Твое темное прошлое

Осень редко радовала особенно хорошей погодой. Вечные дожди, слякоть, грязь, желтеющие деревья и снова вернувшиеся на улицы крики детишек, что совершенно не хотели идти в школу и даже в детский сад, который, казалось бы, должен был быть для любого настоящей отрадой. Люк лежал на постели в своей комнате, уже час, как глядя в сторону окна, за которым по обломанным веткам проходились лучи заходящего солнца. Мужчина думал обо всём сразу и, одновременно, ни о чем. Одетый в домашнее, он так и не выходил сегодня на улицу, довольствуясь тем, что, наконец-то мог побыть наедине с собой. Он снова остался без работы после того, как-то местечко прикрыли, вот уже второй день проводя в доме, пока мама уехала куда-то в центр, решив, что останется там у какой-то престарелой родственницы до среды. Купер успел уже накопить достаточно, как ему казалось, денег хотя бы на переезд, но сам этот процесс он как-то откладывал. Год, два…а время всё шло и шло, вот только ситуация совершенно никак не менялась. Поднявшись с кровати, всё в той же комнате, в которой провел всё своё детство, мужчина осмотрелся кругом с появившемся в его взгляде за последнее время презрением. Ему неприятна была одна только мысль, что в таком возрасте он до сих пор не обжился чем-то своим. Ему было далеко за двадцать, а жизнь всё больше и больше скатывалась в какую-то бездну. Проходясь по комнате, он захватил с тумбочки так ненавистную матери пачку сигарет, к которым привык еще лет с шестнадцати, неторопливо направляясь в сторону улицы. Мужчина почему-то именно сейчас решил подумать о работе, мысленно подсчитывая, сколько смог наварить в этом месяце со своего «черного» заработка. Хмыкнув на то, что у матери случился бы инфаркт, узнай она о том, что лежит у сына под ковром под одной из досок пола, он распахнул перед собой дверь, выходя на прохладную, но оттого еще более приятную улицу. Тут пахло вымокшей после дождя землей, травой и древесным спилом от строящегося по соседству дома. Мужчина закурил, прямо в тапочках и одной только футболке выходя на крыльцо, расположившись там, руками упираясь в перила. Сигаретный дым практически целиком перекрывал запах дерева и свежести, но, новая порция никотина расслабляла. Мимо прошел тот самый сосед, что строил дом, махнув Куперу рукой, на что тот без слов ответил тем же самым. Ему, определенно, нравился Вашингтон и его пригород, где располагался их дом, но, была тут и своя куча минусов. С работой было тяжело, особенно, учитывая, что мужчина так и не отучился в институте и, по сути, не имел совершенно никакой профессии. Да, его вполне устраивал ход дел с наркотиками, но ведь барыжить лет до пятидесяти всё равно было идеей весьма сомнительной. К тому же, его уже не раз брали, лишь благодаря Биллу отпуская снова. Но, был и еще один куда более весомый минус, хотя, так бы никогда не показалось со стороны. Как раз-таки этот минус и подъезжал к дому на такси с парой каких-то пакетов и букетом садовых цветов на коленях. Мама Люка своим привычкам не изменяла. Со дня смерти отца некому больше стало мирить их с Люком от раза к разу и отношения матери и сына провалились куда-то в омут. Люк пытался их наладить, помогать, решать проблемы за них двоих, но, конечно, толком ничего не вышло. Понятно, что маму свою он любил, но, ее выходки временами переходили все границы разумного. Машина остановилась в самом конце их тупиковой улочки, но Кейт не спешила быстро ее покидать. Она собрала свои сумки, перехватила в охапку цветы и расплатилась с водителем, конечно же, не подготовив деньги заранее. Люк всё это время так и стоял на крыльце, докуривая сигарету. Он успел даже затушить ее в пепельнице до того, как из автомобиля показалась кудрявая мамина голова. С глубоким вздохом, слегка шмыгнув на холоде носом, он