Autumn

- Папа, пожалуйста, не нужно. Папочка, пожалуйста, - умоляла брюнетка, вцепившись в руку отца, но он ее не слышал, а лишь продолжал делать свое дело, - пожалуйста, давай увезем ее, отдадим, пожалуйста. Не нужно, - слезы текли из глаз, а эмоции накрывали будто цунами. - Я не хочу больше с тобой говорить на эту тему. Ты сделала все возможное, чтобы это произошло. Будь добра отвечать за свои поступки, я тебя предупреждал, - отец был непреклонен. И Елена понимала, что ее слезы, ее мольбы – пустой звон. Уже поздно что-то менять - Пожалуйста, я виновата, накажи меня, не трогай Джесси, - но Джон, кажется, ее совсем не слышал, обезумевший от гнева и чудом не сорвавшийся на свою дочь. - Я сказал – иди к себе в комнату, - он с силой схватил дочь за рукав толстовки, причем так, что та разорвалась мгновенно, а затем и за руку, что наверняка останутся синяки, и потащил на второй этаж. Остановившись перед комнатой, он с ноги открыл ее и затолкнул туда девушку, - если ты не следишь за своей грёбаной собакой, то это сделаю я, - он с силой захлопнул дверь и повернул ключ. - Не надо. Пожалуйста, - она колотила ладошками в дверь, плакала, срывалась, стучала, но понимала одно. Ничего сделать нельзя. Поздно. Она слышала, как открылся тот самый шкафчик, рыдания стали сильнее. Она понимала, что сейчас произойдет. Это ее убивало. НО больше всего ее убивала собственная беспомощность.       Она медленно съехала по двери вниз, слезы текли ручьем, а она сжимала руки в кулаки, ногтями царапая кожу, лишь бы собачий скулеж в ее воспоминаниях и крик ее брата не усиливался. На ладонях просачивалась кровь. Через секунду она услышала выстрел и собачий визг. - Я ненавижу тебя, я так тебя ненавижу, - бормотала она будто в бреду. Она услышала, как повернулся ключ. Но дверь так и осталась закрытой.       Кое-как она поднялась на ноги и легла на кровать, обняв плюшевую собаку. Она осталась совсем одна. Джесси была единственным напоминанием о матери. Ротвейлера Елене подарила ее мать за две недели до своей гибели. Это было пять лет назад. Елене исполнялось 12 лет. *** 5 лет назад. - Доброе утро, солнышко, - нежный голос, теплые губы, которые чмокнули Елену в лоб, - просыпайся, у меня есть для тебя подарок, ведь сегодня твой День Рождения, - Миранда аккуратно убрала прядку волос с лица дочери, а та сладко зевнула и, наконец, открыла глаза. Шоколадные глаза, которые достались ей от матери. - Мамочка, доброе утро, ой, - она резко подтянула ноги к себе, потому что под одеялом что-то было. Что-то, что лизало ей пальчики. Миранда лишь улыбнулась. - Я подумала, что тебе не помешает новый друг. Тем более, посмотри, как он похож на него, - она покрутила в руках плюшевую собаку, отдаленно напоминающую ротвейлера, с которой Елена не рассталась бы ни за что, - Он теперь правда мой? Он мой, да? – девочка выпучила глаза на то, что лизало ей ноги, а затем перевела глаза на маму, не веря, что такое действительно случилось. - Да, она твоя. Ее зовут Джесси. Я думаю, ты не будешь возражать, - Елене кинулась обнимать мать. И раздался радостный собачий лай. ***       После развода родителей Елена жила с матерью. У Джона была вторая семья, и там уже подрастал его второй ребенок – его сын, «его гордость» - так он называл его. И неудивительно, ведь Джереми был лучшим учеником в начальной школе, сейчас ему было уже десять.       Миранда погибла в автокатастрофе, машину занесло на подмерзшей дороге, она скончалась на месте. В первые дни Елена просто не понимала, что произошло, она совсем не плакала, будто была не девочкой, которая потеряла мать, а камнем. Бесчувственным, безэмоциональным. И лишь когда гроб засыпали землей, она дала волю слезам. Она осталась одна. Что ж теперь будет с ней?       Первое время ей помогала Дженна, ее тетя, сестра Миранды. А через пару дней после похорон на пороге она увидела своего отца, Джона, который просто поставил их перед фактом – Елена будет жить с ним и его семьей. Ей даже не дал время собрать вещи, разрешил лишь взять собаку, при условии, что она будет нести за него и за его поступки ответственность, и любимую игрушку.       И сейчас Елена лежала не в своем доме, не на своей кровати, жила не со своей семьей. Одна. Совершенно одна. Потому что ее отец только что убил ее собаку, единственное, что принадлежало ей, единственное живое существо в этом доме, которое ее любило.       