***
На следующее утро солдаты из отряда, которые по приказу короля должны были отправиться в Англию, посетили мессу в крестьянской церквушке, получив благословение перед долгой и опасной дорогой. На душе у Вильгельма было необъяснимо тяжело, и поэтому он решил задержаться дольше остальных, дабы исповедаться. День был пасмурным, и настроение это передавалось на всё, что окружало барона. Обычно солнечные лучи оживляли замысловатые узоры витражей, однако тогда они лишь безжизненно бросали тень, делая и без того небольшое пространство церквушки тесным. Вильгельм зашёл в мрачную исповедальню и сложил руки в молитве, ожидая пастыря. Вдруг раздались частые и лёгкие шаги, и через некоторое время дверь на той стороне открылась. Он было хотел начать свою исповедь, но тут открылось окошечко-перегородка, в котором сквозь полупрозрачную ажурную шторку Вильгельм увидел женские руки. Мысль о том, что Кена пошла против воли брата и тайком пришла к нему, страшила Вильгельма. Однако, когда он лучше присмотрелся, понял, что это точно были не её руки. «Слава Богу, не она!» — подумал он, с облегчением выдохнув. — Вильгельм, это я, Катарина, — начала фрейлина. — Я пришла по приказу Её Величества, она… — Скажи мне, как она? Джастин не сделал ей больно? — не вытерпел барон и прервал её. Катарину смутило такое резкое поведение юноши, но, стараясь не выдавать этого, она ровным тоном продолжила. — Её Величество и Его Величество говорили и сами разобрались в своих личных проблемах. Я пришла сюда лишь потому, что Её Величество проявила милосердие и передала тебе это. Фрейлина отодвинула шторку и передала Вильгельму свёрток. Разорвав бумагу, он увидел пару склянок с целительным бальзамом и маленькую записку, на которой мелким почерком было написано «Прости за всё. Береги себя». Сердце болезненно кольнуло, и желание сдерживаться пропало. — Передай Кене, чтобы она не переживала. Я обязательно вернусь к ней. Отчаянная наглость барона лишила Катарину дара речи. «До чего бесстыжий!» — Кажется, ты забываешь своё место. Не гневи небеса, Вильгельм, и забудь о Её Величестве. Это всего лишь жест благодарности и вежливости, не нужно додумывать. Лучше исчезни из жизни Кены навсегда, коли у тебя есть такая возможность, — каждое слово фрейлины казалось глухим ударом молотка о гвозди, так умирала надежда. Катарина почувствовала, что была слишком категоричной и попыталась вернуться к душевному спокойствию. — Надеюсь, ты всё понял и, как и я, хочешь для Её Величества только лучшего. На этом всё. Прощай. Дверь исповедальни открылась, и звук частых шагов с каждой секундой стал постепенно затихать, а вскоре и совсем растворился эхом. Вильгельм провёл руками по лицу и тяжело вздохнул, не представляя, что ожидало его в будущем.***
В тот день Кена долго сидела на кушетке напротив двери на балкон и наблюдала за тем, как ветер отчаянно гнал облака куда-то очень далеко. Она почувствовала, что на улице совсем похолодало. За дверью было слышно, как в коридоре суетились слуги. Иногда казалось, будто кто-то упоминал имя Вилла, но, похоже, это была всего лишь жестокая игра её воображения. Не желая тревожить королеву, Катарина приходила только во время трапезы, или когда повитуха справлялась о здоровье королевы. — Кена, ты слышала, что сказала лекарка? Теперь нужно есть больше, от этого зависит здоровье твоего дитя. Возьми, поешь, — сказала фрейлина и протянула ей тарелку. — Слышала. Только аппетита нет. Кажется, чем больше я ем, тем больше мне нездоровится, — равнодушно ответила Кена, отвернувшись и подобрав ноги под себя. — Лучше скажи мне, как там маменька? — Её Величество всё так же приходит в себя на короткое время и ничего не говорит. Однако