Ghost Town

Уже давно Хосок плакал, слезы превращались в красную смесь, по пути смывая застывшую кровь на лице. Слышать такие вещи о своем любимом человеке было больно. Внутри всё сжималось, ему было искренне жаль Хенвона, но правду не изменишь. Услышав про побои, Хосок сразу вспомнил спину Че и многочисленные шрамы. Они были настолько глубокие, что сохранились до этих дней. При мысли, что были и те, которые затянулись и исчезли, Хосок сжимался сильнее. С самого детства он был сентиментальным мальчиком и заплакать от жалости и любви ему не составило большого труда. Но самое главное, что нужно было чувствовать при таких шрамах? Хенвон ведь беззащитный, он не смог бы причинить никому зла. Шин до сих пор не мог поверить, что все проделки задуманы именно Хенвоном, наверняка у того найдутся оправдания и все, что говорит парень перед ним — выдумки. А Крис сидел безмолвно. Никаких эмоций, ничего, только прикрытые глаза и безмятежное дыхание. — Ты врешь, — усмерив свои всхлипывания, наконец проговорил Хосок, разрывая затянувшееся молчание. — Он не мог… Крис медленно раскрыл веки и его взгляд встретился с опухшими красными глазами. Взгляд ненавистный по отношению к Ву, и парня это немного озадачило. — Только не говори, что ты думал, будто Хенвон вундеркинд и сам всего добился? — задал вопрос Крис, но ответа не последовало. Шин и не думал отвечать, ведь знал, что вряд-ли его ответа ждут. Он лишь тяжело задышал, готовясь услышать дальнейшие события, которые он предугадывал не самыми счастливыми. Крис даже подсел поближе, возмущаясь такому выводу брюнета. — Он больной, — повторил парень спустя несколько долгих секунд. — Аутизм, ты слышишь? Эти знания, вся информация, только больному присуще это. Обычный человек не сможет провести операцию в свои девятнадцать лет, а он смог. Но видишь ли, он не необычный, он — больной. Хосок лишь отвернулся от Криса, не желая верить, твердо стоя на своем и стараясь не заплакать снова. Почувствовав это самое недоверие, Крис расслабился и от безысходности снова откинулся на спинку стула, закидывая одну ногу на другую. — Не веришь? Тогда слушай, — продолжил Ву, но уже более спокойнее, чем прежде. — Как думаешь, что стало с нашими родителями? Хосок снова повернул голову к собеседнику, но с самым устрашающим взглядом, давая понять, что не желает ничего слышать. Мокрая челка мешала глазам, а кровь на лице размазалась после слез. Хосоку удалось немного размять руку и вернуть кровообращение в норму, но чувствовалась другая острая боль из-за слишком длительного затекания. — Хенвону исполнилось тринадцать, и его отпустили учиться в мед. академию. Он совсем нас не навещал, не звонил, исчез. А я так хотел с ним встретиться, поговорить, что там, как он. Но ни одной весточки от него. И вдруг, — в этот момент Крис снова придвигается ближе к Шину, — он появился. Весь такой счастливый, улыбчивый, поблагодарил родителей за приют и воспитание, за всё, что они ему сделали. Представляешь? Ву начал дергаться при рассказе и сильно удивлялся своим же словам, саркастично улыбаясь. — Я не понял, что там творилось, ведь самому было лет девять. Он принес дорогое кофе для родителей, а мне фруктовый сок и крутые видеоигры. Мы сидели за столом, и Хенвон начал бурно рассказывать об академии и об его успехах в учебе. Я, честно сказать, был в шоке. После всего, что произошло, он так спокойно общался с родителями. Потом, при окончании чаепития, я сидел у себя в комнате, изучая свой подарок, пока ко мне не пришел Че. Он спросил, доверяю ли я ему. Я без раздумий ответил стопроцентное «да», после чего он вывел меня на улицу и мы пошли гулять. Я долго просил вернуться домой, потому что отец мог меня снова наказать, ведь я не отпросился. А Хенвон… Страх, глаза расширены, руки дергаются и нервно теребят край куртки. Ву был не в себе от рассказа, да и голос начал слабо дрожать. Он находился далеко от квартиры, где-то в своем мире, потухшем и темном. Все это время он смотрел на шторы за Шином, а сейчас взглянул прямо на него. — Он промолчал и попросил вернуться домой, а сам ушел, вроде спешил кое-куда. Я послушно направился в дом и