I'm only happy when I'm with you Home for me is where you are. I try to smile and push on through. But home for me is where you are.
— Широ, а ты точно ничего не напутал со статистическими данными? — в сотый раз переспрашивает Сэмюэл, пытаясь разобраться в расчётах. Мужчина зевнул, потирая усталые напряженные глаза, которые были уже не в состоянии перепроверять пару листов с мелко написанными цифрами и многочисленными формулами. Он не нашел, а может просто не заметил ни единой ошибки, но одно он видел точно: ускорение, вычисленное ими – а точнее Такаши Широгане, ибо Мэтт был занят поеданием маминого печенья – существенно отличалось от того, что было указано в рапорте, выданным им генералом Айверсоном за пару часов до поездки в Италию. Когда троица уже почти выбегала из Гарнизона, надоевшего своими серыми стенами и чисто формальными отношениями между кадетами и командованием, чтобы не опоздать на рейс до Альбы, откуда еще предстояло ехать около часа на поезде до станции, от которой рукой подать до домика Холтов, генерал Айверсон появился на горизонте, как туча — огромная хмурая грозовая туча с бесконечным скептицизмом во взгляде. Он совершенно бесцеремонно заявился в комнату Широ в тот самый момент, когда молодой капитан валялся на полу и громко смеялся из-за какой-то очередной глупой выходки Мэтта. Тот, к слову, стоял на его кровати с огромной пуховой подушкой и распевал какую-то забавную песню – это слишком в его стиле. Генерал был совершенно не рад такому приему, но ничего по этому поводу не сказал. Мужчина с громким грохотом кинул на стол рапорт, в котором были прописаны все данные об экспедиции, которые все члены экипажа знали практически на зубок, попросил проверить всю статистику и сообщить об ошибках, если таковые будут найдены. В его исполнении это значило, что никаких ошибок там и в помине нет и найдено быть не может. Они могли бы все подписать, даже не читая эту огромную кипу бумаг, но Мэтт мудро заметил, что несмотря на суровый облик и бесчувственность всех членов высшего командования, они все-таки люди, которым вполне свойственно ошибаться. Поэтому было принято рациональное решение все проверить и пересчитать не один раз. В самолете заняться проверкой не удалось, так как и Широ, и оба Холта, утомленные нескончаемыми тренировками и бессонными ночами в Гарнизоне, вырубились сразу после того, как пилотом было объявлено о том, что самолет набрал нужную высоту. В поезде вернуться к бумагам вновь не получилось, ибо Холты увлеклись рассказами о родных пейзажах Альбы, которые мелькали за окном, быстро сменяя друг друга, и которые так завораживали Широ. Он никогда до этого не видел бескрайние вересковые поля среди нескончаемых виноградников в цвету. По этим причинам после жаркого приветствия, когда троица уселась за накрытый стол, чтобы выпить мятного чаю с печеньем, которое за обе щеки любил уплетать Мэтт, Сэмюэл достал папку документов и положил их на стол, чем вызвал стон разочарования со стороны своих юных коллег… После длительных пререканий Мэтт и Широ просто кинули монетку, которая показала, что перепроверять все суждено Широ. Мэтт, звонко хохотнув, продолжил спокойно пить свой мятный чай, не спеша обмакивая в него печенье с кусочками апельсиновой цедры, словно дразня друга. Коллин и Сэмюэль снисходительно наблюдали за происходящим и не могли перестать радоваться тому, как Широ преобразился с их первой встречи: из хмурого и слишком серьезного кадета, не желавшего отвлекаться от учебы порой даже на сон, он превратился в позитивного открытого юношу, которого не зря называли лучшим пилотом во всем Галактическом Гарнизоне. После десяти минут расчетов среднего ускорения, с которым должен был двигаться их корабль, Широ нашел первую несостыковку, однако было непонятно: ошибся ли молодой человек в математических преобразованиях