Дешевые драмы

Коннор чувствует себя до ужаса неловко. «Наши поступки всегда имеют последствия» Так говорил ему отец. Так говорил брат. Так говорил назойливый внутренний голос, когда Коннор, следуя собственному, понятному лишь ему одному плану и поставленным перед собой задачам, ввязывался в то, что по определению не может закончиться ничем хорошим. Но Коннор только отмахивался от него, подчиняясь наплыву «хороших решений». Хорошими они были, конечно же, не всегда. Коннор упрямо гнул свою линию, а потом так же упрямо анализировал, чтобы впредь не напороться на очередную собственную ошибку. Он учился на ошибках, но ошибки, кажется, слишком его любили, потому всплывали в поступках вновь и вновь. Это было даже как-то обидно. Ведь он всегда действовал по зову сердца, пытаясь быть хорошим человеком, который стремится помогать другим. Своеобразно помогать, но он ведь хотел как лучше… Думал, что лучше. Думал, что поступает правильно. С этической точки зрения нихрена не правильно. Вот кто бы только внятно объяснил, что лезть в чужие проблемы не стоит, если тебя об этом не просят. Коннора не просили. Но он и не спрашивал. Потому что думал, что сам знает, как будет лучше. Поступки были направлены на благое дело. Дожидались хорошего результата. Но вот последствия… Последствия сейчас собирались что есть мочи шибануть по голове и припечатать к полу. Последствия в лице измученного и нервного Саймона, который стоял на его пороге и смотрел глазами-блюдцами, надеясь, что он ослышался. Что неправильно понял. Да только мысленно изучая факты и глядя на ситуацию со стороны, Коннор приходит к неутешительному выводу. Не все так гладко, как того хотелось. И неправильно понимать ситуацию – это его собственный извечный просчет. Он не понял - его не поняли, а теперь он смотрит на Саймона глазами побитой собаки. И Саймон, наконец, прерывает повисшую между ними напряженную тишину тихим и спокойным вопросом, что на удивление не выдает той бури эмоций, что царила в его душе: - Что, прости? «Мы не встречались…». А на что это было похоже? Град осознания посыпался на голову. На что это, блять, было похоже? Коннор так сильно увлекся целью отвадить безответную любовь в лице Маркуса от своего нового друга, что не заметил того, как его собственные решения выглядят со стороны. Он почему-то совсем не подумал о том, что Саймон мог неверно трактовать его действия и поступки, что мог отыскать в них определенный подтекст, ощутив такую необходимую ему поддержку. Что Саймон может возненавидеть его, когда узнает всю правду… «Но в чем правда, Коннор? Ты ведь хотел помочь ему.» - Я… Прости, Саймон, я не хотел вводить тебя в заблуждение, - Коннор так и продолжает смотреть, будто его грустный взгляд сумеет обнулить все неверные решения и их последствия. – Мы ведь друзья. Я хотел помочь тебе справиться с тем, что причиняет тебе боль. - Тогда зачем? - Саймон часто моргает и выглядит действительно сбитым с толку. Чувствует себя до ужаса глупо. – Зачем все это? Ты поцеловал меня… - Я растерялся, ясно? – слова опережают мысли. Сейчас Коннор тоже растерян, а потому совершенно не следит за словами. – Я сам не ожидал, но мне необходимо было быстро принять решение, чтобы показать Маркусу, что у тебя все хорошо и что ты в нем не нуждаешься… - Что?! Причем здесь Маркус? Тогда в парке… Маркус был там? Только не говори, что он был там… - в глазах у Саймона проскакивает паника, он хмурится, что ему совершенно не идет. Коннор уже жалеет, что так опрометчиво выдал эту информацию. Саймон не должен был узнать. – Только не говори, что Маркус это видел. - Да, - у Коннора пересыхает во рту. Уровень стресса поднимается, и это совершенно не то, чего он хотел. Если уж судьба распорядилась, что Саймон должен был узнать об этом, то точно не так. Кажется, Коннор только что все похерил, причем очень серьезно. – Я не ожидал, что после этого он полезет в драку. Видимо, его это разозлило. - Коннор. У тебя вообще все в порядке? - с расстановкой, чуть растягивая фразу, словно разжевывая ее, спрашивает Саймон таким тоном, будто перед ним умственно отсталый. Но при этом на самого Коннора не смотрит - скорее, куда-то сквозь него, а то и вовсе в стену. А во взгляде налет усталости от всего этого жизненного дерьма, сквозь которое начали пробиваться отростки апатии. Что толку нервы гробить, переживая новый поворот? Это уже становится смешно. Он устало вздыхает и трет пальцами лоб, а затем поднимает глаза и вымученно улыбается, - Друзья так не поступают. Никто так не поступает. Коннору совершенно не нравятся такие перемены. Они в какой-то мере пугают, отдают горечью. Саймон будто замкнулся, стер с лица искреннюю улыбку. В нем будто что-то сломалось. - Я ведь думал, что нравлюсь тебе, потому-то ты и рядом. Забавно, нас все считали парочкой. Я тоже считал. И ты еще удивляешься, откуда такие выводы? - в глазах упрек смешался с разочарованием. Саймон поднял голову и окинул пустующим взглядом потолок. - Если это ради того, чтобы вызвать в Маркусе ревность, то ты сильно просчитался… Кому как не тебе знать – он не любит меня. - Я хотел, чтобы ты от него отвлекся. Я не знал, что так будет. - Постой… - внезапная догадка отпечатывается на лице задумчивой хмуростью. - Я ведь не терял телефон, да? Коннор закусывает губу и снова отводит взгляд. И теперь Саймон начинает действительно злиться – он понимает, что попал в точку. Коннор молча подходит к шкафу и начинает рыться в вещах. Достает оттуда знакомый мобильник – выключенный, конечно же. И тут же оборачивается к Саймону. - Я собирался его вернуть. Это было для твоего же блага. - Ты ненормальный, - упавшим голосом отвечает Саймон и, выхватив телефон у него из рук, поспешно выходит из комнаты, оставляя Коннора в холодном напряжении с задумчивым взглядом, устремленным в пол. - Да уж… А ты действительно совершенно не разбираешься в людях, - привалившись в дверце, на пороге стоит Элайджа, его голос искренне удивленный и даже слегка ошарашенный. Он будто не верит, что то, что он здесь в наглую подслушал, вообще возможно. Обидно. Но правда, отчего обидней вдвойне. - Я не думал, что все так обернется… - невнятно бормочет Коннор, не глядя на нового гостя. Да уж кому теперь доказывать. Поступки всегда были красноречивей слов. А проебался Коннор очень красочно – аплодисменты. Теперь своим «как лучше» он ничего не объяснит, ведь все уже сделано. И не важно, что у него не было плохих намерений, потому что в итоге результат получился в точности наоборот. - Выпьешь? – участливо интересуется Камски, в руках он уже вертит бутылку хорошего коньяка. Вот только Коннор не приветствует пьянства, и даже общага не смогла выбить из него эти принципы. - Нет. Я не пью. Мне нужно проветриться, - и Коннор выходит за двери, избегая контактов с соседями в коридоре, и направляется на девятый этаж, где ступеньки обрывались на девятом с половиной и упирались в железную дверь, ведущую, предположительно, на крышу. Даже в комнате ему сейчас находиться не хотелось. Нужно было подумать. В очередной раз проанализировать ситуацию, разложить все по полочкам и понять, что он сделал не так. Коннор всегда был слегка наивен и плох в разборе чувств и эмоций, многого не понимал. И искренне недоумевал, почему так происходит каждый раз, когда он хочет кому-то помочь. Хочет как лучше, а что в итоге? Камски бесшумной тенью следует за ним, потерявшись ненадолго на кухне, но вскоре возвращается. Теперь уже с двумя чашками приятно пахнущего чая. Бутылка коньяка - решил прихватить на всякий случай, раз уж достал ее из мини-бара - удобно уместилась в широкий карман халата. - Что ж, я понимаю, что тебе хотелось бы сейчас побыть в одиночестве, но кто-то все-таки должен объяснить тебе, что ты сделал не так. Я прям вижу, как ты загоняешься и все равно понять не можешь, - Элайджа ставит чашки на каменные ступеньки, ведущие в никуда. От железной двери веяло прохладой, за ней слышались отчетливые звуки завывающего ветра. Коннор сидел на ступеньках – весь такой задумчивый и серьезный. Хмуро пялился в стену напротив. Его футболка с мультяшной собакой и пушистые тапочки совершенно выбивались из образа. Точнее, нет, ему совершенно не шла эта нахмуренность. Камски присаживается рядом, ставит около своей чашки все еще не откупоренную бутылку того