По пятам за тенью

      Найти Тимура вне светских подпольных мероприятий по сложности было подобно поиску иголки в стоге сена. Всё, что имелось в наличии, - визитка с именем без адреса, номера или каких-либо обозначительных знаков. Хоть и увидеть загадочного мужчину снова хотелось очень сильно, но до крайностей типа попытки заказать чьё-то убийство или кражу от его лица доходить тоже не стоило.       Информации о Ларионовом в относительно открытом доступе было мало - скорее, набор “умею и могу за дополнительную плату” и комментарии бывших заказчиков. Но проскользнуло там и нечто интересное - например, тот факт, что он приходится родным братом консильери Анжелико, Аяне Фукусимы. Та уж точно должна была быть где-то в пределах нового обиталища своей семьи - в Соединённых Штатах Америки, а точнее - в Калифорнии. Там располагался штаб их новых союзников, Белых Воронов. И те… не сказать, чтобы были особо рады гостям. Нужно проявлять осторожность, если в поисках из любопытства не хочешь напороться на чей-то нож.       Несказанной удачей было заметить Аяне в одном из кафе центрального района Лос-Анджелеса. Довольно символично: ангелы в городе ангелов.       “Простите, а не вы ли та самая “Колотушка” Фукусима?”       Женщина одарила незнакомого человека пренебрежительным взглядом поверх газеты. Дрожь от этого пробрала аж до самых пальцев - будто бы смотрели глаза Тимура, но только… какие-то не такие. Холодные.        - Я не работаю по найму, - коротко ответила блондинка и вернулась к чтению местных новостей. Как старомодно в наше-то время.       “Да нет, что вы, - неуверенно, но получилось сесть за стул напротив, - просто я фанат. Вы же чемпион Японии по кикбоксингу в тяжёлом весе среди женщин 2009 и 2010 годов в дисциплине фулл-контакт и вице-чемпион в дисциплине лоу-кик. Призёр международных соревнований в сольных композициях. Чемпион боёв без правил Италии 2012 года в полутяжёлом весе. И это только официальная статистика!”       Аяне вздыхает, то ли от чрезмерного внимания, то ли от неумелой лести собеседника.        - Всё это общеизвестно, но не объясняет, что Вам нужно, - спокойно отчеканила Фукусима, складывая газетёнку. - Давайте не устраивать спектакль: у меня нет на это времени.       Разговор не задался с самого начала.       “Скажем, я интересуюсь не только вами, но и вашим братом, Тимуром. Мы обещались встретиться снова, но последнее время тот не появлялся на вечерах, вот и…”       Анжелико откинулась на стуле и слегка склонила голову в оценивающем жесте. Кожей чувствовался взгляд болотных глаз, словно сканер проверяющий незнакомца на предмет опасности. И сколько бы её потрёпанный внешний вид не казался безобидным, не стоит забывать, что перед тобой матёрый мафиози, превративший немало своих врагов в кровавое месиво. Именно из-за этого ей дали такое прозвище - “Колотушка”. Как молоток для мяса.       Чем сильнее затягивалось молчание, тем меньше казалось, что забитое людьми помещение остановит её от расправы над наглым фанатом или над кем бы то ни было ещё.        - И по какой же причине я должна выдавать информацию о его местоположении человеку, которого вижу в первый раз? Многие ищут Тимура. Многие хотят его смерти.       Аргумент. По всей видимости, Аяне нежно было некое физическое доказательство знакомства с Ларионовым, и на ум пришло только одно - та самая визитка. Трясущиеся пальцы протянули женщине кусочек картона с выпуклыми буквами. Приняв вещь и покрутив её в руках, она хмыкнула, вскинув брови.       Зажав визитку пальцами правой руки и прикрыв её левой ладонью, Аяне будто с усилием всмотрелась в имя брата, от чего то… вспыхнуло! Вот это да, Пламя Посмертной Воли! Говорили, зажигать его просто так в руках способны немногие, но в данный момент, когда Фукусима без колебаний воспламенила кусок картона в своих ладонях, это казалось больше устрашающим, нежели удивительным.       Люди вокруг словно не замечали происходящего. Красный огонь пожирал визитку почти что беззвучно, без запаха или дыма. Она будто была создана для того, чтобы так эффектно сгореть.        - Специальная бумага, - пояснила Фукусима, словно увидев что-то важное в языках пламени Урагана на имени Тимура, - горит при воздействии с определённым типом пламени. Что ж, кажется, брат действительно назначил с вами встречу. Вечная у него привычка загадочности, а я потом разбирайся с этим. Следуйте за мной.       Женщина допила кофе одним глотком и встала. Оставив пару долларов на столике, она вышла из кафе. Шаг у Фукусимы был быстрый, размашистый. Приходилось иногда переходить на бег, чтобы поспевать за ней. Затрудняла путь ещё и большая загруженность улицы людьми в это время суток, но консильери Анжелико удавалось ловко лавировать в толпе, несмотря ни на что.       В конце концов она остановилась у входа в закрытую на реконструкцию галерею.        - У него выставка через пару дней, вот и заперся тут. Заодно напомните ему, что я не секретарь, чёрт побери, - резко высказалась Аяне, добавив ругательство на иностранном языке. И развернулась, чтобы уйти.       “Подождите, - с толикой страха пришлось окликнуть Фукусиму, - как же я войду?”        - А в чём, собственно, проблема?       Входная дверь не поддавалась.       