поплелся в сторону дороги, чтобы помочь. — О, Люк, привет, держи тебе сумки, отнесешь эту на кухню, а эту на диване в гостиной оставь, я купила нам всё для дома, тащила полгорода, — она вздохнула, так толком и не дав сыну ответить. Мать Люка вообще очень часто даже и не слушала того, с кем говорит, будь то сын или кто-то еще. Но, на этот раз она даже встретилась с ним взглядами, осмотрев так, будто тот должен был как-то измениться за эти два дня. — Привет, — наконец, ответил он, принимая из ее рук пакеты. — Так зачем их было из города переть, когда у нас магазин в паре кварталов такой же? — спросил Люк, вместе с ней пошагав в сторону дома. Солнце совсем разгорелось красным, отчего даже цвет их серого дома со стороны казался ярче и хоть немного приветливее. — Ты снова будешь мне тыкать? Потому что мне так было нужно. Это тебе ответ? — возмутилась Кейтелин, продолжая шагать по слегка потрескавшейся дорожке к дому. Отвечать ей Люк совершенно не собирался. Он только лишь глубоко вздохнул, желая просто поскорее избежать никому ненужных разговоров и пререканий. Мужчина умел ответить, когда это было нужно, но, успел уже достаточно хорошо выучить маму, чтобы понять, что это было бы просто бесполезно. — Что делал сегодня? — с каким-то странным вызовом в голосе спросила она, словно уже знала ответ, просто ждала, пока сын озвучит его лично. — Мам, давай без этих вопросов, ничего я не делал, дома был, — огрызнулся Купер младший, первым проходя в дом, как его и просили, поставив на диван одну из сумок, со второй проходя на кухню. Он уже с самого порога думал о том, чтобы отправиться до ночи куда-нибудь пройтись или просто закрыться в комнате, прекрасно зная, сколько вопросов сейчас обрушится ему на голову. — Снова? Снова дома? Люк, ты бы хоть на работу попробовал устроиться, так и будешь у меня на шее сидеть, а я тянуть? Сколько тебе лет? — Конечно, мать не могла не начать всё той же песни. Она начала ту же самую историю с самого начала. — Мам, ты ничего не тянешь, перестань прибедняться, ладно? Мы живем на остатки моей зарплаты и отцовское пособие. Что тянешь там? Ты ведь даже не работаешь! — Воскликнул Люк, распахивая тот самый пакет, который притащил на кухню, понимая, что там были какие-то упаковки с иголками для шитья, ткань и пара ленточек серого цвета. Вздохнув, мужчина принялся менять пакеты, даже и не переводя взгляда на стоящую прямо в проходе мать. Более того, он просто тяжелым шагом быстро обошел ее, игнорируя взгляды, пока та ни взорвалась сама. — Вот так ты теперь говоришь? Вырос, теперь матери тыкать будешь? И много ты заработал то? А? — воскликнула она, отчего ее голос стал еще пронзительнее. Женщина вообще умела кричать на весь дом, несмотря на то, что кроме Люка никого там и не было, а он и без того слышал ее просто прекрасно. Кейтелин стояла прямо на проходе, уперев обе руки в бока, очевидно, чтобы сын не проигнорировал ее снова, проходя назад в сторону кухни. — Снова на отца, да? Снова? А я, хочешь сказать, так, для мебели в доме? — снова раздалось на всю кухню, на что Люк, как человек весьма и весьма вспыльчивый не ответить просто не мог. Он отпустил сумку прямо на весу, отчего там тут же разбилась какая-то бутылка, как он уже потом понял, с молоком. Мать вскрикнула, но сам он так и не отвел от нее глаз, крепко сжимая челюсти. — Да ты хоть кого-то слышишь вообще, кроме себя? Мам, послушай, что ты несешь! Я тебе про деньги сказал, ты тут вообще при чем? — Купер младший развел по сторонам руками, слегка махнув ими вверх, отчего у Кейт даже мурашки побежали по спине, ведь в этот момент ее сын напомнил ей совершенную копию его погибшего отца. У Люка были его привычки, жесты, даже некоторые фразы, но, их-то она воспринимать не собиралась совершенно, считая, что Люк перенял это от Купера