последнее время лекари заметили, что по ночам она стала спать спокойней. — Слава Богу, — тихо произнесла Кена и вздохнула с облегчением. — Эти пару дней Джастин лично навещал Её Величество утром перед заседанием совета. Кена чуть вздрогнула, услышав его имя. — Я тебя оставлю. Съешь кашу, пока не остыла, — фрейлина неловко попыталась уйти от дальнейшего разговора и, поклонившись, скрылась за дверью покоев. Весь оставшийся день Кена не с кем не разговаривала. Время шло само по себе, а в голову ничего, кроме невнятных мыслей, не приходило. Она почувствовала, что приходит в себя только, когда заметила, что за окном уже смеркалось. По привычке, прежде чем ложиться спасть Кена решила почитать, однако всё закончилось лишь тем, что она просто взяла в руки том любимых стихов и лениво пролистала его. Подушечками пальцев она провела по бархатной обложке и улыбнулась, вспомнив их с Джастином завтраки. Тогда она впервые почувствовала ту оживляющую надежду, которая воскрешает в людях самые лучшие качества. Теперь же от той надежды осталось гнетущее чувство вины. Тем не менее, Кена понимала, что сделать первый шаг и извиниться было выше её сил, и она предпочла хранить молчание до тех пор, пока не представится удобного случая. Вдруг Кена услышала, что дверь в будуар отварилась. Она осторожно отложила книжку в сторону и приподнялась. — Можете идти, я сам позабочусь о Её Величестве, — раздался громкий голос Джастина, и у Кены почему-то перехватило дыхание. Она нервно поправила волосы, прочистила горло и устремила взгляд на дверь. Через пару секунд в спальню зашёл Джастин. Он был в длинной ночной рубашке и распахнутом халате, в руках у него была шёлковая подушка, волосы были растрёпаны, а выражение лица было не к случаю серьёзным. — Доброй ночи, моя королева! — вдруг выпалил он. «Как торжественно! И что это с ним?» — удивилась Кена, впервые услышав от него такое обращение. — Что привело вас сюда так поздно, Джастин? — пытаясь не рассмеяться, спросила Кена. — Я решил, что с этого момента буду проводить ночи здесь, чтобы самолично защищать нашего сына и вас, — заявил он, подходя к кровати. — Почему вы так уверены, что у нас будет сын? Он промолчал и невозмутимо выкинул куда-то в сторону одну из подушек Кены, заменяя её на ту, что держал в руках. Она не стала ничего говорить и опять взяла в руки книжку. Джастин лег рядом и, закутавшись, закрыл глаза. Кена украдкой посмотрела на мужа. Казалось, он заснул довольно быстро. Дыхание его было ровным и спокойным, а лицо расслабленным, как будто пару секунд назад не он ворвался в её покои. Однако было ясно, что за этой безмятежностью скрывалось беспокойство и волнение. «Видно, произошло нечто серьёзное, раз он решил прийти ко мне в такой час» — подумала Кена, так и не решаясь спросить напрямую. Вдруг Джастин повернулся к ней и открыл глаза. Тут Кена поняла, что засмотрелась на него и резко опустила глаза в книгу. Почему-то стало стыдно. Она чувствовала себя ярмарочным воришкой, которого поймали с поличным. — Вы не собираетесь спать? Мне свет мешает, — заявил Джастин. — Да-да, уже ложусь, — нервно ответила Кена, положив книгу на прикроватную тумбочку и дёрнула за расшитый золотыми нитками шнурок сонетки. В покои тихо запорхнули служанки и принялись одну за другой тушить свечи, коих было достаточно. Кена отвернулась от Джастина и с головой накрылась одеялом. При мысли о том, что в последний раз они были настолько же близко друг к другу лишь в брачную ночь, она ещё больше смутилась. Королева отогнала все воспоминания о той ночи, однако на смену им пришли другие. Внезапно, и оттого, вероятно, более сильно, чем обычно укололо чувство вины. Во время их последней ссоры Джастин