***
— Ты же хороший мальчик? — По помещению распространяется тяжёлый голос, расходящийся эхом по маленьким коридорам огромного замка. Голос мужской, неприятный для слуха, будто раньше подвергался пыткам и был искажён до неузнаваемости, воздух точно такой же тяжёлый, как и голос. А сам мужчина с улыбкой на лице рассматривал фотографию. Улыбка ни разу не счастливая, улыбка ни разу не от горечи, улыбка на лице его предвещает скорую победу. Мужчина на пятках поворачивается к парню, у которого взгляд пустой, неосознанный и совсем не здесь. Где-то там, где-то в глубине его самого, застрявший в заточении злых рук, без способа на спасение. Парень не знает и не понимает, за него говорит не он сам, а тёмная, неведомая никому сила. Сам же он внутри себя кричит, воет, как волк на луну, и захлёбывается от беспомощности. — Да, господин. — Мужчина смеётся, звонко и одновременно отвратительно, смех эхом расходиться по всё тем же коридорам. Для него это феерично, он смеётся, прихлопывая в ладоши, проговаривая одно и то же «превосходно». — Эти противные людишки снова могут жить беззаботно, разве это не ужасно? — Улыбка с лица мужчины спадает и он корчиться от отвращения, смотря снова на фотографию в его руках. — А Адом начал править какой-то сосунок, — Вены на шее мужчины вздуваются, сейчас он ядом плеваться готов, глаза начали гореть огнём, а челюсти сжались до противного скрежета. — а эти дети, о эти великие дети пророчества. Они должны были сдохнуть, понимаешь? — Парень всё так же стоит на одном месте, кивая, но внутри всё так воет, пытается выбраться, но безрезультатно, его взяли в заложники, он не должен был жить, но его воскресили для того, чтобы свершить несовершенные злые деяния. Воскресил тот, кому подвластны многие жизни. Сам Ким беспомощен, и помочь ему никто не может, парень лишь может звать только одного, умолять, чтобы его услышал один единственный, чтобы услышал и спас его от рук злых. — Видя, как выросли эти дети, хочется убить их ещё сильнее. Живут в роду людском, считают, что они достойны жизни. Я должен был сделать всё своим, но я остался ни с чем, потому что ТЫ и этот сопляк помешали мне! Вы всё сделали не так, поменяв то, что я для вас построил! Вы изменили то, что я вам дал, глупцы! Я ждал дня вашей встречи, это было так интересно наблюдать за вами, пока вы двое всё не испортили. Вы оставили меня без всего, я буквально сейчас наказан, живя в заточении этого замка, но я выберусь, обещаю, потому что у меня есть ты.ТЫ — тот, кто всё испортил, и ТЫ — будешь тем, кто всё исправит. — Смех вновь разноситься по помещению, руки тянутся вверх, мужчина будто желает вознестись снова до небес, но сейчас он может лишь коварно смеяться, фантазируя тот день, когда он вновь взойдет на вершину. Парень падает на холодный, бетонный пол замка, крича внутри себя всё то же……помоги мне, помоги.
***
Чон просыпается в холодном поту, глаза широко открыты, а в голове набатом раздается бесконечные мольбы о помощи. Он проводит по взмокшей чёлке рукой и прокручивает у себя в голове эти мольбы, пытаясь разобраться откуда они могли взяться. Мысль о том, что мольбы от того, кто причиняет ему боль, снова и снова врезается в него острыми иглами, но возможно ли это? Вот в чём вопрос. Недавнее происшествие ещё свежо в памяти, но он не уверен, что это был именно он, ведь тот умер на его глазах, пророчество исполнилось, так как же он мог выжить. Столько вопросов вериться в его голове и за каждый он цепляется, даже цепляется за мысль, что они могут всё вернуть на свои места, и возможно, быть счастливыми. Теперь он осознал это, осознал то, что хочет около себя хрупкую любовь и шныряющих по кухне детей. Но вот у него есть второе, однако без первого это не приносит такой большой восторг, потому что он не справляется один. Его раздумия прерываются тихим стуком в дверь, и он быстро поднимает глаза, видя как тихонько заходит его сын, маленькая и хрупкая копия Тэхёна — Чонхён. Он неосознанно улыбается, слыша как тот в мыслях боится, что его прогонят. — Папа… — Чонгук вздрагивает, потому что Чон его редко называл так, потому что берёг это видимо для другого, но когда