Вы просто подумайте о чем-нибудь хорошем, ваши мысли сделают вас легкими и вы взлетите. Д.Барри «Питер Пэн»
Легкость переполняет его. Он медленно плывёт сквозь воздушные массы. Это сродни невесомости. Эйфории в чистом виде. Вверх. Видно каждую лопнувшую и торчащую ниточку, только руку протяни и почувствуешь грубость парусины под мягкими подушечками пальцев. Вниз. Мир встаёт с ног на руки, цветные лампочки проносятся перед глазами, как на карусели. На секунду зависнуть в пике, застынуть в моменте, почувствовать, как плавно тебя обтекает время, словно вода, увидеть дощатые, прохудавшие скамейки, рассыпанный попкорн и орешки, землю, присыпанную опилками, реквизит для следующего представления. И снова вверх. Он раскидывает руки, словно желая обнять купол, небо за ним, весь мир — всю вселенную. Но ощущает пустоту, прошибающую тело ударом тока. Его глаза судорожно распахиваются, и на платформе он видит маленького мальчика в клоунском гриме. — Билли, — говорит мальчик голосом Джорджи. — Ты падаешь. И он с оглушительной скоростью несётся вниз.***
Он дергается, подскакивая. В ушах звоном отдается звук ломающихся костей и чужого смеха — неестественного и дикого; легкие, скованные леденящим кровь ужасом, отказываются дышать, сердце в груди бешено колотится о ребра, грозясь выбежать на пробежку, руки до боли сжимают одеяло. На языке привкус крови — во сне он прокусил щеку. Ощущение падения, ничем не похожее на то чувство невесомости, и паника, воющая сиреной где-то в голове, ещё минуту сжимают его легкие, а после, когда он решает, что умрет от удушья, отпускают, растекаясь по стенам тенями в предрассветном мареве и забирая с собой остатки сна. Его взгляд, в поисках чего-нибудь за что можно зацепиться, чем можно отвлечься, бежит по стене и замирает на афише цирка-шапито, которую они с Джорджи вчера бережно сняли с забора на Мэйн-стрит. Мама ругалась, что кто-нибудь из-за них не узнает о приезде цирка, но Билл её успокоил, сказав, что вдоль всей улицы висело ещё много таких же афиш. Да и не только вдоль улицы — весь город был обклеен цветными плакатами: каждый фонарный столб, каждый забор, многие стены домов. Недовольные горожане прямо на глазах подростка срывали их, сопровождая это порцией отборной брани. В конце концов, для афиш и объявлений в городе были отведены специальные места, в которых их и следовало повесить. Было непонятно сделал ли это кто-то из местных, намеренно проигнорировав правила, или всё-таки кто-то из работников цирка? И если это был работник цирка — как он донёс всё до города? как он успел сделать всё так быстро? — ведь ещё утром, когда Билл бегал в аптеку за жвачкой, ничего не было — и как он ушёл, никем незамеченный? — вот что волновало разум подростка в тот вечер. Ему кажется, что со вчерашнего дня в афише что-то изменилось, возможно, глаза клоуна не блестели так… естественно? Ощущение легкой тревоги, уже прошедшего страха всколыхивается в груди, странное deja vu посещает его. Он трясет головой из стороны в сторону до цветных пятен перед глазами. Дело во сне, содержание которого он уже почти забыл. А сейчас и то, что он помнил, исчезнет до конца. Он раздраженно выдыхает, ему всё равно теперь не уснуть, и устало — он снова не выспался — заваливается на подушки, потирая глаза. И тут он неожиданно понимает, что блеск этих нарисованных глаз — всего лишь игра света, падающего на плакат. И, словно пытаясь убедиться в этом, открывает глаза пошире и впивается внимательным взглядом в цветной кусок целлюлозы на стене. Так и есть. Просто краска с блестками переливается на свету. И как он не обратил внимание на это вчера… Легкость снова наполняет его естество — тревога прячется где-то вглубине до следующего раза. Билл улыбается непринужденно, по-детски счастливо, тут же заходясь звонким смехом и поражаясь своей глупости и мнительности. Всё Бен со своими ужастиками! — Билли! Билл! — Джордж ураганом детской непосредственности и энергии влетел в комнату подростка. — Джордж! Сколько раз я тебе говорил не заходить в мою комнату без стука?! — Билл нервно натянул одеяло до самого подбородка. Он не раз говорил об этом не только брату, но и родителям — он достаточно взрослый, чтобы окружающие уважали его личное пространство. Но, не смотря на всего его доводы, Зак с Сарой всё равно отказывались установить ему на дверь замок — даже после того, как Сара однажды без стука зашла в комнату Билла, когда тот решил подрочить… — Но Билли! Цирк приехал! — мальчик заелозил на кровати, пытаясь то ли забраться под одеяло к брату, то ли, наоборот, стянуть его. — Что? Откуда тебе… Да тебе это приснилось, Джордж! — подросток с силой дернул одеяло на себя, почти скинув брата с кровати. — Цирк не мог так быстро приехать, и даже если бы мог, откуда тебе это знать? — в ответ мальчик обиженно надул щеки, выпятив вперёд сложенные бантиком губы. Билл тут же наклонился и быстро чмокнул брата — привычный и естественный жест: так всегда делала Сара, чтобы успокоить или развеселить мальчика, и Билл, из-за того что его часто оставляли присмотреть за младшим, тоже быстро приучился так делать. Ему никогда не казалось это неправильным или постыдным, но почему-то именно сегодня, словно бы находясь под чьим-то проницательным взглядом, Билл подумал о том, а как это выглядит со стороны… — Если бы ты не был такой жопной дыркой и послушал меня, ты бы уже всё знал, — мальчик рассмеялся, его нисколько не заботила правильность или неправильность их взаимоотношений. — Сам ты ж-ж-жопная дырка, — Билл мягко улыбнулся, он никогда бы не признался, но видеть смеющегося брата делало его немного счастливее. — Ну рассказывай уже, — парень потрепал мальчика по голове. — Цирк приехал, — мальчик сразу посерьёзнел. — Если ты соблаговолишь подойти к окну, — Билл постарался сдержать смешок: по субботам Сара разрешала сыновьям идти спать попозже, но только при условии, что они будут с ней смотреть очередной эпизод какой-то исторической драмы, оттуда Джордж и понабрался умных слов и возвышенных интонаций, — То убедишься, что из окон нашего дома можно видеть небольшой фрагмент купола цирка, — тут лицо мальчика вздрогнуло, перекосилось, и он разразился очередной порцией заразного детского смеха. — А вообще, все только об этом и говорят, — произнес он, отсмеявшись. — Ты, конечно, та ещё соня, Билл. Я встал больше часа назад, — гордо выпятив грудь, похвастался Джорджи, — Поэтому слышал разговор папы с почтальоном, а после маме звонила соседка. Говорят, — тут он наклонился максимально близко к брату и зашептал, почти касаясь губами уха парня, — Говорят, это бродячий цирк. С цыганами и черной магией. И что во всех городах, в которых он побывал, пропадали люди, — мурашки побежали по коже Билла. — Да ну, — подросток мягко отпихнул брата, — Это всё городские байки, — он постарался стряхнуть с себя неприятное ощущение страха, навеянное ему словами младшего брата. — Ага, папа тоже самое сказал. Поэтому вечером мы пойдем в цирк, — радостно прощебетал мальчик. — Мама тоже? — Билл знал, что, если Зак был рационален и не верил в подобные россказни, то Сара была очень даже внушаема и всегда старалась уберечь свою семью от всего, что хотя бы предположительно представляло опасность. Джордж пожал плечами: — Спроси сам. Завтрак, кстати, готов, — и, подмигнув, он убежал, снова оставив Билла в одиночестве.