Твое темное прошлое

Прошло всего чуть больше недели с тех пор, как в семье полицейского Купера отметили день рождения его сына Люка. Мальчику уже исполнилось двенадцать, он очень даже вытянулся и окреп, постепенно превращаясь из худенького парнишки в крепкого подростка. С мамой у Люка без конца были конфликты и споры, а вот отец, хоть и держал сына в строгости, всегда куда проще находил с ним общий язык. Люк был далеко не самым послушным мальчиком, он то и дело ввязывался в неприятности, несмотря на еще очень юный возраст. Мальчик уже успел и из дома сбежать ночью, и даже стащить папин пистолет, хвастаясь ребятам во дворе. Тогда ему было всего десять, но, проведя после таких выходок, наверное, месяца два дома, с выходом только до школы, Люк немного успокоился, став ближе к самым обычным мальчикам и девочкам. Хотя, так скорее просто хотелось верить его родителям. Во время летних каникул в школе, когда все ребята разъехались кто куда, Купер младший уже какой год проводил лето в стенах своего дома. И ладно бы проблемой был именно дом, то, что во время отсутствия отца ему приходилось быть один на один с требовательной мамой Кейтелин, доводило парнишку окончательно. С самого утра до двенадцати дня Люк так и не выбрался из постели, валяясь под одеялом и рассматривая наклеенные на стене наклейки с какими-то супер-героями. Мать уже пару раз приходила к нему, поднимая на завтрак, а он всё никак не мог понять, зачем ей понадобилось начинать будить его с половины девятого утра в каникулы, да еще и в воскресенье. Люк перекатился на другой бок, всё-таки сползая с кровати и с помятым видом, и сонными глазами восседая на ее краю, глядя в окно, которое снова прикрыл листвой разросшийся дуб. — О, ты встал уже, мама снова негодует, — усмехнулся с прохода отец, проходя в комнату к сыну даже без стука. Мужчина выглядел ухоженным с самого утра: приглаженные прямые волосы, аккуратная одежда и бодрый вид. Люк даже посмотрел на него с какой-то завистью, наверняка, думая, что тот просто встал таким прямо с самого утра. — Доброе утро, пап, — зевая, поздоровался младший, слегка покачнувшись на постели, когда отец присел туда с ним рядом. Люк еще больше сморщился, когда Адам начал взъерошивать его кудрявые волосы, всё-таки поддаваясь отцу. — Ну не надо, я и так лохматый! — засмеялся мальчик, на что отец только принялся трепать его еще больше, начав щекотать прямо под ребрами. Наверняка, от щекотки в этом месте любой бы так же, как и Люк повалился на бок, а вот в его случае к папе на колени. Отец смеялся вместе с ним, лишь через какое-то время переставая его щекотать, позволяя сыну разлечься у него на коленях. Адам улыбнулся, вместо того, чтобы трепать его прическу, приглаживая кудри сына. — Ну что, как насчет того, чтобы не сидеть дома сегодня, мм? Прокатишься со мной до участка? — предложил отец, отчего Люк тут же вскочил с его колен, удивленно глядя прямо в глаза. Отец снова улыбнулся, начиная кивать, дабы лишний раз подтвердить свои слова, доказывая, что не шутит. Он и раньше брал сына с собой, но каждый раз приходилось тут же улетать на какой-нибудь вызов, оставляя маленького Люка болтать ногами, сидя на стуле рядом с отцовским напарником. — Правда? Сегодня же воскресенье, у тебя выходной, — Люк тут же оживился, даже подскакивая с места, оказавшись прямо перед отцом. Папа у мальчика был из высоких, поэтому, стоя в свой полный рост, Люк как раз был, как и его отец, сидящий на месте на кровати. — Да, конечно правда, разве я так когда-то шучу? — усмехнулся Адам в ответ, слегка склоняя голову вбок, наблюдая за сыном. — Именно потому что у меня сегодня выходной, ничто не помешает мне там с тобой побыть, тебе не придётся сидеть в машине или с Биллом. Вот только скушать мамин завтрак ты просто обязан, она старалась, а ты так и не соизволил спуститься, — уже куда строже проговорил отец, но, в своем возведенном состоянии Люк готов был просто на