— Хинако, если ты уберёшь волосы, будет гораздо легче!
— Гораздо легче будет, если вы уберёте мишень с головы Наруто-куна!
Команда номер семь стояла на Третьем Тренировочном Полигоне. Какаши-сенсею пришла в голову достаточно необычная идея для оттачивания навыков — водрузить на голову Наруто мишень и заставить остальных в неё целиться. От такой задумки в восторг пришли далеко не все. Возмущённая Хинако размахивала кунаем и пыталась отговорить семпая от этой бредовой затеи. Бедный Наруто, казалось, потерял веру в жизнь и справедливость, сначала он так сопротивлялся, что ему пришлось связать руки, а потом паренёк со страху окоченел и не мог «мяу» сказать. Один Учиха был спокоен и невозмутим. Его эта затея вроде как забавляла. Провалявшись две с лишним недели в больнице, Саске успел соскучиться по тренировкам, особенно по тем, где можно было убить «болвана в дурацком комбинезоне».
— Вы должны доверять друг другу.
— Доверять мёртвому бесполезно!
— Ладно. Раз ты боишься задеть Наруто, — джонин спрыгнул с пня.
— давай так. — Какаши отпустил мальчишку и поместил мишень себе на грудь.
— Так лучше?
Хинако с удовольствием засадила бы кунай в лоб сенсея, но ноги задрожали пуще прежнего. Его вечно усталый взгляд бродил где-то чуть выше её головы, и девочке всё хотелось обернуться и посмотреть что же там.
— Ну давай уже, — Саске подбадривающе постучал девочку по спине, но и это у него вышло довольно грубо. Хинако сглотнула.
— Глаза-то хоть можно открыть?
— Нет.
— Ну хотя бы оди-и-и-ин…
— Я сказал — нет!
Хинако мысленно попрощалась с сенсеем, поблагодарила за отменные тренировки и ожидание, которое в общей сложности составило бы около пары-тройки лет. О’Хара любила холодное оружие. В академии она была в тройке лучших по использованию сюрикендзюцу и считала, что, в отличие от многих людей, кунаи в трудную минуту не подводят, если с ними умеешь обращаться. Но попадать в мишени на дереве было куда проще. В голове всплыли слова семпая:
«Найди центр тяжести куная, возьмись за найденную точку указательным и большим пальцами, остальными прижми лезвие к ладони, оцени расстояние между собой и целью, закрой глаза, представь мишень перед собой и…» Хинако метнула кунай. Раздался глухой звук удара. Девочка распахнула глаза — лезвие торчало прямо из центра мишени. Куноичи со свистом выдохнула и, столкнувшись взглядом с Какаши, нахмурила брови. Она стремительно зашагала к джонину.
— Как видишь, я живой, — Хатаке почесал затылок и улыбнулся. Но приближающийся тайфун «Хинако» был явно этому не рад. Девочка подлетела к мужчине почти вплотную и, встав на цыпочки (да так, что чуть не расшибла ему губу своим лбом), процедила сквозь зубы:
— В следующий раз, сенсей, — она выдернула кунай из мишени.
— я буду целиться вам в голову!
Хинако нацепила широченную улыбку «а-ля Наруто Узумаки» и улеглась на землю рядом с блондином.
Под конец тренировки Хинако напросилась на спарринг с Какаши-сенсеем. Мальчишек джонин отпустил, так как они усердно поработали и заслужили отдых. Саске, потирая костяшки, шёл впереди, Наруто — тащился сзади.
Сенсей гонял Хинако около получаса. Он заметил, что девочка делает большие успехи — удары были отточенные и резкие, но она по-прежнему торопилась. Не неслась, конечно, сломя голову, как Узумаки, но выжидательной тактики стоило бы поучиться. Какаши всё никак не мог понять, когда она успевает думать?
— На сегодня, пожалуй, достаточно, — задумчиво произнес сенсей, взгянув на солнце, скрывшееся за деревьями.
Хинако стёрла со лба капли пота. Фух. Таких интенсивных тренировок у команды номер семь давненько не было. Куноичи с трудом переставляла ноги, каждое движение причиняло тягучую боль в мышцах, голова была тяжёлая, как набитый старыми вещами сундук. Хинако села под раскидистый дуб и запрокинула голову, ловя ртом воздух. Какаши опустился рядом. Джонин потёр ладони и поправил маску, под которой стало тяжко дышать — девчонка неплохо его погоняла.
— Послушай, если ты будешь торопиться и необдуманно лезть на рожон…
— Ничего хорошего не выйдет, — О’Хара перебила семпая, копируя его голос.
