***
Но я уехал. В Тросте меня поселили с Жаном, как он и говорил. У нас была двухместная комната — достаточно большая и светлая. Но я не испытывал восторга. Я вообще ничего не чувствовал. Мне хотелось вернуться в наш город. Так же немного гложила ситуация с отцом. Он никому не рассказал о наших отношениях с Леви, но начал избегать меня, стал чаще уезжать на конференции, хотя Леви сказал, что за его дядей наблюдать продолжил, но личных встреч у них больше не случалось. Сидя на своей кровати и оглядывая новое пристанище, я ощущал пустоту. Мне не хотелось учиться, знакомиться с новыми людьми и ходить на модные студенческие тусовки. Я лёг на ещё не заправленную кровать и начал засыпать. Но уже в полудреме неимоверным усилием воли заставил себя подняться и разложить вещи, а также застелить белье. Из джинс, в которых я был в ту встречу с Леви, вновь выпала визитка Рэндала. Но и здесь я испытал отвратительное безразличие и, без сожалений выкинув её в мусорное ведро, продолжил раскладывать все по полкам. Покончив с расфасовкой своего багажа, я решил, что самое время прогуляться по кампусу и, может быть, добрести до ближайшего магазина. Студенческий городок кипел жизнью, а студенты шумно приветствовали друг друга после долгих летних каникул. Я старался не бросаться никому в глаза, будучи уверенным, что здесь не будет моих знакомых, с которыми пришлось бы строить из себя счастливого первокурсника с ненасытными амбициями. — Эрен! — но остаться незамеченным мне не удалось, и чей-то звонкий голос меня все-таки окликнул. Я обернулся, удивлённо уставившись на миниатюрную блондинку, голос которой слышал впервые. — Привет! Я все думала, ты или не ты. Так рада тебя видеть. Как дела? Похоже, будем учиться вместе. — Привет, — встреча и правда была неожиданной, я даже растерялся. — Да, классно, что на курсе будет хотя бы одно знакомое лицо. Я в порядке, а ты? — Отлично! Мы с Имир перебрались в Трост после выписки. Теперь она снимает квартиру, но я на всякий случай заселилась в общежитие. В принципе, буду жить в городе. Ты на переводчика? — Ого, Имир тоже здесь, — по голосу было слышно, что мне не особо есть дело до того, что рассказывает Криста, но я старался хотя бы немного сделать вид, что мне интересно. — Да, ты тоже? — Ага. Марко тоже хотел поступать сюда. Так что, возможно, будем учиться втроём. Тогда увидимся позже? — Да, — Криста выхватила мой телефон, вбила свой номер в контакты, в заметки — их с Имир адрес, чмокнула меня в щеку и убежала в неизвестном направлении. Я хмыкнул и побрел в сторону, где предполагал найти магазин. От переизбытка народа меня затошнило. Свернув в безлюдный уголок, чтобы, в случае чего, выблевать все свое негодование, я наткнулся на парня. Кажется, смутно знакомого. Показалось, что я тоже вызвал у него интерес, он даже хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и стремительно скрылся в бесконечном лабиринте кампуса. Так как в проулочке больше никто не обнаружился, я прошёл чуть глубже и сел за небольшим выступом, чтобы прохожим не было меня видно. Внезапно меня накрыла невыносимая тоска, хотя я здесь находился только первый день, а с мамой и Леви расстался буквально часов десять назад, но уже неимоверно по ним скучал. Сдержать слезы не получилось, и я расплакался, стараясь всхлипывать тихо, чтобы никто не увидел. В кармане неустанно вибрировал телефон, но желания с кем-либо говорить не было, поэтому я продолжал плакать, согнувшись пополам и закрыв лицо ладонями. Я просидел так какое-то время, но когда конечности затекли, пришлось продолжить свою прогулку. Натянутый капюшон скрывал заплаканное лицо, поэтому шанс узнать меня был только у Жана, и до магазина я добрался незамеченным. Баночка фанты приятно охладила ладонь. Я вышел на крыльцо, где стояли, скорее всего, старшекурсники и курили ментоловые сигареты. Мне очень захотелось попросить одну, но, собрав всю волю в кулак, я открыл газировку и сделал глоток. Все гуляли компаниями, громко смеясь, а я хотел быть один. Достав телефон, я обнаружил