Маска Зи

Роб приходит далеко за полночь. Таким пьяным я не видел его еще никогда. Он тут же заваливается спать, не говоря мне ни слова, и это странно вдвойне. Если бы он уснул, я бы, наверное, не стал его беспокоить, но за месяцы совместного проживания я досконально изучил его повадки: он притворяется. Его дыхание по-прежнему рваное, ресницы дергаются – он просто не хочет со мной общаться. Я сажусь рядом и глажу его по груди: - Что случилось? – шепчу я ему на ухо. У него нет сил сопротивляться мне – Роб совершенно не умеет обижаться. Он резко поднимается. - Это было с ним? - Что? - Твой первый секс был с Брюсом, так? Я молчу. Какой смысл ему врать, если он и так все понял да еще и порядком надрался – вероятно, именно по этой самой причине. - Как ты узнал? - Мальчик мой, я не первый год строю отношения с мужиками и всегда вижу, когда мой мужик в кого-то влюблен. Сегодня в студии ты вел себя неадекватно. Я еще тогда на концерте заметил это, но не придал особого значения. А вот сегодня паззл у меня в голове, наконец, сложился. Ты ведешь себя как брошенная истеричка. Между вами что-то было? Я помотал головой. Смысла все скрывать не оставалось, и я рассказал ему все. От самого начала до сегодняшнего прихода Брюса сюда. Я не скрыл от Роба ничего и говорил, наверное, не прерываясь, часа два кряду. Он трезвел буквально у меня на глазах. Когда я закончил, горло мне стиснули рыдания, и я отвернулся, но Роб заметил и это и обнял меня. - Скажи мне только одно и, пожалуйста, будь честен: со мной ты просто пытаешься забыться? - Нет! – непроизвольно вырвалось у меня. – О боже, конечно же, нет! Просто чувства не всегда уходят бесследно, а если тебя еще и бесконечно провоцируют… Зачем он так ведет себя, Роб? Чего он добивается? - Ты не обратил внимания, что он в точности копирует поведение своей бывшей жены? Она бесконечно провоцирует его, и он занимается тем же самым в отношении тебя. Был бы ты просто моим другом, я бы посоветовал тебе попробовать довести дело до конца, даже если все обернется насилием – он, по крайней мере, прекратит эти моральные издевательства. Но мои собственнические инстинкты не допустят того, чтобы мой мужчина спал с кем-то еще кроме меня, - и Роб прижал меня к себе. – Поэтому я советую тебе поговорить с ним. Просто поговорить. Вы записали вместе три классных альбома, он хочет писать еще один, у тебя мелодии накопились – займитесь этим и как бы невзначай под виски подними вопрос ребром. Прямо и честно расскажи ему все – вот как сейчас мне. Сможешь? Боже, чем я заслужил его? Я упал в его объятия и уснул на его груди, зная, что теперь никогда и ничто мне не грозит. Мне давно надо было признаться ему во всем, он помог бы мне избежать стольких страданий… Мы бились в студии несколько дней, прежде чем мои парни сумели-таки записать практически идентичные вокальные партии. По крайней мере, когда песня вышла на диске, многие знакомые донимали меня вопросами: где кто поет, а я лишь загадочно улыбался. Ну разумеется я с легкостью отличал одного от другого, хотя мы записали массу самых разных вариантов, но для того все это и создавалось, чтобы народ основательно поломал голову. Когда дуэт, наконец, был записан, Роб подмигнул мне, похлопал по плечу и поспешно вышел из студии. - Ну что, ты подумал о новом сольнике? – как ни в чем не бывало начал Брюс. И вправду, сейчас не время обсуждать наши взаимоотношения. Поговорим о них, когда ты вновь оборзеешь, мое волосатое чудовище. Я взял гитару и сыграл ему ту свою мелодию, которую отказался взять Роб, на которую Эдди так и не смог ничего сочинить. Я