— Запомни это, Хинако-чан, иначе…
Какаши замолк и, вздохнув, отвёл взгляд от ученицы. Голубоглазая засмеялась и положила голову на плечо сенсея. Мужчина еле заметно дрогнул. Дыхание Хинако восстанавливалось. Семпай молчал, и девочка чувствовала, как он ровно, бесшумно дышал, будто боялся пошевелиться и спугнуть её. Наверное, Какаши-сенсею не так часто приходилось ощущать на себе прикосновения, а если и приходилось, то только от вражеского клинка. В такие моменты Хинако забавляла его реакция. С одной стороны, эти вечно полузакрытые безразличные глаза выводили её из себя — девочка не могла понять, что он чувствует. Под этой маской ни черта не было видно. Но с другой — семпай вёл себя, как ребёнок. По-ребячески чурался всякой необузданной эмоциональной вспышке своих учеников (особенно, когда Наруто стремительно запрыгивал к нему на спину), хмурился, вычитывая что-то из своей книги. Рядом с ним куноичи чувствовала себя необыкновенно спокойно и защищённо. По телу разливалось уютное тепло. Девочка улыбнулась навеянной мысли и прикрыла глаза.
— Запомни, будешь необдуманно бежать в лобовую — нарвёшься на вражеский кунай. Пускай первая атака будет обманной — проанализируй соперника. Где его слабое место?
Ещё пару минут Какаши старательно объяснял ученице, как нужно действовать. Она хоть и упрямая, но усидчивая — должна понять. Джонин замолк, ожидая услышать хотя бы краткое «угу», но в ответ донеслось лишь сладкое посапывание. Хинако, удобно примостившись на плече наставника, видела седьмой сон. Хатаке не заметил, как девочка тёрлась щекой о его жилет, пытаясь поудобней пристроиться, и наконец уснула, чувствуя под собой сильное плечо наставника.
— Кому я тут распинался, — мужчина усмехнулся и покачал головой. —
Я просил хорошо потрудиться, а не засыпать на ровном месте.
Какаши, аккуратно поддерживая голову девочки, убрал из-под неё своё плечо и посадил себе на спину. Хинако инстинктивно обвила руками шею семпая. Джонин со вздохом поднял с земли сумку куноичи и безалаберно брошенные сюрикены, потом потянулся за следующей разбросанной игрушкой. Подхватив ребёнка поудобней, Какаши направился в деревню.
Всю дорогу девочка смешно посапывала. Она, как коала висела на мужчине, обхватив его четырьмя конечностями.
Даже через маску он чувствовал, как её волосы приятно щекотали его щёку. Какаши то и дело пытался сдуть их, но они снова возвращались на прежнее место.
Мужчина стал понимать, почему Хинако казалась ему не такой, как все. Она — симбиоз спокойствия и взбалмошности. Раздаёт тумаки говорящему глупости Наруто, но сама так громко и заразительно смеётся, что даже угрюмый Саске невольно начинает улыбаться. Она девочка, которая искренне пытается понять других. Не выслушать и попытаться сломить, подстроить под себя. А докопаться до сути человека и принять его такими, какой он есть.
Как только шиноби прошли через ворота Конохагакуре, комок на спине Какаши заёрзал и чихнул.
— Доброе утро, — джонин спустил девочку на землю и протянул её набедренную сумку.
Хинако потёрла щёку, которую безжалостно отлежала, впечатавшись в спину сенсея. Вытянув руки к небу, куноичи хорошенько потянула спину, размяла сначала одну ногу, потом другую и лишь после этого заметила невозмутимый взгляд джонина, который терпеливо ждал, пока она закончит свой шаманский ритуал. Тогда Хинако сообразила, что сенсей тащил её тушу на спине до самой деревни. Она стыдливо улыбнулась и, не поднимая глаз, забрала сумку из рук мужчины.
— Я доведу тебя.
— Спасибо, сенсей.
Две фигуры шли по безлюдной улице Конохи. Слабый сероватый свет сумерек медленно сменился темнотой. В воздухе пахло землёй и цветущей примулой. Хинако по привычке шла быстро, а Какаши всю дорогу не отрывался от своей книги. Шиноби почти не говорили, лишь изредка девочка делилась своими наблюдениями о погоде и задавала вопросы, касающиеся предстоящего экзамена на чуунина. Пара капель упала с неба и скатилась по маленькому вздёрнутому носику.
— Ксо! Дождь…
Какаши украдкой покосился на спутницу. У девочки не было капюшона. Она старательно пыталась прикрыть голову ладошками, пряча под воротник копну гладких шелковистых волос. Джонин спрятал книгу. Он снял свой жилет и накрыл голову девчушки. Хинако потупила взгляд, улыбнулась в знак благодарности.
— Промокнуть боишься?
— Да ничего я не боюсь, — девочка ещё сильнее прижала жилет к голове.
