длинной и тонкой шее. — Скажи мне, родная, — обращаясь к супруге таким образом, он приложил всю ядовитую обиду в хриплый голос, — как тебе прыгать на члене Наруто? Немой шок заставил раскрыть рот в изумлении, отчего девушка начала тяжело и рвано дышать. Ладонь Учихи бережно покоилась на её шее, а пальцы постепенно вжимались в нежную кожу. — Какого было отсасывать ему, после чего лезть ко мне со своими жалкими поцелуями? Хватая губами желанный воздух, Сакура всхлипнула, стараясь сдержать застрявшие в глазах слезы. Спина ощущала прохладу стены и она встала на цыпочки, чувствуя как горло режет от недостатка воздуха. — Грязная шлюха! — свободной рукой брюнет ударил в стену, рядом с головой жены. Моментально сформировавшиеся трещины начали царапать кожу. Парню казалось, что он обрёл трезвый ум и делает всё правильно. Не убирая руку с её шеи, он вжимает до одури пальцы и откидывает хрупкое тело в сторону. Сакура глухо падает на пол, ударяясь о трюмо, стоящее у двери в гостиную. Она хрипло стонет, ощущая, что наконец может хоть немного облегченно вздохнуть. Кожа щиплет от жёстких прикосновений супруга, а слова застревают где-то в груди. Саске видит, как сидя на полу, девушка отчаянно пытается бороться за жизнь, держась за собственное горло. Ещё бы мгновение и он точно бы её задушил, не рассчитав силу. Вспоминая, как жена мягко улыбалась Узумаки, кровь вскипала в жилах, словно бурлящая лава в жерле вулкана. Парень прошёл вперёд, намереваясь замахнуться для грубого удара. Но сверкающие слезами изумрудные глаза остановили его на полпути. Искаженное страхом лицо он не забудет никогда. Как и то, что поднял руку на девушку. Круто развернувшись, Учиха направился в сторону выхода. В груди образовывалась немыслимых размеров дыра. Опустошён. Унижен самим собой. Он вновь уходит по-английски, оставив за собой незаконченные дела. Семья Яманака. Жизнь коротка, искусство вечно. Первые лучи рассвета пробиваются сквозь не запахнутые шторы. Усмирённое лицо Сая повернуто в сторону супруги, которая так и не смогла сомкнуть глаз этой ночью. Ино всматривается в подрагивающие во время сна ресницы мужа и невольно улыбается при виде вздернутого носа. Парень что-то тихо бормочет и кладёт руку на талию девушки, легонько притягивая её к себе. Дыхание замирает, но блондинка находит в себе силы, дабы отстраниться и не разбудить его. Она переворачивается на спину и тихонько приподнимается на локтях, оглядывая комнату. На циферблате массивных настенных часов она не может разглядеть цифры, ведь все словно плывёт перед глазами. Обтерев ладонями пылающее жаром лицо, Ино тяжело вздыхает. Горло пересушено, вязкой слюны не хватает, чтобы смочить его. Она встаёт и на цыпочках прокрадывается в коридор, следом заворачивая на кухню. Створки дверей подвесных шкафчиков раздражающе громко скрипят, отчего девушка кривит лицо и оглядывается назад, прислушиваясь. Тишина. «Не разбудила», — тихо вздыхает и прокручивает вентиль. Вода с крана мучительно долго набирается в стакан и каждая проведённая секунда у раковины сравнивается с вечностью. Когда жидкость наполняется до самых краев, Ино подносит к губам стакан и жадно делает глотки. Босые ноги чувствуют прохладу кафеля и по телу пробегает череда мурашек, покрывая бледную кожу. Она не спеша разворачивается и ставит стакан на стол, после чего возвращается в коридор. Взгляд неожиданно падает на узкую дверь, в некоторых местах заляпанную красками. В их небольшой квартире это единственная комната, в которой она никогда не была — мастерская Сая. Ноги сами несут её туда, и она необдуманно хватается за ручку и открывает дверь. В нижнем белье, неумытая и с растрёпанными локонами Яманака заходит сюда впервые. Тихое и маленькое помещение нагружено сотнями емкостями из-под красок. На нескольких мольбертах она узрела неоконченные картины, но они настолько далеки для её восприятия, что девушка просто проходит вперёд к небольшому столу у окна, где видит кипу бумаг с несколькими альбомами. Ино берет в руки один из них и открывает его, листая страницы с некой досадой. На каждом листе трепетно выражены эскизы брюнетки, отчего сердце замирает от обиды. Безобразно красивое и аристократичное лицо Хинаты расплывается под давлением горьких слез, стекающих с голубых глаз блондинки. Ино никогда не обращала внимание на деятельность мужа. Не воспринимала ничего всерьёз. Сотни натурщиц приходили и уходили довольными, и она прекрасно понимала, что одним портретом тут не обходилось. Никакой ревности и ругани. Никаких упреков и скандалов. Ничего, что могло затронуть её чувства. Но тут было что-то иное. Глядя на копию жены будущего мэра, дыхание сбивалось и сердце покалывающим чувством отдавалось в груди. Разговор с Сакурой промелькнул в отголосках сознания, ведь она сказала, что знает, что муж спит с этой барышней, но сама не верила в свои слова. Она думала, что это на один раз, мимолетное влечение, но похоже ошибалась. «Что же это? Любовь?» — на минуту ей показалось, что