увидел кучу полицейских машин у входа. Все искали именно меня, а потом осведомили о смерти моих родителей. Передоз наркотиками, я был, честно сказать, ошарашен. Они не принимали никаких наркотиков, да и плюс все подарки брата бесследно исчезли, да я и не стал выяснять где они, неподходящий момент был. На столе валялось несколько пачек белого порошка, а отец с матерью лежали на полу безжизненные, с распахнутыми пустыми глазами. Все думали, что я пришел с обычной прогулки в тот день, и никто не заподозрил Хенвона, ведь в семье был только я. В горле пересохло, но Шин молчал. Все эти рассказы плохо отражались на нем, заставляя всего дрожать от злости и вранья. Он не вымолвил ни одного слова и тихо продолжал слушать, возможно, скоро Хенвон проснется и сам объяснит случившееся, оправдая свою невиновность. — Меня отдали в детдом до совершеннолетия, а потом отпустили. Брат приходил иногда навестить, но правды не говорил. Молчал, как скотина, иногда радовался смерти родителей и требовал от меня взаимности. Конечно, я и сам ненавидел отца, мне тоже доставалось от него, но они все равно были моей семьей, и я их любил, но Хенвон думал только о себе. Нашел мне работу, дал денег, пристроил в хороший дом, но заменить семью мне не смог, не смог заполнить пустоту в сердце, а я молчал. Вскоре, я и сам понял чьих рук это было дело. Немного снотворного в кофе, а дальше уже легче легкого. В этой академии он выучился многому, вот и использовал в своих личных целях. * * * * * * — Ты, надеюсь, понял, кто они? — указывая на парней, проговорил Хенвон. Но Джун даже глазом не моргнул, молчал и стойко держался на месте. Внутри он понял, что его раскрыли, но молчал. — И ты наверняка понял, зачем я тут всех собрал? Парни приходили в недоумении и терпеливо ждали ответа от Ен Джуна. А Хенвон не сводил с него глаз, будто старался запомнить его каждую клеточку, каждый изгиб на лице. — Ты сказал, что продал ожерелье, а деньги записал под именем ребенка одного из участников твоей компании. Он — парень, от 20 до 25 лет, и кто же из них? Я сходил в национальный банк, но, видишь ли, совпадений четыре. Кто из них? Снова тишина. Мужчина стоял на своем, продолжая молчать. Он смотрел только вперед, а не на доктора, что разозлило парня. — Ты убил их отцов, разрушил их семью, а теперь сидишь прикованный к коляске и даже слово сказать не можешь. Но я смог тебя достать, если даже в жизни ты дохлый старикашка, что не в состоянии даже слово вымолвить, то мозг то у тебя пока молодой, — с ярой ненавистью в голосе произнес Хенвон, четко выговаривая каждое слово. Парни не верили ушам своим, будто все происходящее им всего лишь снится. Мама Кихена говорила ему, что его отец умер от сердечного приступа, Чангюн вообще не знал о своем отце ничего, лишь то, что он бросил его с матерью в детстве. Минхек верил своему брату, что рассказывал о гибели отца в автокатастрофе, но вот сам Чжухон в точности знал о смерти родителя. Ли знал, что папа ограбил музей и его убил полицейский, но говорить брату не спешил, зная насколько тот чувствителен и совсем еще ребенок. А теперь перед ними стоял тот самый убийца, вот так просто стоял, даже не раскаивался. Никто пока полностью не доверял словам доктора, но в душе все же появилась злость. — Почему молчишь? — сквозь зубы процедил доктор. Он сжал кулаки до побеления костяшек, а взгляд сделался страшным, полным отчаяния и ненависти. — Ты уничтожил меня, сам того не осознавая. Когда все дело было закрыто, бабушка узнала о твоих проделках. Она заявила, что все расскажет полиции, а ты испугался. Испугался, что она тебя выдаст со всеми потрохами, ведь твоя мама не входила в твои планы. За такое количество убийств могли бы пожизненно посадить в тюрьму строгого режима, а там у заключенных с полицейскими совсем другой разговор. Ты бы там не выжил и прекрасно осознавал это. Страх манипулировал тобой с того дня, одним щелчком убрал и родную маму. Бедную старушку, что любила тебя всем сердцем… — Нет, — внезапно тихо выговорил Ен Джун, на что Хенвон застыл с приоткрытым ртом. В этот момент у него на лице появилась гримаса отвращения. После всего