Я тебя никогда никому не отдам

... После допроса в исполнительном комитете, я пошла домой к своей начальнице. ~ Мне дали разрешение на удочерение! Мне дали! Наконец-то, Боже, Боже, Боже… `~ Я двумя руками держала пакет с моими документами и официальное разрешение исполнительного комитета! Я была необычайно счастлива! В тот же день к вечеру я собиралась на последний поезд в Ленинград. Он был в двадцать два часа пятнадцать минут. У меня ещё было в запасе полтора часа. Я стала собирать сумку – тут мне помог всё тот же вещмешок, с которым я была в лагере. Юбка, рубашка, свитер, куртка, пара штанов, пара носков, уже маленькие мне сапожки – всё это летело в мой вещмешок, вдобавок с нижним бельём, принадлежностями для туалета, и едой. За эти полтора часа я наварила кучу картошки и яиц, набрала две буханки хлеба, налила шесть литров воды и литр молока, взяла огурцы, помидоры, укроп, лук… на всякий случай взяла ещё кипятильник и чай. И всё это еле поместилось в вещмешок. Я взяла все свои деньги, тепло оделась в пальто, свитер и лёгкие штаны, закрыла дверь и встала у лестницы. У меня сильно билось сердце, я была в ожидании нашей встречи! И теперь, когда все трудности пройдены, мы с Ульяной наконец сможем быть вместе! Через подъездное окно между четвёртым и пятым этажом просачивались золотистые лучи заката. Стало видно частички пыли, весь подъезд озарился злым, жёлтым сиянием, будто провожал меня в один конец. Я облегчённо вздохнула и сделала шаг. А за ним второй, третий… И вот я уже решительно направляюсь к Ульяне! Преодолев трудности с автобусом, я с глупым видом, из-за огромного вещмешка за спиной, села внутрь. Мне уступил место небольшой парень. Я отблагодарила его и села, даже не думая о том, что могу постоять, – я тащила этот вещмешок около километра, а он набит вещами на двух человек. Тот парень хотел завести со мной разговор, но я так устала, что просто отвернулась и уставилась в окно. Да и Ульяне обещала по возможности с парнями не разговаривать. Скучный серый путь я преодолела спокойно, но беспокойство вызвал железнодорожный вокзал, в котором я плутала около десяти минут, а когда наконец нашла кассу, то чуть не ахнула. Тридцать два рубля сорок три копейки стоит билет! Я несколько раз переспросила, убедилась, но позже поняла, что это самая настоящая цена. Отрешённо купив билет, я медленно поплелась к платформе. Ещё бы чуть-чуть, и я бы не успела. За пять минут до отъезда я села в плацкартный вагон, нашла своё пассажирское место и заняла нижнюю правую кровать. Комнатка была самая обычная – окно метр на метр, перед ним открывающийся столик. Две кровати синего цвета справа, две слева, две снизу, две сверху, а всего четыре. Место у меня было счастливое – я оказалась одна, туалет далеко, а вокруг ни звука от соседей. Номер моего места – тринадцать. Ровно в двадцать два пятнадцать поезд тронулся. Посмотрев ещё раз на билет, я поняла, что приеду я двадцать девятого числа где-то в двенадцать, то есть я буду ехать сутки и четырнадцать часов. ~ Ну дела… Я не думала, что полтора тысячи километров поезд будет ехать тридцать восемь часов. Мне всегда казалось, что поезда ездят около сотни километров в час… ~ Уставившись в окно, я достала Ульянину бумажку. Смятый в прошлом тетрадный лист я давно разгладила и привела в порядок. Он у меня всегда хранился в надёжном и ровном месте, если была возможность, я хранила его у сердца. ~ Она такая была смущённая, когда написала его. И что с Ульяной не так? Я помню тот разговор о её ревности. Неужели она и вправду мечтает о том, чтобы я ни с кем кроме неё не разговаривала? Эх, когда приеду, куплю ей что-нибудь вкусненькое. ~ Взглянув внутрь кошелька, я решила посчитать мои деньги. Насчитала семьдесят четыре рубля восемьдесят копеек. ~ Кажется, Ульяне я ничего вкусненького не куплю… И как же так? Я и не думала, что одна поездка столько стоит! А мне ещё обратно придётся и Ульяне билет