супруг действительно влюблён в свою любовницу, оттого и так живо выглядят картины. Ноги подкашивались, но откинув альбом в сторону, блондинка начала просматривать другие. Ни на одной странице она не могла найти себя. Разные девушки в самых изощрённых позах мелькали перед глазами, но в основном фигурировала одна пышногрудая брюнетка. Яманака с силой сжала один из листов, вырвав его и скомкав в своей вспотевшей ладони. Отшвырнув его в сторону, девушка опёрлась руками на стол, пытаясь перевести участившееся дыхание в норму. Слезы будто перестали литься из аквамариновых глаз и она вздрогнула, услышав родной голос: — Что ты тут делаешь? — Сай стоял на пороге, оперевшись плечом о дверной косяк. Он потёр глаза в надежде окончательно проснуться и, широко раскрыв рот, зевнул. Блондинка резко разворачивается, но встретившись лицом к лицу с парнем замирает. Тишина сдавливала виски, но девушка делает шаг навстречу и произносит, проигнорировав вопрос: — Нарисуй меня. Ино заводит руку за спину, пальцами нащупывая застежку от бюстгальтера. Расстегнув её, девушка чувствует, как по плечам и предплечью сползают тонкие лямки. Раньше это было сексуально, живо и приторно сладко, но сейчас всё выглядит бледно и серо. Сай, не ожидавший такого, смущённо отводит взгляд в сторону, и кривит недовольно губы: — Нет. — Почему? Грудь подрагивает от прохлады и досады, вызванной ответом мужа. Но он молчит, даже не глядя на неё. Это конец, девушка чувствует это, но пытается ещё взобраться на плот, в надежде выбраться из океана лжи и лицемерия. Она медленно подходит к парню и кладёт руку ему на плечо. Проводит по шее, вверх по подбородку и надавливает в районе скулы, поворачивая лицо к себе. — Посмотри на меня, — в её глазах застревают слезы, но прикусив нижнюю губу, она пытается сдержаться. Сай принципиально отводит взгляд и ей невозможно предугадать что же творится у него в голове. — Отвези меня в свою галерею. Приказной тон словно набирает обороты, но парень вздёргивает брови, и убирает руку Ино в сторону. Он делает шаг назад и, круто развернувшись, перекидывает через плечо: — Протрезвей, потом поговорим. Сай скрывается за дверями ванной комнаты, оставив девушку в гордом одиночестве. Тихо произнеся, она всхлипнула: — Неужели ты действительно подумал, что я пьяна? Всё её поведение говорило о том, что она пьяна. Бессонная ночь в сопровождении бутылки вина, жутко пересушенное горло к утру и рассеянный взгляд. Но Яманака свято верила, что все делает правильно и трезвый ум контролирует её действия. Практически обнаженная и заплаканная, она раскидывала портреты Хинаты по квартире с остервенением, выраженном на миловидном лице. Ей хватило всего пяти минут собрать нужные вещи и одеться самой, дабы молча покинуть просторы квартиры. Уподобляясь примеру бывшего любовника, девушка отправила короткое сообщение супругу: «Нужно было закончить это намного раньше. Прощай.» Семья Нара. Близкий враг. — Наконец-то мы дома! — радостно прошептала Темари, отходя от таможенного поста. Шикамару влюблённо смотрел на супругу и завороженно следил за каждым её движением. Как она, прерывисто дыша, ставит багаж на пол и придерживает его ногой, дабы тот не упал. Как она, сладко зевнув, достаёт из миниатюрной сумочки телефон и включает его, дабы позвонить и поблагодарить брата за помощь. Как её лицо, до этого момента украшенное незначительной улыбкой, меняется при взгляде на включённый дисплей телефона. — Что такое? — Нара решается задать вопрос, ложно полагая, что девушка не уйдёт от ответа. — Ничего, — Темари пытается убрать телефон в карман, но трясущиеся руки выдают её смятение. Как только устройство попадает в отсек, то тут же раздаётся громкий сигнал звонка. Шикамару шустро подходит к ней и изымает смартфон из пальцев супруги. На дисплее знакомое ненавистное имя и шатен злится, нажимая на кнопку вызова: — Ублюдок, и ты ещё смеешь звонить ей?! — Шика… — продрогшим, немного сиплым голосом окликнул Хозуки. — Так ты ещё и пьян, — констатировав факт, Нара уже хотел было отключиться, но то, что он услышал, повергло в шок. — Карин, — с горечью произнося это имя, Суйгецу сделал непродолжительную паузу, — она погибла. Шикамару отчетливо слышал нервные всхлипы и вздрагивал при каждом из них. — Где ты? Я скоро буду, — как только друг продиктовал адрес, Нара моментально отключил вызов и сунул телефон в карман. Он обратился к супруге: — Слови такси и езжай домой. Потом все объясню. Поцеловав ошалевшую девушку в щеку, парень моментально двинулся к выходу, оставив её посреди широкого холла с багажом. Он мчал по родным улицам города не разбирая дороги. Обида и злоба вмиг растворились, на их место пришло смятение и сочувствие. Он не знал, что скажет другу, увидев его в опустошенном состоянии. Так же Шикамару не знал, насколько сильна его ярость перед чувством долга. Но единственное, что он прекрасно понимал, так это то, что он ни в коем случае не оставит Хозуки одного в столь сложный для него период.