Trap

POV JENNIE

Шансов выжить в завтрашней игре у меня меньше 50%, я до сих пор значительно проигрываю по сравнению с другими ребятами, а соперники могут оказаться еще сильнее, чем я могу себе предположить. К тому же оставалось фактом то, что я не в силах поднять руку на живое существо, я в этом уверена. На что же надеялась Пак Минджи? Видимо, она сильно меня переоценивает. Меня снова посетили мысли о побеге, сейчас это уже не было слишком сильным риском. Во время этого турнира меня не ждет ничего хорошего, побег же, хоть и чисто гипотетически, оставляет возможность выжить. — Джен, слушай, что у вас с Чхве Хёнсиком произошло? — спросила Лиён, перебирая какие-то бумаги. — Что? — пойманная врасплох этим вопросом, я с удивлением посмотрела на подругу. — Что у вас с Охотником? Ваша эмоциональная разборка на уроке была несколько необычной, словно имела другой смысл. — Что за чушь? Просто я была не в настроении, и он, похоже, тоже. — Ну ладно, твое дело, говорить или нет. — Что ты делаешь? — я поспешила сменить тему. — Хочу перепрятать кое-какие вещи, — задумчиво ответила подруга, сортируя бумаги в две стопки. — Припрятать? Заинтригованная, я поднялась и подошла к ней ближе, взяв в руку верхний лист из правой кучки, я прочитала заголовок ничего не значащего доклада. — Зачем это прятать? — удивилась я. — Не это. — возразила девушка, — А, это. Во второй стопке в основном были тетради и блокноты. — Что в них? Лиён оторвалась от своего занятия и, посмотрела на меня. — Как ты думаешь, сколько я здесь нахожусь? — Год, первый курс ведь, как раз подходит к концу, — предположила я. — Нет. — Нет? Как... — я удивленно посмотрела на подругу. — Я здесь росла. — Росла? — моему удивлению не было предела. — Но, я не видела на территории детей, что ты здесь делала? — я опустилась на стул, выжидающе смотря на подругу. — Мой отец учитель психологии. — Учитель психологии? — я, не веря, смотрела на Лиён, это никак не укладывалось в моей голове. — Да. Я об этом узнала случайно, он забрал меня от матери и отдал в деревню, что неподалеку, на воспитание бабки, к нам часто заходила Пак Минджи, когда мне исполнилось двенадцать лет, она взяла меня сюда с собой, просто так, показать школу. Мне здесь очень понравилось, я уже тогда всё запоминала и анализировала, возможно, гены. Она сказала, что если я хочу, то могу приходить сюда поиграть. Я забегала сюда после занятий с бабушкой, с любопытством лазала везде, иногда подглядывала за уроками в ангарах в замочную скважину, мне это нравилось. Мне казалось, что все это игра, я была маленькой и еще не совсем осознавала все, что здесь происходит. Пак Минджи, заметив, что я провожу здесь много времени, стала уделять мне внимание, она мне заменила мать в каком-то смысле, она меня научила обращаться с ножами, по сути, потихоньку давала знания, а я их впитывала как губка, постепенно даже стала молотить манекены, еле дотягиваясь, — Лиён улыбнулась, поглощенная воспоминаниями. — А потом ко мне начало приходить понимание, но я уже впитала это в себя. Бабка обмолвилась, что здесь работает мой отец, у меня была игра, я наблюдала за всеми, записывала это в дневники. Мне что-то рассказывали старшеклассники, что-то я подслушивала, мне нравилось владеть информацией. Полтора года назад Пак Минджи мне предложила учиться здесь, и, я конечно, согласилась. К тому времени я уже знала все об этом месте. Потом ты уже знаешь, Миён, Тэхён, девчонки, и Ты. Я сидела как громом пораженная. Я всегда считала Лиён такой же, как я, невинной душой, что попала сюда по принуждению, она же являлась, пожалуй, самым необычным человеком в этом месте. Она сама выбрала свою судьбу, осознанно