покупать. Как-нибудь проживём… Хорошо, что у меня только вчера была свадьба и мне надарили денег. А то как приехала бы к ней, так и остались бы там вдвоём. ~ ~ А по сути – что я делаю? Сбегаю от мужа к любящей меня как женщину девочке, а потом вместе с ней живу и создаю семью, где и кормильцем и домохозяйкой будут девушки. Из-за нашей дурости я потеряла почти всех прошлых моих знакомых, будет разбито сердце Ваньки, родители, узнав о разводе, также перестанут со мной общаться. Только и остаётся работать, обеспечивать Ульяну и скрываться от родственников и прошлых знакомых. Возможно, это и называется любовью, когда ради одного человека ты готова пожертвовать всем, что у тебя есть. Но тогда ты должна будешь достойна высшей награды, если и вправду полностью отдаёшься любимому человеку. ~ Закутавшись в свои мысли, добрым словом упомянув Ульяну, я со спокойной душой сняла сапоги, потуже подтянула пальто, распустила волосы, накрылась сверху курткой и легла в постель. Никакого одеяла или даже покрывала не было, я просто спала на холодной ненатуральной коже, чем обшивают постели в подобных местах. Мирный, ровный стук колёс успокаивал и убаюкивал. Я закрыла глаза и представила себя рядом с Ульяной. ~ Скоро я приеду. Скоро мы будем вместе, держись… ~ … Я часто ночью просыпалась, шум поезда не давал мне нормально уснуть. Было холодно, в окнах белели крупинки звёзд, когда я просыпалась, смотрела в окно, несколько секунд разглядывала пейзаж, а потом снова пыталась заснуть. И так несколько раз. Проснувшись к утру, я первым делом пошла в туалет за розеткой. Вскипятив воду, я медленно, шатаясь, вернулась обратно и заварила чай. Обняв бокал, стуча зубами смотрела в окно. Солнце ярким заревом поднялось уже высоко, прикрываясь пышными и богатыми облаками. Ниже виднелась какая-то деревенька со старыми деревянными домиками, рыхлыми заборчиками, колодезями. В колхозе уже вовсю работали, выгуливали домашний скот. Деревенька была недалеко, поэтому я могла даже кого-то разглядеть. Вот идёт широкоплечая женщина с коромыслом, орёт на какого-то мужика у себя во дворе, рядом с тем мужикам бегают детишки, он всё пытается их поймать, но ни одного не догоняет. Каждая девочка и женщина тут носит платок на голове и длинную юбку, им наплевать на моду, они работают на благо страны - и правильно делают. ~ Да что же такое?.. Неужели Ульяна заразила меня этими старыми взглядами на жизнь? Я помню, как одевалась раньше, а что сейчас? А сейчас я выгляжу постаревшей на пять лет, когда иду на работу. Зато все взрослые стали любить… Но я всё равно это делаю лишь по той причине, что попросила Ульяна. Никогда не понимала этих причуд с одеждой! ~ Огромная россыпь домов, казалось, никогда не кончится. С вершины было видно, как небольшие, неровно посаженные домики уходят всё дальше и дальше и за горизонт, а перед ними – необъятные просторы вспаханного чернозёма. На окраине я увидела широкий луг, много коров. Бурые, чёрные, светлые, рыжие, в яблоках – все они огромным стадом кусали траву и изредка мычали. Где-то посередине ими управляли две девушки. Огромная, тучная, золотистая коса вываливалась из-под платка у одной девушки и заканчивалась лишь у бёдер. На ней был старенький, потрёпанный сарафанчик белого цвета с красно-жёлтым кружевом, она и погоняла коров. У другой не видно было волос за платком, но одета она была немного красивее первой – синяя юбка с длинными полами, под ней виднелись тёмные галоши, а торс прикрывал расписной свитер с высоким воротом. Девушки шли за ручку и о чём-то весело болтали, не забывая о коровах. ~ Так мило наблюдать за этими двумя. Интересно, а как там поживает Мику со Славей? ~ Я залезла в мешок, достала хлеб, яйца и картошку. Принялась завтракать. … К вечеру мы остановились на какой-то станции. Пассажиры выходили на улицу и курили, кто-то просто решался прогуляться, кто-то покупал еды. Я скучающе смотрела в окно и лениво