***
Весна — время любви. Время, когда снега постепенно сходят, на деревьях появляются первые почки, а в воздухе витает аромат романтики. Когда твое истощённое по ласке тело наполняется неведомой энергией, чтобы влюбиться в кого-то ещё сильнее чем до этого, чтобы по ночам грезить о чьих-то тёплых руках и мягкой улыбке. Воздух греется, а из-под талого снега показываются первые подснежники. Юноши рвут их для своих вторых половинок, как Фёдор, который вплетает нежные цветы в длинные гоголевские волосы, касаясь губами каждой пряди и расчесывая их длинными тонкими пальцами. Но для тоскливого дазаевского сердца подснежники лишь бледные цветы на фоне огненно-рыжих волос гриффиндорского старосты. Смотреть на того издалека на уроках так невыносимо грустно, без возможности протянуть руку и легко потянуть за прядь и словить раздражённый взгляд. Чуя прячет в себе всю романтику, все чувства и то, что может мешать учиться. Крепче, надежнее, глубже. Он одергивает себя каждый раз, как смотрит на Дазая дольше, чем нужно, как делает шаг в его сторону, как порывается окликнуть. Но это томительное ожидание встречи после уроков, заставляет кусать губы и смотреть в пол при разговоре. Когда приходит долгожданное время, Накахара вдыхает весенний воздух одного из окон в коридоре. Его створки распахнуты настежь, а тёплый и мягкий ветер блуждает по лицу, путается в волосах и чуть ласкает едва приоткрытые губы. Дазай не решается подойти сначала, но после прерывает парня от приятного занятия и с нежной улыбкой говорит, что им уже пора. — М, да, ты прав. Тут просто так хорошо, — Чуя убирает растрёпанную прядь за ухо и поворачивается к Дазаю лицом. — На улице ещё лучше, — тянет его за собой Осаму, обхватив запястье старосты. У слизеринца на губах расцветает яркая предвкушающая улыбка, которая, кажется, передается воздушно-капельным путем, ведь уже совсем скоро на губах старосты красовалась такая же. Он совершенно беззаботно двинулся за парнем, отдаваясь весеннему порыву. В груди распускаются крокусы. Фиолетовые, белые и даже жёлтые, по цвету больше напоминающие золото пшеничных полей. Парни практически не разговаривают, заряжаясь положительным настроением от прохожих, чьи улыбки такие же яркие, как божественные искры. Место, которое выбрал Дазай, выглядит крайне романтично. Фасад здания украшен первыми распустившимися цветами, а совсем скоро расцветут тюльпаны, которые собирают с легким похрустыванием студенты и ставят в яркие стеклянные вазы в своих комнатах. Маг заводит своего спутника внутрь и проводит к стойке, решая, что там будет лучше. Чуе, к слову, абсолютно всё равно, где сидеть. Главное, чтобы Осаму случайно не почувствовал его ускоренное сердцебиение и немного влажные ладони, — благо, тот все ещё держал за запястье. Ускоренный пульс слизеринец упрямо игнорировал. Они сели за стойку, первично оглядываясь, отводя глаза в пол, словно посмотрев в них сгорели бы в пламени. Однако, Осаму оказался куда более уверенным и первым озвучил свой заказ, после которого уже прозвучал ответ Накахары. Рыжеволосый, чтобы отвлечься от мыслей, стал поправлять свои волосы, убирая их в тугой хвост на макушке. Он совсем проигнорировал тупую боль в затылке, зато среагировал, стоило шатену чуть пнуть его ногой. — Ты сегодня молчаливее обычного, дорогой староста, — с привычной насмешливой улыбкой подмечает волшебник и слегка подмигивает. Чуя даже не представляет, каких усилий это ему стоит. — Я предпочитаю наслаждаться хорошей погодой без слов, — отчеканил Чуя, язвительно тому усмехнувшись. Они сидят довольно близко, поэтому Накахара чувствует, как быстро колотится его сердце, когда они соприкасаются коленями. Чуя убирать ногу не собирается, а Дазаю, видимо, всё равно. Осаму думает точно также, поэтому спускает все на самотёк и мирно разбирается с принесенной им едой. — Выглядит весьма аппетитно, — голос Накахары вполне бодрый и уверенный в себе, хотя внутри у него состояние в точности да наоборот. Он надеется, что дрожь в руке незаметна. — Согласен. Говорят, здесь готовят лучшее крабовое мясо. — Может быть. Староста усмехнулся и пожелал приятного аппетита, неловко убирая выбившуюся прядь за ухо и сам принимаясь за