содеянного он еще утверждает, что мать его не любила. За всё это время, молча простояв, мужчина только сейчас подал признаки жизни. Парни внимательнее прислушивались, стараясь яснее услышать голос Джуна. — Ты еще смеешь отрицать? — подойдя ближе к мужчине, проговорил Хенвон. — Бабушка была единственной, кто дарила мне счастье, любовь, заботу. А ты убил ее, запросто пристрелил в собственном доме. Каково это было? Ен Джун молчал, но теперь его взгляд был направлен на Хенвона, который с трепетом ожидал хоть одного слова от него. Его глаза, наполненные слезами обиды и отчаяния, его губы, что слабо дрожат, его руки, что до сих пор сильно сжаты. Он ждал ответа, но получил встречный вопрос: — Не тебе ли это знать лучше меня? С окаменелым лицом Че отошел на шаг от мужчины, а тяжелые капли полились из глаз, одна за другой, но доктор не издавал лишних звуков, просто стоял с приоткрытым ртом. Сердце рухнуло под пятки, внезапно жар окутал его в себя, в свои горячие объятия. Ен Джун знает, что именно Че виновен в смерти его первой жены, знает всё, а значит, что и у него есть, что сказать. Но откуда? — Ты сволочь, — тихо начал Хенвон, сильно зажмурив глаза, такого он не готов был услышать. Всё не так, как он хотел, сейчас Ен Джун должен был просить у него прощения, умолять спасти, но не это. Только не это. Распахнув влажные глаза, доктор продолжил уже с охрипшим голосом, ведь больное горло не позволяло нормально произносить слова. — Ты отдал меня этой скотине, отчиму, который даже понятия не имел, что такое ребенок, не имел предствления о воспитании, да что там говорить, он нас за людей не принимал. Знал бы ты, что это за жизнь, когда тебя каждую ночь избивают острым кнутом, когда мать проклинает тебя, считая, что наказание сполна оправдывает ее ошибку. Я — ошибка? Ошибка? — Нет, — постарался успокоить сына Ен Джун, но тот не угомонился, продолжая выплевывать эти слова прямо в лицо. — Они не были моей семьей, я всего лишь спас себя от этого жестокого человека. Отчим ненавидел меня, даже документы мои забрал, а самого спрятал, чтобы никто ничего не заподозрил. Это были ужасные дни, никто не помог мне, я был ребенком, маленьким. Знал бы ты… — Я знал… — Заткнись, — выкрикнул Хенвон. Не в силах удержаться на ногах, что предательски затряслись, и он упал на колени. Тишина продлилась слишком долго, воспоминания, что терзали парня с самого детства, вновь приползли к нему, выплевывая яд в самое сердце. Почему именно он? Обида на весь мир за несправедливость. Почему не кто-то другой. За все это время Че не видел ничего хорошего, не видел счастья, света, он жил лишь мыслями о жестоком отце и воспоминаниями. Поэтому он так сильно вцепился в Хосока, который хоть немного, но смог показать настоящую любовь, семью, тепло и уют в доме, счастье, поэтому не отпускал его от себя, боялся потерять его и защищал всеми способами. * * * * * * Утренние лучи солнца пробивались через ткань штор, что прикрывали окна в комнате Хенвона. Внутри горел свет, но даже при этом парни понимали, что настало утро. Они просидели так всю ночь. Крис тяжелыми шагами ходил из стороны в сторону перед Хосоком, будто обдумывая, что-то жизненно важное, а возможно так и есть. Шин получил больше информации, чем нужно и старался все переварить, но даже в этом случае ничего в голове не укладывалось. Крис рассказал ему о Ен Джуне и ограблении музея. — А что с парнями, при чем тут они? — наконец нарушил тишину брюнет, на что Крис замедлил свои шаги. — Ен Джун так и не осмелился достать ожерелье из тайника, но несколько лет назад мы получили информацию, что он продал его, а деньги записал на одного из ребенка умерших грабителей, тех, кто учавствовал в ограблении. Узнать удалось не многое, только то, что ребенок — парень и ему двадцать с чем-то лет. Эти четверо подходят по описанию, они все являются сыновьями умерших. Мы даже этих братьев привезли, ведь одному 21, а другому 23 года. Вот и остается теперь узнать, кто же из них. Мысли запутались сильнее, и Шин уже не мог ничего осмыслить. Что является всему причиной, чего они добиваются? А Крис оказался не самым лучшим рассказчиком, больше