старшего, а не осознал сам, глядя на нее. — А ты мне рот не затыкай, понял? Научись сначала жить, как нормальные люди, а потом уже вякай! — перебила его мама, снова посмотрев на разливающуюся по полу лужу. — Ты посмотри, что наделал! Сам пойдешь покупать, — проворчала она, словно на минуту отвлекаясь от ругани, чтобы это сказать. Впрочем, Люку сейчас не было никакого дела до молока, похода в магазин и прочей ерунды, сейчас в его голове засел Готэм, в очередной раз напоминая о его желании покинуть Вашингтон с его проблемами и, вместо того, чтобы стоять вот так с разбитой бутылкой под ногами, начать новую жизнь где-то там, в мрачном мегаполисе, где не раз бывал его отец. — А как живут нормальные люди, как ты? Я не хочу так, не хочу, понятно? — воскликнул он в ответ своим громогласным низким голосом, который так же было слышно по всему дому и то, потому что Люк просто всегда говорил таким тоном, а, в отличии от мамы, не старался крикнуть на нее, как можно громче, чтобы на голове заколыхались волосы. — А лучше попадаться с наркотиками?! — крикнула в ответ она, да так громко, что Купер даже наморщился, прищуривая глаза от всех этих звуков, которыми она наполняла комнату. — Кого я воспитала? Наркомана! Да ты живёшь, как ничтожество, Люк! Позор для семьи! Позор для памяти твоего отца-полицейского! — снова выкрикнула она, и сама не понимая, чего добьётся этими своими психозами. Люк готов был взорваться. Больше всего на свете он ненавидел то, как его мама прикрывается отцом, его работой полицейского и деньгами, которые каждый месяц государство присылало им по причине гибели Адама. Он хорошо служил и, именно поэтому, из-за должности, его вдове до сих пор выплачивали нормальные средства. — Да, мама, да! Твой сын ничтожество, ты довольна? Рада, да? Этого ты хотела? — выкрикнул в ответ Люк, сшибая рукой с полки какую-то посудину. Он не думал о том, что это была подаренная отцом маме на последний день рождения ваза, он просто вышел из себя сгребая с полок ставшего ненавистным дома всё, чем только можно было швырнуть в пол, чтобы утихомирить нервы. — Убрал свои руки от моих вещей! Я не позволю тебе, идиоту уничтожить всё в моём доме! — уже начиная рыдать, крикнула ему Кейт, опустившись на корточки рядом с той самой разбитой вазой, словно она могла с ней хоть что-то сделать. Женщина плакала, то и дело поднимая взгляд своих красноватых глаз на сына, — Я вырастила неблагодарное чудовище! — простонала она, начиная нервно сгребать черепки, оставшиеся от той самой голубоватой с объемными цветами вазы. — Твоих? Ты только и твердишь, что всё твое! Всё кругом принадлежит тебе! Только ты ни копейки в этот дом не принесла, ты ничего не сделала, чтобы называть всё кругом своим! — Выкрикнул в ответ Люк. Он чувствовал, что внутри у него что-то надломилось. Последние ниточки, удерживающие его в этом доме и городе, начали рваться, а желание бросить всё к чертям росло просто с невероятной скоростью. Он и сам готов был кричать навзрыд от злости и обиды, если бы, несмотря ни на что, ни воспитал в себе мужчину. — Да пошло оно всё! — снова не выдержал Люк, срываясь с места так быстро, что даже мама не успела произнести ни слова, учитывая всё ее любовь к тем ситуациям, когда она говорит в них последнее слово, наверное, просто чувствуя себя от этого отчасти хозяйкой положения. Его тяжелые шаги по лестнице прогремели, словно гром. Мужчины взбежал наверх, тут же захлопывая за собой дверь своей комнаты, щелкнув задвижкой. Слова матери сейчас открыто и, кажется, просто намеренно ставили во всем жирную и жутко болезненную точку. Он больше не собирался это терпеть. Взрослому мужчине просто осточертело каждый день слышать упреки и стенания матери, надоело пытаться уладить с ней отношения, надоело ощущать себя ничтожеством, учитывая, что