самого коньяка, которым недавно красовался, и возвращает Коннору его же серьезность – переводит взгляд, всем своим видом показывая, что готов внимать каждому слову. - Человек – это хрупкая машина. Сломать легко, а как чинить потом – вопрос сложный. С чувствами не играют, Коннор. Ты хороший человек, и я в жизни не поверю, что ты хотел причинить кому-то вред. Но мне действительно непонятна твоя непростая логика. И я хочу ее понять, - Камски улыбается - открыто, располагающе. Коннор не смотрит в ответ, продолжает сверлить стену, но его напряженные плечи чуть заметно расслабляются. Хорошее начало. Элайджа не торопит, медленно отпивает из чашки, все же открывает бутылку и доливает поверх горячего чая. Коннор никак не реагирует, но через несколько минут благодарно улыбается в ответ и берет в руки ту, что еще не осквернил своим алкоголем Элайджа, грея руки горячей кружкой. - Я думал, что поступаю правильно, - наконец, сделав тяжелый вдох, Коннор опускает взгляд под ноги. – Саймон выглядел несчастным, я хотел ему помочь. - Убедив всех – и его в том числе - что вы встречаетесь? – Камски заинтересованно выгибает бровь. - Нет, – возмущенно и даже слегка обиженно отвечает Коннор и ставит горячую чашку обратно на ступеньки, - до меня, если честно, только сейчас начало доходить, откуда взялись подобные выводы. Но я просто старался быть дружелюбным. И отвлекать Саймона от нежелательных контактов. Камски в ответ неопределенно хмыкает, ожидая дальнейших пояснений. Даже интересно стало, что в голове у этого парня. Он, бесспорно, очарователен, со своим особенным мышлением и совершенной беспомощностью в понимании отношений. Это очень интересно. Элайджа всегда любил такие ребусы. Конкретно этот ребус заставляет его отвлекаться на себя вот уже который год, почти смирившись с тем, что его восхищения в упор не замечают. Коннор вновь тянется за чашкой, посчитав, что чай уже достаточно остыл. Вслепую сгребает кружку и делает большой глоток. И еще один. Хмурится. Не замечает, как Элайджа подпрыгивает, чуть приоткрывая рот, и… Не успевает и слова сказать. «Вот блин. Я сломал пай-мальчика» Потому что чашка другая. И вкус у чая другой. - Интересная заварка, - словно и не почувствовав подвоха, задумчиво произносит Коннор. – Меня всегда поражало разнообразие трав, из которых можно приготовить чай. Такого я еще не пробовал. Спасибо. - Всегда пожалуйста, - Камски поджимает губы, думая, надо ли оно ему вообще. Бутылку Коннор, кажется, вообще не заметил. Зато, отхлебнув еще, почувствовал, что речь – лучшее изобретение человечества, которое требует срочного использования. - Саймон несчастен – это очевидно. Я не люблю, когда людям плохо. Всегда стараюсь помочь, но они почему-то почти всегда реагируют одинаково. Я не понимаю, что делаю не так, – в искреннем недоумении сокрушается Коннор, крепко сжимая чашку в руках. - Я хотел поддержать его, успокоить. Хотел, чтобы он расслабился и почувствовал себя нужным. Я знаю, что хорошие друзья всегда поддерживают, я хотел проявить заботу. Но у меня никогда не было подобного опыта… - он жалобно сводит брови, признаваясь, наверное, впервые, ведь раньше на то не было необходимости, - у меня, если честно, никогда даже не было отношений. У Ричи были, хотя он никогда не влюблялся. Всегда был таким холодным и отстраненным, никогда всерьез не знакомил меня со своими девушками, потому что надолго они не задерживались. Вот я и спросил у него совета, потому что для меня это что-то совершенно новое. В него постоянно влюблялись, и он сказал, что со временем они просто перегорали, столкнувшись с безразличием, находили себе новое увлечение и уходили из его жизни. Камски слушает молча, но не сдерживает ухмылки. «Ричи» и сам теперь, кажется, вляпался, вот уж будет Коннору сюрприз. Это даже интересно. С Гэвином непросто, уж кому, как не брату, знать об этом. - А потом я начал искать информацию в интернете. Даже зарегистрировался на форуме. Я подошел к этому вопросу со всей ответственностью - перерыл множество источников. Я спрашивал у людей, как они справлялись и как вообще можно избавиться от безответной любви. Ты бы только