с таким горьким отчаянием спрашивал, почему из всех людей она решила попросить помощи именно у Вильгельма, что сразу дать ответ на этот вопрос ей было трудно. Казалось бы, она прекрасно знала, что жена в первую очередь должна полагаться на мужа, однако они были далеко не самой обычной супружеской парой. Между ними все ещё стояла непроницаемая стена, построенная на крепком фундаменте из страхов, предрассудков и общей неловкости. Кене казалось, что изменить всё и разрушить эти бастионы было невозможно. Мысли эти удручали, однако усталость оказалась сильнее всего прочего, и Кена заснула. Ночь прошла спокойно, однако, под утро, когда за окном занималась пёстрая утренняя заря, Кена проснулась от короткого, но громкого крика. Потирая глаза она привстала и обеспокоенно посмотрела на Джастина. Его лицо было белее снега. Вдруг он заключил её в крепкие объятья. Обескураженная Кена не придумала ничего лучше, чем обнять его в ответ и осторожно погладить его по спине. Он часто и отрывисто дышал, а сердце его билось как бешенное. — Джастин, что с вами? Что-то болит? — чуть отстранившись, спросила она; ответа, так и не последовало. — Позову лекаря. Кена потянулась к сонетке, но Джастин остановил её. — Не надо. Просто дайте мне воды. Кена без лишних раздумий встала из тёплой постели и подошла к столику, на котором стоял графин. Пока вода заполняла бокал, Кена ещё раз прокрутила в голове произошедшее. — Спасибо, — бросил Джастин, выхватывая бокал из дрожащих то ли от холода, то ли от беспокойства рук Кены. — Что произошло? — всё-таки решилась спросить Кена. Наступила тишина. За это короткое время у Джастина получилось успокоиться, однако он всё ещё сомневался в том, стоит ли делиться этим с Кеной. — Кошмар, — чуть слышно произнёс он. — Что? — смутившись, переспросила Кена. — Вам приснился кошмар? Он склонил голову и робко кивнул. — Расскажете мне? — осторожно, словно ступая по тонкому льду, спросила Кена. За своё прибывание при французском дворе она видела его разного. Разгневанного, обиженного, скучающего, глумливого, даже скорбящего, но до этого она не замечала ни капли страха в выражении его лица. Сейчас же всё его существо было охвачено непреодолимым ужасом. — Мне опять приснились все они. Отец, матушка, Мари и даже… — он закусил губу и отвернулся, — её дитя. Кена вздрогнула при упоминании ребёнка Мари. Она хотела подобрать нужные слова, но ничего не вышло, и она просто кивнула, мысленно сказав «продолжай». — Уже которую ночь они приходят ко мне, ничего не говорят, а просто смотрят. Смотрят с осуждением, — он ещё сильнее сжал ткань одеяла. — Знаю, я виноват перед ними, но это просто невыносимо! Кена осторожно дотронулась до его ладони. Джастин вздрогнул от касания её ледяных пальцев, но не стал сопротивляться. А через некоторое время даже положил свою ладонь поверх её. — Боюсь, что когда-нибудь и Вильгельм может появиться в моём кошмаре. Кена отпустила его руки и отодвинулась. — Раз боитесь, то почему велели ему уехать? — не посмотрев на него, холодно спросила она. Джастин и сам не раз задавал себе этот вопрос, однако найти ответ так и не удалось, поэтому он, как обычно, решил вести себя так, будто всё было спланировано самым тщательным образом. — Так нужно, — выпалил он, за что потом получил от Кены недовольно-вопросительный взгляд. — Он не такой идеальный, как вам кажется. — О чём вы? Джастин улыбнулся её участию. От болезненных воспоминаний практически ничего не осталось, и он, наконец, мог снова спрятаться за маской насмешки. По крайней мере, это помогало не чувствовать боле неловкость наедине с той, которая так некстати узнала о его слабости. — Я был прав, он вам не безразличен. Раз уж вы так