что угодно, только бы его вытащили из дома, да еще и на работу с папой. Конечно, особой тяги к полиции у Люка и не было, но, наверное, для любого парня всегда за гордость провести день с отцом, да еще и за работой. — Хорошо, хорошо, да, я поем, во сколько мы едем? — спросил Купер младший, тут же начиная возиться в комнате в поисках одежды на выход, чтобы сразу же одеться, а не сменять пижаму домашней одеждой, а потом еще уличной. Да, мама бы снова начала ворчать, но, кажется, Люк уже успел привыкнуть, что это было ее обычное состояние. Что сказать, родители его были уже весьма немолодыми, если судить со стороны и, если говорить открыто, время ворчать для Кейт уже пришло. — Ну, управишься за полчаса? Мне только одеться, — отозвался отец, взглянув на свои наручные часы, носить которые для него было уже настолько въевшейся привычкой, что надевал он их даже дома. — Давай бегом вниз, я тогда пошел собираться, — добавил он, поднимаясь с места. Отец покинул комнату сына сразу же, когда тот пообещал поторопиться, отправляясь к себе, чтобы нацепить, как и всегда, наглаженную форму, в которой он ходил на работу. Люк же бегом надел на себя джинсы с однотонной футболкой, которая, как ему казалось, делала его старше на вид. Люк вообще старался выглядеть взрослее, особенно, когда дело касалось отца. С мамой он позволял себе дурачиться, пререкаться и показывать характер, в то время, как с отцом Люк, разве что, делал обречённый вид, выполняя-таки получения старшего Купера. — Ты бы еще в два пришел завтракать, как раз, когда мы с отцом сели бы обедать, — проворчала мама, лишь только краем глаза заметив спустившегося к ней Люка. — Вот нарядился, как мы тебе вообще столько темных вещей купили? — добавила она, начиная мотать головой в разочарованном жесте, так и не переставая намывать тарелки и сковородки, оставшиеся с готовки оладьей. Она была одета в домашнее приталенное платье-халат, которое прибавляло ей сразу лет пять своим цветочным мелким рисунком. — Да ладно тебе, мам, я просто хотел выспаться, каникулы же. Я поеду на работу с папой, думаю, футболку с картинками было бы надевать не очень, — проворчал Люк, тут же усаживаясь за стол, схватившись за вилку. Из всего, что готовила мама, он любил именно эти оладьи, с кленовым сиропом и маслом. Кейт редко готовила их даже к завтраку, ссылаясь на то, что от них они все расплывутся, как на дрожжах, но сегодня, видимо, решила-таки сделать для своих мальчиков исключение. — Спасибо, очень вкусно, — поблагодарил он, как можно скорее начиная глотать оладьи, даже не разрезая их ножом. — Куда ты так торопишься? Не уедет он без тебя, так быстро есть вредно. Небось, еще и руки не помыл снова, — маме, кажется, не было покоя. Она снова принялась ворчать, на вид даже получая от этого удовольствие. Люк же уже научился не обращать внимания. Даже не смотря на свои двенадцать, он умел абстрагироваться от ее слов, воспринимая только те из них, что звучали без бессмысленных упреков в его адрес. — Всё я помыл, — недовольно фыркнул младший Купер, так и не замедляясь. К тому же, завтрак выдался слишком вкусным, чтобы есть его долго. Как раз в этот момент на кухне и показался отец. Уже одетый в форму, ухоженный и, как и всегда, аккуратный. Он подошел к маме, что-то шепча ей на ухо, после чего та начала довольно улыбаться и, поцеловав его в щеку, стала перевязывать на шее супруга галстук под косые взгляды доедающего завтрак сына. Довольно скоро, когда все дела дома были закончены, завтрак доеден, а отец и сын собраны, они вместе отправились в сторону машины, на те времена весьма неплохой, усаживаясь в салон. Люк, как и всегда назад, а отец за руль. Так и поехали до участка. — Пап, слушай, я у тебя тут спросить хотел, — начал уж было Люк, наклонившись вперед к сиденью отца, немного расслабляя ремень, что был обязательным условием поездок в отцовской машине. Адам нахмурился, по тону младшего понимая, что