пропущенные от Жана, мамы, Армина и Микасы. Первым делом я набрал домой, где мама отчитала, пригрозив, что скотчем примотает мобильный мне к уху, если я ещё раз не возьму трубку. Я извинился, сказал, что мне уже пора, и поспешил попрощаться. Остальным я перезванивать не стал. Перебежками, чтобы ни на кого не наткнуться, я добежал до комнаты и лёг спать, хотя время едва перевалило за восемь вечера. Я был измотан самим собой, и мне требовался отдых. Через двадцать минут безрезультатных попыток дверь в комнату открылась, и вошёл Жан. Сначала он говорил громко, но, проверив и выяснив, что я сплю, заткнулся, что-то взял из своих вещей и снова покинул комнату, зашторив окна и погасив лампу. Комната погрузилась в приятную темноту. Но даже это не принесло никакого облегчения — уснуть так и не получалось, а я был уверен, что мне нужно именно это. Я очень надеялся, что завтра проснусь полным сил и стремления покорять новые вершины. Но только при условии, что высплюсь.***
С утра я ощутил всю несправедливость мира, потому что уснул только к пяти, а на улице шёл дождь. Полностью разбитый, я отправился в нашу с Жаном ванную и умылся, затем надел первое, что попалось под руку, и поторопился на занятия. Натянутый капюшон все ещё скрывал меня от прохожих. В лекционном классе я сел за последнюю парту и сразу попытался уснуть. Заметивший это преподаватель сказал, что я могу выйти, если мне неинтересно. Нетрудно догадаться, что я выбрал. Я вообще ушел из универа. С мыслью, что родители бы мною гордились, ведь вылететь с занятий прямо на первой паре может не каждый, я направился в ближайший ларёк за пивом и сигаретами. Мои психика и воля абсолютно отказывались сопротивляться, будучи уверенными, что мне это сможет помочь. Засев на какой-то безлюдной детской площадке в ближайшем дворе я открыл бутылку и задымил сигаретой. Первые пару затяжек и несколько глотков я испытывал желание заблевать все карусели и горки, но, превозмогая отвращение, все же продолжил, и ощутил желанный релакс. Он оказался несопоставим с героиновым приходом, но был лучше, чем ничего. Когда я уже почти допил бутылку, телефон зазвонил, и на экране высветился Жан. Я потерял всякий стыд и страх, поэтому решил ответить: — Чего тебе? — Твою мать, Эрен! Где ты? До меня дошли скверные слухи, что некоего первокурсника выгнали на первой же лекции. Я сразу сложил два и два. Немедленно говори адрес — я приду за тобой. — Оставь в покое. И вообще, вы все — оставьте. Я не хотел сюда ехать. — Но ведь ты приехал! Эрен, твоя мама будет волноваться. Леви будет волноваться. Тебе все равно? — Да. Отъебись, Жан. Я повёл себя по-детски, ведь мне не было все равно. Но возвращаться не хотелось. Я мечтал оказаться в объятиях Леви, чтобы он шептал, что рядом и все будет в порядке. Я не понимал, зачем послушал здравый смысл, ведь сейчас в нашем маленьком городке мне было бы гораздо спокойнее, чем здесь. Я открыл вторую бутылку и выдул залпом половину. — Ты ведь Эрен. Я знаю тебя, это точно, — рядом сел, внимательно разглядывая меня, тот парень из проулка в студенческом городке. — И? — Ты, вроде, на игле был, а сейчас просто пьёшь пиво. Ещё и в колледж Троста поступил. Как так? — призраки прошлого продолжали являться. Один из них отыскал меня даже здесь, что неимоверно бесило. — Не твоё собачье дело. Говори, что тебе надо, и вали. — У моего поставщика новый товар — чистейшие марки с самым ярким приходом, который ты когда-либо испытаешь. Он выжидающе смотрел на меня, а я же ответил взглядом, означающим, что если он сейчас же не унесет свои ноги, то пожалеет по-крупному. Он это понял, поэтому начал аккуратно отходить спиной вперёд, успокаивая словами «все-все, я просто предлагаю, ты можешь отказаться», но будем честными — я не хотел отказываться, но пришлось. Не просирать же год лечения. Я достал сигарету и закурил. Огорчало отсутствие травы, но сам был виноват, ведь стоило об этом позаботиться. Нахмурившись, я сидел на бортике песочницы до того самого момента, пока дождь вновь не начал