Посмотри, сегодня звёзды ярче, чем вчера.
Вид небесного полотна, усеянного мельчайшими белёсыми точками, не то чтобы поразил мужчину ― созерцание небесных тел он совершал неоднократно, ― но каждый раз оно усмиряло горячее пламя в душе, позволяло заглянуть куда-то глубже простых поверхностных желаний. Это было самым волшебным в такое время суток. За спиной у Якова отчетливо послышались шаги. Он настороженно повернулся ― безрезультатно пытался разглядеть вдали приближающуюся фигуру, периодически освещаемую тусклыми лампами. В миг непонимание на лице сменилось хитрой ухмылкой, когда из тьмы начал проявляться знакомый до почти болезненной истомы силуэт. ― Прониклись ночными прогулками, товарищ Дзержинский? ― Свердлов приподнял голову, дабы посмотреть в глаза новоприбывшего и довольно усмехнулся. Его тяжелый голос разорвал оковы тишины и гулко отозвался от стен и потолка. ― Еще как, ― хмыкнул чекист и обратил взгляд на ожидающую позу собеседника. ― Подумал, что неплохо было бы развеяться. А завидев вас, таки понадеялся на компанию, но... ― Феликс с едва заметной лукавой улыбкой медленно повернулся, демонстративно направляясь к лестничному пролёту. ― Вижу, есть дела поважнее. — Вот чертяка, ― весело буркнул Яша под нос и, поправив пенсне, в пару шагов разорвал созданное расстояние, следуя за товарищем, который явно намеревался вывести его из здания.Оставь дела, пойдём скорей на свежий воздух.
Позади были и лестничные пролеты, и двери, и серые стены. Свердлов едва поспевал за широкими шагами товарища, ступающего чуть ли не через две, а то и три ступени. Бесспорно, желание успеть обращает на себя внимание, но товарищ Андрей был настолько сфокусирован на ходьбе, что едва не приложился к чужой спине, когда передняя фигура сбавила темп. Благо, Яков успел заметить изменения и приостановиться, слабо тряхнуть головой и посмотреть на Феликса. ― Проделать такой забег, ― с деланным возмущением начал было председатель ВЦИК, равняясь с Дзержинским, ― только чтобы меня на улицу вывести? Чекист будто бы не слышал этого шуточного упрёка. Он устремил взгляд чуть прищуренных глаз вперед, а руки его сцепились в замок за спиной по старой привычке. Движение возобновилось. ― Работа выматывает, времени на себя не остаётся от слова "совсем", ― невзначай начал Феликс. Это начало немного смутило Свердлова, и тот непонимающе нахмурился. ― Только в такое время и можно расслабиться, не находите? ― в ответ последовал одобрительный смешок; лицо Якова приобрело самое добродушное выражение вместо встревоженного. ― Да и ночной воздух достаточно бодрит. ― Согласен, но мы всё-таки трудимся на благо Революции! ― голос Яши звучал тверже и громче, бодрее, чем в здании; он сделал акцент на последних словах. Голова его резко, настороженно повернулась назад, как будто в этом обсуждении присутствовал еще один человек, чьё мнение было очень важно услышать, но за спиной оставались всего лишь длинные-длинные стены. Расслабившись, мужчина поправил пенсне и обвёл взглядом деревья, чьи листья переливались под желтым светом фонарей.Посмотри, всё несерьёзно, всё это игра. Никто не прав, и все попытки, если честно, бесполезны.