разговор этот он начал далеко не просто так. — Что такое? — серьезно переспросил отец, так и не отпуская руль, который крепко сжимал обеими руками, глядя вперед и лишь иногда на сына через зеркало заднего вида. — Почему ты никогда не открываешь ту соседнюю комнату? Мм? Может можно было туда что-то убирать или…она ведь больше, как и с вашей стороны, я мог бы перебраться туда, — рассуждал мальчик, стараясь при этом не смотреть на отца, отвернувшись к окошку, где мимо проносились прекрасные виды их загородного поселка. Люк прекрасно помнил, как реагировала на такие вопросы мама, сейчас с опаской ожидая ответа и от второго родителя. — Люк, нет, — коротко и серьезно ответил папа, давая понять, что уговаривать и спорить тут было бы совершенно бесполезно. — Тебе говорили туда не лазить? Вот и не суйся, — добавил он, немного крепче сжав руль, стараясь сконцентрироваться на дороге. Было видно, как Адам напрягся, но, ничего кроме сказанного он так и не произнес. — Но почему? Я не маленький, пап, ты можешь просто объяснить? — всё-таки не унимался парнишка, нахмурив брови, так и глядя на отца. По тому, что тот даже оторвался от дороги на пару секунд прямо на ходу оборачиваясь к нему, Люк понял, что затронул эту тему очень и очень зря, сейчас только выводя папу из себя. — Потому что! Всё, я не собираюсь перед тобой отчитываться, я сказал нет, значит нет! — прорычал Купер старший, снова отворачиваясь к дороге, выровняв движение машины и теперь уже окончательно уткнувшись в лобовое стекло. От его утреннего добродушия не осталось и следа, а сам он заметно помрачнел, отстраняясь от сына. Люк и сам притих, от криков отца потеряв любое желание ни то, что с ним спорить, разговаривать и вовсе. Он откинулся головой на сиденье, под начинающийся за окном дождик даже слегка задремав, пока они преодолевали весь этот путь до участка, минут, наверное, за сорок, если не больше от обеденных пробок. Участок был каким-то настоящим центром сосредоточения людей в их районе, точнее, сразу на три района, вроде того, где жила семья Куперов. Сюда приезжали все, кому только не лень. Украденные сумочки, дебоширы-подростки, машины в угоне. Все эти вопросы решало местное отделение полиции. Пригород такого центра, как Вашингтон и сам был ничуть не хуже небольшого города, к тому же, сам Адам Купер и перевелся сюда из отделения в городе, став местным комиссаром. Парковка тут была закрытая, но, машину Купера охранник узнавал еще на подъезде. Наконец, когда машина была на месте, они оба выбрались из салона, а сам Адам даже повеселел, словно и не было того срыва в машине. Он вообще любил свою работу и участок, искренне веря, что сын пойдет по его стопам. Даже сегодня он привел Люка с собой, чтобы, возможно, тот побольше проникся работой копов, находя там что-то привлекательное и для себя самого. — Ну что, готов? Пойдем? — улыбнувшись, спросил он у сына, который, в свою очередь, до сих пор не мог понять, как оба его родителя научились так быстро сменять гнев на милость, словно их кто-то умело подменял, пока мальчик не видел. Но обычно Люк просто ссылал это на то, что взрослых ему всё равно не понять, даже и не вдумываясь в причины такого их поведения. — Да, пойдем, конечно, — отозвался Купер младший, судя по виду, уже поубавивший энтузиазма изучать участок, лишь только увидев, сколько там ходило людей, ездило машин и лаяло собак в вольерах недалеко от входа. Весь этот шум отталкивал, а Люк уже даже успел начать корить себя за то, что так хотел приехать, всё-таки не подавая вида, чтобы не расстроить отца и дать ему исполнить свою давнишнюю мечту показать единственному своему сыну место своей службы стране. Они прошли к главному входу в большой с основном одноэтажный участок, вместе проходя в большие, открывающиеся вовнутрь двери. Работа внутри кипела с самого входа. Полицейские, их помощники и прочие сновали из стороны в сторону, занимаясь каждый порученным ему