или это правда был косяк самого Айверсона. По этим причинам расчеты стали перепроверяться, а Коллин, которая стояла у плиты в просторной кухне, тихо посмеивалась над их досадой. — Черт! — не выдержав, вскрикнул Мэтт, и порывисто снял очки, которые полетели на стопку бумаг вслед за карандашом. — Я не понимаю, в чем проблема… — он устало дернул за воротник своей форменной куртки и незаметно поморщился из-за того, что они не решили переодеться в более комфортную одежду сразу по приезде домой. Глаза жутко болели и все пересчитывать вновь вовсе не хотелось. К огромному сожалению все трое ясно понимали, что это еще одна проблема, которую им придется решить и которая совершенно не даст спокойно отдохнуть и набраться сил перед тем, чтобы вновь вернуться в казенные стены Гарнизона, где их ждет дальнейшая тяжелая подготовка к миссии. Широ с Мэттом, чье легкое настроение тут же улетучилось, вновь склонились над расчетами, судорожно пытаясь найти в них ошибку, пока Сэмюэл наконец-то разрешил себе расслабиться. Мужчина откинулся на спинку стула, с легкой улыбкой на губах наблюдая за колдующей над плитой женой и молодыми людьми, что тихо спорили о чем-то, а затем правили что-то в бумагах почти с мальчишеским упорством. За окном тихо в верхушках деревьев шумел ветер, принося чарующий запах с виноградных плантаций, что почти незаметным потоком прокрадывался в форточку. На небосклоне зажигались первые звезды, которые наводили офицера на мысли о предстоящем путешествии: он хотел насладиться всем этим — и красотой родных вересковых и виноградных полей, и атмосферой родного дома, и обществом близких людей рядом — перед тем, как их корабль разрежет небесное полотно за секунду до того, чтобы погрузиться в вечную тьму. На кухне не хватало одной очень колоритной персоны. Заметно это стало лишь после того, как в тишине вечера и тихом ропоте голосов затих звонкий смех Мэтта, а поэтому старший Холт позволил себе спросить: — А где Кэти? После встречи родных она упорхнула куда-то, промычав что-то о недоделанном проекте. Видимо, то дело было очень важным, иначе бы она не оставила их в кухне без своего веселого общества. В этот самый момент, словно по случайному стечению обстоятельств, в кухню вошла Кэти, видимо, услышав запах только что испеченного печенья, которое она любила не меньше брата. На ней было надето легкое летнее платье с шуршащей розово-кремовой юбкой, а сама она тепло улыбалась, все еще не веря, что отец и брат снова дома. Однако слегка покрасневшие глаза выдавали усталость и почти незаметную грусть, которую девочка прятала слишком умело для своих четырнадцати лет. Кэти приносит в кухню свою неповторимое настроение и запах полевых цветов, она прикладывает палец к губам, поймав на себе взгляд отца, который уже хотел оповестить всех о приходе дочери. Он заметил ее предостерегающий жест и лишь улыбнулся, понимая, что дочь не может упустить такой шанс незаметно подкрасться к брату. Однако у Мэтта слишком чуткий слух, а потому он оборачивается сразу же, услышав скрип половиц. Кэти лишь тихо смеется, а Мэтт вновь тепло улыбается, как и в начале вечера, стараясь не выдавать чудовищной усталости после дальней дороги да еще и муторных расчетов, которыми они занимаются уже порядком около получаса, вместо того чтобы тихо разговаривать и отдыхать. Девочка подходит ближе и мягко обнимает брата со спины, а тот сразу же ловит ее руки и слегка поглаживает большими пальцами. Коллин и Сэмюэл переглядываются и стараются скрыть улыбки. — Что тут у вас? — спрашивает Кэти, устраивая подбородок на плече Мэтта, и разглядывает огромное количество бумажек, раскиданных по столу, приветственным жестом улыбается Широ, что не может не умиляться, наблюдая за тем, как сам Мэттью Холт преображается на глазах с приходом сестры. Он вспоминает, как не раз находил того вечерами