― А к чему это? ― после короткого молчания спросил Яков. Ему пока были смутно понятны намёки друга, выглядящего в эту ночь особенно задумчивым, хоть они и довольно много – когда позволяло время, конечно, - общались. ― Иногда я задумываюсь о том, что было бы, если бы я умер, ― быстро, будто случайно, кинул Дзержинский и замолчал. Замолчал, правда, ненадолго. Видимо, старался сформулировать все мысли правильно, чтобы не создать каких-либо недопониманий в ходе своей речи. ― Вся эта тяжелая работа, множество лиц, кучи бумаг, постоянные движения из кабинета в кабинет, из здания в здание, бесконечные диктовки писем и документов. Что бы было со всем этим, если бы меня не стало? Ответа не последовало ― товарищ Андрей лишь слегка сменил курс, которого они держались, направляясь к крупной скамейке, стоявшей под таким же массивным деревом. Это заметил и чекист, прекращая движение. Яков поманил его взглядом, пригласил присесть рядом и, к счастью, получил согласие. Чужая фигура приземлилась поодаль, раздался громкий вздох.Посмотри, мой друг, я спёкся, мой окончен бой Но не грусти, ведь всё случается так просто
Рука председателя ВЦИК взметнулась в воздух и ощутимо упала на плечо собеседника. Это вызвало быстрое движение головой и встречу усталых взглядов. Зеленые потухшие глаза напротив темно-карих, блестящих в лунном свете и понимающих. ― Не знаю, что бы было без вас, но понимаю, что творится с вами. И я точно уверен, мой диагноз такой банальный, что не сможет удивить, ― Яков выдержал драматичную паузу и картинно вздохнул. ― Устали, товарищ Дзержинский. Когда-нибудь нам точно надо будет бросить всё и... ― говорящий не стал заканчивать фразу, а лишь откинулся на спинку скамьи, улыбнулся, закладывая руки за голову и мечтательно зажмуриваясь.Без меня всё будет так же, так же как со мной Осколки звёзд сорвутся с неба и исчезнут
Настолько лёгкость речи Свердлова удивила чекиста, что он на время растерялся, не зная, куда себя деть. Действительно уставшие глаза поляка обратились к небу, будто бы пытались рассмотреть в черно-синем покрывале что-то помимо звезд, но всё, к сожалению или к счастью, затмила огромная, казалось бы, идеально круглая Луна. ― Отдых, ― наконец выдохнул Феликс, пробуя сказанное слово "на вкус". ― Звучит очень и очень хорошо, да только вот со всеми этими делами покой мы найдём не ск... ― Феликс Эдмундович, право! Если ты будешь пребывать в таком скверном расположении духа, то ничего не получится однозначно. Может быть, ты действительно проживаешь последний день своей жизни. Нельзя проводить его в таком плохом настроении! ― Яша оптимистичным громким возгласом прервал тихую речь товарища, раскрыв выразительные большие глаза и уставившись в яркое небесное тело; сломал весь этот напускной официоз и вызвал у Феликса улыбку. Он ужасно хорошо знал, как Дзержинский постоянно зациклен на работе, как не позволяет себе расслабиться ни на миг. Вся его жизнь ― беготня от двери к двери, словесные перепалки, сложные решения ― от постоянного наплыва такого рода дел любой сойдет с ума. Именно поэтому в неофициальные обязанности председателя ВЦИК обязательно входила забота (хоть и не всегда ярко проявляющаяся) о горячо любимом друге-трудоголике. И вот сейчас Свердлов сидит рядом, стараясь своим присутствием отвлечь собеседника от тяжёлых мыслей в эту безоблачную лунную ночь.Над нами полночь Она безмолвна Но она навсегда-навсегда прощает нас В этих тёмных дворах навсегда теряет нас
Опять над скамейкой повисло задумчивое, томное молчание, нарушаемое лишь тихим дыханием. Оно, наверняка, было комфортным для обоих сидящих. Говорить совсем не хотелось, а может просто не было повода что-либо сказать, а может сейчас им необходимо наслаждаться тишиной. Каждый из них прекрасно понимал: такие моменты нельзя пропускать. Моменты, когда снаружи и изнутри теплится чувство умиротворения и какого-то бытового счастья. Эти двое знают, как хорошо иметь под рукой человека, способного вырвать из круговорота обязанностей хотя бы на короткое время, с которым можно душевно поговорить и так же душевно помолчать, как сейчас. Конечно, никто никогда открыто не говорил о своей дружеской привязанности к другому, но это прекрасно проявлялось во взглядах, жестах, действиях и словах. Трепетная неумелая нежность царила между товарищами, с каждым визитом становясь всё более и более ценной. Как по команде, друзья поднялись, попутно усмехнувшись схожести своих действий. Яков повернулся на каблуках к Дзержинскому и протянул ему руку. Чекист сжал двумя ладонями чужую кисть и посмотрел в глаза стоящего напротив. ― Спасибо за компанию. ― Спасибо, что нашел время и старого друга, ― Свердлов улыбнулся в ответ, добавляя к "рукопожатию" вторую руку. Со стороны прощание могло выглядеть сухим, но в этих коротких фразах скрывалась сама искренность и лучистая благодарность. Постояв пару моментов в таком положении, друзья расцепили руки и еще раз пересеклись взглядами, пока, наконец, не начали расходиться в разные стороны. Каждому было известно, что ждёт их по возвращению обратно. Но, пока свежи в голове были воспоминания о произошедшем, мысли о рутине ушли далеко-далеко...Вдали раскаты, громы, и мы должны быть дома Не бойся — это глупо, скоро тьма наступит