делом. Каждый второй, если не чаще здоровался с Адамом, а кто-то не обделял вниманием его маленького сынишку. Люк чувствовал себя тут совершенно лишним и чужим. Ему было не слишком комфортно среди всех этих больших людей, что перемещались туда-сюда, чуть ли ни спотыкаясь о мальчика. — Ну что, пойдем, я тебе всё покажу, — улыбнулся Адам. Сам он вел себя уверенно, даже успев раздать пару указаний кому-то из сотрудников. Мужчина шел, гордо выпрямив спину, считая, что сын непременно должен гордиться тем, что отец был тут настолько влиятельным человеком. И он гордился, действительно гордился папой, мечтая однажды быть столь же влиятельным и важным человеком, вот только совершенно не в этой сфере. Люк любил читать, хоть и был активным парнем, если бы не мама, поехал бы в футбольный лагерь, так что в его планы приобщаться к профессии больше, чем на один день явно не входило. — Пап, а у вас тут содержат преступников? — поинтересовался Купер младший, догнав отца за несколько шагов бегом, чтобы не отставать от своего хоть и статно, но при этом очень даже быстро идущего родителя. — Да, вот в том крыле. Что, хочешь посмотреть? — оживился отец, кивая Люку в сторону того самого крыла, откуда еще издалека доносились весьма громкие крики, в том числе и весьма грубые, что, как ни странно, не слишком то смутило Адама. Возможно, он просто к этому настолько привык, что и не думал о том, что сыну не следовало бы слушать всё это. — Эмм, нет, не хочу, пойдем лучше посмотрим, как вы переводите отпечатки, помнишь, ты обещал показать, — Люк улыбнулся, замечая на лице отца минутное замешательство. Но, тот быстро от него отошел, тут же увлекая Люка за собой. Купер младший постоянно осматривался кругом, приметив для себя одну странную деталь: несмотря на то, что большинство мужчин и женщин, работающих в участке относились к его отцу, да и ему самому с великодушием, немало было и тех, кто смотрел в их сторону с презрением. Люк, конечно, не понимал, чем вызывает такую странного рода ненависть у некоторых сотрудников, которые и знать то его не знали, но, всё-таки он решил промолчать, прекрасно зная, что отец ему или не поверит, или, напротив, пойдет разбираться вместо того6 чтобы хоть что-то объяснить. После увлекательно рассказа одного из копов о том, как же они снимают, переводят и, главное, идентифицируют отпечатки, Люку и правда понравилось, ему было интересно узнать, как проводили экспертизы и даже составляют наброски со слов потерпевших и свидетелей, но, довольно скоро всё это ему совершенно наскучило. Они с отцом прошлись по всему участку, заглянули в отделы, а Адам, хоть сейчас и не был его рабочий день даже успел разобраться с какими-то бумагами, на это время отправив сына в свой кабинет, где так же размещался стол его напарника, а по совместительству, как это и бывает у копов, лучшего друга. Билл был таким же работягой, как и его отец. У мужчины не было семьи, поэтому, всё своё время он проводил за работой, управляясь с делами и всем, что только поручал ему отец мальчика. Билл часто бывал и у них дома, поэтому, весьма неплохо знал и Люка, даже успев привязаться к пареньку, как и Купер младший к этому добряку. — Что, Люк, затащил тебя папаша снова к нам? — усмехнулся Билл, сидя за своим столом, перекручивая ручку. Он то и дело попивал кофе, решив хотя бы на время отвлечься от работы, чтобы поболтать с сыном своего приятеля. — Да я и сам не против был, не могу уже дома сидеть, — признался парень, прохаживаясь по кабинету. Он то и дело засматривался на висящие в рамках старые снимки или какие-то грамоты, наконец, подбираясь и к отцовскому столу, смело запрыгнув прямо в его кресло, начиная крутиться на нем из стороны в сторону, при всём при этом так и не отворачиваясь от Билла до конца. — Понятно всё с тобой, и как? Нравится в участке? — поинтересовался мужчина, разваливаясь на своём месте поудобнее. — У нас тут, скорее, дурдом, да? Не так