путая человека, нежели внятно разъясняя. — Ен Джун ведь был призраком? — вдруг вспомнил Хосок, все сильнее расширяя глаза. Почему-то именно главную информацию он пропустил. — Но он сейчас жив. Поначалу Крис немного сморщился, не вникая в сказанные слова, но будто по щелчку, он вдруг сильно засмеялся. Хосок решил, что снова что-то не так понял, ему стало неудобно от этого смеха, ведь он однозначно адресовался для издевательства его вопросу. Оказалось, что так и было, ведь между смехом Крис повторял слово «призрак», передразнивая Хосока. — Ты поверил в эту чушь? И снова громкий хохот. Шин молчал, ему нечего было ответить, ведь он пользовался лишь той информацией, которой владел. — Призраков не существует, — немного прийдя в себя, заявил Ву. — Ты верил всему, что тебе наплел доктор? Типа после смерти он видит призраков? Боже. Ты точно коротышка — тупоголовый. — А как ты все объяснишь тогда? — нет, Хосок не обиделся, наоборот, ему стало чуточку стыдно перед парнем. Серьезно, как он мог поверить в эту чушь? — Он же больной, мог всякого напридумать себе, да и вас плюс убедил в этом. Его мозг работает по другому, он мог просто представить их себе, возможно, они были видениями, но это всего лишь фантазия доктора. — Но были доказательства, — постарался замести все сомнения Шин. — Какие? Он угадал пальцы за спиной? — Хосок невольно охнул, вспомнив их игру на кухне, Хенвон и вправду угадал все загаданные пальцы брюнета. — Это же детская игра, или ты имеешь ввиду про секретный язык двух братьев? — продолжил Крис, саркастически ухмыляясь подобной ситуации. А Шин вновь приоткрыл рот, ведь откуда парень всё знает? Его это удивляло и плюс бесило слишком сильное доверие доктору, из-за чего он тут позорится перед Ву. — Хенвон перехватил одно письмо и смог вычислить несколько букв за десять минут, так и написал подкидную, чтобы снова вас же одурачить. Правда резала уши, а щеки зарумянились. Хосок не знал куда себя деть, Хенвон обошелся с ним, как с маленьким мальчишкой, а Шин реально повелся, ужасно. — На самом деле это все транс, знаешь что это? — поняв, что парню неприятна такая правда, Ву перевел тему и не стал издеваться дальше, хотя и мог. Шин утвердительно закивал головой, хотя слышал не много об этом процессе. — Это типа гипноза, все спят, а Хенвон управляет их разумами и этим самым старается узнать, на кого же именно записаны деньги. Ен Джун потерял дар речи уже давно, поэтому Че приходится лезть к нему в голову. Другого выхода нет. Сейчас старикашка лежит в доме престарелых, куда Хенвон наведывается часто, чтобы снова влезть в его голову. Вот эти препараты, — Крис указал на шприц с подписью красным маркером, что переливал жидкость в руку Ен Джуна. — Хенвон сделал их специально, таких нигде нет, они нужны для долгого сна, что сравняется даже с короткосрочной смертью. Все эти приборы и медицинские вещички нам достала Ю Мин, что тоже участвовала во всем этом деле. Столько информации, что у Хосока челюсть разболелась из-за широко раскрытого рта. Все больше удивляясь, парень уже забыл о том, где он, что сидит он привязанный, а говорит с не менее опасным человеком, который даже вооружен. — Для чего всё это? Я не понимаю, — все, что смог сказать брюнет, на что Крис лишь жалостно закатил глаза. — Пожалуйста, не тормози, Хосок. Все это ради денег. Мне нужны деньги, Ю Мин тоже, а Хенвону только месть. Всем выгода: стоимость ожерелья огромная, на ней было шесть алмазов, представляешь. Мы с Ю Мин их поделим, а Хенвон сможет отомстить за себя Ен Джуну, ведь именно из-за этого ожерелья он бросил его, отдал моей семье. Деньги ему нафиг не нужны, он больной, его все устраивает. Ему нужно большее. Он мстит всем за себя: моего отца убил за жестокое обращение, мать убил за ненависть к своему ребенку, своего отца мучает, как может, даже специально травит его всякими лекарствами, а хотя Ен Джун давно бы пенки отдал. Ты понимаешь это? — И это всё? — случайно выпалил Шин. — Вот именно, я тоже удивился, когда Хенвон отказался от своей доли. Крис снова начал ходьбу по кругу и принялся нервно зачесывать волосы назад, что так непокорно спадали