капать. Тогда я потушил сигарету, выбросил её в песок и направился к общежитию, будучи убежденным, что сегодняшний день не подходит для учёбы и завтра будет лучше. Когда я уже лёг в кровать, чтобы утонуть в любимом мире снов, телефон оповестил о входящем. Я застонал. Затем прочитал, что звонит мне Леви, и застонал ещё раз, ведь это означало, что он в курсе моей выходки и собирается меня отчитать. — Алло? — я постарался придать голосу беззаботность, но работало слабо. — Я так понимаю, что ты уже соскучился, поэтому хочешь, чтобы я приехал и выпорол тебя. — М? — я знал, что Леви обычно говорил такие вещи без подтекста, но звучало очень пошло. Впервые за сутки я что-то испытывал, и это было гребанное возбуждение от случайной фразы. — Я сказал, что наслышан о твоём плохом поведении, и думаю, что отправлять тебя в колледж, не обучив манерам, было опрометчиво. Он определённо был за рулём, что заводило меня ещё больше. Я перевернулся на живот, предварительно засунув руку в штаны, и начал сжимать возбужденную плоть, слушая размеренное дыхание. — Эрен? — Ммм? — я вопросительно простонал в трубку. — Прости, но я дрочу на твой голос, поэтому не мог бы ты не замолкать? — кажется, алкоголь основательно развязал мне язык. У меня были все шансы быть пойманным Леви, но, скорее всего, он списал все на стресс от переезда. — Опять начинаешь нести чепуху. — Поэтому ты меня и любишь. Забери меня? Здесь мне плохо. — Прошел только один день, а ты уже сдаешься? — мое внезапно возникшее возбуждение начало спадать. От разговора с Леви оно перерастало в безысходность. И родители, и он смотрели на будущее глазами расчетливых взрослых, вновь забывая, что это все мне может быть не нужно вовсе. Мне нужны были они рядом, а не престиж этого дурацкого колледжа. Я молчал в трубку, Леви тоже не торопился что-то говорить. — Хочешь я приеду на неделю? — Хочу, чтобы ты приехал навсегда. — Тогда мне не приезжать? — Но за неимением другого варианта, согласен на неделю. — Хорошо, тогда завтра попробую оформить отпуск со следующей недели. Но, Эрен, пообещай, что до момента, пока я не приеду, ты не будешь творить глупости, подобные сегодняшней. Не разочаровывай меня. — Хорошо, — как всегда, ему удалось вызвать во мне стыд, и я понял, как по-идиотски повел себя сегодня. Мы попрощались, и я повернулся на бок, бездумно разглядывая пустующее место Жана. Складывалось дурацкое впечатление и напрашивался неутешительный вывод, что мне чего-то не хватает, чтобы ощутить краски жизни, но я все еще избегал признаваться себе в этом, пребывая в уверенности, что неделя с Леви реанимирует меня, но на деле же она могла сделать только хуже. Определяя его в своих глазах как наркотик, я не мог предугадать, чем обернется наше расставание. Но я об этом не думал, радуясь крошечной возможности побыть с Леви рядом. Ближе к вечеру дверь в комнату открылась и в нее влетел злющий Жан, который, бросив сумку на кровать, бешеными глазами вытаращился на меня. Я же был в состоянии абсолютного покоя и равнодушия, поэтому его эмоциональности не разделял. — Какого черта, Эрен! Ты что творишь? Хочешь вылететь? И где ты, мать твою, был весь день?! Я искал тебя каждую перемену, поднял на уши Армина, который уже хотел звонить в полицию! А ты вместо того, чтобы смирно сидеть на парах — первых в этом году — лежишь в кровати! — Не кричи, пожалуйста. Голова раскалывается. Просто день выдался тяжелым. Я не ожидал, что мне здесь будет так трудно, — Жан все еще тяжело дышал от гнева, но все же сбросил пару градусов и сел на край моей кровати. — У тебя какие-то проблемы? — Я выпил пива и покурил сигареты. — С ума сошёл! Тебе же нельзя! — друг опешил от таких новостей, но я не видел абсолютно ничего постыдного. — Прекрати ломать трагедию. Это даже не трава. Только никому не рассказывай, а то все начнут бить тревогу и плясать надо мной с бубном. — То есть ты считаешь, что переживать нет смысла? — Жан не разделял моего спокойствия. — Но хорошо. В этот раз я не буду поднимать всех на уши, но, Йегер, только дай мне повод. Я отвернулся, показывая, что разговор окончен. Друг не стал настаивать на его продолжении.***