хотите знать о тёмном прошлом моего братца, то я… — Похоже, вам уже лучше. Я рада этому, но прошу, не утруждайте себя рассказами. Я знаю о Вилле то, что должна знать его подруга. Наши отношения никоим образом не повредят вашей репутации, и тем более, они не помешают мне исполнить наш уговор. В конце концов, после рождения ребёнка мы снова придём к взаимному равнодушию, которого, я уверена, вы желаете не менее, чем я. Ещё рано, давайте спать дальше, — закончив свой монолог, Кена легла обратно. Джастин ещё с минуту сидел и пытался осознать всё, что услышал. Затем он пожал плечами и осторожно лег рядом. «Надо же, говорила так, как будто весь вечер готовила свою речь» — подумал он и улыбнулся, закрывая глаза. «Надо же, так легко превратиться из напуганного в надоедливого» — подумала она, преодолевая огромное желание столкнуть его с кровати.***
— Никаких новостей от… , — подавив желание сказать слово «брат», начал Джастин. — Вильгельма не было? Он уже давно должен был прибыть в Англию. — Нет, Ваше Величество, — дрожащим голосом ответила Катарина. Она боялась бросить даже моментальный взгляд в сторону короля, который вальяжно сидел за своим рабочим столом. — Врёшь, — безразлично произнёс Джастин, и сердце фрейлины замерло. Король встал из-за стола и стал медленно приближаться к Катарине, которая места себе не находила и продолжала нервно перебирать пальцы. Джастин за подбородок поднял её лицо, заставляя посмотреть себе в глаза. — Похоже, в прошлый раз я не достаточно хорошо объяснил тебе, что случится, если ты не будешь сообщать мне о том, что происходит между королевой и бароном. Если ты смеешь утаивать от меня что-то, то и я не подумаю сдержать своё слово. Катарина бросилась на колени и зажмурилась. — Ваше Величество, простите меня, я совершила ошибку. Прошу Вас, не отправляйте Эдмунда на фронт, матушка совсем слаба и она не переживёт, если с братом что-нибудь случится. — Так, значит, у тебя и правда есть, что мне рассказать. Кена слегка отвернулась и достав из корсажа свёрток протянула его Джастину. — Вильгельм подкупил посыльного и отправил Её Величеству письмо, но мне удалось его перехватить, — произнесла Катарина, чувствуя неимоверную вину. Джастин выхватил сверток и судорожно его раскрыл. «Дорогая Кена» — начал читать Джастин, и сразу же закатил глаза. «Паршивец» — подумал он и вернулся к прочтению. «Надеюсь, ты не опечалена моим отъездом. Я хотел так много тебе сказать в тот день, но судьба распорядилась иначе. Сейчас я пишу тебе, а в голове всё ещё звенят залпы пушек. Похоже, что смерть ходит за нами по пятам. Именно сейчас я понял, что прежде чем умру хочу признаться тебе в одном. Я влюблён в тебя. Отрицал, пытался убедить себя, что это наваждение, но всё напрасно. Да, против нас сейчас всё: люди, обстоятельства, но я хочу, чтобы ты знала, ради тебя я стерплю всё. Если ждёшь меня, я обязательно вернусь. Молюсь о твоём здоровье. Твой навеки, Вилл» Джастин в ярости скомкал бумагу. «Друзья они! Как же! Не удивительно, что она знает о нём достаточно…» — Напиши письмо от лица Её Величества, да такое, чтобы барон потерял всякую надежду, — процедил он, поднося свечу к письму. Катарина поклонилась и спешно покинула покои. Рядом с серебряным блюдцем, на котором догорало злополучное письмо, лежал сборник с французскими сказками. Джастин привёз его из недавней поездки. Выполненная под заказ книга казалась идеальным подарком для его королевы, однако инцидент с Вильгельмом всё испортил. Теперь, когда ему почти удалось избавиться от назойливого поклонника, ничто не мешало выполнить задуманное. «Всё складывается как нельзя лучше» — подумал Джастин и усмехнулся, наслаждаясь своей единоличной властью.