***
Хинако неделю провалялась в больнице. У куноичи были многочисленные порезы и ушибы. — Как с каменной головы одного из Хокаге упала, - она пыталась шутить сама над собой, но жуткие картины всплывали во снах раз за разом. Хинако боялась засыпать, поэтому просила Наруто посидеть с ней подольше. Кстати, мальчик на ряду с родителями навещал её каждый день. Взъерошенная светлая голова заглядывала в палату с приветственным «Хико-тян, ты ещё жива?». Наруто плюхался на край кровати и начинал трещать без умолку. Он рассказывал ей анекдоты, о своих похождениях с Конохамару и новом «божественном рамене» в Ичираку — в общем, обо всём, что видел и что слышал. Пару раз ребята тайком пробирались в соседнюю палату. Саске находился в тяжёлом состоянии — на теле мальчика не осталось живого места, ледяные иглы Хаку задели некоторые органы. Тогда Хинако думала, что навсегда потеряла друга. Она помнила бездыханное тело, чёрные пряди, закрывающие побледневшее лицо. Она помнила ужас, обуявший её, когда почувствовала исходящие от Саске покой и эфемерность, совершенно не свойственные для него. Тогда Хинако еле удержалась на ногах — архитектор, которого она прикрывала всё это время, успел подхватить её. Однажды ночью О’Хара прошмыгнула в соседнюю палату (медики запретили куноичи двигаться первые три дня). Девочке стало невыносимо находиться одной, стены сдавливали, а запах антисептика забивался в ноздри. Окна были открыты нараспашку, но казалось, что невидимый барьер мешает воздуху прорваться в помещение. Так темноволосая бесшумно проскользнула в палату и присела на стул рядом с кроватью. Девочка не смотрела в лицо другу, будто боялась разбудить его своим взглядом. Она уставилась на белую простынь, под которой ровно вздымалась грудь спящего. Хинако даже не надеялась, что Саске проснётся, самое главное для неё в этот момент — быть рядом, слышать размеренное дыхание и знать, что он, друг детства, мальчик, знающий все её тайны, живой. Она была готова просидеть вот так — безмолвно — всю ночь. Но Саске открыл глаза и посмотрел на девочку, сидящую возле него. В кромешной темноте вырисовывались изящные черты лица (но даже не открывая глаз, он узнал бы Хинако — этот сладкий медовый запах не спутать ни с чем). Мальчик хотел было отвернуться и вновь притвориться спящим, но, увидев печальные глаза девочки, не посмел этого сделать. Она даже не смотрела на него, уставилась непонятно куда, видно, что была сильно обеспокоена. Саске оглядел лицо, нелепо обклеенное пластырями. Усмехнулся. — Ну у тебя и лицо. Так они и просидели в темноте, пока девочка не стала клевать носом. Друзья говорили шёпотом, будто боялись спугнуть друг друга. Впервые за долгое время Саске улыбнулся, а Хинако наконец смогла спокойно уснуть. Девочка знала, что завтра они снова станут незнакомцами, безмолвно отводящими взгляд. Какаши-сенсея подлатали довольно быстро, и он чуть ли не каждый день навещал своих подопечных. Заходил обычно днём, а под вечер, в своей обычной манере, исчезал из палаты. Хинако заметила, что джонин был не сильно разговорчив, но проявлял недюжинную заботу, хоть и выражалась она довольно странно. Как-то девочка пожаловалась на скудную больничную еду. Дак пока она спала, коробочка с данго каким-то волшебным образом появилась на тумбочке. Хинако думала, что это Тсуне или мама, но Наруто опроверг её догадки и с ехидной ухмылкой сказал, что видел своими глазами, как «скряга Какаши-сенсей» покупал эти самые данго в одной лавочке. Обычно Копирующий ниндзя навещал её после палаты Саске. Он подвигал стул к окну, садился и, достав книгу, углублялся в чтение. Хинако давно подметила, что это были книжонки с рейтингом 18+. Сенсей мог просидеть так целый час. Не обмолвившись ни словом. Приходит к ней в палату, садится и читает. Ему заняться что ли нечем? Когда у Хинако затекали конечности и безудержный интерес одолевал её, девочка тихонько вставала с кровати и на цыпочках подходила к неподвижному сенсею. Она перегибалась через его плечо и хитро улыбалась. — Это что за беспредел вы там читаете? — Хинако нависала у джонина над ухом. Мужчина с хлопком закрывал книгу. — Тебе нельзя вставать. Хинако возвращалась на кровать, но как только джонин продолжал чтение, непослушная девчонка вновь пыталась встать. — Я сказал — ляг.***