— просто не люблю дождь.
Мужчина хмыкнул — он заметил выбивающийся из-под жилета куделёк.
Дождь становился сильнее и Какаши понял, что его ученица хочет поскорее убраться с улицы — она заметно прибавила ходу. Хинако то и дело косилась на сенсея — его чёрная кофта вымокла насквозь, но казалось, мужчина совсем не обращал на это внимание. Он спокойно шёл, засунув руки в карманы. А девчонку тем временем терзали муки совести, потому что по её вине наставник мокнет под проливным дождём.
— Вы так простудитесь, — Хинако с большой неохотой стала стягивать жилет с головы.
Какаши остановил её, положив руку на голову.
— Порядок.
Дойдя до дома семьи О’Хара, шиноби остановились у ворот. Хинако поблагодарила сенсея за отменную тренировку и вернула ему спасительный жилет. Волосы были сухие, но несколько прядей предательски завернулись в хорошенькие кудряшки. Девочка сразу заправила их за ухо.
— Завтра тренировки не будет — отдыхайте.
— Хорошо, — Хинако последний раз посмотрела на возвышающегося над ней наставника.
— Пока, сенсей, — девочка махнула мужчине рукой и побежала по вымощенной дорожке к дому. Пару раз она поскользнулась на мокрых камнях и чуть не полетела на землю.
Только девочка успела подняться на крыльцо, как знакомый голос окликнул её.
— Хинако, — голубоглазая обернулась. Мужчина стоял к ней спиной, повернув голову боком.
— Кудряшки — это мило. Не стоит их скрывать.
Девочка смотрела вслед уходящему джонину до тех пор, пока её не позвала мать. Пепельные волосы наставника исчезли из виду, и Хинако наконец вернулась на землю.
«- Такой крутой», — пронеслось в её голове и лицо медленно приобрело бордовый оттенок. Куноичи, поймав себя на таких мыслях, резко помотала головой. Она ещё раз зыркнула в ту сторону, где исчезла пепельная голова и поспешила в дом.
Какаши Хатаке. Этот мужчина надолго останется закрытой книгой для тринадцатилетней девочки, которая так усердно пыталась его почувствовать.
***
Хинако уснула сразу, как только её тяжёлая голова коснулась подушки. За это она и любила изнуряющие тренировки — спалось потом прекрасно и до самого полудня. Хинако решила, что перед первым этапом экзамена (который состоится уже завтра) нужно хорошенько отдохнуть. А лучший партнёр для ничегонеделания — это Шикамару Нара, мальчишка живущий неподалёку.
Удивительно, но Хинако предпочитала дружить с мальчишками. Да и общаться с ними было легче и интереснее, если что не так, треснула по куполу и никаких разборок. С мальчиками она громче смеялась, меньше думала и больше чувствовала. Ребятам нравилось пускать наперегонки кораблики — чья регата придёт первая, того проигравший тащит до дома на спине. На своих корабликах Хинако всегда писала какие-то слова, послания. Настоящая мечтательница — ей казалось символичным писать на кораблике свои желания, мечты и пускать их по воде к солнцу. Мальчики подтрунивали над её причудами, но не спорили. Пускай делает, как хочет, к тому же она зачастую у них выигрывала, чем подрывала авторитет парней.
— Шикамару?
— Чего? — лениво протянул парень с травинкой во рту. Его скучающий взгляд неотрывно бродил по пушистым облакам.
Двое генинов сидели на одной из крыш Конохи. День был жаркий, светлый. По ясному небу плавно неслись кудрявые облака. Мальчик с копной чёрных волос валялся на матрасе, который собственноручно сюда притащил. Девочка сидела неподалёку и заплетала пышную косу. Её волосы отбрасывали золотистые блики, и казалось, что мальчик щурится от них, а не от палящего солнца.
— Ты же не передумал участвовать в экзамене на чуунина? — Хинако пристально глядела на друга. Над её ухом красовался жёлтенький цветок токкобаны.
— С этим экзаменом столько мороки… — парень вздохнул и привстал на локтях.
— мда… вот облакам везёт… такая свобода… Я вообще не хотел всем этим заниматься… И в ниндзя-то пошёл только потому, что подумал, что так будет интересней… Всё оказалось не так уж и просто.
Девочка негодующее цыкнула.
— Ты самый ужасный лентяй из всех, когда я когда-либо встречала! — она оставила свои волосы. Хинако хитро зыркнула на мальчика, который обиженно повернулся к ней спиной. Видимо он ждал от неё продолжении лекции, которые обычно ему читала мать. «Только и делаешь, что на свои облака пялишься… Лентяй! Лежебока! Чего ты в жизни добьёшься…» Тётушка Ёшина много раз отчитывала сына при Хинако, и девочка старалась не попадаться лишний раз на глаза — ей ведь самой нравилось бездельничать с Шикамару и валяться на треклятой крыше. Ёшина-сан ещё б подумала, что это она подначивает её сына отлынивать от работы. Но девочка подскочила с места и с разбега плюхнулась рядом с другом.