знал, сколько всего есть на эту тему! В мире так много несчастных людей… Почему все должно быть обязательно вот так вот печально? Почему нельзя сразу найти взаимность и обязательно нужно страдать? Эх, Коннор. Ты как мил в своей наивности. Мир – та еще свалка. Здесь по чувствам топчутся все, кому не лень. Судьба старается как может, отыгрывает свою сучность на максималках. Камски понятливо усмехается. Если Маркус кажется слепцом по отношению к чувствам, то кто же тогда Коннор? Он так искренне желает помочь другим, в то время как не замечает отношения к себе. Элайджа уже давно испытывает к нему интерес и симпатию, но Коннор не ведает значения слова «намек». Потому Камски давно перестал их делать, ведь он хоть и не против отношений, но ни на что не претендует. А теперь понимает – Коннор действительно ничерта не смыслит в чувствах. Это в какой-то степени мило. - Передо мной были просто километры информации: столько статей, столько форумов, столько похожих случаев. Рекомендации психологов, научные работы. Любовь – это такая болезненная вещь. Я даже не думал об этом. Почему же все считают ее прекрасной, когда у нее есть такая страшная сторона? Сколько же боли она причинила Саймону... Я просто обязан был помочь. Отвлечь его как-нибудь. У меня изначально не было четкого плана, но после всей этой информации, я посчитал, что путь игнорирования будет самым верным. И не просто игнорирования – нужно было полностью отрубить связь с объектом. Со временем связь бы ослабела. Ведь любое общение вызывает у него какой-то отклик, каждое напоминание, каждая встреча. И от всего этого его просто на части рвет. Лучше вообще не видеться, чем смотреть на человека и понимать, что он никогда не узнает о твоих чувствах. Лучше перетерпеть долгую разлуку и отпустить, наконец, чем чувствовать это каждый день. Он бы себя добил в конце концов, - Коннор тяжело вздыхает и допивает крепкий чай в несколько глотков. - Вот только я не эксперт в этом. Совершенно. И не рассчитал, что потребуется больше времени и больше усилий. Я ограничил общение с Маркусом по мере своих возможностей: сказал отцу, чтобы не впускал его к нам, попытался увлечь Саймона и снизить риск их случайной встречи до минимума. Сначала, когда я только разбирался в этой проблеме, я заметил, что Саймон и сам пока не готов идти на контакт. Я понял, что они еще не виделись после той ночи, когда он нам все рассказал. А еще я видел, как он отправил Маркусу… В общем, нехорошее слово. Поэтому я посчитал, что начать тактику игнорирования сейчас – хорошая возможность, потом уже может быть поздно. Я на самом деле не хотел этого делать, просто… Просто момент подвернулся! И я запаниковал. Саймон подумал, что забыл телефон и пошел за ним к себе, но тут я увидел, что он завибрировал у меня на кровати, где он перед этим сидел. Выпал из кармана, должно быть. Я уже хотел позвать Саймона, сказать, что нашел, и что ему звонят, но увидел, что это Маркус. И я не знаю, что на меня тогда нашло. За это мне до сих пор очень стыдно, но я его выключил и спрятал. Я правда собирался вернуть! Я не беру чужие вещи… Но моя миссия была приоритетней, чем этот принцип. Камски не сдержал слабой ухмылки. Коннор – с виду взрослый, серьезный. Умный, красивый и дальше по списку. Но до чего же невинный и плохо адаптированный к обществу. Милый до безобразия. Камски понимает его и не осуждает, его помыслы – не из корыстных побуждений, а из искреннего желания помочь. Но все же он считает своим долгом пояснить, в чем все-таки Коннор оказался неправ. - Понимаешь, люди не любят, когда кто-то без спросу лезет в их жизнь, а тем более в чувства. Пусть тебе и кажется, что твоя помощь необходима, потому что сами они не справятся – не нужно. Разберутся. Решат что-нибудь. Ты можешь легонько подтолкнуть, дать совет или оказать поддержку, но нельзя принимать такие сложные решения, когда они тебя не касаются. Это слишком личное. Не твое дело, прости за прямоту. Но я тебя не осуждаю, все мы совершаем ошибки, - Элайджа улыбается уголками губ и хлопает Коннора по плечу. – Запомни – люди очень ценят личное пространство. Научись в него не влезать. Это может