не дошел даже до припева, как Брюс вдруг принялся наговаривать слова о бесконечном космическом путешествии, о людях, погребенных в звездном корабле, вечных странниках и героях… и я понял, что песня действительно все это время была именно об этом, я искал именно эти слова, я ждал их от Роба – но он мог мне дать только очередную любовную балладу, а Эдди не мог дать вообще ничего… Черт побери, какая паршивая ирония судьбы, что я могу писать только в паре с Брюсом и ни с кем больше… Ту песню – Navigate the seas of the sun – мы закончили в тот же день, и Брюс вполне закономерно предложил отметить это дело походом в паб. Я покачал головой. - Тогда давай сгоняем в ближайший супермаркет и выпьем прямо здесь! - Нет, Брюс, достаточно. Если у тебя есть еще идеи, а у меня их полно, давай завтра встретимся в студии и продолжим писать, но пить с тобой я больше не стану, - я смотрел ему прямо в глаза, пытаясь суровым взглядом напомнить о недавних событиях, но он, казалось, искренне не понимал в чем дело. Ну что ж, пора выполнять задание Роба. И лучше всего это сделать все же на трезвую голову, иначе по пьяни я точно за себя не отвечаю. - Давай начистоту, Брюс, - смело начал я. – Уверен, ты прекрасно понимаешь, в каком качестве я сейчас живу у Роба. А если не понимаешь, то скажу тебе прямо: мы с ним любовники, да, мы делим одну постель и любим друг друга. Для тебя же не секрет, что Роб – гей? А что касается меня… надеюсь, ты помнишь, как я пытался поцеловать тебя в 94-м? Не отворачивайся. Ты так долго и успешно всячески провоцируешь меня, что я имею право высказать тебе все. Я хочу тебя, черт побери. И хочу давно – с того самого 94-го. Ты тогда запретил мне любые поползновения в твой адрес, и какое-то время я пытался держаться, но потом пошли провокации с твоей стороны, и мне стало гораздо сложнее не попытаться поцеловать тебя. Вот ты так возмущен поведением Джейн, а сам при этом ведешь себя по отношению ко мне точно так же. Зачем, Брюс? Ответь мне. Хочешь довести меня до исступления? Хочешь, чтобы однажды, я не сдержался, скрутил тебя и трахнул? Чего ты добиваешься? Наверное, я должен был рассказать ему, как чуть больше года назад мы уже занимались с ним самым грязным сексом, какой только возможен между людьми. И это в некотором роде необратимо изменило мое отношение к нему. - Что ты несешь, Рой? – он, кажется, совершенно искренне изумлен. Ну да, кажется, его и вправду следовало бы сначала напоить, а потом попытаться трахнуть, чтобы он прекратил строить из себя добропорядочного гетеросексуала. - Ну же, Брюс, если ты тоже хочешь меня, но просто чего-то боишься, ты скажи мне об этом! Я пойму, я сам прошел через все это! Эта невольно вырвавшаяся у меня фраза все сразу ставит на свои места – вдруг произнеся это, я понимаю причины странного поведения Брюса. - Иди за выпивкой, - тихо произношу я. Но в глазах Брюса уже поселился ужас. - Хорошо, тогда пойду я. Но сначала я запру тебя здесь. Он попытался опередить меня и рванул к двери, но я перегородил ему дорогу: - Ты сильный, спору нет. Но я крупнее тебя, Дикинсон, и могу запросто задавить тебя весом. Так что, сиди тут и не рыпайся. Роб дал мне карт-бланш, и я вырву у тебя признание любым способом. Я запираю дверь и неспешным шагом двигаюсь к магазину. Беру литровую бутылку виски, готовую пиццу и возвращаюсь в студию. Брюс не был бы Брюсом, если бы дверь не была разнесена буквально в щепки. Приди я хоть на минуту позже, он бы ускользнул, но меня уже не остановить. Мой кулак приземляется на его челюсти, и Брюс валится на пол. Я иду и запираю наружную дверь, а