Две последующие недели (не получилось выбить отпуск сразу, пришлось что-то там доделывать) до встречи с Леви я старался вести себя прилично: ходил на все пары, старался знакомиться с одногруппниками, извинился перед преподавателем, с которым не поладил в первый день. И единственным, что спасало меня от нервного срыва, были сигареты: от пива я отказался, но курил каждую перемену по две сигареты, после пар же мог паровозить каждые пятнадцать-двадцать минут. На это Жан лишь неодобрительно качал головой, но ничего не говорил. А я все покупал и покупал пачку за пачкой. Во время одной из перемен ко мне подошла Криста и попыталась меня отчитать. Я же, немного взбесившись, выдохнул ей облако дыма прямо в лицо, на что она обиделась, а я, как идиот, бегал и вымаливал прощение. Криста оказалась девушкой принципиальной и очень долго меня игнорировала, но затем сдалась и, отвесив мне в прыжке подзатыльник, сказала, что если я сделаю так ещё раз, она меня убьет. В итоге мы договорились как-нибудь встретиться с Кристой и Имир в ближайшем будущем. Так же я пару раз виделся с Армином, когда он не забывался среди литературы, которая увлекала его больше, чем все вокруг. Иногда мне казалось, что он впал в некую депрессию, и она заверила его, что фанатизм по отношению к учёбе освободит от безответной любви, которая так и не отпустила. Когда Жан присоединялся к нам, Армин становился чуть тише, а обстановка — чуть напряженнее, но все старались делать вид, что ничего не происходит. В остальные вечера я старался просто проводить время с Жаном и иногда его друзьями: мы смотрели фильмы, играли в настолки, однажды даже посетили вечеринку по случаю начала учебного года, но я ушёл, когда заметил, что в ход пошла травка — дым щекотал мне ноздри, я старался вдыхать его глубже, но в страхе, что сорвусь, сбежал. Жан последовал за мной, оказывая поддержку. В ту же ночь после вечеринки я плохо спал, только задремав, начинал видеть дурацкие сны, от которых тут же просыпался, несколько раз разбудил Жана, за что он не был мне благодарен, но за водой все же пару раз сбегал. Наконец, настала суббота — день, когда должен приехать Леви. С утра я не мог найти себе места от нетерпения, но время тянулось очень медленно. Пока я ждал звонка, сообщавшего, что около кампуса меня ожидает машина, то скурил целую пачку сигарет. Мне казалось, что если это не произойдёт в ближайшее время, то я просто скончаюсь. В курилке я перезнакомился, наверное, со всем общежитием, ведь студенты курили почти все. Как только звонок раздался, я уже бежал со всех ног к въезду в кампус. Я даже трубку взять не мог, чтобы не потратить лишнюю секунду. Когда я добрался, то не обнаружил никого, кто мог бы меня ждать. — Алло? Где ты? Я не вижу, — я привстал на носки, сощурив глаза, чтобы высмотреть любимый автомобиль. — Я не приеду. Возникли проблемы. — Иди ты… Ты же несерьёзно. — Эрен, обещаю приехать завтра. И хотя «завтра» было не за горами, я не мог ждать. Я чувствовал себя преданным и брошенным, а ещё чертовски злым. Леви прекрасно знал, как для меня важна эта встреча, и так нечестно поступил. Я глотал слезы обиды, собирая волю в кулак, чтобы голос не дрогнул. — Если ты не приедешь сегодня, то пожалеешь. — Пойми… — я не дал ему договорить, сбросив. Я был зол, чертовски зол. И очень сильно расстроен. В моей голове возникали самые идиотские планы мести, но оттого только более заманчивые. — Эрен, — меня окликнул один из друзей Жана, с которым мы несколько раз зависали, Сэм, — привет. Куда-то идёшь? Я утер глаза и, взяв себя в руки, постарался принять адекватный вид, не выдающий моего состояния. — Привет, Сэм, я… Я просто вышел. Нужно было кое-что проверить. — Сегодня вечером в общаге у программеров вечеринка. Мы с Жаном собирались, пойдёшь? — неудивительно, что меня не предупредили. Жан знал, что я и тусовки — так себе идея, но сейчас, когда я был зол, подумал, что это то, что мне нужно. — Да, отличная идея. Зайдёшь за мной? Я не знаю, куда идти, а Жан ушёл куда-то и, скорее всего, собирается сразу подойти к разгару веселья. — Без проблем.***