очень неприятно закончиться. - Я понял. Это… сложно. Я ведь не хотел делать ничего плохого. Всего лишь уберечь нервы Саймона, - Коннор пожимает плечами, гуляет взглядом по холодным стенам, толком ни на чем его не фокусируя. Задумчиво хмурится, раздумывая над советом, переваривает его у себя в голове. - Знаешь, он ведь поцеловал меня в ту ночь, когда ты возил нас по городу. В нем было столько отчаяния, что просто с ума сойти можно. Я почувствовал его боль, это невыносимо. Я не мог оставить как есть. - И после этого ты стал носиться с ним повсюду? И поцеловал при Маркусе? – Элайджа хмурится. Если все так, то ситуация действительно сложилась паршиво. Наверняка Саймон себе места не находил, не зная, как охарактеризовать действия Коннора. Признаться, и сам Элайджа думал, что между ними что-то есть. - Были моменты, - тянет Коннор задумчиво, явно пытаясь подобрать нужные слова, - когда мне приходилось импровизировать. Я не знал, как действовать в подобных ситуациях, приходилось очень быстро соображать. Настолько, что последствия не успевали обдумываться. Когда после той самой ночи Саймон вышел на кухню, там была Норт и… Саймон ведь так сильно переживал, что Маркус влюблен в нее. Говорил даже, что они встречаются. Мне в тот момент почему-то показалось уместным поприветствовать Саймона поцелуем. Ничего такого, только легкий чмок, но так, чтобы Норт увидела. Я и не думал, что это может значить для него что-то серьезное, но, кажется, я идиот… Просто Норт, она, ну… Поймет, что Саймон в порядке. Да и Маркусу может сказать об этом. В любом случае она была в этом замешана, а я не успел толком обдумать. Впрочем, лишним это не показалось. Но вот в парке тогда я, видимо, все-таки переусердствовал. Стоило только Маркуса увидеть. Я его заметил еще до того, как он нас, у меня было совсем немного времени, но я успел рассудить, что поцеловать Саймона будет верным решением. Маркус увидит, что у него все хорошо и без него. Возможно, он даже сам исчезнет из жизни Саймона. - Ты в курсе, что это так не работает? Потому что между ними дружеские отношения. А ты скорее ревность пытался вызвать, и к чему это привело? Они дружат уже очень и очень давно, между ними действительно крепкая связь. Поверь, я знаю. И Маркус никогда бы не отстал, он, так или иначе, докопался бы до причины этого игнора. И тогда не поздоровилось бы в первую очередь тебе. В общем-то так и случилось. Драться было совсем ни к чему. - Я понятия не имею, как все исправить, - потерянно выдает Коннор, зарывшись рукой в волосы, - Саймон теперь ненавидит меня. - Ну-ну, не думай так. Я уверен, все обойдется. Саймон отходчивый и понимающий. Ты ведь ради него старался, он поймет, что ты действовал во благо и простит тебя. Но запомни, пожалуйста, на будущее – не играй так больше с чужими чувствами. Саймон уже привязался к тебе. Не уверен, что здесь еще что-то большее, чем дружеская симпатия, но могло быть гораздо хуже. А если бы он действительно влюбился? Как бы ты тогда объяснялся? Своими попытками сделать лучше, ты бы просто сломал его. Он наверняка больше переживал о том, что ты подаешь знаки внимания после того, как он сам дал надежду и вроде как призвал к дальнейшим действиям. - Но я не… - Посмотри на это с его стороны. Ты «не», но он-то этого не знал. Он видит только то, что ты ухаживаешь за ним, а потом внезапно удивляешься, почему он решил, что вы встречаетесь. Боже, Коннор, это же элементарно. Если ты не чувствуешь к человеку определенных чувств, то не нужно показывать обратного, иначе рискуешь получить отдачу. - Спасибо, - с усталой улыбкой говорит Коннор, притягивая к себе уже вторую чашку чая – тот остыл, но коньяка в нем, к счастью, не было. – За то, что не осуждаешь. И за то, что пытаешься все объяснить. Сегодня Коннор впервые в жизни попробовал спиртное. «Сына вырос», - сказал бы отец. «Кто-то умер?», - спросил бы брат. «Подозрительный чай», - шепнул притупившийся под влиянием разговора голос разума. - Всегда рад помочь, - тепло улыбнулся общажный мажор и подлил себе в пустую кружку немного коньяка. Кажется, Коннор все же вынес урок. И прислушался лишь к голосу последнего.