она тяжелая и металлическая, разнести ее уже не получится. Передаю ему бутылку, он садится, прислоняясь спиной к стене, и делает большой глоток. Несколько минут мы пьем в звенящей тишине. - Может, мне жениться на твоей Джейн? – наконец, произношу я. - Она сломает тебе жизнь, - качает он головой. – Она никого не смогла сделать счастливым, хоть и была уже замужем раз пять. - То-то я смотрю, ты до сих пор по ней сохнешь. Он кривит лицо и машет рукой: да, знаю, бывают такие бабы, которых трудно забыть и еще труднее разлюбить. Проще о них вообще не думать и не вспоминать. - Да и ты, как я вижу, предпочел все же Роба, - захохотал вдруг Брюс. - Он не мотает мне нервов в отличие от баб, - вторю ему я. – Что мне ждать от Джейн? Измен и нервотрепок? Регулярного пропила мозгов и отказа в сексе? С Робом мне все эти прелести не грозят. Уверяю тебя, Брюс, гомосексуализм – лучшее лекарство от баб! Он громко хохочет, но я вижу, как во взгляде его на секунду мелькнуло какое-то неуловимое понимание. Так я был прав? - И давно ты заметил за собой такие замашки? – осторожно уточняет он, словно почву прощупывает. Мне нет смысла лгать. - Я же сказал: тогда в 94-м, когда познакомился с тобой. Я никого и никогда не хотел так, как тебя, - Роб, а ты вообще понимал, на что меня толкаешь? - А как же Роб? – усмехается он, но в глазах его поселяется страх. - Роб – лучшее, что случилось со мной в этой жизни. Если бы не он… Он моя Падди, а ты – моя Джейн, - я делаю очередной глоток из бутылки. В его глазах я вдруг читаю желание и придвигаюсь чуть ближе. - Брюс… - я накрываю его ладонь своей рукой и слегка поглаживаю его пальцы. Он отвечает на мое движение – как и тогда в пабе с Эдрианом, наши пальцы сплетаются. Я двигаюсь еще ближе, нависаю над ним и едва касаюсь губами его обветренных губ. Он в ужасе отшатывается, но не отталкивает меня, и я прижимаю его к стене и на этот раз целую уже по-настоящему. Его губы плотно сжаты, но я размыкаю их языком и проникаю внутрь. Он замер и не сопротивляется. Я пытаюсь расстегнуть его джинсы и чувствую его возбуждение. Так вот в чем дело, Дикинсон! Вот почему ты так долго морочил мне голову и измывался надо мной! Теперь ты ответишь за все! Одним резким движением я приспускаю на нем джинсы и тут же впиваюсь губами в его возбужденный член. Он откидывает голову и едва слышно стонет. Секунда – и его ладонь ложится мне на затылок. На этот раз все происходит не во сне. Дикинсон, ты натуральным образом стонешь от моего минета! Ты сдался. Он кончает довольно быстро, и я снова все безропотно глотаю, вытирая губы рукавом. Он не смотрит мне в глаза и пытается поспешно застегнуть джинсы, но я убираю его руки. - Скажи! – требую я. - Что? – он по-прежнему делает вид, что ничего не понимает – даже после всего этого. - Нам писать вместе еще целый альбом. Скажи мне это. Скажи, что любишь и хочешь меня так же сильно, как и я тебя! - Я не педик, Рой, прости. - А кто только что кончил от моего минета? - Любой кончит от минета, - он поднимается, застегивает джинсы и идет к двери. - Черт тебя побери, Дикинсон! Если ты еще хоть раз попытаешься меня спровоцировать, я тебя трахну! Просто имей это в виду, когда в следующий раз будешь со мной заигрывать. Ты меня понял? Но он уже вышел в коридор, и через мгновение наверху хлопнула массивная металлическая дверь. Кажется, мне придется объясняться с Робом. И, кажется, мне придется впервые ему соврать… Но он не задает мне ни единого вопроса: по моему лицу и так можно все прочесть. Он лишь обнимает меня и укладывает рядом с собой. Кажется, мы с Брюсом страдаем от одного