Леви не приехал. Зато появился повод почувствовать себя студентом на всю катушку, и начиналось все достаточно безобидно. Мы с Сэмом пришли, когда подтянулись ещё не все. Программисты оказались людьми дружелюбными и не жадными, сразу вручив нам по банке пива. Я старался особо не налегать, но получалось плохо, и пиво казалось чертовски вкусным, а сигареты — дьявольски расслабляющими. И вот уже через полчаса я начал вторую банку. За ней пошла третья, а потом я вообще перестал считать. С каждой банкой мне становилось только веселее, а ребята не уставали угощать. И вот в ход пошла трава, а моё состояние было далеко от разумного и здравомыслящего. Оно нашептывало, что ничего от одного раза не будет, что марихуана не героин, что раз я это преодолел однажды, то теперь у меня иммунитет. Глубоко затянулся. Это ничего не дало, поэтому я повторил ещё несколько раз, а ребята не уставали угощать, смеясь и уверяя, что первый раз не всегда удачный. Через несколько минут, когда меня вставило, я вспомнил про их напутствия и советы, как лучше вдыхать, и захохотал. Меня просто накрыло так, что я даже дышать не мог от смеха. Они ведь считают, что этот раз первый. В благодарность я хотел рассказать им, куда лучше колоть иглу, но не мог остановить истерику. Ноги не держали, и когда я попытался встать, то упал, что вызвало вторую волну неконтролируемого приступа. Потом я уловил, что кто-то из ребят начал вещать свои мысли в разгар прихода, и прислушался. Я давал свои комментарии Сэму насчет того, что говорил тот парень, а Сэм очень заторможенно отвечал мне. Потом мы немного отключились от той дискуссии и залипли на картину, что очень не в тему висела на стене и от скорости которой хотелось вскрыться. — У тебя глаза такие… Зелёные и большие, как у ведьмы. Которая ещё там где-то что-то про волшебника книга, где он искал ключ, дверь, ему помогал робот, что-то с осами связано, которые летают от цветка к цветку, вот так бзззз, как комарики кусают. Их летом так много, как китайцев. Ты знаешь сколько китайцев? Как комаров летом. Столько же, — я завис, ожидая, когда сознание соберёт все по крупицам и подскажет мне, что имел ввиду Сэм. — Но ведь там ведьма сама зелёная, мои глаза цвета ведьмы? Так бывает? — кажется, мой товарищ немного забыл о чем мы говорили, и пока думал, на хвост основной мысли присели остальные, и он громко засмеялся. А я задумался про ос, комаров, китайцев, порно, проблемах с самолетами, лимоне в чае и, в конце концов, о Леви. Спустя неопределённое время Сэм решил, что меня сильно подгрузило, и вывел на балкон, который находился прямо в комнате. Мы сели на пол, чтобы нас не было видно с улицы. Прохладный ночной воздух слегка разогнал дурман, но в целом нас не отпускало. Я не мог отделаться от мыслей о Леви, зациклившись на них, гоняя примерно одно и то же в своей голове, как пластинку. — Твой парень? Так ты гей? — но размышлял я все-таки вслух. Это подсказал мне голос Сэма, внезапно задавший логичный вопрос. Я поднял на него свои глаза, которые пытались собраться в кучу. Он же глядел в ответ с неподдельным интересом. Я просто кивнул и продолжил дальше поток мыслей о своём «бойфренде», будучи не в состоянии контролировать свою речь. Сэм, в принципе, слушал увлечённо, но в некоторые моменты проваливался в глубины своего разума, вот только мне было плевать, и я продолжал излагать все свои проблемы. Возможно, со стороны было сложно понять, что я нёс, но мне было все равно — я просто хотел выговориться. Сэм продолжал иногда кивать в моментах, в которых он чувствовал, что должен как-то отреагировать, и ничего, что в девяноста процентах случаев он не попадал, я все равно был ему благодарен за внимание. Затем я увидел рожу злющего Жана и ошарашенную — милого Армина, и вновь меня атаковал приступ неуместного смеха. Меня быстро выдернули с балкона и потащили к выходу