пережёвывала овощи с яйцами. В окне дальше отдалялись параллельные платформы и рельсы. Мы остановились в большом городе. Вагоны стали набиваться людьми. Послышался бытовой шум, началась возня и ширканье. Шаги остановились у моей комнаты. В проходе остановилась высокая женщина в джинсовой куртке. Женщина сверялась с плацкартой. - Милая леди, у вас свободно? – устало спросила она с натянутой улыбкой. - Да, тут свободно. ~ Милая леди? Никогда не думала, что увижу динозавра. ~ Когда она зашла, я могла уже спокойнее оглядеть её. Она носила широкие белые штаны, в них она заправила белый свитер. Вместо туфель или балеток она носила высокие тёмные кроссовки. У неё была ровная, но специально слегка растрёпанная причёска «волчица». Моя мама раньше носила такую, обычно под такую причёску подходит напористый характер. Подняв две тяжёлые, по виду, сумки, она села напротив, закинув поклажу наверх. Сделала она это удивительно легко, из-за чего я слегка почувствовала себя неловко с моим уже теперь казавшимся маленьким вещмешком. - Ну что, куда едем? - В Ленинград. А вы? - Тоже. Вещи покупать еду. - Понятно… - А ты зачем в Ленинград? - Да так, по делам… Она прищурилась. Её прикрытые, злобные глаза остановились на мне. Рот совсем не двигался, она дышала ровно, будто вынужденно. Но эти глаза в один момент засмеялись, она усмехнулась: - Ну, конфиденциальность – это хорошо. Правильно делаешь, что не говоришь. И вообще, я бы тебе советовала меньше болтать в последнее время. - Почему? - Потому что, - она села удобнее, протягивая слова, - время такое. Будь на чеку, в такое время подслушивают стены. Недалеко от болтовни и сплетни до измены. - «Не болтай?» - Да. В этих плакатах, на самом деле, очень много смысла. - Не думаю, что их бы вешали, будь там смысла мало. - Да. Наверное, если их будут везде снимать, то всё окажется совсем не так, как хотелось бы, - грустно сказала она. - Вы о чём? - Я говорю - лучше дома повесь такой, чтобы всегда видеть. Плакат-то. - Хорошо… Поезд тронулся. Нас слегка качнуло. Мне попался удивительный сосед. Очень надеюсь, что благодаря ей я скоротаю время быстрее. Женщина достала из-под куртки военную фляжку с гербом СССР, на граммов триста, аккуратно открыла её и немного выпила, а после легла на свою постель и закрыла глаза. Это выглядело смешно, улыбнувшись, я снова уставилась в окно. Мы ехали вдоль поля со скошенными подсолнухами. Изредка на поле появлялись деревья. И чуть ли не каждое дерево мне казалось человеческой формы, маленькой девочкой с двумя туго сплетёнными, толстыми хвостами. Я тяжело вздохнула, прикоснувшись щекой к окну. - О парнях думаешь? – вдруг спросила меня соседка. Я так и предполагала, что она сразу что-нибудь такое спросит по возможности. - Да не то чтобы… - начала, но ей, видимо, хотелось не разговаривать со мной, а высказаться для себя. - Ох уж эта подростковая любовь. Вечно вы что-то вместе с авторами романтизма что-то придумываете, накручиваете себя. Смотрите куда-то вдаль и со скорбным видом вспоминаете свою любовь. Я усмехнулась. - С чего вы решили, что я причастна к этому? - Кажется мне так. Она снова хлебнула из своей фляжки. - А как же нам тогда ещё любить? - Без суматохи. Детей делайте, а не возитесь друг с другом. Это единственная цель брака, между прочим. Поэтому если ты вступаешь в брак, но не имеешь детей, то ты либо идиот, либо злодей, который делает хуже своей стране. - Кажется, вы обозлены на кого-то. - Чушь! – громко и весело возразила она. - Если со мной нет мужика, это не значит, что у меня никогда не было мужчин. - Я этого не говорила. - Просто если ты так подумала, знай, это неправда. - Честно говоря, мне всё равно. - Вот и замечательно. Она смотрела в потолок и постоянно залезала к себе под куртку, но уже не за фляжкой, а за чем-то другим. Что-то щёлкнуло со стороны моей незнакомки, она быстро вскочила. - Мы так и не