после отбоя, держащего в руках их общую с ней фотокарточку: парень действительно скучал по сестре, с которой у него было связано слишком много. Именно поэтому впервые минуты после объявления окончательного состава Керберовской миссии Мэтт обрадовался не сразу, что несомненно не скрылось от глаз его друга и старшего Холта: тот боялся долгой разлуки с родными, он был неразрывно связан с ними. — А у нас тут печенье! — говорит миссис Холт, ставя на стол тарелку ароматного лакомства, и садится за стол вместе со всеми. Мэтт первый замечает, что сесть сестренке некуда, ведь обычно они собираются на небольшой кухне вчетвером, а с приходом гостей перемещаются в гостиную. Но Широ давно потерял статус чужака, а поэтому его встречали по-семейному – на кухне. Молодой человек хлопает себя одной рукой по коленке, приглашая сестренку присесть к себе. Та охотно принимает приглашение и усаживается к брату на колени, сразу откидываясь спиной ему на грудь. Мэтт одной рукой уверенно обвивает сестренку вокруг талии, еще крепче прижимая к себе, а другой продолжает что-то писать, совсем не глядя на Широ, прекрасно зная, что тот улыбается. На кухне царит теплая спокойная атмосфера. За окном в шумит вечер, пролетая по звездную небу над всей Альбой, накрывая все вокруг мягким полотном неги и спокойствия. Мэтт и Широ уже не пытаются что-то высчитать, иногда опуская взгляд на свои каракули. Сэмюэль и Коллин тихо переговариваются о чем-то, лишь изредка поглядывая на детей. По кружкам разливается горячий травяной чай с мятой, заставляя всех присутствующих хоть немного расслабиться и насладиться обществом друг друга. Кэти берет первую горячую печенюшку и откусывает от нее кусочек, вдыхая такой любимый аромат песочного теста, жара печки и апельсиновой цедры, — запах Мэтта, а затем оборачивается к брату, чувствуя на своей щеке его горячее дыхание. Она протягивает ему печеньку, на что тот тихо хмыкает: — Покормить меня решила, котенок? Он доверительно прижимает девочку еще ближе, чтобы та не упала, тихо посмеиваясь над чрезмерной заботой сестры, но рот все-таки приоткрывает. Молодой человек хрустит печеньем и слишком серьезно глядит в глаза сестре, в которых плещется что-то непонятное, словно говоря этим: «Все в порядке, я здесь, я никуда не уйду…». На секунду Кэти перестает замечать что-то вокруг, кроме брата, чье сердцебиение гулко отзывается у нее в ушах, она еле подавляет желание обнять его крепче положенного и шептать о том, как она скучала. В реальность обоих возвращает голос Такаши, который что-то спросил у Коллин. — У тебя тут крошки, — тихо выдыхает Кэти, убирая пальцем крохотные кусочки печенья с щеки брата, на секунду задерживая на нем свой взгляд. Затем девочка отворачивается, вновь опрокидываясь на грудь брата и прислушивается к его сердцебиению, любопытным взглядом изучая надписи на бумагах, которые Такаши еще не убрал обратно в папку. — Если это правда ошибка, то нужно срочно доложить Айверсону, но я не думаю, что он будет в восторге… — задумчиво протягивает Сэмюэл, делая глоток чая. — Ага, и у нас будут серьезные проблемы… — нервно хохотнул Мэтт, привычным жестом стараясь поправить очки, но не находя их на привычном месте. — Кэти! — смеется он, глядя на сестру в его очках, которые явно были ей велики. Она выглядит слишком теплой и домашней в этом легком, почти кукольном платье, со съехавшими с переносицы его очками и крошками печенья на щеке, которые он спешит убрать одним касанием пальцев. — Ну если и так, то вас выпрут из Гарнизона к чертовой матери только за незнание математики… и физики. — говорит Кэти, ерзая на коленях брата, и тянется за карандашом. — Кэти, следи за языком! — почти синхронно вскрикивают Мэтт и Коллин, над чем Сэмюэл и Широ, весело переглянувшись, лишь громко смеются. — Не начинайте! — девочка возмущенно закатывает глаза, пытаясь