через своего рода околдованных людей. Мне что-то говорили, но из-за резкой смены обстановки я вообще ничего не понимал, поэтому просто оглядывался по сторонам, стараясь сориентироваться. Несколько минут вообще выпали из моего сознания, из-за чего я, мягко говоря, офигел, осознав, что нахожусь в комнате. Я вцепился в Армина, неся полную ахинею о том, что нас похитили инопланетяне, что он сам инопланетянин, что на мне ставили опыты и это аукнулось. Затем я начал паниковать, что трава была паленая и из-за нее я чувствую себя не очень. Потом мне показалось, что я умираю, меня разрывало от воплей, от чего Жан, видимо, устав от шума, мне врезал, и я отрубился. Утро я встретил один в комнате с разбитым носом. Голова болела, в горле пересохло, как в Сахаре, рвота угрожала заполонить собой все пространство вокруг. Внезапно в дверь постучали, и я мысленно послал визитера в ад, но загадочный человек оказался личностью настойчивой, и идея заблевать его показалась мне достаточно справедливой. В лучших традициях романтической мелодрамы за дверью стояла любовь всей моей жизни, и когда я признал в ненавистном госте Леви, то решил, что лучше заблюю себя. Так и сделал: повернулся к нему спиной и согнулся пополам, извергаясь на свои носки. Наверное, не стоило так складываться, но то, что мной двигало в тот момент, посчитало этот вариант оптимальным. — Вот как, — тихий голос мужчины был едва различим из-за шума в ушах, но я все же повернулся с приветливой улыбкой, махнув рукой. — Ты отвратителен. Сними все с себя и вали в душ, пока я не утопил тебя в этом дерьме. — Ты злишься? — не знаю, зачем задал этот наитупейший вопрос, но слово не воробей, и под привычный взгляд Леви, которым он подвергал сомнению мои умственные способности, я быстро разделся до белья и убежал в душ, оставляя мужчину с делами, которые натворил. Пока что я не понимал всю тяжесть того, что произошло вчера, но был уверен в Леви, который собирался донести всю серьёзность ситуации. Душ меня немного взбодрил, и в комнату я вошёл уже что-то соображая. Леви протёр пол, на котором до сих пор остались влажные следы, и куда-то дел весь хлам с пола, теперь же аккуратно складывая мои вещи из шкафа в сумку. Он даже не взглянул на меня, на что я подумал, что он просто не заметил. — Как ты нашёл мою комнату и вообще зашел? Сюда, вроде, нельзя посторонним. — Меня встретил Жан. Пришлось потревожить его, потому что ты крепко спал, — я кивнул, а Леви так и не обернулся, чтобы на меня посмотреть. — Куда ты дел испорченную одежду? — Сложил в пакет. Выбросим по пути. — Куда мы собираемся? — Я взял неделю отпуска. Как и обещал, проведу её с тобой. Посмотри, что тебе ещё нужно. Вроде, основное я сложил, — когда Леви отошёл от сумки и повернулся ко мне, я заметил, что он был очень бледным, а глаза были красными из-за лопнувших капиляров. — Ты не спал? — Спешил к тебе. Боялся пожалеть, — прозвучало безэмоционально, но, скорее, от усталости, чем от того, что так было на самом деле. — Когда соберёшься, выходи. Буду ждать в машине. Леви определённо знал, чем я вчера занимался. Я был уверен, что разговора об этом не избежать, поэтому, быстренько закинув зарядник для телефона, ноут и сбегав за зубной щёткой, я быстро подхватил сумку и пакет с изгаженными шмотками и рванул к мужчине, которому срочно нужно было отоспаться. На пути к выходу из кампуса, после того, как выбросил мусор, я снова встретил Сэма. Он выглядел свежо и бодро, чему я позавидовал, и очень обрадовался, когда я попал в его поле зрения. — Эрен! Привет! Как дела? Все в норме? Я слабо помню, но Жан тебя так стремительно утащил вчера. — Да… Просто я слегка перегнул с весельем. Для одного дня слишком насыщенно. — Но ведь было весело! Можем повторить. Что скажешь? — Меня ждут, поговорим об этом немного позже? — я постоянно оборачивался на автомобиль Леви, как будто тот мог уехать без меня, чего не смог не заметить Сэм. — Так это твой парень? Как же его… Леви? Ничего так у него тачка, — я уставился на своего нового товарища, не