характер у него был куда крепче, чем мог подумать даже он сам. Закрывшись в комнате, Люк тут же бросился за сумкой. Черная, спортивная как раз стояла прямо за дверью, словно он специально готовился к отъезду… но, нет, всё случилось спонтанно, так, как и бывает, когда ругань переходит все возможные границы. Мужчина начал кидать в дорогу хотя бы несколько вещей на смену, зачем-то свой перочинный нож, и бумажник, наконец, добираясь и до того, что было взять, наверно, важнее всего. Отогнув коврик, Люк отодрал от пола дощечку, забираясь в дыру рукой, быстро нащупывая там пару свертков с купюрами и один пакетик травы. Он оставил ее для себя, успев продать за несколько недель всё остальное, что только было у него. Билета он не купил, такси не вызвал и не придумал, где сможет остановиться, но, схватив со стола специально купленную схему нового города, Люк закинул в сумку и ее, решив, что успеет со всем разобраться по дороге, только бы больше не оставаться тут, в компании матери и этого дома, где каждый метр напоминал о настоящем хаосе. — Люк! — послышался из-за двери ее пронзительный голос за секунду до того, как женщина для убедительности начала еще и тарабанить по двери, судя по всему, просто обязанная продолжить этот балаган, что они уже довели до самого настоящего безумия эмоций. — Открой мне! — снова крикнула она, будто и правда надеялась, то эта фраза подвигнет Люка взять и распахнуть перед ней дверь, позволяя снова опрокинуть на него ведро всей той грязи, что всё это время замешивается у нее в голове. Он лишь обернулся на дверь, продолжая закидывать в сумку всё то, что могло понадобиться в дороге и на первое время, на новом месте. Ни о чем, кроме необходимого речь совершенно не шла. Он спрятал пакетик в термос под второе его дно, прекрасно зная, что так его никто не сможет просветить, часть денег переложил в бумажник, а часть запихал в сумку прикрывая одеждой и, наконец, застегнув молнии и закинув всё это на плечо, остановился напротив двери, словно прямо за ней бушевал ураган. Да, именно он, разошедшийся ни на шутку ураган Кейтелин, который своими завихрениями разрушал всё, что только оставалось в жизни. Люк немного помедлил. Сняв сумку, он надел на плечи тёплую толстовку, теперь уже, наконец, уверенно шагнув к двери. Как же ему хотелось выбить ее хоть с ноги со злости, но, то, что за ней стояла мама хоть как-то останавливало Купера. Его тайник был спрятан снова, теперь можно было уходить, за это не переживая. Стоило только мужчине открыть дверь, Кейт снова бросилась к нему с криками, вот только на этот раз Люк был настроен еще более решительно. Он проскочил мимо нее, спускаясь на первый этаж снова, на этот раз прямиком к двери. Конечно, Кейтелин направилась за ним. — Куда это ты собрался? Люк! Куда ты пошел? На кой-черт тебе сумка? — крикнула вслед она. — Решил свалить? А, неужели справишься? Такой неудачник, как ты, вернется уже через неделю, готова поспорить! — добавила так же звучно и яростно она, по пятам следуя за ним до самой двери. От ее голоса, как и от нервов в принципе, у Люка уже просто разболелась голова, поэтому сам орать, уподобляясь маме, он не планировал. Мужчина дошел до самой двери, резко останавливаясь на месте, да так, что мама чуть в него н влетела со всего хода, втыкаясь в его крепкую грудь. — Я не вернусь. Сдохну без денег, но не вернусь в дом, где меня держат за недосына отца полицейского, постепенно приравнивая к какой-то псине, на которой можно показывать свои нервы и отрываться. Я не отец, я не ты, я Люк Купер, мама, и жить я буду так, как хочу этого сам. Можешь не бояться, неудачник сын и на горизонте не появится, можешь меня не искать, — Люк проговорил эти слова так четко и резко, что мать на какие-то пару минут просто остолбенела, как ни странно, замолкая. Она