вида безумия – рвемся в какую-то клоаку, живя при этом в прекрасном саду. Гастроли с Робом займут целых два года, и все это время я буквально разрываюсь между Лондоном и Лос-Анджелесом: мы с Эдди сели писать новый альбом. Периодически мне приходят в голову новые риффы и мелодии, я записываю их на обрывках бумаги, а когда набираюсь достаточно смелости, то звоню Брюсу. Он чертыхается, орет, что у них сейчас ночь, но плетется на кухню и внимательно выслушивает все, что я написал. И через несколько дней звонит мне сам, тоже ночью – с готовой песней. Кажется, такими темпами наш с ним новый альбом будет готов гораздо раньше запланированного. Когда Эдди заявляет, что Tribe of Gipsies просто обязаны дать тур по Америке, иначе нас окончательно забудут, я в отчаянии звоню Робу, и он спокойно уверяет меня, что подыщет нескольких мускулистых ребят на мою замену, а я могу спокойно отработать несколько концертов. И он меня ждет, ждет по-прежнему. Один из его концертов показывают по какому-то музыкальному каналу, и я вижу этих гитаристов – накаченных парней с голыми торсами, которых Роб беззастенчиво лапает. Я киплю от возмущения, но я должен доиграть тур со своей группой. Вырваться в Лондон у меня получается лишь к октябрю – я не видел своего ангела целых восемь месяцев… Он снова встречает меня в аэропорту и снова на Харлее. Опять мы несемся по Лондону, мои волосы развеваются на ветру, я сжимаю его за талию и вспоминаю мускулистых гитаристов. Он набрасывается на меня, как только мы переступаем порог его дома, но я аккуратно отодвигаюсь: - Сначала ты расскажешь мне, что это за парни играют с тобой и почему ты их лапаешь. Роб смеется: - Я так и знал, что ты посмотришь тот концерт, и просто не удержался. - Так ты специально? Специально хватал их за грудь и зад, чтобы позлить меня? – у меня не остается сил ревновать его, я так давно его не видел и так соскучился, что сдаюсь без боя… Концерты Роба ничем не напоминают концерты Брюса. Мой ангел существует на сцене весь в себе и редко выходит из кокона, чтобы поприветствовать публику или покачаться в такт с гитаристом. Но мне с ним удивительно спокойно. Время от времени я ловлю на себе его взгляд, полный нежности и любви, и знаю, что он всегда будет рядом, что у нас обязательно будет следующий альбом, что даже если он вернется в Прист, я все равно останусь в его жизни так или иначе… Его голос раздирает мне барабанные перепонки. А вот интересно, смог бы он посоперничать с оперным вокалистом? И, словно по волшебству, вмиг вдруг отключаются динамики: гитары продолжают звучать, а вот микрофон не работает. Роб не сразу понимает это и продолжает голосить – и я слышу, слышу его пронзительный тенор! Его слышит и публика и радостно приветствует своего всемогущего кумира. И Роб поет. Как он поет! В жизни не слышал голоса красивее. Даже Дио никогда не сравниться с ним. Да что там Дио! Гастроли с ним – очередная ступень по лестнице моего счастья. С момента встречи с Робом теперь я двигаюсь по ней только вверх, и каждая ступень приносит все больше наслаждения. Мы уже даже не соблюдаем видимость дружбы и всегда берем двухместные номера. После концертов Роб адски устает, и мы просто ложимся рядом, и я всю ночь обнимаю его – руками и ногами, а он сладко сопит, мой хрупкий ангел… Временами меня начинает мучить совесть за те порывы страсти, что до сих пор пробуждает во мне Дикинсон – я не хотел бы променять свою нынешнюю жизнь с Робом на неопределенность и боль – а это все, что может дать мне Брюс. Больше я не сорвусь, больше не дам ему шанса разрушить мое счастье. Я еще помню, как