понимая, откуда он может знать, на что тот рассмеялся. — Расслабься, ты сам рассказал вчера. Я помню лишь отрывки. Ну, беги, а то тебя заждались. Пожав друг другу руки, мы разошлись в разных направлениях, и, закинув сумку в багажник, я устроился на переднем сидении, пристегнул ремень и стал ждать, когда мы тронемся. Но Леви не торопился заводить двигатель и продолжал смотреть в сторону, где мы стояли с Сэмом. В какой-то момент я даже испугался, что мужчина уснул, но когда едва коснулся его, он повернул ключ и машина поехала. — Может быть, есть что-то, чем ты хочешь поделиться, Эрен? — я почувствовал себя на приёме у психотерапевта. Леви выбрал нейтральный тон голоса, отчего было непонятно его отношение к произошедшему. — Вчера я был на вечеринке. Немного выпил. Потом покурил травы, — я был бы совсем дураком, если бы решил пытаться скрыть или сгладить углы, тем более, если Леви был в курсе. От нервов я забылся и достал пачку сигарет, приоткрывая окно. Никотин, поступивший в кровь, немного унял дрожь. — И я начал курить. Много курить. — А что ты мне пообещал? — Что не буду курить? — я не помнил, что это могло быть, и память подводила меня очень не вовремя. — Что не будешь подвергать свою жизнь опасности. Но ты, очевидно, даёшь обещания, чтобы я от тебя отстал. — Вовсе нет! Я просто… Но это же трава всего лишь. Не героин. — Так можно сказать про что угодно: это же валиум, а не героин; это же кислота, а не героин; это же амфетамин, а не героин; это же кокаин, а не героин. Мне продолжать или ты уже понял, насколько бессмысленно звучит твоё оправдание? — и снова в его глазах я выглядел жалким. Почему-то я был упорным, но вот в отношениях с Леви меня никогда не хватало до конца, как я не старался. — Просто… — Не оправдывайся. Просто хорошенько подумай о своём поведении и куда оно тебя ведёт, — он выругался, из-за того, что некрасиво кого-то подрезал, а я виновато потупил взгляд, словно мне три и я ударил кого-то лопаткой по голове. — И, ради всего святого, больше не бросай трубку. Я всю ночь места себе не находил и, не дождавшись утра, рванул в Трост. Эрен, я переживаю за тебя. И мне не все равно. Но если я говорю, что не могу приехать, значит на то есть очень весомые причины. Так что прошу ещё раз: веди себя по-взрослому. — Хватит говорить со мной, как с ребёнком, — мне было стыдно. Но разжевывания были ни к чему. Так мне казалось. Леви считал иначе. — Не веди себя, как ребёнок, тогда я буду разговаривать с тобой иначе. Оставшаяся часть пути прошла в молчании. Мы добрались до высокоэтажного дома и автомобиль въехал на подземную парковку. В лифте мы продолжили молчать. И когда вошли в квартиру, тоже. Леви, не сказав ни слова, бросил сумки в какой-то комнате и отправился в душ. Я в это время решил осмотреться в квартире: она была достаточно большой и светлой, всего было две комнаты — спальня и гостинная, совмещенная с кухней. Жилье было достаточно безликим, определённо, для съёма. Здесь не было фотографий, статуэток, записок — ничего. Я осмотрелся ещё раз и вернулся в спальню. Бесшумный Леви, так и не разобрав вещей, залез под одеяло и тихонько посапывал. Я сел на свободную половину кровати и начал его разглядывать. Волосы такие же чёрные, черты лица такие же тонкие, но выражение более расслабленное. Он очень мило положил голову на ладони и приоткрыл слегка рот. — Красивый, красивый, красивый, — я повторял это как мантру и гладил его по волосам, убирая пряди, которые скрывали идеальное для меня лицо. Иногда Леви хмурился, когда мои касания становились далеки от понятия «невесомые». В итоге я решил, что надо прекращать, а то он проснётся, и достал книгу по лексикологии, чтобы чем-то себя занять. Но чтение меня утомило уже на третьей странице, и я задремал. В полусне пролез под одеяло и лицом уткнулся в грудь Леви, отчаянно прижимаясь. Мне нравилось вдыхать его запах и засыпать, ощущая тепло этого мужчины рядом. Это дарило спокойствие, поэтому я спал и не видел снов, а Леви, слегка поворочавшись, обнял и крепко прижал к себе.