смотрела ему прямо в глаза, тяжело дыша и постепенно меняясь во взгляде. Кажется, она только сейчас начинала понимать, что сын не шутит. Только сейчас женщина начала понимать, что остается одна. В доме, в жизни, она только сама у себя. Люк вырос, он научился отвечать за свои решения, принимая их только сам и только окончательно, на этот раз не изменяя себе. Он не вернется, и Кейт именно в этот момент начала это понимать. Осознание приходило к ней постепенно, как раз тогда, когда Люк уходил от дома всё дальше и дальше в темноту, постепенно в ней растворяясь. Как ни странно, сам мужчина опустошенности совершенно не чувствовал. Скорее, это была какая-то лёгкость и ощущение свободы, хотя, может, конечно, он сам просто не до конца осознал, что сделал. Во всяком случае, шагая по бетонной дороге вниз, туда, где проходило шоссе и можно было поймать попутку, он совершенно ни о чем не жалел. Ни о том, что оставил маму, ни о том, что собирался покинуть город, ни о тихом расставании со своими друзьями, что не стоят и единой буквы слова «друг», ни о том, что так и не вернется к Софи, с которой временами спал, даже не считая ее своей девушкой. Сейчас он просто переворачивал страницу, начиная новую главу собственной жизни. Жизни того Люка Купера, каким он собирался стать сам, не поддаваясь мнениям. Дорога до города заняла чуть меньше часа, до аэропорта на общестенном транспорте еще полчаса, затем покупка одного из трех последних билетов на первый же рейс, успешная, как он и рассчитывал, проверка багажа, и вот, спустя всё это время мужчина зашел в самолет, занимая своё место. Он и не заметил, как быстро уснул, стоило только самолету подняться над облаками. Всё ушло куда-то в туман, суматохи, нервы, страх быть пойманным и просто нежелание жить. Он оставил это в Вашингтоне, просыпаясь как раз над Готэмом, что еще с высоты оправдывал тот статус, что ему обычно давали.

***

Посадка, прошедшая, как и всегда гладко, означала тот самый старт. Старт новой жизни для Люка. Багажа у него не было, никаких лишних вещей тоже, поэтому, лишь забрав свою сумку, что лежала в ящике над головой, он тут же поспешил покинуть самолет, чтобы не толкаться с остальными. Мужчина одним из первых спустился вниз по трапу, так же быстро пошагав прочь. Все эти моменты суеты, беспорядка аэропорта, беготни, совершенно не отложились у него в памяти, смешиваясь в какую-то единую кучу. Он опомнился уже в вагоне метро, проезжая какой-то открытый участок, откуда был виден один из спальных районов города. Он состоял из серых коробок, таких же, как и везде, вот только даже в них казалось что-то иное. Между зданиями были где-то большие и светлые, а где-то совсем крошечные и абсолютно черные улицы, на которых, сказать честно, не хотелось бы оказаться ночью даже такому здоровому мужчине, как он. Еще в Вашингтонском аэропорте Люк успел разобраться с жильем, откопав для себя в объявлениях подходящую квартиру на первое время. Да, цены тут, конечно, были разные, что не могло не удивить. От самых затасканных коек в мотелях до настоящих апартаментов в самом центре с видом на гламурные магазины или старинные дома с гарпиями и такими же серыми колоннами, на которых те восседали. Станция метро, на которой ему нужно было выйти, оказалась весьма людной и живой, что, отчасти, даже радовало. Люди ходили туда-сюда, переговариваясь и даже споря по пути между собой, кажется, ни на единую секунду не замедляя ритма своей жизни. И всё это при том, что на поверхности еще только восходило солнце. В этом, как раз, Люк и убедился, снова выходя на прохладную улицу, тут же кутаясь в толстовку потеплее. На часах время только лишь близилось к пяти и, конечно же, никакой нормальный человек не сдал бы ему квартиру в такое время. Делать было нечего, его ждал весь город, ну, а