Состояние Саске волновало Какаши Хатаке больше всего. На Наруто все заживало, как на собаке, Хинако, к счастью, шла на поправку, а вот Учиха. Для того, чтобы защитить дорогого человека, Саске был способен пойти на смерть, заранее зная о ней. Какаши не ожидал от своего ученика такого поступка. Ведь они с Наруто были готовы перегрызть друг другу глотки, мальчики отрицали дружбу между собой и вечно соперничали. Но Саске спас товарища, подставив себя под удар. — Как же они похожи на нас, Обито. — О чём задумался, Какаши? Саске уже пришёл в себя? Джонин поднял глаза на Куренай, которая озадаченно смотрела на товарища — пепельноволосый мужчина, подперев голову рукой, водил пальцем по горлышку бутылки. Они около часа сидели в ресторане Данго, но Хатаке никак не мог расслабиться и абстрагироваться от грустных мыслей. Его не спасали даже три выпитые рюмки саке. — Да, лучше по сравнению с тем, когда мы только доставили его в больницу, - Какаши отставил бутылку подальше, давая знак, что сегодня больше пить не намерен. — Мне кажется, его подстёгивает соперничество с Наруто… — Это всё сила юности! - перебил её мужчина в зелёном комбинезоне. Слегка прихмелевший Гай, сверкнув белоснежными зубами, выставил вперёд большой палец. Его щёки налились румянцем. — Детям надо куда-то выплёскивать свою неуёмную энергию! — Но не избивать же друг друга до полусмерти! — Они ещё не понимают силу своих возможностей! В них кипит храбрость и отвага! — Нельзя быть такими безрассудными. Они добьются гораздо больших успехов, если смогут управлять своими эмоциями. — Они должны бежать на свет заходящего солнца! Прервать нарастающий галдёж решил широкоплечий мужчина с густой тёмной бородой. Он потушил свою четвёртую сигарету. — Какаши, — Асума положил тяжёлую руку на плечо Гая, деликатно попросив его помолчать. — ты сказал своим о их допуске к экзамену на чуунина? — Нет. Сегодня обрадую. — Ты сделал правильный выбор, зарекомендовав их. В этом году генины сильные, легко справляются с миссиями. — Но тяжело отходят от травм… — чуть слышно вздохнул Какаши. Допуск — это прекрасно. Но одно дело принять участие, другое — сдать и получить звание. Впереди им предстояли усердные тренировки и бешеная нагрузка, а один из троицы даже с постели встать не может. Может быть я поторопился? Хинако наконец выписали из больницы, и куноичи, размахивая сумкой с вещами, со всех ног неслась на свежий воздух. По дороге девочка столкнулась с Сакурой, которая спешила к «Саске-куну». Розоволосая поздравила приятельницу с выздоровлением и справилась о здоровье Учихи, покрутив целой корзинкой сладостей. — Да твоему Саске-куну плевать на девчачьи сопли, — раздражённо думала Хинако, пока Харуно воодушевлённо рассказывала, как она каждый день убивалась по своей апатичной пассии. О’Хара на отрез отказывалась понимать, как можно носиться за мальчиком, которому до тебя нет абсолютно никакого дела. Быть отвергнутой, но снова возвращаться. Всё ясно — влюблённую женщину никому не понять, но влюблённую Сакуру понять было ещё сложнее. Харуно была хорошей девочкой, но казалась Хинако слабохарактерной и безвольной. Они неплохо общались в академии, темноволосая куноичи пару раз списывала у приятельницы тесты, терпеливо слушала серенады, посвящённые «дорогому Саске-куну». Хинако усердно пыталась п о ч у в с т в о в а т ь Сакуру, но ощущала лишь лёгкое головокружение и эйфорию. Она не могла в полной мере пользоваться своими способностями, потому что Кандзёган ещё не пробудился (от части девочка была рада, поскольку ей было известно, какой ценой получают такие глаза). О’Хара старалась не лезть не в своё дело, но когда она видела в n-ый раз отшитую Сакуру, воздержаться от комментария не было сил. Бывает Сакура обижалась, а порой просто молчала, понимая, что Хинако права. В этот раз голубоглазая куноичи решила обойтись без практической психологии для униженных и оскорблённых и, просто похлопав Сакуру по плечу и пожелав удачи, направилась по направлению к дому. О’Хара хотела скорее продолжить тренировки, но матушка строго настрого наказала отсидеться денёк дома, набить живот любимой едой и просто поговорить с ней обо всём на свете. По правде, мать Хинако, Мицуко, болтала не меньше того самого пацана в оранжевом комбинезоне. А