ты себе это представлял всё. Давно тебя он не брал, помню, еще мельче был, — Билл снова усмехнулся, только сейчас замечая, что посадил на любимый галстук пятно, начиная оттирать его пальцами, конечно же, так в этом всём деле и не преуспевая. — Ну, тут… неплохо, — задумавшись, ответил Люк, решив, что просто не сможет врать о том, как ему тут понравилось. Да, что-то было и интересно, но всё-таки мальчик отчетливо понимал, что не хотел бы оказываться тут часто. Люди, скучные бумаги, шумные заключенные, постоянный галдеж, да ещё и эти странные подозревающие взгляды в его адрес, всё это не слишком то к себе располагало. — Как вам сказать? Я не прочь иногда бывать у отца, — признался мальчик, этими самыми словами и давая Биллу понять, что оставаться работать копом в будущем он не планирует. Билл покачал головой, думая о том, как воспримет это всё сам Адам, неоднократно слыша, что он очень хочет, чтобы сын последовал его примеру, а будущем отец не боялся бы передать ему бразды правления участком, — Слушай, Люк, если это не твоё, ты не должен идти на поводу. Только вот с папой аккуратнее, ладно? — Билл посматривал на часы всё то время, что болтал с Купером младшим, судя по всему, как раз-таки и ожидая трёх, чтобы отправиться на какой-то допрос, о котором у него было написано на доске. Странная штуковина с какими-то фото, заметками и важными датами показалась Люку самым непонятным предметом интерьера, но и тут он решил промолчать, не отвлекая мужчину от важных дел. — Ладно ты дожидайся его тут, а мне бежать надо. Только никуда не уходи, а то получу за тебя по первое число, — хмыкнул полицейский. — Давай, до скорого, ждем в гости тебя. — До свидания, я постараюсь, — отозвался с улыбкой в ответ и Люк, спрыгивая с кресла, чтобы дойти до окна и посмотреть, что видно из отцовского кабинета, спустя столько времени. Не прошло и минуты, как к нему пришел и отец, какой-то необычайно довольный даже для самого себя, особенно, когда видел сына в своём кабинете, как и вообще, в участке. — Не скучаешь тут у меня? Как дела? — прямо с прохода поинтересовался Адам, проходя к своему столу, чтобы оставить там до понедельника преданные ему бумаги. Отец заглянул в тумбочку, зачем-то доставая оттуда полицейскую фуражку, которую не слишком то и любил надевать, даже не забирая ее домой, чтобы не возить туда-сюда. — Иди сюда, — улыбнулся Купер, подзывая к себе младшего. Люк послушно прошелся до его стола, обходя его и располагаясь по правую руку от папы, рассматривая на столе его бумаги. Там была парочка дел, на обложках которых красовались черно-белые фотографии преступников. — Да всё нормально, мы поговорили с Биллом, а я осмотрелся, — рассказал отцу Люк. Тот снова улыбнулся, доставая из-под стола ту самую фуражку, с радостью в глазах водрузив ее на голову к сыну, поправляя козырек. Конечно же, вещица оказалась велика, но Адаму всё равно нравилось смотреть на то, как сын приобщается к делу. — Слушай, а тебе хорошо! Будешь отменным копом, Люк. Я всему тебя на учу, через несколько лет смогу даже взять ко мне подрабатывать на лето, хочешь? — Адам глубоко вздохнул, снова посмотрев на сынишку. — Не волнуйся, мама не будет против, я уже объяснил ей, что хочу, чтобы ты последовал по моим стопам, — всё никак не унимался Адам, слегка приобнимая сына за плечи. — Пап, пап, ну стой, — остановил его Люк, замотав головой, на что на лице старшего Купера тут же пропала его прежде такая лучезарная улыбка. — Я не хочу тут работать. Всё интересно, да, но это совсем не моё. Я не хочу быть копом, — проговорил Люк, глядя отцу в глаза даже с какой-то опаской, прекрасно зная, на что тот способен, когда злится. Какое-то время они так и не двигались с места, глядя друг другу в глаза, пока Адам, как ни странно, ни усмехнулся, лишь натягивая сыну фуражку прямо на глаза. — Ничего, Люк, тебе понравится, я обещаю, не говори ерунды, — снова хмыкнул Купер старший, поднимаясь со