он слышит именно это, то на душе становиться совсем чуть-чуть полегче. — можно я у тебя в комнате посплю? — Так глупо, подросток думает, что сейчас получит отказ, но Чонгук сам понимает, что сегодня ночью в одиночестве тоже не уснёт, потому что опять проснётся с мольбой в голове. Да и эти минуты, когда они не ссорятся становятся намного ценнее, минуты, которые хочется запомнить и потом рассказать ему, может этим и не надо хвастаться, но он не такой как все, и обо всех его изменениях хочется рассказать, в конечном итоге показать то, что он меняется, признаёт свои ошибки и меняется. — Ложись ко мне, Хёни. — Подросток вздрагивает. — Правда? — Чонгук кивает, точно зная, что его сын увидит этот кивок. Подросток тихонько улыбается и бежит босыми ногами в кровать, крепко прижимая к своей груди подушку. Он забирается под тёплое одеяло и прижимается ближе к отцу, который сначала напрягается, но в итоге расслабляется. На губах застывает снова улыбка, и сейчас почему-то ему кажется, что он испытывает некое подобие счастья. Они ещё немного лежат в кровати, разбавляя тишину лишь дыханием до тех пор, пока Чонхён не задаёт вопрос, от которого у него всё сжимается. — Он правда умер? Он обещал, он говорил, что ещё вернется к нам. Ты ведь считаешь меня глупцом, что я до сих пор верю, что он придёт? — Мужчина поворачивается лицом к своему сыну, и прижимает его ближе к себе, целуя в макушку и тихо, почти неслышно проговаривает. — Я никогда не считал тебя глупым, верь мне, я обещаю, что мы ещё будем все вместе. Ты же наш сын, ты должен верить в нас, Ким Чонхён. — Подросток всхлипывает и прижимается крепче к груди отца, утыкаясь холодным носом в мягкую ткань футболки, и вдыхает родной запах, запах его дома. — Я Чон Чонхён, — Так же тихо шепчет подросток. — я люблю тебя, пап, и верю тебе. — После этого подросток засыпает мирным сном, а Чон всё так же с улыбкой на лице лежит и думает: что бы то там ни было, он обязательно со всем разберётся, если кому-то нужна помощь, то он придёт и спасёт, если нужна помощь ему, то он обязательно всё выяснит, найдёт и спасёт его. Они видимо забыли, кто он такой, пора уже напомнить о себе вновь, и что он из себя представляет. После этого и мужчина проваливается в крепкий сон.***
Люди сами по себе странные существа, но страннее ли демонов, ангелов, любых загадочных существ. Им дают жизнь — они не ценят, теряют жизнь — признают все свои грехи, когда им дают шанс на исцеление, то снова возвращаются к тому с чего начинали. Они отталкивают друг друга, но в эту же секунду думают о утешении, они признаются в любви, но потом забирают свои слова, боясь отказа. Люди говорят, что ненавидят, но в их комнате есть фотография этого человека, в которой они находят что-то ценное. Они не логичны и спонтанны, они… — Разве? — Сквозь шелест листьев, сквозь свист ветра, раздаётся приятный для ушей баритон, заволакивающий и гипнотизирующий, который хочется слушать ещё, хочется слушать вечность, однако голос внутри головы набатом твердит «ты просто влюблён, ты так влюблён…», голос усмехается над ним в голове, а он крепко зажмуривается, до чёрных пятен перед глазами, из стороны в сторону вертит головой, твердит мысленно «сгинь», а внутри опять то мерзкое хихиканье и мерзкое «влюблён.» Снова бесполезное отрицание и смирение, потому что да, он чертовски сильно влюблён. — Мы более нелогичны, чем они, потому что нормальные демоны не отказываются от хорошей смерти, желая жить с мерзким клеймом ради того, кому он не нужен, Минг Юнги. — Мерзкий голос в голове снова над ним смеётся, снова так громко, что он хочет сбежать от него, снова твердит «влюблён, но никому не нужен.» Это звучит так утвердительно, что он начинает верить этому голосу, начинает верить в то, что действительно никому не нужен. Голос в голове жесток, но голос около него ещё жестче. — Ты так жесток, чертовски жесток. — Его собственный голос дрогнул, когда он молил всех богов и дьяволов, чтобы он произнёс это не столь унизительно. Он унизился довольно ещё тогда, когда не принял дарованную ему смерть и вернулся в качестве ангела, несущего смерть. Он просто хотел видеть, слышать