как иначе? Муж — человек военный — часто не бывает дома, сын не может отлучиться с поста, а дочь, недавно ставшая генином, каждый день пропадает на тренировках. Поэтому лучший собеседник за развешиванием белья в саду — это соседская собака. Мицуко могла разговорить любого, поэтому отец частенько шутил, что ей в пору работать с Морино Ибики в отряде пыток и допросов. Хинако явно пошла не в мать, она любила слушать, а говорить больше по делу. Единственное и самое главное, что от неё досталось — это женские хитрость и мудрость. Хинако сидела на полу в своей комнате и рассматривала старые фотографии. Она обожала фотокарточки. Они были повсюду — повешены на стенах, вклеены в альбомы, спрятаны в тайных уголках. Со стола на Хинако смотрел нежно улыбающийся Тсуне, державший сестру на шее, а рядом команда номер семь — злющие Саске и Наруто, Какаши-сенсей, треплющий мальчишек по волосам, и сама Хинако. Девочка отложила фотографии и, прикрыв глаза, хорошенько потянулась. Косточки захрустели. — Эх, братик, скоро я тебя догоню. Хинако с самого детства окружали великие шиноби: отец, известный миру как Могучий Гром Конохи, брат, попавший в столь юном возрасте во Взвод Стражей Хокаге, его напарники Ширануи Генма и Намиаши Райдо. Поэтому девочке было на кого ровняться. На балконе послышалось какое-то шуршание, а затем страшный грохот. Хинако дёрнулась, схватила с тумбочки фамильный кунай с выгравированной молнией и высунулась на улицу. Руки её опустились, как только она увидела причину всей шумихи. Наруто пытался высунуть ногу из плетёного кресла (точнее бывшего плетёного кресла), в руках у него шатался из стороны в сторону цветочный горшок, а в зубах болтался пакет из Ичираку. — Господи, Наруто-кун, если отец увидит, как ты забираешься в мою комнату через окно — тебе не жить. — Он уфёл двасать мнут нажад… — Чего ты говоришь? - Хинако отложила кунай на подоконник, вернула мамину азалию на место и вытащила изо рта мальчика пакет. — Я говорю, он ушёл минут двадцать назад. — Ты что следишь за мной и моей семьей? — Нет! Я просто гулял неподалёку! — Сломал мне кресло… — Хинако печально наблюдала за тем, как блондин тщетно пытался высвободить ногу из плетёного заточения. — Хико-тян, я тебе новое принесу! Только не злись, — мальчик боязливо косился на подругу. — Ты всё расстраиваешься из-за того, что неделю профилонила? — девочка была грустная, что совсем не свойственно для неё. Задумчивая — да, рассерженная — да, но не грустная. — Да ладно тебе, Ирука-сенсей сказал, ты быстро наверстаешь упущенное! Скоро будешь тренировать семейные техники. — Наруто, тренировать э т и способности можно только в бою, — Хинако со вздохом присела на порог. — Это почему ещё? — мальчик наконец вытащил ногу из кресла и запрыгнула на балконные перила. — Потому что не на ком. — Как это? — Господи, Наруто! Никто добровольно не согласится быть живой мишенью! Да тем более трудиться мне сейчас особо не над чем — пока я не получила Кандзёган, про Додзюцу можно забыть. Но как только брат научит меня техники Громового меча, вот тогда-то я устрою тебе хорошую взбучку! Мальчик сглотнул. Честно, Наруто побаивался подругу, потому что силищи ей было не занимать — если уж она стукала товарища, то у него потом бабочки над головой летали. — Я тут подслушал разговор Какаши-сенсея , — глаза Наруто злорадно заблестели. — Нашу команду хотят допустить до экзамена на звание чуунина! — То, что нас до него допустят — не значит, что мы его сдадим, балбес, — фыркнула Хинако. — И вообще, — девочка зыркнула на настенные часы. — Мне делами пора заняться. Я скоро задницу с кровати поднять не смогу. Узнай у семпая про завтрашнюю тренировку и скажи мне. — Ладно, Хико-тян, — мальчик махнул рукой и отвернулся, собираясь спрыгнуть с балкона. — Я там тебе. это. — он указал пальцем на пакет. -… рамена принёс. Попросил поострее сделать, — после Наруто скрылся. Хинако, подобрав свой подарок, вернулась внутрь. Она бережно сложила разбросанные по полу фотографии и оглядела комнату. Наконец-то дома. За стеной послышались шаги, а следом — стук в дверь. — Дорогая, с кем ты разговаривала? — Сама с собой, мам. Девочка взяла пакет с раменом и вышла из комнаты. Жизнь начала налаживаться: завтра возобновлялись тренировки перед экзаменом на чуунина.