Я твоя, Эдвард Каллен

      Здравствуй, мой последний день в тёплой Аризоне. Черт! До сих пор не верится, что родители могли развестись! Никто и не подумал обо мне!        Кстати, меня зовут Изабелла Свон, и это — моя история. Банально, да? Но это лишь начало, дальше все будет далеко не заурядно.        Мои родители — Рене и Чарли — очень тщательно скрывали свой развод от меня, стараясь не подавать виду до самого последнего момента. И вот, месяц назад эта новость обрушилась на меня, как ком. У мамы любовник. Уже полгода мои родители не вместе. Тихо оформив развод, отец собрал вещи и, оставив все нажитое маме и мне, решил вернуться в Форкс.       «Форкс» звучит как приговор. Маленький городишко на Олимпийском полуострове, где осадков выпадает больше, чем на всей территории Соединенных Штатов. Из этого унылого, наводящего тоску города мама, много лет назад, уломала папу переехать в Аризону. Мне тогда было пару лет отроду. Отец быстро сломался, стараясь угодить моей романтичной и ранимой матери во всем. До двенадцати лет я каждое лето ездила в этот жуткий город к деду, а потом, когда его не стало, дом забросили, и пять последних лет мы там не появлялись.        И вот, я возвращаюсь в Форкс. Решение далось мне нелегко.        Финикс — это мой город. Шумный, многолюдный, знойный. Но оставаться здесь я не могла. Я мечтала о Нью-Йорке, но для этого мне надо окончить школу.       — Изабелла, — зовёт мама, и я сразу догадываюсь, что она сейчас скажет. — Может, передумаешь, детка?        Внешне я маленькая копия Рене, только волосы темнее и лицо моложе. Но характером я пошла в деда Свон — прямолинейная, своенравная, не поддающаяся правилам. Я очень любила дедушку, и только он меня понимал и принимал такой, какая я есть.        Мама снова улыбнулась, оторвав меня от воспоминаний. Что я могла ей сказать? Впереди последний год учебы в школе и выпускные экзамены. Вариантов у меня немного. Первый — с мамой и Филом — в его разъездах по стране. Он бейсболист. Не то чтобы очень крутой, но на одном месте долго не сидит. Второй вариант — с отцом и шансом закончить школу и поступить в колледж, а значит исполнить свою мечту.       — Я еду, — убедительно врать у меня всегда получается.       — Не забывай, что можешь вернуться в любую минуту, дорогая…       — Мне не пять лет, — уверенно отзываюсь я. — Тем более я не к чужим.       — Я люблю тебя!       Рене прижимает меня к себе и чмокает в щеку. С глупым смешком, подмигивая, к нам подходит Фил:       — Девчонки, хватит нежничать!       «Тупой ублюдок! Это все из-за тебя!» — мысленно огрызаюсь я, но вслух ничего не говорю. Наспех обняв маму, я иду сдавать багаж.        Итак, впереди семичасовой изнурительный путь.        Папа очень обрадовался, когда узнал, что я еду. Он уже записал меня в школу и обещал подыскать машину. Я люблю отца, но я до сих пор злюсь, что он смог отпустить маму. В этом весь Чарли Свон: добрый и ведомый простак.        В Фоксе мой отец с легкостью получил место шефа полиции и теперь разъезжал в машине с мигалками. На ней то он меня и встретил. Я ещё больше захотела собственный автомобиль.       — Помнишь Билли Блэка из Ла-Пуш? — Ла-Пуш — небольшая индейская резервация на побережье.       — Нет, — честно отвечаю я, прибавляя жар в салоне.       «Как же здесь холодно!» — Я тру ладошки друг о друга и грею их своим дыханием.       — Когда мы приезжали к деду, то вместе ездили рыбачить, — подсказывает Чарли. — А теперь он в инвалидном кресле, и работу в мастерской взял на себя его сын Джейк. Недавно к нему пригнали сломанного «жука». Я выкупил авто, а Джейк отремонтировал его и теперь у тебя есть автомобиль.       — И сколько жуку лет?       — Ну, я вложил в ремонт достаточно денег.       — Сколько лет машине? — Неужели Чарли так сложно ответить?!       —  Джейк говорит, что год сборки… ну, конец 50х, — нехотя признается Чарли.       —  Весело… — Он купил мне машину-развалюху! Сжимаю зубы, пытаюсь не злиться. Отвлечься не получается даже глядя в окно.        