вырваться из крепкой хватки брата, что у нее естественно не выходит. — А я еще даже не начал! — грозно говорит Мэтт, одним сильным движением привлекая сестру ближе и не давая ей выбраться. По голосу может показаться, что он действительно зол, но все за столом видят, как лукавые чертята отплясываю сумасшедшую джигу у него в глазах. — Мы же договаривались? — предостерегающе шипит Мэтт, а затем быстро щипает сестру под ребра, от чего та обиженно вскрикивает и намеривается вовсе уйти от брата, однако тот не позволяет ей этого сделать, заливаясь хохотом куда-то ей в макушку. — Спасибо, милый, — говорит Коллин и тоже не может сдержать смех, — а то совсем от рук отбилась! — миссис Холт картинно вскидывает руки. — Ничего-о, исправится. Да, gioia mia*? –лукаво улыбается Холт. — Chi otterrà da chi altro**! — возмущенно ворчит девушка и берет в руки карандаш, вглядываясь в расчеты. — Кто это писал? — строго спрашивает она. — Э-э-э, я… — отсмеявшись, непонимающе протягивает Такаши. — А тебе известно, что 243 в квадрате далеко не 10569… да и формулу с ускорением свободного падения использовать нельзя… там же совершенно другая плотность атмосферы! — зло перечеркивает Кэти все косяки Широ, пока тот смущенно опускает глаза. Недели недосыпа сделали свое дело: даже у лучших пилотов есть право на ошибку в конце концов! За несколько минут девочка быстро все решает с чистого листа, получая результат, идентичный с тем, что указан в рапорте Айверсона. Сэмюэл облегченно выдыхает, видя перед собой симметричное равенство. — Умница… — тихо выдыхает Мэтт девушке на ухо, от чего та лишь мило жмурится, как кошка. — Прогуляемся? — тихо спрашивает она у него. — Почему бы и нет, а Широ оставим в жертвы маме? — так же тихо хохочет Холт. — А это ему за то, что допустил такую глупую ошибку в расчетах… — Больше двух говорят вслух! — как бы невзначай нарочито громко произносит мистер Холт, лукаво поглядывая на детей. — А мы прогуляться решили, да Мэтт? — быстро проговаривает Кэти перед тем, как делает еще один глоток чая, а затем хватает брата за руку, заставляя того встать. Мэтт снисходительно улыбается, мол, дети, что поделаешь, за что получает колкий тычок в бок, а затем, выкрикнув что-то непонятное, чтобы Широ не скучал, скрывается в дверях кухни вслед за сестрой.***
Теплый вечер тут же обдает приятной прохладой, когда они выходят на улицу. Аромат цветущего вереска и сладкой патоки, что слышен из окна соседнего дома, расслабляет, заставляя Мэтта опустить плечи и, облегченно выдохнув, выпустить все свою усталость за ночи недосыпа. Кэтти обеспокоенно глядит ему в глаза сквозь ночную дымку, чуть привстав на носочки, доверительно проводит рукой по щеке. — С тобой все в порядке? — тихо спрашивает она, вглядываясь в такие родные глаза, в которых плещется нежность и бескрайняя забота. — Ты выглядишь таким уставшим, может, пойдешь спать, м? На эти слова Мэтт совершенно ничего не отвечает, а лишь сильным движением подхватывает сестру на руки, утыкаясь носом куда-то ей в шею, пока та зарывается пальцами в его волосы и почти невесомо, словно вечность, целует его в макушку. — Боже, я так скучал по тебе…— порывисто выдыхает Мэтт, прижимая маленькую сестренку еще ближе, словно кто-то хочет ее у него отобрать. — Я тоже… — тихо проговаривает Кэти. Молодой человек опускает девушку на землю, а сам расстегивает форменную куртку, под которой оказывается белая футболка. — Надень. Вся дрожишь. — накидывает он куртку сестре на плечи, а сам опускается на траву. Когда Кэти садится подле него, он позволяет себе выпустить всю усталость и устраивается головой на коленях сестренки, пока та начинает совсем невесомо перебирать его волосы. Кэти наклоняется и целует брата в лоб, словно проверяя, есть ли у него температура. — Будь осторожен, хорошо? — куда-то в пустоту вечера говорит Кэти. Мэтту