на лицо. А Хосок смог узнать совершенно другую сторону Че, которую тот старательно скрывал от всех, и это получалось отлично, считая то, что до сих пор никто и капельки не догадывался об этом. * * * * * * — Ты ведь тоже мой ребенок, я всегда помнил о тебе, следил… — попытался успокоить Хенвона Джун, но все тщетно, парень был под сильными эмоциями смешанных коктейлем. Он настолько нервничал, что забывал контролировать свои мысли и эмоции, поэтому транс выходил за пределы. Слабый свет тускнел все сильнее, парни попытались помочь, но их ноги будто срослись с землей, они не смогли сдвинуться с места. Началась паника. Хенвон схватился за голову и сильнее зажмурил глаза. Эмоции взяли верх над ним, и ему теперь было тяжело умерить бурю в голове. Земля под ногами начала содрогаться, парни кричали о помощи, попытались подойти друг к другу, но все бесполезно. Кихен начал меркнуть, что привело к еще большей панике. Значит, он просыпался, но засыпал снова, ведь Хенвон пока не отпускал его из головы. Такое же произошло и с Чжухоном. А Джун все смотрел на Че, который сидя на земле, чуть ли не вырывал себе волосы. Все тело тряслось, а сердце отбивало бешеный ритм, словно после длительной пробежки, голова гудела, появился ужасный звон, но Че знал, как все предотвратить. Глубокий вдох и все затихло за секунду. Парни напряженно застыли на местах, а Хенвон медленно поднялся с земли. — Я с вами еще не закончил, — обратился он ко всем присутствующим, на что Кихен хотел было возразить, но голос пропал. Он не смог ничего выговорить, хотя секунду назад он кричал, как бешеный. Че управлял ими и решил, что пока не готов оправдываться перед парнями, не сейчас. Его волновал мужчина, что немного озадаченно смотрел на своего сына. До этого его не пугали ни смерть, ни боль, ничего, а сейчас он боялся. Боялся за своего сына, но не Хенвона. Че поймал взгляд мужчины и громко засмеялся. Это был смех больного шизофреника, пугающий и отдающий продолжительным эхом. Смех смешанный с рыданием, даже не разберешь. Он смеялся во весь голос, дергаясь в стороны, остальным снова приходилось ожидать в недоумении. — Помнил, говоришь, следил? — между смехом выговорил Че, повторяя слова мужчины и пьяно взирая на него. — Вранье. Думаешь, я не в курсе? Хенвон встал на место и выпрямился, сделав глубокий вдох, теперь он немного пришел в себя, больше не напоминая сумасшедшего. — А сам, небось, жил счастливо? Я приходил к тебе однажды, видел твою новую семью, твоего сына. Скажи, ты на него записал деньги? Джун промолчал, скрипя зубами, что скулы выпирали от злости. Он считал, что сделал многое для этого мальчика, но оказалось совсем не так. Всё это было неожиданностью для Ен Джуна, он не думал, что его первенец вот так с ним обойдется, не думал, что вообще появится. Ну, а теперь он здесь, взрослый, состоятельный, опасный. — Ты смотрел на мальчика такими глазами, какими на меня не смотрел, ты целовал его в лобик, а я только плакал наблюдая со стороны. Почему ты так со мной поступил? Разве я не достоин твоей любви? Разве я не твой сын тоже? — в отчаянии проговорил Хенвон, на что Джун наконец-то заплакал. Прикрыв лицо, он осел на колени и заплакал. Вот теперь-то он каялся и сожалел о содеянном. Вот теперь он понял свою ошибку и ему было чертовски больно. Кто же мог подумать, что первенец его помнит, следит за ним, ревнует ко второму сыну. — Прости… — все, что смог сказать мужчина своему сыну. — Уже поздно, что было то прошло, и я не собираюсь больше это терпеть. В этот момент Чангюн резко закричал, хватаясь за голову. Ощущение, будто его сжимают, наровясь сломать череп пополам. Уши почти не слышат, потому что острые звоны проносятся одни за другими. Парни снова же не смогли сдвинуться с места, им оставалось лишь наблюдать со слезами. Чангюн мучился по непонятной причине, просто ни с того, ни с сего. — Я могу убить его, — вдруг заговорил Че. — Не нужно, пожалуйста, — не меняя положения, взмолился Джун. С его лица исчезло спокойствие, лишь боль и мука. Че усмехнулся ему и присел рядом. — Почему? — Убей лучше меня, только не трогай моего сына, — полушепотом произнес Джун.