Как оказалось, Аяне была не из тех людей, которые попытались бы проложить себе путь силой. Пару раз дёрнув дверную ручку, женщина хмыкнула и безмолвно скрылась за углом здания. Когда Анжелико не вернулась через минуту, пришлось последовать за ней, чтобы обнаружить ту разговаривающей с работником галереи у двери заднего входа.       Спустя несколько незнакомых, но весьма резких фраз мужчина разрешил войти внутрь.       Изнанка помещения была мало похожа на галерею: везде плёнка, краска и строительные леса. Ни души. Даже стрёмно как-то. Тимура на горизонте видно не было, однако в какой-то момент Аяне остановилась, обратив внимание на одну из фотографий на стене.        - Работа брата, - пояснила она.       Изображение показывало маленькую улочку с большим бетонным забором по краям дороги и розовыми цветочными лепестками на асфальте. С какой стороны не посмотри, удивительного было мало. Сам Тимур обладал недюжим обаянием и не меньшей загадочностью, так что ожидание от его работ оказалось… провальным. Статичное изображение, никаких людей, городская черта. Фото было умиротворяющим, бесспорно, но впечатление всё равно подпортилось.       “Почему такой странный выбор кадра?”        - Сколько знаю его, он не любил людей. Не особо стремился их понять или запечатлеть, потому что внешность обманчива. Зато вот места никогда не врут, - она перевела взгляд на фото на другой стене, где изображался некий пирс с чайкой посередине кадра, - никогда не выдают себя за что-то иное. Многое можно ассоциировать с людьми или вещами. Тимур себя ассоциирует с местами, а уже по ним - всё остальное. И ему кажется, будто он может передать чувства через свои работы, через простоту бытия. Через застывшие моменты умиротворения, которых нам так не хватает в жизни.       Определённо “нам” относилось к её семье, как по крови, так и по духу. Учитывая послужной список этих людей, страшно, через что они проходят. Странный выбор жизненного пути.        - Вот здание нашей школы, тут мы впервые встретились, - подала голос Аяне, дойдя до очередной фотографии, наполовину закрытой плёнкой.       “Впервые встретились?”        - Нас разделили в раннем детстве, - пояснила женщина, снимая покрытие с изображения, - и познакомились, а заодно и узнали мы о дополнительной родне лишь в отрочестве. Вот это лица у нас были, конечно.        - Как сейчас помню, ты подавилась йогуртом, - прозвучал мужской голос за спиной.       От испуга чуть душа в пятки не ушла! Аяне, конечно, даже глазом не повела, но это чести поступку Тимура совсем не делает.       Умиротворённая улыбка, лёгкая хитринка в неприкрытом повязкой глазу - удивительно видеть его в ней. Вместо костюма рабочая одежда, перепачканная краской.        - Какие люди. Рад Вас снова видеть, - он кивнул. - Не думал, что Вы всё же сможете меня найти.       Аяне возмутилась, скрестив руки на груди:        - Погоди-ка, у вас не было назначено встречи?       Мужчина развёл руками. Фукусима почти что задымилась. Назревала стычка, и желательно было бы убраться отсюда подальше. Но Тимур только нашёлся! И что же делать?..        - Нет, с чего бы мне кому-то назначать встречи, я же - не ты, вечно закопанная в переговорах, - высказался Ларионов.        - Ох, ну простите, что я пытаюсь сделать нашу жалкую жизнь лучше! Вот же заноза в заднице, - она опасно сжала кулаки, с оскалом на лице проговаривая слова по слогам. - Не давай людям свои визитки, если не ждёшь с ними встречи! Как малое дитя прям. Всё, я ушла, братец. Увидимся позже.       Очень стремительно она покинула помещение. Фух, пронесло.        - Простите, день у неё не задался.       И шёпотом добавил: “... или жизнь”.        - Пойдёмте, покажу вам моё рабочее место.       “Рабочее место?”       Им оказался один из залов галереи, самый большой, кажется. В помещении царил полумрак, везде стояли проявочные стенды, мольберты, ещё какие-то непонятные приспособления. Два больших напольных светильника располагались в метрах двух друг от друга: один у незаконченного холста, а второй ближе к выходу.       На незавершённой картине портрет молодой девушки, блондинки. Из черт лица - только глаза. Зелёные. Болотные.        - В нашей “новой” резиденции мне работать нормально не дают, так что пришлось арендовать это место. Тут тихо и окон мало, самое то… - Тимур обрывает фразу на полуслове, замечая внимание к картине. - Хорошо, что она ушла. Хотел сюрприз сделать.       “Не любит он людей”, - говорила Аяне. Да только и Тимур сам - человек, всех под одну гребёнку равнять не будет. Вот смотришь на него со стороны, как он рисует сестру маслом в тёмной комнате, закрыв свой драгоценный глаз, и думаешь: внешность и вправду обманчива. Всех нас жизнь потрепала, где бы мы ни оказались, кем бы ни стали. А что-то всё равно заставляет поступаться своими принципами.       Вот и у Тимура Ларионова, убийцы, преступника и человеконенавистника на выставке среди десятков фотографий висят лишь три портрета: матери, сестры и доньи. Нарисованные по памяти и хранимые там с тысячами неизменных мест.       И пусть эти фото пустые, на них определённо можно найти и Тимура тоже - лёгкое дежавю, как воспоминание, которого нет.       Но как бы хотелось, чтобы оно было.