сам он в исступлении кричал Джейн, что готов ради нее развестись с Падди, и как она смеялась ему в ответ. Я не совершу подобной ошибки. К моменту окончания нашего двухгодичного тура с Робом мы с Брюсом все-таки дописываем все песни для его нового альбома, большинство которых посвящено теме фантастики и межпланетных путешествий. Задумка кажется мне великолепной, и я уже предвкушаю, как буду работать над аранжировками. Я снова оставляю моего ангела в одиночестве допевать пару последних концертов тура и отправляю в Лос-Анджелес для сведения альбома моего дьявола. На самый последний свой концерт Роб приглашает Брюса – исполнить вместе их давешний дуэт. Я мысленно благодарю своего ангела, что он сделал это уже после моего отъезда: не представляю, как бы я вел себя на сцене в присутствии их обоих. Сведение альбома отнимает много времени: поиск музыкантов, работа с каждым из них по отдельности…Я угрохал на все это около полугода, в течение которых каждый день созванивался с Робом. Когда все было готово и осталось записать только вокал, я взял билет обратно в Лондон: Брюс мог появиться у меня не раньше следующего года – они с Мейден писали второй новый альбом после своего воссоединения, у них был медовый месяц, я хорошо их понимал. Она постучалась в мою дверь за неделю до отлета, когда я уже предвкушал встречу с Робом. Когда я увидел на пороге Джейн, то в ужасе отпрянул: кажется, эта история не закончится никогда. - Что тебе нужно? – я напустил на себя максимально грозный вид, не давая ей войти, но она лишь вальяжно улыбнулась и провела ступней по моей ноге, поднимаясь все выше и выше. - Ну же, впусти меня. Нам ведь есть что обсудить, - и она проскользнула мимо меня внутрь, а я даже не попытался ей воспрепятствовать. - Что тебе нужно?! – снова повторил я, нависая над ней, а она уютно расположилась на диване в моей гостиной и тут же закурила. - Хочу поговорить с Брюсом. Можешь это организовать? - С какой стати? Что ты все никак не можешь забыть его? - Как можно забыть такого мужчину? Ты ведь, как никто другой, понимаешь меня, правда, Рой? – и она хитро мне подмигнула. Я покачал головой: - Не представляю, что ты имеешь в виду, и помогать тебе не стану. У Брюса прекрасная семья, пусть он и дальше будет счастлив. Без тебя. - Да ты никак ревнуешь? - Что?! - Да-да, ты вляпался, парень. Пошел по стопам Стива. Тот тоже по уши увяз. - В каком это смысле? - Это Стив настучал ему про меня. Брюс жил в счастливом неведении о моих изменах, а Стив пару раз заставал меня с разными мужчинами. Вот и раскрыл Дикинсону глаза. Вероятно, рассчитывал занять мое место. - Что ты несешь?! – руки мои непроизвольно сжались в кулаки. - Только не говори мне, что не знаешь об этом. Стив давно на него облизывается, много лет уже. Думаешь, чего он чуть с собой не покончил, когда Брюс из Мейден ушел? - Джейн, ты бредишь… - Можешь спросить у самого Дикинсона. Или хоть у того же Роба, своего любовничка. Он тебе расскажет. Об этом тогда все знали. Стив и признавался ему по пьяни. - А Брюс что? - Ну Брюс-то мой - натурал, слава богу. Отшил его вежливо. Дескать, спасибо, Стив, за доверие, но у меня на тебя не встает. Прости, брат. - А Стив-то разве – гей? - А кто вас разберет? Ты вот тоже казался мне нормальным парнем, а сам с Робом спишь. Да и на Брюса как-то косо поглядываешь. Классный он у меня парень, правда ведь? - Уже не у тебя. Уже у Падди. - Ты же сам знаешь, что стоит мне только пальцем поманить… - Даже не вздумай. И помогать я тебе не стану. Проваливай отсюда сейчас же, - я схватил ее за руку и буквально вышвырнул из дома.