познакомились. Марина. - Алиса. - Селезнёва? - Нет, Двачевская. - Двачевская? Фамилия у тебя какая-то необычная. - Разве? - Как будто ненастоящая, что ли. Я пожала плечами. - Какая есть. - А ты чем занимаешься, Алиса Двачевская? - Работаю в молочном магазине. - Отучилась? - Да, на механика. - На механика? Молодец. - А вы чем занимаетесь? - Я балерина. Ты никогда не слышала о Марине Поярковой? - Где-то слышала вроде… - Ну вот, это я. К нам зашёл кондуктор. Увидев Марину, он попросил билет. Марина подошла к нему, похлопала себя по карманам, вернулась к сумке и взяла какой-то документ. Это был не паспорт, но тоже с гербом СССР. Показав документ, Марина вернулась обратно. Кондуктор удивлённо вскинул бровями и отошёл. - А что это? - Что? - Ну, у вас не билет, а что тогда? - А, да это… Пропуск для балерин на все виды транспорта. - Такого нет, верно? - Верно. - Тогда что это? - Пропуск для балерин - говорю же. Она на миг улыбнулась и снова сделала серьёзное лицо. - Вы подозрительная личность. - А ты девчонка, которая сохнет по парню, но я же этого не говорю, хотя это тоже довольно подозрительно. - Как мне такой достать документ? - Стать балериной. - Я серьёзно. Билет до Ленинграда стоит тридцать два рубля. - Так я тоже серьёзно. - Да ну вас. - Да ладно, твой парень купит тебе билет обратно. - Наоборот, скорее, я куплю ему билет. - Что же это за парень такой? - Которого люблю. - Ну, ты с таким осторожнее. На шею сядет. Хотя знаешь, если ты его заставишь всё по дому делать, то вы просто можете поменяться ролями... - Но… - …и разрушить нашу страну. ~ Опять. ~ - Вы довольно неожиданно и грустно закончили. - Мужик должен быть мужчиной, чтобы его женщина была счастливой и в достатке. А если у тебя мужик зависит от тебя, то это подкаблучник, что ли. В общем, тот, в семье у которого главная женщина. Я закатила глаза. - А если я еду на деньги этого мужика? Или когда он приедет со мной домой, он мне просто эти деньги отдаст? - То он балбес, потому что за него всё равно платит его девушка. Вид и статус он теряет, если за него расплачиваешься ты, хоть и его деньгами. Но это всё равно не имеет разницы, так как ты платишь за него своими деньгами. - С чего вы решили? - Кажется мне так. - Знаете, у меня такое ощущение, что вы чем-то недовольны в своей жизни. - Американцы. - И чем-то ещё, связанным со своей личной жизнью. - Не думаю. Скорее, я просто больше знаю. - У вас есть мужчина? - Неа, - она снова сделала глоток из фляжки. - Может, причина в этом? - Я не могу и не хочу ничего подобного. - Насчёт того, что не хотите, я сомневаюсь. А что не можете? - Вмиг создать коммунизм на всей планете. Только постепенно. - Вы меня не воспринимаете как взрослого человека. - Тебя это оскорбляет? - Совсем немного. Иной раз вы просто не отвечаете на вопросы. На половине моего предложения она стала копошиться во внутренних карманах. - Хочешь конфетку? – весело спросила она. - Вы издеваетесь надо мной? - То есть ты не хочешь конфетку? Мы посмотрели друг другу в глаза и на минуту замерли. - Откажусь. - Серьёзно? Тогда ты и вправду взрослая. Буду с тобой говорить как с равным мне по статусу человеком. Из кармана она достала шоколадную конфету, развернула фантик и надкусила её. Фантик был полностью белый. Такого я раньше не видела. - Так… О чём ты хочешь поговорить? - Ни о чём. Тему задавали почти всегда вы. - Тогда давай о любви. - Давайте. - Ага. Как говорится – дело не в промежности, а в любви и нежности. Она выглядела взрослой, хотя и вела себя как много знающий и опытный подросток. Я думаю, имела бы Ульяна такой же опыт жизни, вела бы себя так же. - Это… это очень некрасиво. - Ты сама хотела, чтобы я с тобой разговаривала как с равным человеком. - Ну ладно… Давайте лучше расскажите какую-нибудь историю о любви. - Зачем тебе? Я облокотилась о стол и упала головой вниз. - Время скоротать. - Ну, хорошо, - быстро согласилась она. Казалось, она сама хотела начать что-то рассказывать. - Жила