точнее, для начала хотя бы новый район, где Люку предстояло жить, поэтому осмотреться тут точно не было бы лишним. Он закинул сумку поудобнее, надевая ее через плечо, не спеша направившись по улицам города приблизительно в ту сторону, где располагался нужный дом. На автобусе ехать не было никакого смысла, поэтому, несмотря на вымотанность за всё это время, Люк с удовольствием пошел пешком. Прохожие, что каким-то образом уже начинали расхаживать в такое то время выглядели, как и следовало ожидать, не особо-то довольными. Мужчины и женщины уже начинали разбредаться по своим рабочим местам или добираться до автомобилей. Люк даже усмехнулся пару раз, глядя на них. Наверняка, каждый бы оказался первым и единственным сотрудником на работе в такой ранний час. Но, на том же его пути Люк заметил и другую сторону города. Как раз к пяти из некоторых клубов, а они тут были просто на каждом шагу, начинали выходить не слишком-то и адекватные даже издалека личности. Парни и девушки держались друг за друга, чтобы в целости добраться хотя бы до машины такси. Дамы сворачивали себе ноги на высоких каблуках, а их мужчины лишь поддерживали их под руки, затуманенным взглядом озираясь по сторонам. Люк смотрел на эту картину искоса, всё-таки совершенно не боясь пройти мимо. Он даже принялся наблюдать за тем, как паренек заталкивает в машину блондинку, пару раз даже хлопнув ее по пятой точке ладонью, отчего, само собой, быстрее та двигаться не стала. — Че уставился? Глаза хорошо видят? Давай исправим тебе! — выкрикнул тот самый парень, что как раз так не вовремя поднял на Купера взгляд своих совершенно черных глаз, в которых не было видно даже зрачков. Он даже как-то злобно оскалился, а по обеим сторонам к нему подступили приятели, в силу состояния, действия не так-то быстро, но на вид выглядя весьма устрашающе и грозно. — А ты не на меня оглядывайся, запихивай давай свою ненаглядную, пока она не выпала, — огрызнулся Купер, как ни странно, совершенно не думая о том, что всё может закончиться намного хуже для него, учитывая, что ребят было ровно строе больше, да и сами они на вид не были чересчур щуплыми.  — Что ты сказал? Нарываешься, да? Давай поговорим тогда! Иди сюда, кудрявый, давай, разберемся с тобой, прохрипел друг того самого черноглазого, поправляя на плечах свою куртку, весь ворот которой загнулся вовнутрь, о чем, кажется, ее обладатель совершенно не подозревал, продолжая кидаться острыми фразочками. — Да ладно вам, завелись, как псы на цепи, — фыркнул Люк, слегка приподнимая руки, показывая свои ладони, дав понять, что вступать в конфликт дальше он совершенно не собирается. Тот самый черноглазый парень хотел было изрыгнуть из себя очередную грубость, но его перебил недовольный вопль девушки, которая, как бы ни старался таксист ее сдержать, упорно лезла на переднее сиденье через просвет между водительским и пассажирским, своей тонкой рукой ухватившись за ручку переключения передач. Парень, снова выругавшись себе под нос, махнул на Купера рукой принимаясь помогать несчастному водителю, а двое других, как его верные собаки так же разошлись по сторонам, оставляя Куперу возможность просто пройти мимо. Он слегка усмехнулся, всё-таки дернув плечами, почувствовав на себе этот легкий прилив адреналина. Город не отличался приветливостью. В этом Люк только что успел убедиться лично. Следующую пару часов он провел за стойкой одного из баров, где, как гласила вывеска, по дневному тарифу, который, почему-то начинался с половины шестого утра, можно было неплохо покушать, заправившись сэндвичем и кофе. Как раз то, что нужно, чтобы продолжить день хотя бы не на пустой желудок, который и без того завывал свои серенады, как синий кит. У бармена мужчина узнал, как ему было бы удобнее пройти к дому, где стоило ловить транспорт и прочее