еду. Он быстро расправился с той и отставил пустую тарелку в сторону. Чай был поистине душистый и горячий, от чего долго держать его за керамические стенки было немного болезненно. Кафе было наполовину полным учеников с самых разных курсов. Где-то мелькали синие или красные галстуки, слизеринцы больше отсиживались в мантиях с зеленой выкройкой по бокам, в то время как некоторые хаффлпафовцы все ещё были завернуты в желтые тёплые шарфы. Дазай затянул гриффиндорца в непринуждённый разговор, общаясь действительно как со своим старым другом. Он мог легко приобнять за плечо, шутки ради, или с очередным и таким привычным гейским подъёбом. Чуя отвечал тому также, переставая чувствовать скованность и непонятно откуда взявшуюся неловкость. Шутки, воспоминания о прошлом, какие-то забавные истории, которые происходили между ними. Всё это резко вылилось наружу необъятной ностальгией, от которой в груди приятно щемило и наполняло легкие необъяснимой радостью. Чуя чувствовал себя так легко, до тех пор, пока не заметил среди столиков рыжую макушку, неумело прячущуюся за меню. Забывшись на полуфразе, волшебнику пришлось неловко улыбнуться и продолжить, как ни в чем не бывало, словно Мичизо не помахал ему рукой и не стрельнул глазами в сторону туалета, намекая на то, что им бы выйти и переговорить друг с другом. Он первым же поднялся из-за своего столика и прошествовал в уборную, за чем староста старался следить не слишком внимательно, а то Осаму ещё что-то заподозрит и получится крайне неловко. Чуе было всё равно на других парней, которые прошествовали туда же, только предлог для повода пойти в туалет быстро проскочил в мыслях. Тот неловко махнул рукой, задевая случайно чашку на стойке. Зажмурившись, Накахара только услышал, как выругался Дазай и, вероятно, подскочил на месте. Когда голубые глаза были открыты, он с ужасом уставился на мокрое чайное пятно на светлой рубашке Дазая. — Думаю, мне надо отойти, — со смешком и неловкостью отдёрнул рубашку слизеринец. — Я могу просушить тебе одежду, — сразу подскочил со стула Накахара, но был остановлен одним движением забинтованной руки. Шатен показал ему язык и скрылся за дверьми туалета, где Чую должен был ждать Тачихара. «Как же, блять, неловко!» — мысленно воет рыжеволосый и поднимает упавшую кружку, извиняясь перед официанткой. С досадой рассматривая пятно на рубашке, Осаму прошел в уборную и развязал галстук, убирая его себе за спину. Чтобы не мешал. Рассматривая свое отражение, парень вытаскивает из кармана палочку, наводя на пятно на рубашке. — Дазай, — Гоголь выглядывает из-за угла, чем вызывает недоуменный взгляд друга, словно возникшего из ниоткуда. — Не смотри так на меня! Я же не из воздуха возник. Я притащил сюда Дос-куна, чтобы поддержать тебя. — Да, он сделал это силой, — Фёдор появился с другой стороны и взмахнул палочкой, убирая пятно с рубашки. Второй взмах пришелся на волосы, магией те стали приглаженными, а одна прядь щекотливым движением скользнула за ухо. — Всё абсолютно так и было. Николай мило улыбнулся, а слизеринец почувствовал волну мурашек, пробежавшихся по спине. Всё-таки иногда этот парень умел вызывать смешанные чувства. — И чем ты хотел поддержать меня? У меня все чудесно, — недоуменно посмотрел сквозь отражение Дазай и пожал плечами, рассматривая себя. Зарывшись рукой в волосы, шатен растрепал те до привычной формы и повернулся, дабы сучьим движением опереться о раковину. Дождавшись, когда Достоевский перестанет закатывать глаза, а блондин проверять кабинки, просматривая по ботинкам, есть ли кто в них, Дазай ещё раз озвучил свой вопрос, но в более вольной форме. — Выслушать твои ощущения, конечно, — подмигнул ему русский и хмыкнул, пальцами покрутив в руке накладные усы. Его голубые глаза сверкали привычным ехидством, а губы были растянуты в клоунской улыбке. Осаму порадовался, что его не тянет на клоунов, в отличие от сокурсника, который явно имел свои фетиши. — Сначала было неловко, а потом мы разговорились. — Как-то очень скудно. Может, ещё что-то? — Зачем тебе? Я ведь и так много раз говорил, что влюблён в него, что у меня дрожат руки и быстро бьётся сердце, стоит его увидеть. Вроде, это и называется