***
Мейкпис позвонил ему вечером и сказал, что с нужным человеком Джон должен встретиться в пять утра в одном из доков на западном берегу Темзы. Когда Мэндрейк поинтересовался, как именно ему найти нужное место, Квентин нагнал туману в своей любимой театральной манере, сказав, что «вы поймете, когда окажетесь на месте, Джон». Смирившись, что большего ему от драматурга все равно не добиться, он принял все сказанное как должное, решив, что заморачиваться этим вопросом глупо. После этого Мейкпис будто бы между прочим заговорил о вечеринке, которую завтрашним вечером устраивало министерство внутренних дел в честь выхода на пенсию какого-то заслуженного работника. Квентин в красках расписал все грядущее мероприятие, что заняло у него не менее получаса, а затем, ненавязчиво поинтересовался, не захочет ли Джон прийти и скрасить всем присутствующим вечер. Без малейших колебаний Мэндрейк согласился и, повесив трубку, некоторое время продолжал задумчиво сидеть в кресле, невидящим взглядом уставившись в четыре пустых пентакля. Будь он сейчас таким как прежде, безусловно, отказался бы. И дело было бы даже не в факте самой вечеринки — в конце концов, он научился даже получать от них удовольствие, пусть и не настолько большое, какое обычно демонстрировал на людях, — а в том, что его старые раны вновь оказались бы растревожены. Министерство внутренних дел… Это повлекло бы за собой эхо событий четырехлетней давности, вину за убийство Андервудов, и прочие неприятные мелочи, которые он раньше прятал в глубинах сознания. А теперь прятать было совершенно нечего, потому что они никоим образом его не беспокоили. Как и не беспокоил сам факт отсутствия этого самого «беспокойства». И меньше всего на свете ему хотелось вновь лишиться гармонии, объединившись обратно с Натаниэлем. Он был уверен, что скорее умрет сам, чем позволит этому случиться.Джон
4 сентября 2018 г. в 18:15
Что испытывает человек с тягой к самоубийству? Наверное, осознание собственной ненужности этому миру. А может, его привлекает мысль о контроле того единственного, что не подвластно ни одному живому существу. Человек выбирает время, место, идеальный, по его мнению день, готовясь шагнуть в непроглядный нескончаемый мрак. И, что самое главное, он выбирает смерть. Что это будет? Повешение? Яд? Падение с крыши собственного дома?..
Среди волшебников суицид считался нонсенсом. Джон, даже напрягшись, мог вспомнить от силы не более пяти случаев, когда известные волшебники кончали жизнь самоубийством. Но ведь то, что собирался совершить он, подходило под эту категорию с некоторой натяжкой. Что случится, если его вторая часть действительно умрет? Умрет ли он сам? И что станет с узами демонов? Вернутся ли они все обратно в Иное Место? Сомнения все же копошились где-то на краю сознания. Не слишком ли он рискует, поступая так радикально? Натаниэль, судя по всему, пока не пытался предпринимать никаких шагов, чтобы устранить его, но Джон в следующую секунду снова с досадой вспомнил, что мальчишка был сделан из другого теста и не станет пытаться отнять у него право на жизнь подобным образом. Ведь он все-таки был справедливым и благородным. Максимум, что он попытается сделать — вернуть все как было, чего министру категорически не хотелось. Это было бы даже хуже, чем смерть: снова начать сомневаться, снова возводить барьеры вокруг неприятных воспоминаний, снова впасть в зависимость от демона, снова начать считаться с тем, кого когда-то звали Натаниэль… Это было недопустимо. Все равно, что снова попасть в рабство к самому себе. Но как бы ни хотелось это признавать, сперва нужно было тщательно продумать все последствия. Его сделала таким загадочная сила талисмана, а значит, стоило начать с того, каким образом это произошло. И лучше всего ему расспросить об этом эксперта.
Освободившись пораньше, Мэндрейк велел водителю доставить его к музею древностей, где проходила выставка коллекции. Он надеялся, что мистер Смит немного просветит его поводу того, каким именно образом работал артефакт. И если вдруг выяснится, что от Натаниэля нельзя будет избавиться, не причинив вреда себе… Что ж. Джон найдет место, в котором запрет мальчишку до конца его дней. Лишить его доступа ко всем принадлежностям для вызова, и он никогда не сможет никого призвать, чтобы освободиться. Конечно, та же дилемма была и у самого Джона: как бы он ни пытался, но вызвать нового демона из Иного Места ему так и не удалось. Но он полагал, что скоро и эта проблема перестанет быть для него хоть сколь существенной: в его власти и без того было четыре джинна и парочка фолиотов. Да и, в конце концов, он министр и не обязан самостоятельно возиться с ритуалами вызова. Теперь у него для этого были помощники.
Как ни крути, но со всех сторон он оказывался только в выигрыше и знал это.
