Русалочка

Здесь всегда вспоминается детство. Раннее. Неосознанное. То, которое и запоминается-то не слишком отчётливо. Скорее всего, большинство моментов исказилось в памяти за долгие годы жизни. Уже не так отчётливо помнятся ночные побеги в сад, где, удобно устроившись на дереве, можно вдоволь начитаться комиксов, с дурацким фонариком на лбу. Совсем забылись лица друзей, имя девочки, при виде которой сердце то билось чаще, то замирало, и вкус бабушкиных пирожков. Зато, отчего-то очень хорошо помнится солнечный день, поющие в траве что-то на своём кузнечики, бабочки, взмахивающие яркими крылышками и зеленковатая гладь воды, по которой радостно, как маленькие дети, скачут блики. И обрыв. Вот этот самый. За годы он ещё больше обвалился, и остаётся только надеяться, что сам по себе, а не под ногами невнимательных детишек. И даже непонятно почему. Из жалости к маленьким неопытным людям или из ревности. А мало ли? Вдруг с кем-то так же... Тэхён не появлялся здесь много лет. Снова. А зачем? Нет, конечно, первое время он пытался всё вернуть. Бросил работу, почти на год переехал из города в деревню. А потом не выдержал. Не Тэхён. Намджун. Закинул какие-то шмотки в дорожную сумку, схватил её одной рукой, а Тэ второй, усадил, не без усилий, в машину, и увёз в Сеул. Так, как когда-то мама. Но мама по просьбе бабушки, а Намджун, потому что устал смотреть, как его лучший друг медленно умирает, теряя рассудок. А разве бывает иначе, когда любишь? Этот вопрос столько раз звучит за дверью двушки, которую купил им Джун, что у того почти сдают нервы. Хочется дать Тэхёну чем-то тяжёлым по голове и кричать, кричать, кричать. О том, что бывает. О том, что любовь, какой бы сильной она не была, убивать не может. О том, что Ким помешался, раз готов сутки напролёт сидеть у кромки воды. О том, что Чонгук никогда не вернётся. Тэхён по началу не верит. Настоящее сумасшествие. Больной ни за что не признает, что болен. И плевать, что осознание проблемы – первый шаг к её решению. Первый и самый сложный. Для Тэхёна так точно. Проходит слишком много времени. Так много, что Намджун сначала не верит, когда замечает блеск в глазах младшего при взгляде на постоянную клиентку их магазина электроники, который они открыли. Как вообще можно стать постоянным клиентом магазина электроники? Ким не слишком долго задаётся этим вопросом. Для любви и не такое сделаешь. Ему бы очень хотелось сказать своё почти отцовское "а я тебе говорил", но бередить рану – не лучший вариант. Ни тогда, когда Тэхён часами болтает с Юной по телефону, ни тогда, когда признаётся хёну, что влюблён. Ни даже тогда, когда с дрожью в голосе, заплетающимся языком выдаёт восторженное "Двойня, хён! Двойня!" Да, любовь проходит, а раны затягиваются. Но то, что было между Тэ и Чонгуком – не просто любовь. Это то, что никогда окончательно не затянется. То, о чём лучше лишний раз не вспоминать. И вот он снова здесь. На песчаном берегу. Сверху тот самый обрыв. Он спустился там, куда отвёл его Гук в первую встречу. Так безопаснее. Чонгук узнаёт его сразу, не смотря на то, что в уголках любимых карих глаз протянулась паутинка морщин, а виски на фоне тёмных волос – чистое серебро. Чонгук узнал бы его, даже если бы Ким не сбрил вчера дурацкие усы. Так, на всякий случай. Но он всё равно не спешит показываться перед старшим. Столько боли он ему причинил. Во благо, конечно. Но от того не легче. А если, всё пойдёт коту под то, что нельзя дёргать? Рисковать не стоит? Тэхён может и смирился. Выдержит ли Чон? Он сидит, с переплетенными пальцами, положив руки на чуть разведённые колени, смотрит на водную гладь и ни слова не говорит. Раньше говорил много. Шептал, кричал. Просил – да что там! – умолял вернуться. А теперь молчит. – Я просто хочу попрощаться, – звучит спокойно. Он и не настаивает даже. Готов и без этого уйти. Но Чонгук выбирается из комышей, шлёт к чертям собачьим покрытый чешуёй хвост и наполовину выходит из воды. Тэхён улыбается. Волосы у Гукки такие же яркие, да и не постарел он совсем. Киму даже стыдно немного. Ему-то уже сорокет и он давно не такой красавчик, каким его помнит Чон. Но тот смотрит по прежнему с любовью и трепетом. Он любил Тэхёна совсем маленьким мальчиком, будет любить и сейчас, и даже лет через тридцать. Без лишних слов Ким встаёт с песка и уверенно заходит в воду. Лишь немного кривиться, когда внезапно ощущает холод реки, но быстро привыкает. Обнимает голые, мокрые плечи, прижимая к себе по-ближе и, не долго ожидая, получает объятия в ответ. Несколько минут, пролетающих мгновениями. Отстраняется. Смотрит в оленьи глаза. Целует. Как раньше. Он-то уже подучился, а Гукки всё такой же не умелый. Всё такой же ласковый, нежный, не порочный. – Я люблю тебя, – искреннее и быть не может. – И всегда буду любить. И Чонгук верит. Знает про жену, про четырёх детишек, про то, как Ким каждый день целует их и клянётся в любви. Но верит. Конечно, верит. Нельзя не верить. Он и сам знает, каково это. Они одинаковые. В этом точно. – Я тебя тоже. Всегда. – Прощай, – и треплет мокрые розовые волосы. – Только не оборачивайся. В ответ кивок и последняя улыбка на прощание.