хочется сделать вид, словно он ничего не понимает, но проблема в том, что он все прекрасно понимает — Все путем, сестренка! Ты же знаешь меня! — Мэтт пытается придать своему голосу былую беспечность, но нотки беспокойствия слишком явно проскальзывают в его речи. — В том-то и дело, что я слишком хорошо знаю тебя! — обиженно вскрикивает Кэти, тихо всхлипывая. Мэтт тут же переворачивается на живот и слишком серьезно смотрит на сестру снизу-вверх. — Котенок, ты ли это? Даже не вздумай плакать из-за этого, слышишь?! — Мэтт легким движением пальцев смахивает маленькую соленую капельку, скатившуюся по щеке. — Со мной все будет в порядке. — Конечно будет, ведь в противном случае я сама найду и убью тебя, понял? — шмыгает Кэти, стараясь не разрыдаться еще больше, но не выдержав, она опускает голову на грудь брата и тихо шмыгает, чтобы он не услышал. — Хэй, ну ты чего? — Мэтт ласково гладит сестренку. Которая кажется теперь совсем крохотной, по волосам. — Stelina***… — тихо смеясь, выдыхает Мэтт. Они еще долго сидят обнявшись, пытаясь хоть как-то унять дрожь, которая пронзала обоих конечно же всего лишь от вечернего холода. — Все? Успокоилась? — спрашивает молодой человек, придерживая сестру за плечи. Как только он видит убедительный кивок, то осторожно встает и берет ее ладонь в свою. — Ну тогда пойдем в дом, а то вся продрогла. Кэти кутается в его куртку, а потом говорит: — Хэй, братец! Наперегонки! Девушка тут же срывается с места, растворяясь в ночных сумерках и ропоте голосов. Мэтт несколько секунд стоит, глядя вслед убежавшей сестре. Он думает, что хотел бы, чтобы эта ночь не заканчивалась. Она бежит, бежит, бежит, растворяясь в ночном холоде с еле уловимым запахом вереска, пока в окружающем пространстве, словно поглощая все на свете, шумят бескрайние виноградники, перешептываясь с далекими созвездиями. Кэти не хочет замечать голос брата, что раздается у нее за спиной, что просит быть аккуратнее и постараться не упасть — она лишь плотнее кутается в форменную куртку и слишком торопливо взбегает вверх по лестнице, ведущей на крыльцо. Она оборачивается на секунду, чтобы убедиться, что брат все еще тут, на земле. Родной и близкий, материальный, живой. Когда бегающие глаза цвета карамели не находят Мэтта в кромешной темноте южного вечера, девочку охватывает холодящий ужас. Она никогда не думала о том, что будет делать в случае, если его не станет. Просто не станет. Он исчезнет, словно песчинка в бесконечности, словно его никогда и не было. Она стоит и смотрит, смотрит, смотрит… Мэтт появляется словно из ниоткуда: его голос окликает ее по имени, и тогда к младшей Холт возвращается возможность осознавать, чувствовать мир вокруг себя. Она никому не расскажет об этом кромешном ужасе длиною в секунду.***
Еще из прихожей Широ слышит тихую приглушенную музыку и гомон голосов, среди которых он сразу же узнает голос Мэтта, который теряется в звонком хохоте всех остальных. Он идет по коридору в направлении кухни, а в ногах у него вьется красивая серая собака с добрыми, как и у всех Холтов, глазами. Бей Бей ластится к ногам, забавно фыркает, тем самым выпрашивая хоть капельку внимания у юного капитана. Широ невольно улыбается и садится на корточки, гладит собаку по короткой немного грубой шерсти, на что та весело лает. Пес вперед него вбегает в кухню и лапами забирается на коленки миссис Холт, которая не может перестать радоваться, глядя на своих родных. Женщина нежно треплет пса за ушком, а потом поднимает глаза на Широ и улыбается ему с почти материнской теплотой. — Не замерз, милый? — заботливо интересуется она. — Мы тебя уже потеряли. Чай? — не дожидаясь его ответа она, забавно ворча, спихивает со своих колен пса и встает из-за стола, чтобы взять чистую чашку. Широ немного неловко, ведь в казенных стенах Гарнизона легко отвыкнуть от домашнего