Время близилось к вечеру, когда черный автомобиль министра информации остановился у крыльца музея. Велев водителю ждать столько, сколько потребуется, Мэндрейк прошелся рукой по волосам, и поправил манжеты. Половинка талисмана едва ощущалась в кармане пиджака.
Когда он вошел в просторный холл, то заметил, что народу здесь было гораздо больше, чем позавчера. Должно быть, Мейкпис провел среди волшебников неслабую рекламную кампанию. У него всегда как-то так ловко получилось впихивать совершенно бесполезные вещи в руки других, уверяя и убеждая, что это самое необходимое приобретение на свете. Актер, что с него взять. Однако его навыки все равно впечатляли. Ведь и с самим Джоном Квентин недавно проделал тот же фокус, и, как оказалось, совсем, совсем не зря…
Прошло минут пять, и волшебник выхватил взглядом среди полузнакомых мелькающих лиц песочную шевелюру Джедикайи Смита. И, недолго думая, направился в его сторону.
— Мистер Смит, — окликнул Джон координатора и тот, обернувшись, удивленно взглянул на волшебника.
— Господин Мэндрейк?
У него на рубашке висели очки и он, спустя мгновение, поспешно водрузил их себе на нос, будто не доверял собственным глазам. После этого, убедившись, в чем бы там ни было, он поспешно подошел к гостю и окинул его внимательным взглядом.
— Случилось что-то еще?
Джон в легком недоумении приподнял бровь.
— Что значит «еще»? — поинтересовался он, но Джедикайя внезапно взял его под локоть и потащил куда-то в сторону служебного коридора. Мэндрейк совершенно не понимал, что происходит, но решил пока не сопротивляться и посмотреть, что будет.
Когда они оказались скрытыми от посторонних глаз большой массивной колонной, мужчина внезапно быстро затараторил:
— Я, конечно, понимаю ваши сложности, но прошло всего несколько часов, и я еще не успел выяснить, как вам помочь.
Любопытно. Джон с некоторым интересом взглянул на Смита, который бедный аж слегка взмок от напряжения. Он достал из нагрудного кармана платок, и провел им по лбу. Волшебник заметил, что его руки слегка подрагивали.
Немного подумав, волшебник вытащил из кармана половинку талисмана и протянул ее Джедикайе.
— Может, так будет быстрее?
Пока мистер Смит с неприкрытым удивлением разглядывал то, что случилось с артефактом, Джон обдумывал им поспешно сказанные слова. Он подозревал, что Натаниэль тоже может прийти сюда за ответами, но, судя по реакции Смита, волшебника посетило смутное подозрение, что, скорее всего, визитером был Бартимеус, принявший его облик. И на мгновение это повергло его в ярость. Да как только демон посмел прикидываться им на глазах у стольких людей? Конечно, лично Натаниэлю было опасно появляться в местах большого скопления волшебников, особенно тех, с которыми он был довольно близко знаком. И ему ничего не оставалось, как задействовать единственного джинна в своем распоряжении.
Волна гнева в его душе также быстро улеглась, как и появилась. С недавних пор все его эмоции носили характер вспышки, быстро проявляясь и исчезая, словно всполохи фейерверка. Джон и это находил приятной переменой. Теперь не нужно было раз за разом пережевывать одно и то же терзающее его чувство по многу раз.
— Поразительно, — внезапно выдохнул мистер Смит, а затем вопросительно взглянул на волшебника. — Как это случилось?
— Не уверен, что знаю, — прохладно ответил Джон, вновь вернувшись к своему нормальному ровному состоянию. — Это произошло поздней ночью, когда я уснул.
Джедикайя какое-то время молчал, внимательно разглядывая артефакт со всех сторон. Он надолго застрял, когда изучал рисунок оставшейся части лабиринта. Мэндрейк уже хотел было его поторопить, но мистер Смит неожиданно заговорил сам:
— Признаться честно, я не думал, что все настолько серьезно, когда вы сказали, что «потеряли» кое-что, — он как-то нервно улыбнулся.
Теперь предположения Джона подтвердились. Бартимеус действительно был здесь и наверняка по просьбе мальчишки искал способ вернуть все на свои места. Но, судя по всему, рассказал демон не все и Мэндрейк прекрасно понимал, почему. Слишком уж фантастичной могла показаться эта странная история о разделении. Вряд ли Натаниэль хотел, чтобы подобная информация о нем просочилась наружу, и с этим министр был определенно согласен.
— Подобное, — Джон кивком головы указал на половинку талисмана в руках координатора выставки, — можно исправить?