— За это я тебя и люблю.
Хинако О’Хара переворачивала жизнь Шикамару вверх дном, с тех пор как в пять лет свалилась на него на детской площадке. Она усердно и порой даже навязчиво выводит его из зоны комфорта, принуждая двигаться и говорить больше, чем обычно.
Хинако О’Хара более восьми лет заставляет Шикамару улыбаться.
Они могли сидеть где-то у чёрта на куличках, в какой-нибудь жуткой глухомани на окраине деревни. Сидеть, страдать фигнёй и просто молчать, Шикамару начинал мечтать, потом к нему присоединялась Хинако. У них была своя особая игра. Ну и других разных игр тоже хватало. Они пускали камешки по воде, причём кто дальше, тот получал символическое вознаграждение. Хинако восхищал его полёт мысли, его сознание. А ещё Шикамару был очень сильной личностью. Хоть и ленивой до чёртиков. А ещё у него были пытливые, просто какие-то проникновенно тёмные глаза. Таких глаз она ещё никогда не видела. Одним словом, он был крутым чуваком. У него была своя манера разговора, свой неповторимый смех.
***
Ребята разошлись к вечеру, когда багровое солнце закатилось за горизонт и тень начинала ползти на деревню. Каждая улочка была окрашена в пламенную охру.
Хинако вошла в калитку и увидела брата. Он сидел на крыльце и полировал фамильный меч с выгравированной молнией. Молодой человек был спокоен и невозмутим, его губ касалась едва заметная улыбка. Обычное состояние Тсуне — молчалив и безмятежен, две тёмные пряди, свисавшие до подбородка, уверенные, точные движения, но стоит обидеть — клинок в секунду вылетит из ножен и разрубит пополам. Калитка скрипнула, и шиноби поднял глаза. Два задумчивых серо-голубых глаза. Точно такие же, как у Хинако, но более спокойные. Порой ей казалось, что она смотрит на саму себя (они даже моргали одновременно).
— С кем была? — Тсуне сновала опустил глаза и продолжил полировать оружие.
— С Шикамару.
— Сын Шикаку-сана?
— Он самый, - девочка села рядом с братом.
Пару минут она внимательно наблюдала, как Тсуне бережно обращается с мечом. Куноичи с детства мечтала научиться у брата кендзюцу, пару раз он показывал ей технику Громового меча, но Хинако была слишком мала, чтобы овладеть ею полностью. Девочка перевела взгляд на последние лучи заходящего солнца. В голове было пусто. Мысли покинули её, и она только фиксировала окружающее пространство. Вернее, мысли были, но Хинако было настолько хорошо, что ей не хотелось ни о чём думать.
Тсуне первый нарушил молчание. Он долго колебался перед тем, как спросить:
— Как с Саске?
Хинако замерла.
— Никак.
Тсуне убрал меч в ножны и повернулся к сестре. Выражение её лица менялось, как только речь заходила о темноволосом Учихе. Он чувствовал, как ком подступал к её горлу и по телу разливалась невообразимая тоска.
Он прекрасно знал клан Учиха и был ровесником Итачи — нукенина, предателя. До сих пор не мог в это поверить… Пару лет они прослужили в одном отряде АНБУ. Он показал себя, как непреклонный и спокойный шиноби, готовый наступить на горло собственным желаниям, когда это было нужно. Хинако тоже помнила «Нии-сана», Саске постоянно твердил о любимом брате. Пару раз дети подглядывали за ним, когда шиноби тренировался, но он вечно ловил их и отправлял домой. Пожалуй, Итачи Учиха напоминал Хинако её брата. Тоже спокойствие и тень улыбки на лице. Может поэтому девочка отчасти привязалась к темноглазому шиноби.
— Знаешь, я понимаю его, — она сжала губы. Ей было тяжело признавать это, обида брала верх.
— Он забыл про меня, но я, чёрт возьми, его понимаю. Если потерять близких людей, то ради чего тогда жить? — сказала она умоляюще.
— Зачем жить, если ты одинок?
— Послушай, — Тсуне положил руку сестре на колено.
— ты никогда не будешь одинока. У тебя всегда будет семья. Мать, отец. Учитель, товарищи, я. Я всегда буду с тобой, — Хинако понурила голову, и брат сразу щёлкнул ей по носу.
— Я люблю тебя, сестрёнка. И безмерно горжусь, — он крепко обнял сестру.
— Помни это.