тепла и участия. Он сам мог бы взять эту чашку, никого не утруждая и не тревожа, но отчего-то ему кажется, что это правильно. Где-то на интуитивном уровне молодой человек понимает, что это вполне свойственная Коллин забота. И он ей искренне за это благодарен. Кухня наполнилась запахом вереска, принесённым из открытого окна, и тихими незамысловатыми мелодиями, которые доносятся из потрепанного временем приемника. Мэтт кружит Кэти в каком-то причудливом странном вальсе, который известен только брату с сестрой. Кэти искренне смеется и с исключительной точностью отвечает на движения Мэтта, который был словно связан с музыкой, купался в ней. Через несколько минут за их спинами уже кружились в воздушном танце Сэмюэл и Коллин, за которыми с нескрываемой улыбкой в глазах наблюдал Широ. Он никак не мог перестать удивляться тому, как эта добрая и такая сплоченная семья приняла его к себе под крыло, подарив надежное ощущение спокойствия и защищенности. Затем в приемнике ненавязчивая песня сменилась на спокойную раскачивающуюся мелодию из какого-то старого фильма. Настроение Мэтта последовало вслед за музыкой, и он, быстро прошептав что-то на ухо сестре, на что та вновь звонко рассмеялась, направился в сторону мамы. — Мама’, — проговорил он с ударение на последний слог, словно по-французски, — вы позволите пригласить вас на танец? — Мэтт старался говорить нарочито серьезно и гордо, но его глаза вновь слишком отчаянно смеялись. Коллин улыбнулась и с нежностью посмотрела на повзрослевшего статного сына, который глядел на нее улыбающимися глазами, стараясь сдержать серьезное выражение лица, сверху вниз. «О боги, когда он успел так вырасти?» — понеслось у нее в голове. Подражая сыну, Коллин, оглянув всех присутствующих, которые с замиранием следили за этой картиной, важно и грациозно вложила свою ладонь в руку сына. Мэтт тут же повел маму в каком-то давно забытом танце на старинный итальянский манер, грациозно и легко скользя носками по деревянному полу, выделывая странные движения, которые шли во всей Вселенной только одному Мэттью Холту. Коллин с робкой нежностью смотрела на сына, в глазах которого за всеми звездами и галактиками плескалась тоска, которую ему удалось скрыть от всех, кроме матери. Широ, с умилением наблюдавший за этой картиной, перекинулся веселыми взглядами с Сэмом и не сразу заметил, как к нему подошла Кэти. Девочка, шурша юбкой, протянула ему руку и с робкой улыбкой проговорила: — Капитан, не изволите ли вы подарить мне хотя бы один танец? — ее губы расцвели в таинственной улыбке, а на щеках загорелся чуть заметный румянец. — Такой умной и обаятельной юной леди я готов подарить и не один. — в тон девушке, улыбаясь, ответил молодой человек. Широ встал и, все еще улыбаясь, взял маленькую ладошку в свою, а другой обнял Кэти за талию, уловив шорох платья от собственного прикосновения. Тянуться до плеча молодого человека для юной Холт оказалось слишком сложной задачей, поэтому она снизу-вверх посмотрела на него, словно спрашивая разрешение, а затем несмело обхватила его за талию. От Кэти веяло теплом и пахло чем-то похожим на апельсиновую цедру. Широ аккуратно, словно фарфоровую куклу, держал девочку в своих руках, боясь сделать больно или некомфортно. Следуя мелодии, капитан повел свою партнершу в незамысловатом танце. В груди теснилось какое-то странное трепетное чувство: это было так непривычно танцевать с маленькой скромной копией Мэтта, которая весело смотрела на него снизу вверх. Несмотря на внешнее сходство, Кэти была много рациональнее и сдержаннее своего брата, не так общительна, как Мэтт, который мог оживить своей выходкой любые дружеские посиделки, превратив их в самую грандиозную вечеринку: ей хватало общества своего брата, которого она, несмотря на все вспышки злости в его адрес (Широ был наслышан, «как ужасна наша