— Я… Как я вам уже говорил, — он снял очки, и принялся лихорадочно протирать их все тем же платком из нагрудного кармана, мыслями явно пребывая где-то далеко, — вряд ли кто-нибудь может сказать наверняка. Но в большинстве своем заговоры, которые использовали шаманы для своих талисманов, не предназначались для того, чтобы причинять вред, или… калечить, если вам так будет угодно, — вяло пробормотал он и с чем-то очень похожим на жалость взглянул на волшебника. Джон почувствовал мимолетное раздражение, но как обычно ничем его не выдал.
— Допустим, я не хочу возвращать то, что потерял, — хмуро сказал он и увидел, что озадачил своего собеседника еще больше, чем до этого. — Это каким-то образом скажется на мне в дальнейшем?
— Простите?.. — Джедикайя перестал протирать очки и теперь смотрел на волшебника во все глаза, будто видел его впервые. — Н-но как… вы же хотели…
— Да, я знаю. Но я передумал.
Как Джон и подозревал, Натаниэль хотел вернуть все назад. А хотя… может даже и не он. Скорее, все дело было в демоне. Бартимеус не мог вернуться в Иное Место и перспектива застрять с двумя хозяевами, постоянно находясь меж двух огней, определенно не прельщала такое свободолюбивое существо, как он. И Натаниэль позволил ему манипулировать собой, в очередной раз наступив на горло собственному желанию. Как же это было мерзко.
— Ну, — протянул Джедикайя, вновь водрузив себе на нос очки. Вид у него был какой-то совершенно пришибленный, что, наверное, было совсем неудивительно. — Возможно, не сразу… Но со временем ваша душа захочет вернуть гармонию… Или, точнее, то, что у вас от нее осталось, захочет вернуть… Это, — он поправил очки, явно не в состоянии описать словами, насколько поразило его все, что он сегодня увидел и услышал. — На самом деле это чистое безумие. Ведь я даже не совсем могу объяснить, как вы продолжаете стоять здесь, не испытывая никаких мук, учитывая, что целая половина талисмана исчезла… То есть половина от вас самого!..
Джон каким-то краем сознания понимал, что для исследователя вроде Джедикайи он и правда стал чем-то наподобие научного феномена, но сейчас его интересовали конкретные вещи. Он должен был знать наверняка, что не причинит себе вред, если убьет Натаниэля. И это абстрактное «ваша душа захочет гармонии» ему ни о чем не говорило. Мэндрейк не испытывал никаких мук, поскольку был вполне цельной самостоятельной личностью и собирался оставаться таким до конца своих дней.
— То есть, ничего определенного вы мне не скажете? — сухо спросил Джон и мистер Смит, наконец-то взорвался.
— Шутите? Вряд ли в мире существует человек, который проходил через подобное в прошлом тысячелетии, не говоря уже об этом. Я, конечно, пообещал вам поискать и я свое слово сдержу, но вряд ли найду точные ответы, которые вы так хотите услышать. Наверняка я уверен только в том, что процесс обратим, — мгновением спустя отозвался Джедикайя, — иначе в этом поиске не было бы никакого смысла.
А вот это было совершенно нежелательно. Да и зачем возвращать все на свои места, если им друг без друга жилось просто замечательно? И если бы не чертов демон, Джон бы уже и думать забыл о Натаниэле. Но Бартимеус никогда не уймется, никогда не перестанет искать способ. А единственный способ — смерть. И если уж наверняка, то придется убивать обоих, что у него никогда, собственно и не получится. Убить мальчишку демону не позволит привязанность, а Джона Мэндрейка — условия призыва. Проблемой было его пагубное влияние, которое он оказывал на Натаниэля…
Что ж, раз нельзя выяснить наверняка, не навредит ли ему убийство собственного двойника, придется вернуться к плану Б. Запереть мальчишку в каком-то тихом укромном месте, предварительно выдернув Бартимеуса обратно домой, к его законному хозяину, чтобы он ничего не мог сделать и конец истории. Просто, изящно, и со вкусом. И когда Натаниэль окажется под замком, убить его Джон успеет всегда.
— Свяжитесь со мной, когда выясните что-нибудь, — Джон достал визитку и протянул ее хмурому Джедикайе. — Звоните в любое время суток, мистер Смит. И еще одно, — он сделал шаг вперед и глухо добавил: — Надеюсь, вам не нужно напоминать, что ваша жизнь может стать необычайно сложной, если вы меня разочаруете?
— Разумеется, — он немного попятился и заметно побледнел. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь… разрешить вашу ситуацию, господин Мэндрейк.
Джон в ответ на это улыбнулся краешком губ.
— Очень рад, что мы хорошо поняли друг друга. Буду ждать от вас новостей.
— К-конечно.
Джон снова вернулся в многолюдной зал. Он был уверен, что напугал несчастного Джедикайю до чертиков, но ему было все равно. Если судьба подарила ему шанс, он будет глупцом, если откажется от такого подарка. Осталось только предупредить Квентина, что в план нужно будет внести некоторые корректировки.