своего места. — Пойдем-ка мы лучше пообедаем, ты уже устал, а об этом мы поговорим попозже, наверное, ты просто еще слишком мал, — Он снова улыбнулся, вместе с сыном покидая кабинет, продолжая что-то рассказывать недоумевающему от происходящее Люку, то снова принялся озираться по сторонам, едва ли слушая папу. *** Несколько лет спустя... После смерти Адама весь дом опустел до неузнаваемости. Времени уже прошло не так-то мало, но, кажется, всё это было буквально вчера. Его этот ночной вызов, ругань с женой, отъезд, новости,слезы Кейт, сына, отказ верить в произошедшее и чувство полной опустошенности, которая так и поселилась в этой семье, а точнее том, что от нее осталось и впредь. Мать Люка на вид состарилась, кажется, лет на семь, а сам парень остался единственным в доме мужчиной, который с трудом вообще находил в себе желание хоть то-то в этой жизни делать. Бесспорно, он любил маму, но со дня смерти отца, да еще и так неожиданно и рано ушедшего от них в Люке словно погасла тяга к жизни, особенно тут, где каждый угол напоминал об отце. Он вспоминал их время в участке, рыбалку, папин юбилей. Люк помнил все эти моменты, как на яву, так и не убирая со стола папину фотографию и его полицейскую фуражку. Сегодня домой Купер вернулся довольно-таки поздно. Не то, что он был где-то там занят, нет, просто бродил по улицам. Он побывал на холме, откуда было видно город, простирающийся совсем рядом, как на ладони, прошелся по улицам, выкурив пару сигарет и просто побыл наедине со своими мыслями. Всё было так неправильно, так трудно и нелепо, что просто не хотелось жить. Он так нормально и не доучился, не выбрав себе колледж и с трудом вообще, благодаря старой дружбе директрисы с его отцом окончив последний год. Дома всё еще горел свет, хотя время уже было за двенадцать. Люку было немало лет, хотя, для матери он всё еще оставался ее ребенком, которого нужно было оберегать. За нем еще ей оставалось присматривать, кроме как не за сыном? Люк стал довольно крепким и высоким и, если посмотреть на него со стороны ему можно было дать года на четыре больше его возраста. Дверь, как и обычно до его прихода была так и не заперта, а парень, точнее, мужчина, с легкостью распахнул ее, проходя в прихожую, так и не произнося ни слова, хотя уже успел заметить сквозь отражение в зеркале, что мама сидела на кресле в гостиной. — Ты видел время, Люк? — послышался ее строгий голос, на что Купер только лишь закатил глаза, продолжая разуваться и раздеваться в прихожей, делая вид, что ничего не слышал. — Люк! Я тебя спрашиваю, ты вообще хоть думал, что мать тут переживает? Или снова важные дела были? — язвительно спросила мама, поднимаясь из своего кресла. Она выглядела сказать честно, как призрак той самой, прошлой Кейт, бледная и сутулая, с мешками под глазами и парой седых прядей в волосах. — Мам, давай я сам разберусь, во сколько мне приходить, ага? Занимайся своими делами, незачем меня ждать сидеть, глядя на часы, — не выдержал и сам Люк, тут же встречаясь с мамой взглядами, разводя по сторонам руки. Он и сам выглядел ненамного лучше, единственное, конечно, моложе. Люк мало ел, начал курить и не только, надевая в основном черные и серые вещи, да и, вообще, был тем, в ком его матери меньше всего хотелось узнавать родного сына. — А ты уже сам наразбирался, Люк, не помнишь? Как из отделения не выпускали до утра? Или тоже скажешь, что дело твоё? — припомнила мать, уже готовая ткнуть ему прямо в грудь пальцем, если бы Купер младший ни отступил от нее немного назад, всё так же замучено глядя на маму, просто не желая слушать этот один и тот же упрёк уже раз в сотый за прошедшее время. — Отцу было бы стыдно за такого сына! — наконец, выпалила она, окончательно лишая Люка какого бы то ни было терпения. Тема отца всегда была для него совершенно особенной, поэтому, слышать подобное он просто не мог и не собирался, так же, как и любой человек взрываясь от