Она не слышала, как скрипнула дверь и прогнулась кровать. - Эй,прости меня, это я виноват, - мальчик аккуратно залез на кровать и потрогал Елену за плечо. Она резко развернулась и села. Джереми, ее младший брат, пострадавший из-за ее невнимательности и неосторожности. Что она за старшая сестра, если не смогла спасти брата. - Слушай, я не хочу об этом говорить. Как твоя рука? – мокрые дорожки на ее щеках начали высыхать, краснота глаз проходила. - Все хорошо, мама забинтовала, но сказала, что нужно завтра съездить в больницу, - Елена кивнула и потрепала мальчика по волосам. Она совершенно не испытывала к нему ненависти. Так получилось, теперь ничего не поменять, - а ты расскажешь мне историю? – Елена улыбнулась и кивнула, а мальчик удобно устроился на кровати…       Елена не заметила, как брат уснул. Она плохо общалась со старшими представителями своей «семьи», но этот маленький мальчик чем-то ей нравился. Она напоминал ей ее саму. Живой, радостный, неугомонный, заботливый. Девушка повернула голову и посмотрела на часы, половина одиннадцатого. Нужно спать, иначе завтрашний день она рискует начать с очередных неприятностей. Она аккуратно встала с кровати, чтобы не разбудить Джереми, прошла к шкафу, достала оттуда пижаму и прошла в ванную комнату.       Она подошла к раковине, набрала в руки ледяной воды и просто плеснула в лицо. Это немного успокоило ее, но придало сил. Подняв голову, Елена усмехнулась – ее глаза были красными, под глазами размазана тушь, а волосы были взъерошены. Сил на душ не оставалось, девушка переоделась в пижаму, завязала волосы и вернулась в комнату. Она взяла подушку, плед и подошла к подоконнику, которые заменял ей кровать в те моменты, когда Джереми засыпал в ее кровати. Как только ее голова коснулась подушки, глаза закрылись. Всю ночь ей снились плохие сны… ***       Елена открыла глаза, на часах было пять утра. Через час прозвенит ненавистный будильник, начнется очередной ненавистный день. Но спать уже не хотелось. Елена посмотрел на кровать – Джереми там уже не было. А дверь в ее комнату была закрыта. «Наверное, Джон» - подумала она. В своих мыслях она никогда не называла Джона отцом. Только Джон. Хотя в жизни приходилось. Ведь она должна быть благодарна, что он не дал ее умереть от нищенской жизни, которая ожидала бы ее после того, как после смерти Миранды пришлось бы продать все имущество, чтобы погасить долги.       Елена подумала о том, что нужно выйти с Джесси на прогулку. И резко ее накрыли воспоминания вчерашнего вечера. Джесси больше нет. И это она виновата в ее гибели. Она не усмотрела за питомицей, за братом. И, возможно, все обернулось бы хуже. Это только ее вина. Слезы опять начали появляться в уголках глаз. Она должна обвинять Джона в случившемся, но не могла. Она винила лишь себя. Он всего лишь защищал своего ребенка во избежание дальнейших повторений. За размышлениями она провел час – сработал будильник.       Теплый душ немного согрел ее от холода воспоминаний. Она расчесала волосы, переоделась в заранее подготовленные рубашку и джинсы и спустилась на кухню, чтобы приготовить завтрак для всей семьи. Если, конечно, это можно назвать семьей. Оладьи с вишневым джемом. Именно это любила ее мама. Именно это попросил ее приготовить Джереми. Перекусив и запив горячим какао, Елена начала накрывать на стол – наверху она услышала голоса. Джон с Изабель проснулись и спускались вниз. - Отвези Джери в больницу, пусть сделают все, что нужно, нужно избежать любых проблем, - командовал Джон, а Изабель лишь кивала. Они уселись за стол, Елена начала мыть посуду, стараясь просто свести свое присутствие здесь до минимума. - Елена, ты должна понимать, что это было необходимой мерой. Мы не могли рисковать жизнью нашего сына, - Изабель редко разговаривала с падчерицей. Их общение сводилось на нет. Но сейчас, она посчитала нужным сказать это, сама не зная, почему. Их отношения не были плохими, их просто не было. Они старались просто не замечать друг друга. «Привет», «пока» и еще пара слов. Все. - Да, я понимаю. Это было безответственно с моей стороны, - Елена повернулась и вытерла руки, слабо кивнув мачехе, - Простите, мне пора идти. - Елена и… - Да, папа, я помню, я буду после уроков. Всем хорошего дня.       Елена взяла сумку и кожанку и вышла на улицу. Она решила прогуляться до школы. Погода совершенно к этому не располагала. Но Елена любила осень. Серость и дожди? Нет, она любила золотые краски этой осени: коричневый, золотой, желтый, красный. Столько оттенков, которые делали ее живой. Она почувствовала, как на щеку упала капелька дождя, брюнетка улыбнулась, достала телефон с наушниками и включила музыку.       Неожиданно кто-то закрыл ей глаза руками. Эти руки она узнает из тысячи. Она резко разворачивается, а в глазах снова становится мокро. Но это слезы счастья после долгой разлуки. Как ей этого не хватало - Господи, ты вернулся, - она обнимает парня. А он нежно гладит ее по волосам. Как же она скучала.       Они так и стоят под дождем, который лишь усилился. Парень и девушка. Но это не волновало никого. Они были окутаны коконом из мгновенным счастьем. И сейчас этого было достаточно.