я как-то в деревне. Когда мне восемнадцать исполнилось, я уже вовсю работала в колхозе и помогала вообще всем, кому можно. Я тогда разрослась, помню, со своими сверстниками дралась. Там я и полюбила одн… одного парня. С ним я всю жизнь дружила, а потом вот как-то понравился он мне, захотела быть только с ним. Но пришлось поехать в город ради блага колхоза, уму разуму учиться в институтах ваших. Ага, так вот ездила я туда-сюда каждый месяц. Так и продолжалось четыре года. Потом звание мне новое дали. - Звание? - Должность, то есть. Агрономом нарекли. - Это который инженер, но в деревне? - Да. Так вот, приезжаю я, а он там, с… замуж выходит! - Женится. - Да! Я тогда просто о… с ума я сошла тогда. Как давай всем носы ломать! Влетела я на эту свадьбу, вцепилась в отца моего жениха-то, раз челюсть выбила! На меня его братья побежали, раз-два, ещё две челюсти. За мной все его родственники и побежали, я вышла на улицу в поле, и давай по одному звать. Час дерёмся, второй, гимнастёрка уже вся наизнанку, ору, кричу, ругаюсь матом на всех. Милиция приезжает, говорит: «Арестовываю я вас», - а я ему показываю свой билет балерины – он ещё у меня тогда не такой был – и говорю: «К чортовой матери валите!» Долго щурили глаза, носами шевелили, шевелили – и пошли. Захожу я, значит, к моему муженьку к себе домой. Тут мне открывает баба его. Сразу закрыть хочет, но я дверь с силой открыла, бабу эту вышвырнула и пошла к муженьку. В комнате его я и нашла. «Что хошь – говорит – отдам, только не серчай!» Так я челюсть ему и сломала. Выхожу из дома, а там ребята в армейских уже погонах. «Что гимнастёрка не глажена?» - спрашивает. «Виновата, товарищ старший лейтенант», - говорю. Так мы и пошли вместе в часть. Села я там за столом, передо мной рожа кривая и толстая сидит. «Сколько челюстей сломала?» «Пятнадцать», - отвечаю. «Э-э-х, сломала бы двадцать пять, как приличная женщина, я бы на десять посадил, а так на пятнадцать суток». «Виновата», - говорю. «Конечно виновата! Всё, пошла!» Она тяжело вздохнула и глубокомысленно посмотрела в окно. - Ну, вот так я и потеряла первую любовь. Она положила ногу на ногу и снова хлебнула их фляжки. Я была в шоке. Хоть это она и выдумала, я всё равно слушала с интересом и иногда даже усмехалась. - Интересная история. Долго придумывали? - Долго ли?! Я тут перед тобой распинаюсь, а ты!.. - Как же-то вас милиция не схватила? - Да что ты всё глупые вопросы задаешь? Знала бы ты кодекс, законы и ещё какую-нибудь шелуху, совсем другие вопросы бы задавала. - Понятно всё с вами. Она испуганно расширила глаза и посмотрела на меня. - Что понятно? - Что вы мужененавистница. Она успокоилась и свободно вздохнула. - Ну, это мне так кажется. - Я не мужененавистница. Если я могу справляться со своей жизнью без мужика, это ещё не значит, что я мужененавистница. Я люблю мужчин, но часто происходит, что они не любят меня. Правда, меня это редко останавливает. Она диавольски улыбнулась. - Вы мужеложница? - Я мужеложница примерно настолько, насколько и маньячка. - Хм… Тогда вы меня успокоили. Хотя ещё немного подумав, я поняла, что боятся её ещё как, возможно, стоит! Уже была ночь. Поезд завернул, и на Марину упал свет от луны. Её кожа показалась мне бледной, будто вовсе белой и безжизненной. Она взглянула в окно и посмотрела на луну. - Всегда любила луну. - Почему? - Потому что она всегда ночью, а ночью легче скрыть свои тайны. Я думаю, ты меня понимаешь. ~ Если вспомнить нашу с Ульяной ночь… ~ - Немного. - Ты ещё молода. Чем больше ты взрослеешь, тем больше у тебя будет тайн, которые ты будешь от всех скрывать. - У меня и сейчас-то тайн не мало. Она махнула рукой. - А потом ещё больше будет. Поэтому следи за своим мужиком. Мне, помню, отец рассказывал, как он к той и этой ходил, хотя был женат и имел трое маленьких детей. А потом я выросла и тоже поняла, что мужики – они же как кобели. Их хлебом не корми – дай