подобное. Так же, узнав, что Люк тут совсем новенький, тот посоветовал ему, как можно было обзавестись работой, подсунув визитку агентства подбора персонала. Что же, Люк и правда был в том положении, когда отказываться было непозволительной роскошью. Поблагодарив своего нового знакомого, Люк пообещал иногда наведываться к нему за кофе или на стаканчик пива, мысленно думая о том, что для этого стоило сначала найти, как на этот самый стаканчик заработать. Мужчина вышел из заведения, мысленно обеспокоенный, но на вид гордый и решительный. Почему-то именно сейчас он подумал о том, как там мама, но, решив, что она, наверняка, всё еще сидит и ворчит на него, пусть никто даже и не слышит, Люк тут же отбросил эти мысли прочь, поспешив на встречу с хозяином его новой квартиры. Дом нашелся весьма быстро, обшарпанный, но крепкий на вид с тесным двором и парой автобусных остановок по сторонам. А вот с квартирой и этажом проблем возникло еще меньше и вот, Люк уже стоит на ее пороге, протягивая руку к дверному звонку. Не успел он и нажать кнопочку, как полная женщина, как вышло, хозяйка, а не хозяин, распахнула перед ним дверь и так, сама с сумкой выскакивая на площадку. — Вы, наверное, Люк? — спросила она, осматривая мужчину с ног до головы. — Мой муж говорил, что вы приедете, — пояснила она, слегка одергивая длинную балахонистого вида кофту, пряча под ней складки на боках. — Да, да, это я, — отозвался Купер, прямо через плечо женщины заглядывая в квартиру, отмечая, что на вид всё было не так плохо, как можно было подумать. Он скинул с плеча сумку, чтобы было удобнее, по виду хозяйки понимая, что та явно куда-то торопилась, перебирая толстенькими пальчиками ремешок сумки на ее плече. — Вы, конечно, уж простите, но у меня нет сейчас времени вам что-то показывать, молодой человек, поэтому осмотритесь сами. Если что, аванс не верну, половина суммы с вас сейчас, — пояснила она, чем, надо сказать, повергла мужчину в полнейший шок. Он поначалу просто вылупился на нее, непонимающе и даже грозно, потом решая, что всё-таки не станет противиться, дабы не искать другой вариант. Тем более, они уже успели пройти в прихожую, где Люк смог и осмотреться, уже куда спокойнее доставая из кармана приготовленные деньги, отсчитав нужную сумму. Женщина приняла купюры и, пересчитав их снова, направилась прочь, успев лишь передать ему ключи и буркнуть что-то на прощание. Стоило только Куперу остаться одному, он тут же принялся рассматривать место, которое теперь было для него пусть и временным, и не совсем своим, но по сути, домом. На самом деле, было всё вполне себе сносно. Обои были, хоть и старыми, но нигде не содрано, мебели было немного, но, самое необходимое всё-таки стояло на месте, холодильник работал, даже телевизор был. Что же, жить можно. Люк прошел в сторону спальни, начиная потихоньку разбираться, водрузив сумку прямо на кровать. Он достал пару вещиц, тут же замечая хранившееся между ними деньги. Их пересчёт не занял много времени, вот только сам Люк только сейчас, уже отдав часть за квартиру, дорогу и пару раз за еду, понял, что средств на жизнь у него было не так уж много. Квартиру нужно было оплатить, еду приобрести, хоть как-то обжиться, а денег было явно не на все три пункта, как бы того ни хотелось. Он и правда был в положении не из простых, оказываясь в совершенно чужом месте, да еще и с так быстро иссякающими запасами. Но, единственное Люк решил для себя точно: помощи у матери он никогда не попросит. Что угодно, но после всего, что творилось в доме даже так плохо встретивший его город, казался своего рода отдушиной. Люк готов был работать и добиваться, лишь бы только не возвращаться назад. Новая жизнь уже тикала таймером и нужно было ее менять. Именно об этом всём он и думал, подходя к окну, чтобы закурить.