Справедливости ради, стоит заметить, что за окном очень красиво. Море зелени: листва, мшистые стволы деревьев, а на земле толстый ковер из папоротника. Но всю эту красоту можно оценить лишь находясь в тепле и уюте! Как только выходишь на улицу: мерзко, мокро, холодно.        Наконец-то, мы приехали к дому деда. Это небольшой двухэтажный коттедж, который много лет назад дед построил своими руками. У дома стоял мой «новый» жук, блекло-красный, с большими крыльями и круглыми фарами. Как ни странно, «старичок» мне нравится. Такие жуки я много раз видела в кино с Одри Хепбёрн или Мэрилин Монро.       — Папа, машина отличная, спасибо! Мне правда нравится! Благо завтра не придется тащиться в школу под дождем или ехать на патрульной машине с Чарли.       — Рад, что тебе понравилось, — бурчит отец, снова смущаясь. Папа относит мои вещи наверх. Моя новая старая комната — небольшая спальня, с окнами на лес — мое детское убежище. Мы много часов играли здесь с дедом. Ничего не изменилось: деревянный пол, бледно-голубые стены, пожелтевшие кружевные занавески на окнах, большая кровать и письменный стол. Но ванная одна на два этажа, так что придется делить ее с Чарли. Может составить расписание?        Подняв мои сумки, папа оставляет меня одну. У меня уйдёт вся ночь, чтобы превратить эту комнатку в полноценную спальню и разложить все вещи. А завтра ещё в школу. Не хотелось бы идти помятой.        Жаль, что я не выгляжу, как типичная жительница Форкса, так было бы проще затеряться среди кучки простаков. Хоть я и не высокая, но хорошую фигуру сколотила себе сама. Мама ещё в детстве отдала меня в балетную студию — и танцы стали частью моей жизни. Ухоженная кожа, каштановые волосы и карие глаза делали меня обычной миловидной девчонкой, но среди этой деревни я ещё долго буду центром внимания.        Выглянув утром в окно, я вижу лишь густой туман. Сквозь грязно-серые тучи не проникает ни одного солнечного луча! Все тут ненормальное. Абсолютно все. Завернувшись в одеяло, я печально зеваю и плетусь в ванную.

***

      — Тебе поджарить бекон? — спрашивает Чарли, когда заспанная я спустилась вниз.       — Не-а, — невнятно мычу я, включив кофеварку, — сначала кофе. Ухмыльнувшись и отложив омлет в сторону, папа намазывает тост шоколадной пастой и протягивает мне.       — Смотри, не умри от счастья! Я злобно смеюсь, спародировав агента Смита из «Матрицы».        Оставшись одна, я мою посуду и от безделья рассматриваю кухню: меня всегда поражала нелепость и несуразность мебели, особенно желтые шкафчики — работа мамы. Я уже хотела налить вторую чашку кофе, как часы просигналили.       «Восемь…» Подкрасив губы красной помадой и завязав волосы в хвост, я все же продолжаю смотреть в зеркало.       «Кажется, я здесь сдохну, растворяясь в этом блядском дожде!» — грустно подумала я и постаралась улыбнуться своему отражению, напяливая толстую и неудобную куртку.        Выйдя на улицу, достаю спрятанный под карнизом ключ и закрываю дверь. Чтобы не замерзнуть, мне пришлось надеть любимые синие джинсы и чёрный свитер с высоким воротником. Сапоги неприятно хлюпают по грязи, и я стараюсь обойти все вязкие лужи. Очень непривычно носить обувь без каблука, но на тракторной подошве меньше шансов сломать шею.        Пора испробовать «старичка». Сажусь в машину и завожу мотор. На удивление, он отвечает с первого раза. А в кабине очень чисто и пахнёт мятой. Заработало даже древнее радио. Мелочь, а приятно. Я включаю музыку и, напевая, трогаюсь с места. Возможно, день не будет таким уж и плохим.        Найти школу оказывается не сложно. Она располагается на пересечении Восточной улицы В и Спартан-авеню. Почему-то название «Восточная улица В» показалось мне смешным, и я хихикаю. Да… нервы сдают.        Сама школа совершенно непримечательна. К тому же вокруг корпусов растет столько деревьев и кустарников, что крошечные здания кажутся ещё меньше.       «А где же дух школы?» — с тоской думаю я.         Паркуюсь у ближайшего корпуса, дверь которого украшает маленькая табличка с надписью «Администрация». Нехотя, выбираюсь из теплой кабины и шагаю по каменной дорожке. Стучусь и, сделав глубокий вдох, вхожу.        