пое-извините-пожалуйста. Я понимающе вздохнула. - Ладно, как скажете… Как вы смотрите на то, чтобы поспать? - Замечательная идея! Тебе стоило давно спать лечь. Мне всегда говорили, что я ничего хорошего обычно не говорю. - Я тоже теперь так думаю. Я сложила всю еду в пакет, чтобы не разводить мух, оставив на столе кружку, тарелку и крошки. Снова сняла сапоги и легла на бок. Марина всё также смотрела в окно. - Спокойной ночи. - Вам тоже спокойной ночи. Её разговоры меня утомили, в голове всё перемешалось. Хотелось подумать о нас с Ульяной, но ничего не выходило. … Судя по темноте в вагоне, я проснулась ночью. Кто-то сидел возле меня. Я повернула голову и увидела Марину. Она смотрела в окно. - Значит, ты чутко спишь? - Почему вы сидите на моей кровати? - Просто… Она достала фляжку и отпила из неё. - Кончилось… - Не могли бы вы сесть на свою постель? - Я тебе мешаю? - Да. - Просто мне показалось, ты замёрзла. - Нет, мне тепло. Можете уйти? - Конечно. Она села на свою кровать. - Спокойной ночи. Я ничего ей не ответила. … Ночью я сильно промёрзла – так холодно мне не было никогда. Я еле встала с кровати и решила подышать на руки. Мне стало только холоднее. Пришлось выйти в вагон и быстрее разогреть воду в бокале. Согреваясь за бокалом чая, мне оставалось лишь посматривать в окно. На кромке появились зимние узоры со внутренней стороны. Еле согревшись, я решила поесть. Всё та же картошка, яйца и хлеб приветствовали меня в моём пакете. После еды мне снова стало холодно, пришлось снова и снова ходить нагревать воды. Из-за отсутствия соседки я смогла собраться с мыслями. ~ Уже скоро я подъеду к железнодорожному вокзалу. Наконец скоро мы встретимся с Ульяной! Осталось только собраться и подготовиться. Нужные документы положу в отдельный карман, еду положу повыше, чтобы накормить Ульяну каким-никаким хлебом-солью. ~ Часы ожидания проходили как и всегда долго. В поезде снова стало тепло, казалось, весь холод исходил лишь от Марины. Самой соседки не было уже довольно долго. Хоть она и оставила вещи, но мне казалось, я её так и не увижу. Я подъехала к Ленинграду. Поезд остановился, кондуктор лично проводил меня до выхода. Как только я вышла из поезда, меня чуть не снёс ветер. Сзади был поезд, спереди большая толпа людей, направляющихся примерно в одну сторону. Я высадилась на Московском вокзале в Ленинграде. Пройдя по перрону, я вышла на сам вокзал. Вокзал был сделан в старинном стиле, поэтому на нём переливались жёлто-бежевые оттенки на стенах, было много выемок и впадин, красивые, хоть и просто-напросто прямоугольные, окна, а на верху высилась часовая башня. Пройдя сквозь арку внутрь, я показала свой билет и прошла дальше. Передо мной открылся сам Ленинград! Только вот виден он был только за машинами, которые припарковались перед вокзалом. На остановке мне подсказали, на какой автобус сесть. Примерно понимая, куда мне ехать, я дождалась автобуса. А потом, когда мне посоветовали уже выходить, я оказалась на неизвестной мне улице. Я потерялась, стала спрашивать прохожих адрес. Мимо проходил студент с портфелем, я решила спросить путь у проходящей мимо него бабушки. - Извините, пожалуйста, а вы не знаете, где улица Советская, дом тридцать четыре? - А? - Советская тридцать четыре, - повторила я. - Дом детский-то? А вот иди вперёд-вперёд вниз, а когда дойдёшь до перекрёстка, поворачивай налево. Я посмотрела и примерно прикинула путь. - Спасибо, бабушка! - Да не за что… Я её проводила через дорогу, а потом направилась «вниз по улице». Пройдя квартал, я повернула направо и увидела, кажется, детский дом. Он был похож на обычные двухэтажные хрущёвки, только дверь впереди здания была одна и очень прочная. На углу здания написано тридцать четыре, я тяжело вздохнула, моё сердце застучало быстрее, у меня сильно запершило в горле. Уже захотелось плакать, но не могла - ещё рано. Я в волнении дошла до двери и три раза робко постучала.