этого жестокого для своего внешнего вида ангела, но он настолько забыл, что ангелы тоже бывают жестоки, что сейчас пытается собрать себя по кусочкам для чего-то, для кого-то, хотя может просто уйти, время ещё есть. Есть время для того, чтобы принять дарованную смерть, без перерождений, без мучений в Аду, без всего, просто умереть. — Ты забыл? — Ангел-хранитель приподнимает пальцем подбородок Юнги, чтобы тот смотрел прямо на него, своим отстранённым и печальным взглядом, в котором так хорошо прослеживаются нотки боли, сказанными словами. — Я был добр с тобой из-за того, что ты был моим заданием. Ты так легко в меня влюбился, что меня немного разочаровывает. Малыш, умри пока можешь, твоя жизнь бессмысленна здесь, не будь более мерзким, чем ты был. — Тот, кто придумал сказки про то, что ангелы самые добрые и нежные существа, чертовски были не правы, их возвысили до таких высот, описали такими безгрешными, но даже сам бог с грехом. Их отличия лишь в том, что они живут на небе и на землю приходят с какой-то именно целью. Они могут и причинить боль, они могут и убить, они могут и предать, они могут всё, все ангелы — грешны, безгрешных нет, как и в мире людей, так и в мире божественном. Юнги опечален и раздавлен, что поднимаясь со скамьи в парке, чуть не падает из-за головокружения. Маленькая надежда на то, что поодаль стоящий Чимин подхватит его, скажет, что он лжёт, обнимет и не отпустит, но его никто не ловит, что его «чуть-чуть» становится уже окончательным падением причём внутри и снаружи. Сердце его замирает, оно билось только для одного, а сейчас оно опустошено. Колени, которые так и не смогли сдержать его в равновесие подкашиваются и чувство униженности увеличивается, он снова слышит противный голос в голове, говорящий, что он безнадёжен и спиной ощущает, как Чимин усмехается, так и шепча «умри». Он задаётся вопросом кем он стал, задаётся вопросом кем стали они. Война прошла, но откуда взялось столько жестокости, откуда взялось это, пусть он и раньше был довольно прямолинейным и не разменивался на ласки, но сейчас он стал именно жестоким. Последствия войны?Или тут что-то другое?
Стоя на коленях, он смотрит на пасмурное небо, на губах блаженная, почти сумасшедшая улыбка, в руках роза — красная, под цвет его крови на губах. Алая, стекающая кровь из-за рта означает его выбор, а увядающая роза — его остаток жизни. В мыслях множество проносящихся воспоминаний от хороших до: «умри», «сдохни», «ты должен был умереть». Юнги разочарован в себе ли или в ком-то другом, но разочарование окутывает его с головой, погружая в пучину самоуничтожения. Он смотрит на розу в его руках и на мрачное небо, выбор сделан и в этот раз он не жалеет о нём. Пальцы очерчивают бархатные лепестки цветка, шёпотом, боясь нарушить атмосферу, боясь прервать гул ветра и тихое перешептыванье деревьев: он произносит «Это моё сердце», сжимая макушку розы, захлёбывается в своей крови сильнее и договаривает «…которое ты уничтожил». Роза сжата в кулак, а он плавно опустился на поляну, последняя стекающая слеза скользит в кровавую траву. Из руки сжатой в кулак струится тонкая струйка крови, дыхание замедляется и последнее что он произносит, невнятно, непонятно, почти не слышно:«Я люблю тебя»
Тарелка выпадает из рук и разбивается о плитку в мельчайших осколках. Парень стоит с стеклянными глазами. Чимин почувствовал — Юнги мертв. Он не думал и не предполагал, что тот может отказаться от жизни; выберет всё-таки смерть из-за разбитого сердца. — Юнги, — Шепчет парень, смотря на разбитое нечто. Он втягивает воздух через нос, прикрывая глаза. Он чувствует тупую, режущую боль в районе сердца, множество иголок вонзается в его сердце. В этот раз он сам виноват, он сказал ему умереть, — так будет лучше для тебя самого, ты хотя бы переродишься, — Успокаивает себя Чимин, не зная истинной правды. Телефон начинает звонить, на экране светится знакомое лицо.— Юнги принял смерть
— Я почувствовал, мать твою. В трубке раздаётся смешок.— Приезжай ко мне, срочный сбор, это уже не мой больной мозг, но я слышу его. Кажется, все не закончилось тогда на водопаде, кто-то действует мне на нервы .