В административном корпусе очень светло и тепло, что неожиданно. За одним из столов сидит крупная рыжеволосая женщина в джинсах и футболке. Я же выгляжу, как непривыкшая к холодам южанка. Женщина поднимает на меня глаза.       — Чем я могу вам помочь?       — Доброе утро! Я Изабелла Свон, — представляюсь, и женщина понимающе кивает. Меня здесь ждали!       — Вот ваше расписание и карта школы, — с радостной улыбкой она вручает формуляр. Его, с подписями преподавателей, я должна вернуть в конце дня.       — Надеюсь, в Форксе тебе понравится!         Я стараюсь, чтобы улыбка получилась искренней, а не тошнотворной.        Когда я выхожу на стоянку, там уже почти нет свободных мест. Хорошо, что у большинства студентов машины подержанные. В Финиксе мы жили в богатом районе, так что увидеть на школьной стоянке последний «мерседес» или «порше» было обычным делом. Мое внимание привлёк новенький «вольво», сильно выделяющийся на общем фоне. Интересно, может она директорская?        Сидя в машине, я изучаю карту, стараясь разобраться и запомнить как можно больше.        «Все будет в порядке, — повторяю я и сама себе не верю, — никто меня не съест».        Шумно выдохнув, выхожу из жука и, подняв воротник, стараюсь смешаться с шумной толпой подростков.        Быстро нахожу нужный мне корпус. Начало положено! Между тем волнение нарастает. Нет, я на все сто уверена в себе и даже сделала макияж, но кто знает этих северных фриков.        Вошедшие в кабинет передо мной сняли плащи и повесили на крючки, я следую их примеру.        Подаю формуляр на подпись преподавателю, которого, судя по табличке на столе, зовут мистер Мейсон. Прочитав мое имя, Мейсон смотрит на меня оценивающе, но я встречаю его взгляд с холодной враждебностью и демонстративно игнорируя его предложение сесть ближе, прохожу к последней парте. Впрочем, мои новые одноклассники все равно выворачивают шеи весь урок. Я, изогнув бровь, делаю вид, что изучаю список литературы. Программа здесь отсталая! А мне говорили, что в мелких городах нагрузка больше. Я сдохну от скуки!        Наконец-то, звенит звонок!       — Ты ведь Изабелла Свон? — широко улыбаясь, спрашивает долговязый парень, подошедший ко мне, явно желая пообщаться.       — Иззи, — очаровательно улыбаюсь я. Все, кто находится в радиусе трех метров, смолкают.       — Какой предмет у тебя дальше? — робко интересуется парень.       — Политология у мистера Джефферсона в шестом корпусе. — Кажется, кто-то дышит мне в спину.       — Я иду в четвертый, так что могу проводить! — Боже, от него просто так не отделаешься… — Кстати, меня зовут Эрик.       — Спасибо! — Мне приходится ещё раз улыбнуться — и парень тут же краснеет до кончиков ушей.        Мы надеваем куртки и выходим под дождь, который за этот час только усилился. За нами следует толпа народу, словно процессия за монархом. Меня веселит эта мысль. А ведь и правда, я могу стать здесь лидером, и этот год может пройти намного забавнее. Возможно создам группу чирлидерш.       — Что, не очень похоже на Финикс? — спрашивает Эрик, оторвав меня от мыслей.       — Да уж.       — Наверное, дождей там почти не бывает?       — Почему, бывает, несколько раз в год, — беззаботно отвечаю я.       — Не представляю, как же без дождя?! — изумленно воскликнул парень.       — Ну, солнце светит, — объясняю. — Хотя, откуда вы здесь знаете, что такое солнце!        Мы обогнули столовую и подошли к южным корпусам, соседствующим со спортивной площадкой. Эрик доводит меня прямо до двери.       — Ну ладно, пока, — прощается он, вежливо открыв передо мною дверь, — надеюсь, мы будем часто видеться.        — Надейся! — Я ободряюще улыбаюсь, похлопав его по плечу, и вхожу в здание.        Утро проходит в том же духе. Учитель тригонометрии, мистер Варнер, который взбесил меня одним своим видом, выставил меня перед классом и велел рассказать о себе. Я вышла к доске и села за его стол. Все выпучили глаза, пока учитель мялся на месте, но я усмехнулась и начала рассказ о своей солнечной жизни в Аризоне. Так прошёл ещё один урок. Назло учителю я болтала всю пару, а ученики с интересом задавали вопросы. То ли я и правда так их интересовала, то ли они уже по горло сыты уроками Варнера.        