такого рода вечных упреков. — А давай ты не будешь прикрываться папой? — воскликнул он, повышая голос уже до крика. Да, мама, да, не положено, но и терпеть это он попросту не собирался. — Мне в том отделении лучше жилось сутки без твоих упреков и криков, — Люк взмахнул рукой, отчего его черная кофта задралась выше, как на зло. Демонстрируя торчащую из кармана пачку сигарет. Он уже готов был услышать новую порцию крика по этому поводу, уже и сам закипая, как допотопный чайник на плите, чуть ли ни свистя от злости. — Ах вот как? — оскорблённо воскликнула Кейт, старясь, судя по выражению ее лица, выдавить из себя хоть немного слез. — Ты так и не бросил? Я говорила тебе, что ты так загубишь себя! Выбрось эту дрянь сейчас же! — снова воскликнула она, считая себя в праве указывать своему уже давно взрослому сыну, хоть и смотрела на него уже давно снизу-вверх. — Да не собираюсь я ничего выбрасывать! Это моё дело, слышишь? Моё личное и тебя совершенно не касается. У меня своя жизнь, я буду приходить, когда хочу, уходить, когда хочу и тебя волновать это совершенно не должно! Займись своими делами! Вон, иди помолись в сотый раз, может это поможет, — Люк уже совершенно не сдерживал себя, говоря то, что думал на самом деле. Его голос превратился в крик, а мать, вместо того, чтобы расплакаться, как она собиралась сделать раньше, начинала негодовать еще больше, вот только Люку на ее слова уже было всё равно. Он просто взял и прошел мимо нее под очередные крики в дом, взбегая вверх по лестнице. Да, комната у него была всё та же. Он захолонул дверь, закрываясь на задвижку, которую сам же и сделал, чтобы хоть как-то скрываться тут от матери, да и всего, что только было за пределами. Трудно было понять, что творилось в такие моменты у него в голове, но терпеть уже просто не удавалось. У Люка словно прорезался голос, позволяющий ему отвечать на все нападки мамы и ее глупые доводы, которые та день ото дня высасывала из пальца. Люку хотелось просто лечь и не думать ни о чем, но мысли всё так же кружились в голове, мешая успокоиться. Именно тогда он снова принял для себя решение успокоиться немного иначе. Он достал из-под матраса кровати небольшой пакетик с травой и парой уже скрученных косяков, тут же присаживаясь с этим всем на широкий подоконник. Купер закурил, затягиваясь сладковатым дымом снова и снова, выдыхая его клубы в сторону двора. Это и правда помогало хоть как-то успокоиться. Кричать и ругаться больше не хотелось, а голова наполнилась легким туманом. — Прости, пап, не такой я, как ты, — проговорил Люк, замечая отцовский портрет, как раз, когда делал очередную затяжку. Было одновременно и стыдно и нет. Он понимал, что никогда не стал бы таким же, участь не идти на поводу, но и сам тосковал по папе, прекрасно понимая, что он хотел для них только лучшей жизни, Одно он понимал совершенно точно: долго так продолжаться просто не может. Ему всё больше хотелось оказаться подальше от мыслей, матери, всего того, что гложило всё больше и больше с каждым днём, убивая в нем желание жить и хоть что-то делать. Было не так то много мест, куда мог поехать человек вроде него. Люк уже не раз думал об этом, размышляя над вариантами, но, только сейчас он решился окончательно. Готэм. Пристанище тех, кто погряз в своих грехах и тяжести жизни, не имея возможности выбраться. Этот город принимал всех, вот только выживали в нем только самые сильные, а поднимались лишь исключения, но, он готов был на всё, чтобы остаться с собой подальше от родного города. Он так и продолжал курить на окне, думая о новой жизни. Место назначения для нее было выбрано весьма конкретно, оставалось только набраться решимости всё поменять, а может, просто толчка, что заставит его собрать вещи и скрыться из дома. Он был больше не согласен так жить, решаясь на то, чтобы оставить прошлое там, где ему было самое место, забирая с собой только воспоминания, тихую скорбь и мысли.