влюблённость, разве нет? По крайней мере ты так яро меня убеждал в ней. — Я просто уточнял, а то вдруг ты передумал. Знаешь ведь, близнецы такие ветреные ребята, то любят, то не любят, — безмятежно протянул Николай и брызнул в лицо друга водой. Дверь в туалет стукнула и внутрь прошел парень с хаффлпаффа, который немного сжался под взглядом троих слизеринцев. Осаму закатил глаза и скрестил руки, вытерев скользнувшую по носу каплю воды. — Если это всё, то я хочу вернуться, пока Чуя не подумал, что я здесь утонул. Весело улыбнувшись, Николай стянул накладные усы и переклеил их на Федора, кивая и показывая большой палец вверх в дорогу. Одна из кабинок открылась и из нее показался Тачихара. — Ну, ладно, это было убедительно. Теперь моя очередь, да? Достоевский кивнул и усмехнулся, выныривая из туалета со своим парнем. ** Когда дверь в туалет приоткрылась вновь, Тачихара думал увидеть на пороге Накахару, который бы точно был абсолютно недоволен присутствием друга неподалеку. Не мог же Мичизо оставить его одного? Но на пороге возникли слизеринцы, которые были тоже не совсем рады увидеть рыжего здесь. — Ой, ты же тот навязчивый друг, который постоянно таскается со старостой, — по-умному подняв палец вверх, уточнил блондин. — А вы те два бесполезных слизеринца, имена которых даже запоминать не стоит, — парировал Тачихара и вздохнул. Душевный покой явно был нарушен, да и атмосфера была не располагающей к каким-либо разговорам. — Успокойтесь, мы здесь не для того чтобы ругаться, — от холода голоса Достоевского, Николай присмирел и вновь спокойно стал. Вопросительно уставившись на дуэт, гриффиндорец хмыкнул, думая о том, для каких это таких целей пришли сюда эти двое. — Для того, чтобы помочь Дазаю. — А я здесь, чтобы помочь Чуе. — У нас одна идея, но разные цели, — задумчиво прикинул в голове несколько вариантов Фёдор и спокойно опустил руки вдоль тела. — Тянуть не буду, Дазай влюблён в Накахару. Насколько я могу видеть, это взаимно. — Ты прав, Чуя тоже влюблён в Дазая, — спокойно опёрся о раковину Тачихара и вздохнул. — Но насколько я могу быть уверенным в том, что ты не врёшь мне? Не знаю, какая тебе с этого выгода, но- — Наоборот, врать мне нет выгоды, потому что я устал смотреть на это всё со стороны. Я не злодей, чтобы наслаждаться страданиями. Предлагаю сделку. Несколько секунд раздумывая над его словами, Мичизо хотел ответить, но голос Коли отвлёк его от своих мыслей. — Ребят, Дазай идёт сюда и довольно быстро. Одной рукой запихнув Тачихару в кабинку, Фёдор быстро протянул руку: — Мы доказываем, что чувства Дазая правдивы, а ты подталкиваешь Накахару к признанию. Согласен? Быстро пожав руку, гриффиндорец встал на унитаз в кабинке и стал слушать. Стараясь почти не дышать, Тачихара выслушал всё. ** Вернувшись на свое место, Дазай застал нервничающего Чую и новые кружки с горячим чаем. Извинившись за долгое отсутствие, шатен хотел продолжить прерванную беседу, как заметил, что староста готов подскочить на месте при любом шорохе. — Тебе нехорошо? — подпирая голову рукой, спросил Дазай, отпивая свежий ягодный чай. На вкус тот был слегка приторным, но его температура немного сглаживала этот эффект. Обожжённым языком. — Да нет, просто мы так много выпили… Не против, если я отойду? — слегка улыбнувшись, уточнил Накахара и после поднялся, быстро ускользая в туалет. Заметив возле раковин друга, он недоуменно замер на месте. — Вы о чём-то разговаривали с Дазаем?.. — О, вот и ты, — повернулся к нему Мичизо, обдумывая свою стратегию. - Нет. Он меня не заметил, лишь убирал пятно и говорил, что, кажется, испортил вам свидание. — Это не свидание, наверное, — неуверенно протянул парень и чертыхнулся. — Можешь считать, как угодно, но просто факт того, что Дазай считает это свиданием. — Очень смущающий, да, так о чём ты хотел говорить? — слегка скрыв порозовевшие щеки, поднял взгляд на того из-под рыжей чёлки Чуя. — Думаю, пришло время сказать Дазаю о своих чувствах. Понимаешь, сейчас такая идеальная обстановка. Уверен, он к тебе тоже чувствует то же самое. Обдумав пару минут слова Мичизо, Чуя отрицательно покачал головой. Кажется, у них только все наладилось, и резко вторгаться в это признанием