По окончанию пары я стала потихоньку запоминать имена. В каждом классе находилась ребята посмелее, которые подходили знакомиться и спрашивали, нравится ли мне Форкс. Я всегда была честной и не скрывала своей неприязни к этому месту.        Но со многими я нашла общий язык. Одна девчонка, желая подружиться, предложила пойти на ланч. Моя новая знакомая была миниатюрной брюнеткой. Мы сели за столик к ее подругам, и она нас познакомила. Признаюсь, я тут же забыла, как кого зовут, тем более что девушки оказались куда более робкими, чем их кудрявая знакомая. Я пришла к выводу, что весь тихий нрав моего отца — это местный менталитет. Каким же скучным будет весь этот год!        Парень с английского, Эрик, машет мне с другого конца зала. Я отвечаю ему улыбкой и тут замечаю их.        Пятеро ребят, они сидят в самом дальнем углу, не разговаривают и не едят. Я, словно заворожённая, разглядываю их без стеснения и никак не могу отвести взгляд. Не понимаю что, но определенно что-то тянет меня к ним, не даёт оторваться.        Они прям образец контраста! Один парень крупный, мускулистый, с темными вьющимися волосами. Другой — медовый блондин, выше, стройнее, но такой же крепкий. Третий — высокий худощавый, со спутанными бронзовыми волосами. Девчонки ещё ярче: длинноволосая блондинка и брюнетка с коротким ежиком, похожая на эльфа. Их фигуры совершенны. Любая модель из ангелов «Сикрет» сдохла б от зависти.        И только одно сходство: они мертвенно бледные, бледнее любого студента, живущего в этом лишенном солнечного света городе. Несмотря на разный цвет волос, глаза у всех черные, а под ними — темные круги. Но остальные черты лиц, благородные, словно профили королей на старых монетах.        Вот похожая на эльфа девушка встает и плывёт мимо, словно по подиуму. Я зачарованно наблюдаю, как брюнетка выбрасывает нетронутый ланч и, грациозно покачивая бедрами, выходит из столовой.       — Кто сидит там? — спрашиваю я новую подругу, вспоминая ее имя.        В тот самый момент парень с бронзовыми волосами, поднимает голову и смотрит сначала на девочек, а потом на меня и тут же отводит глаза. В его мимолетном взгляде нет ни капли интереса, но девочки за моим столом глупо хихикают, получив порцию королевского внимания. Никогда ещё ни один мальчик не смотрел на меня так отчужденно! Меня это слегка обидело. Неужели у парней в этом дурацком городе нет никакого понятия о красоте?       — Это Эдвард и Эмметт Каллен, а также Розали и Джаспер Хейл. Брюнетка, что ушла, Элис Каллен. Они дети доктора Каллена, — чуть слышно говорит девушка с темными кудрями.        Я украдкой бросаю взгляд на самого молодого в этой странной компании: он рассеянно смотрит на поднос с едой, тонкие длинные пальцы отщипывают маленькие кусочки от рогалика.        Странные у них имена, таких уже давно не дают! Хотя, кто знает, может, в Форксе старые имена на пике моды!.. Я наконец вспоминаю имя моей кудрявой соседки. Джессика! Вот это — самое подходящее имя для моей сверстницы!        — Доктор у нас приемный отец и сводник, — прыскает от смеха Джесс. — Элис с Джаспером, а Розали с Эмметтом, и они даже не стесняются!        Не понимаю, что всех смущает. Они же не родственники. Наверняка Калленов недолюбливают все жители маленького пуританского городка. Хотя, должна признать, в Финиксе о такой странной семье тоже ходили бы сплетни.       — Которые из них Каллены? — спрашиваю я. — Что-то особого сходства не видно.       — Естественно! Они же все приемные! Доктор Каллен еще молод, ему слегка за тридцать. Хейлы — близнецы, взятые на воспитание.       —  Выглядят взрослее, — я хмыкнула.       — Сейчас — да. Джасперу и Розали восемнадцать, они живут у миссис Каллен уже десять лет. Она их тетя или какая-то родственница.       — Молодцы! Это большая ответственность…       — По-моему, миссис Каллен бесплодна… — Судя по тому, как она смотрит на их приемных детей, дело в элементарной зависти.        Едва слушая завистливую дурочку, я продолжаю смотреть на загадочную четверку, апатично разглядывавшую стены.       — Я их не помню.       — Они переехали всего два года назад с Аляски.        Я почувствовала прилив жалости и какое-то облегчение. Жалость — потому что они всегда будут здесь чужими. Облегчение — я не единственная новенькая в этой школе. Надо будет подружиться с ними, особенно с блондинкой! Интересно у кого она красит волосы? Такой идеальный цвет просто не может быть натуральным!        Заинтригованная, я продолжаю рассматривать их. Самый младший из парней, очевидно Каллен, снова на меня взглянул, но на этот раз с интересом. Мне становится смешно. Наши взгляды встречаются. Он упрямо смотрит на меня через зал, но я не уступаю и нагло разглядываю его в ответ. У него худое, вытянутое лицо, большие глаза, длинные ресницы, тонкий нос, волевой подбородок, широкий рот и пухлые губы. Очень странная, но запоминающаяся внешность. Он похож на восковую куклу из старого ужастика. Каллен первый отводит глаза, и я замечаю в них толику разочарования.       — Как зовут парня с медными волосами? — спрашиваю я, украдкой наблюдая за наглецом. Он вновь смотрит на меня, но я смело принимаю его взгляд.       — Эдвард. Он такой сексуальный! Но гордец ни с кем не встречается. Очевидно, наши девушки для него недостаточно хороши, — с явной обидой проговорила Джессика. Неужели Каллен успел ее отшить?        Стараясь спрятать улыбку, я кусаю губу и снова смотрю на Эдварда.       — Где же здесь сексуальность?! — хмыкнув, я отламываю кусочки от шоколадки. Девочки за столом ахнули, но я лишь пожимаю плечами и закидываю в рот очередной кусочек плитки с цукатами. — Кому может нравится такая тошнотворная красота? Худой, высокий, бледный! Мечта патологоанатома!        Я звонко смеюсь, так что на нас оборачиваются половина ребят в столовой. Мои щёки покрывает краска, я украдкой смотрю на Каллена. Он отворачивается, но на щеках появляются ямочки.       «И правда сексуально. Черт! — я слегка злюсь на себя. Этот флегматик даже не в моем вкусе! Почему я не перестаю смотреть? — Да пошел ты к черту, Каллен!»       — Не скажи. Красивая тачка, дорогие шмотки, — томно вздыхая говорит Джесс, ковыряясь вилкой в салате, — но он ужасно странный. Пугающий. Как-то раз я спросила у него домашку по биологии. Он секунд двадцать немигающе смотрел на меня, потом развернулся и ушел.        Я пожала плечами и продолжила есть. Желая отвлечься от этих темных омутов, я вспоминала о загорелых, накаченных, знойных мальчиках Финикса. Но все равно то и дело поглядывала на дальний столик.        Через несколько минут все четверо поднимаются из-за стола. Как изящно они двигаются! Даже я, бывшая балерина, могла им позавидовать.        Эдвард Каллен идёт не оборачиваясь.        Засидевшись с Джессикой и ее подругами, я чуть не опаздываю на следующий урок. Не хотелось бы нарваться на выговор, особенно в первый день. Девочка Анжела тоже идёт на биологию, но она слишком зажатая, чтобы сказать мне хоть слово.        Мы заходим в класс, и я понимаю, что единственное свободное место в среднем ряду с ним. Спутанные бронзовые волосы, черные глаза — мне предстоит сидеть с Эдвардом Калленом.        Придав лицу как можно больше безразличия, я подаю формуляр учителю. Мистер Баннер естественно указывает на свободное место. Признаться, я и хочу и не хочу этого. Интересно, удастся ли его разговорить? Возможно, у него просто плохой день и ему влепили неуд, но я то тут при чем? Я должна показать ему своё дружелюбие, я должна изменить его отношение ко мне. Для меня абсолютно недопустимо, когда меня не любят.        Глядя прямо перед собой, я кладу учебник на парту и сажусь, краем глаза заметив, что Каллен двигает стул к самому краю парты, подальше от меня… морщась! В полном замешательстве я нюхаю свои волосы; они пахнут жимолостью — аромат моего любимого шампуня. Да что с ним, твою мать, творится? Улыбка сползает с моего лица, руки чешутся написать ему записку или же спросить напрямик. Но я держусь до конца урока. Ладно, допустим, я не в его вкусе, но показывать такое явное отвращение? Я делаю несколько глубоких вздохов и, обуздав свою злость, стараюсь слушать преподавателя.        