шла сюда. Считала Пак Минджи чуть ли не матерью! Эту женщину, что так просто перерезала Рине горло. Я не могла этого понять, ее привязанности к этому месту. Это было дико для меня. Видя, что я не в состоянии пока что-либо сказать, Лиён продолжила: — Здесь, в этих папках, все мои наблюдения за последние пять-шесть лет. Тут как ерунда ребенка, так и очень опасная информация, я не хочу, чтобы кто-либо из учителей или учеников наткнулся на нее. Поэтому мне нужно ее спрятать. Ночью я зарою все за часовней. Лиён молча вернулась к своей работе Я наблюдала за ней, переваривая полученные сведения. — Господи... — пробормотала я и, поднявшись, подошла к окну, выглядывая наружу. — Что это меняет? — спросила подруга. — Я думала, ты тоже не в восторге от этого места, — сухо заметила я, оборачиваясь и качая головой. — Мне здесь нравится, здесь мой дом и, да, мне нравится то, что я делаю. Я знаю, ты не сможешь этого понять пока что, но Джен, я понимаю тебя. — Понимаешь? Да у тебя был выбор, тогда, как такой роскоши не было ни у кого! — воскликнула я в негодовании. — Я уверена, половина не выбрала бы себе такую жизнь. — Думаешь, у меня был выбор? — Лиён уже была не так спокойна, как несколько минут назад, девушка вскочила с кровати и встала напротив меня — Ты что, не понимаешь, что я знала? Думаешь, если бы я отказалась, то смогла бы так просто уехать учиться в какой-нибудь университет? Никто бы никуда меня не пустил, я владела информацией. Меня бы просто убили или для начала, как и тебя, принудили учиться, я просто выбрала путь наименьшего сопротивления! А что касается удовольствия, это у нас в крови, Дженни! — В крови? — воскликнула я. — Не уверена, лишь половина выпускается от набора, ведь так? Почему же тогда они умирают? Куда деваются их гены?! — Да как ты не понимаешь, потому, что набор состоит из пропорции 1 к 1. Нас делят поровну, набирают определенное число детей убийц, мы воспитываемся в глуши или интернатах. А потом точно столько же обычных ребят, лишь малую толику склонных к жестокости. В равном соотношении, они как скот на убой, для нас же. Пока мы учимся. Простые конфликты порой здесь перерастают во что-то большее, и кто-то, кого-то убивает. На это закрываю глаза, это же прекрасная практика. Не спорю, бывают исключения, но их очень мало. — Господи, да это же дикость! — Но это реальность, схема, работающая годами, выпускаются только дети с родословной. — Я тебе не верю... — Твое право, только не болтай. Я слишком много тебе сказала. — Не переживай. Я пойду... прогуляюсь. Я покинула комнату и вышла на улицу. Я совершенно запуталась. Настраиваясь на завтрашний турнир, я думала, что у меня будет, по крайней мере, один человек, которому я могу доверять. Лиён. Однако сейчас я уже не была настолько в этом уверена. Вокруг все перевернулось с ног на голову. Ноги сами принесли меня к часовне, я вошла внутрь и оглядела пустой зал, странно, я никогда не была набожной, однако что-то привело меня сюда. Я подошла к большой иконе в темном и дальнем углу зала. — Ну что, кажется, я влипла... И мне придется скоро нарушить все заповеди. Пожалуй, только глупцы думают, что ты им чем-то поможешь, — обратилась я к иконе, — ты же просто картина. — Дело не в ней, а в человеке, — раздался позади меня отчетливый голос, и я подпрыгнула от удивления, испуганно оглядываясь. Рядом со мной стоял Чхве. Подошел ли он позже или был здесь изначально, в какой-то соседней комнате, я не знала. — Она лишь дает надежду, все остальное зависит от нас. По сути, общаясь с Богом, мы ведем диалог со своим внутренним я. Но человеку никто не может помочь, кроме него самого, когда ты опустил руки, даже Бог бессилен.