в чувствах. Старосте такой вариант точно не нравился. И вовсе не потому, что он боялся не получить взаимности. — Не ломайся, Чуя, живём один раз, попробуй! Обещаю, если это не взаимно, то я буду лично покупать тебе мороженое от стресса, — «И разобью парочку наглых лиц» — мысленно добавил парень, не до конца доверяя словам Дазая, но надеясь на их искренность. — Тачи, я не хочу всё портить, ты же знаешь. Не хочу получить от него насмешку и прочее! — всплеснув руками, староста страдальчески вздохнул. — Накахара Чуя! — повысив голос и встряхнув друга за плечи, рыжеволосый продолжил: — Я, как наблюдатель со стороны, заявляю тебе, что Дазай Осаму смотрит на тебя так, словно ты центр его вселенной. Встряхнув друга ещё раз, Тачихара пригладил ему волосы, убрал мешающие пряди, развернув и подталкивая в сторону выхода. — А теперь, пошёл и сказал ему о том, что чувствуешь, иначе после ваших посиделок это сделаю я, понятно тебе? Где твой дерзкий характер, когда он так нужен? Сопли в кулак и давай, не ломайся, ты же не в балетной пачке это говорить будешь или в костюме Адама. Всё, ноги в руки и пошёл. Вытолкнув Чую из туалета, Мичизо убрал пряди со лба и вздохнул. Он хотел помягче, но вышло слегка иначе. Гриффиндорец тут же оказался на своем месте и постарался унять дрожь в теле. Осаму положил свою руку на его и вторую приложил ко лбу, спрашивая, все ли в порядке. Дождавшись кивка, он постарался начать разговор вновь, узнавая больше о вкусах собеседника, пальцы с чужих так и не убрав, сделав вид, что совсем об этом забыл. — Да, апельсиновый сок тоже ничего и, знаешь, я влюблён в тебя, — на удивление спокойно произнес Чуя и поднял меню. — Будем ещё что-то брать или нет? — Пойдём лучше погуляем, и я в тебя тоже, — ответил ему Дазай и попросил счёт. Около минуты они сидели в тишине: Чуя прикрывал горящее лицо меню, а Дазай успешно завесился вьющимися прядями. — Шутишь? — они одновременно повернулись и задали один и тот же вопрос. Шатен усмехнулся, но только одними губами произнес, что нет. Чуя ответил более громко, говоря, что с таким не шутит. — Про любовное зелье я умолчу, — с усмешкой оплатил счёт Дазай, когда Накахара попытался влезть и поделить всё пополам. — Это была месть, но она привела к другому. Чуя вздохнул, и они вдвоем покинули кафе, выходя на улицу. Кто-то несёт букет подснежников, а кто-то новые сладости из магазина на углу. Пока рыжеволосый обдумывал все произошедшее, Осаму взял его за руку и повел в сторону замка, немного петляя между разными забегаловками. — Получается, мы теперь можем считаться парой? — сжав тёплую руку в ответ, поинтересовался староста, поднимая голову. — Если ты так хочешь, то конечно, — полуобернувшись с улыбкой кивнул ему шатен и вновь посмотрел на дорогу. — Хочу. Чую притянули в объятия и ловко взяли за подбородок. Поцелуй получился лёгкий и тягучий, после которого они вновь двинулись в замок. В замке теплее, чем на улице, но у Дазая между рёбер абсолютный пожар. Он прикладывает руку к быстро бьющемуся сердцу и только сейчас замечает такой же бешеный пульс у Накахары. Он с улыбкой идёт в сторону башни гриффиндора, где возле портрета Полной Дамы встречает Тачихару, который окидывает их оценивающим взглядом. — Я привёл твоего друга ровно в восемь, — отпуская руку Чуи, со смешком смотрит Дазай. — Минутой позже и я бы тебя загрыз, — с таким же выражением лица кивает тому Тачихара и после называет пароль для входа в гостиную. Чуя прощается с Дазаем и смотрит ему вслед несколько секунд, прежде чем скрыться за портретом. Там он накидывается на друга и благодарит его за всё, с улыбкой рассказывая о том, как они добирались обратно. — Теперь ты должен мне лук и стрелы, как у купидона, — хмыкает тому в ответ гриффиндорец и удобнее садится на чужой кровати. А Чуя лишь с улыбкой кивает, зная, что завтра его уже встретит не «надоедливый объект Дазай Осаму», а «влюблённый Дазай Осаму», который затянет его в какой-нибудь угол для поцелуя, или повиснет сзади привычным грузом, ноя о том, как ему надоело учиться. Накахара лишь с улыбкой смотрит под кровать, где в коробке лежит флакончик.Кто же знал, что во всем случившемся можно благодарить одно любовное зелье?