Удержаться я не смогла и нет-нет да посматривала на своего странного соседа. Он целый урок просидел на краешке стула, стараясь держаться как можно дальше от меня. Пару раз наши взгляды пересекались и мой растерянный встречался с его полным ярости и отвращения, темным, пустым, мертвым взглядом.       «Такая злость только потому что я обозвала его и посчитала не в моем вкусе?!»        Я раз и навсегда решаю для себя, что никогда и ни за что не буду общаться с этими придурками. Правильно, что их не любят в школе. Реально больной народец!        Как только звенит звонок, Эдвард вскакивает и бросается вон из класса.        Пытаясь побороть переполнявший меня гнев, я собираю вещи. Надо успокоиться! Когда я злюсь, дело всегда кончается разборками, а устраивать дебош в самый первый день не хотелось. Я планировала, что поговорю с ним после урока, но этот гад сбежал, оставив меня с носом.       — Ты Изабелла Свон? — раздаётся игривый мужской голос. Оглянувшись, я вижу симпатичного парня, светлые волосы которого уложены с помощью воска. Судя по дружелюбной улыбке, его мой запах не смущает.       — Иззи, — мягко поправляю я, не стоило срывать свою злость на красавчике.       — Меня зовут Майк.       — Рада познакомиться, Майк, — встав со стула, я кладу ладонь на предплечье парня и обворожительно улыбаюсь, глядя ему в глаза.       — Хочешь, помогу найти следующий класс? —прищурившись, спрашивает Ньютон, протянув мне руку.       — Вообще-то у меня физкультура, — вкладываю свою руку в его ладонь. Тёплая, мягкая. Мне нравится. Приходится встать к нему вплотную, чтобы пройти мимо парт.       — Я тоже иду в спортзал! — радостно воскликнул Майк. Он ведет меня из класса, все ещё сжимая мои пальцы в своих. Мы выходим во двор. Парень трещит без умолку, но назойливым не кажется, скорее милым и обаятельным. Он приехал в Форкс из Калифорнии десять лет назад и тоже скучает по солнцу. Как хорошо, что у нас общий английский, мы сядем вместе! Похоже, Майк — самый приятный из моих сегодняшних знакомых.       — Все хотел сказать… Если бы случилось чудо, и тебя посадили со мной, я бы времени зря не терял, как этот Каллен!        От его искреннего восхищения мне становится немного легче.       — Вот, в следующий раз, — я медленно говорю, тряхнув волосами. — Оставь для меня местечко, — улыбнувшись, я оставляю парня в раздумьях, отправившись в женскую раздевалку.        В Финиксе физкультуру в старших классах посещали только по желанию, а здесь она обязательна. Да, хуже не придумаешь! Терпеть не могу спортивные уроки. Мне всегда хватало танцев, а эти мечущиеся потные тела — брр!        Но, благо, я выдерживаю урок. Облегченно вздохнув, я несу формуляр в канцелярию. Дождь кончился, зато подул холодный сильный ветер. Глаза слезятся. Надо будет купить водостойкую тушь! И как я об этом не додумалась!        Войдя в теплый административный корпус, я тут же остолбенела — у стойки стоит Эдвард Каллен. Его я узнаю мгновенно и, затаив дыхание, вся обращаюсь в слух. Низким, очень приятным голосом Каллен спорит с администратором. Понять, чего он добивается, не составляет никакого труда — ему хочется перенести шестой урок биологии на любой другой день.        Не может быть, что все дело во мне. Наверняка что-то случилось еще до того, как я вошла в кабинет биологии. Мало ли какие неприятности могут быть у парня! Может он вообще наркоман!        Входная дверь открывается, и порыв ветра смахивает лежащие на стойке бумаги. Меня передергивает от холодного потока. Эдвард Каллен медленно поворачивается, и черные глаза снова окатывают меня холодной волной ненависти. Мне становится не по себе.       — Что же, ничего не поделаешь! — произносит Каллен низким бархатным голосом. — Пусть все останется, как есть! — Повернувшись, он стремглав выбегает на улицу.        На трясущихся ногах я подхожу к стойке и протягиваю формуляр. Странный город! Странные люди! Я просто умом тронулась, когда решила сюда переехать!        Когда я подхожу к жуку, стоянка уже почти опустела. Как же уютно в кабине! Похоже, в этой промозглой дыре именно жук станет моим домиком на дереве. Мотор ревет, и я мчу домой, на ходу вытирая, непонятно откуда взявшиеся, слезы.