***
До дома было около десяти минут, а так как полное отсутствие тишины Эдди порядком надоело, он не особо расстроился, что пришлось идти в одиночестве. Ричи жил в другой стороне почти на окраине города, но так как Дерри был достаточно мал, ехать приходилось не так долго, как могло показаться. По крайней мере он так сказал. Дорога была примечательна только тем, что мимо проходившая старушка накричала на двух ребят, которые издевались над котенком. Они тянули его за хвост, а потом смеялись над тем, как он перебирает лапками в воздухе, вися вниз головой. Эдди не особо любил животных, потому что знал, какие болезни они переносят. Но он точно никогда не мучил их и никогда не наслаждался таким зрелищем. А потому полностью поддерживал (мысленно, конечно) ту старушку, когда она приводила детей в чувство. Потом Эдди занимали только мысли о сегодняшнем дне: о контрольной по алгебре, школьной еде, о Генри Бауэрсе, о Ричи… Он даже не понимал, нравится ли ему этот новенький или нет. Ладно, он определённо нравился ему потому что был открытым, дружелюбным и в какой-то степени даже милым. После того, как они осмотрели двор, разговор пошёл как надо. Ричи рассказал о своей семье и о его матери. О том, как он учился в Портленде и на кого хотел поступать. Отца он своего никогда не знал, да и не был уверен, что его знала мать. Однако, этот человек определённо не являлся ее соулмейтом. Эдди опешил, услышав это. — Ну, а что? Конечно, я бы хотел посмотреть ему в глаза сквозь линзы очков… как же это тупо звучало. Узнать, достоин ли он такого сына, как я или нет. Но уже пятнадцать лет я живу только с матерью, и пока что не особо нуждаюсь в нем. Ах да, иногда заглядывает дядя Гарри, мистер Роберт, кузен подружки Уэнди Чарльз. Но мне в общем-то на них плевать. У Эдди тоже не было отца. Его мама говорила, что он умер, хотя мальчик подозревал, что на самом деле он просто бросил их. Но ничего такого Эдди не сказал Ричи, да и вообще был малословен и ограничимся только упоминанием о Соне. Конечно, про то, что они вместе ходили в ванную он не упомянул. Зато все больше говорил про Билла и Беверли. — Ты прямо-таки восхищаешься ими, Эдс? — Не называй меня так. Он не восхищался (разве что совсем чуть-чуть), а просто ценил, что они с ним дружат. Возможно, это казалось преувеличением, но без Бев он бы никогда даже не заговорил с Беном, а если бы Ричи сам не подошёл к нему, то и с ним тоже. Говорить было не сложно, начинать диалог — ещё как. Другие считали Эдди застенчивым, но сам он не думал, что это так. Просто в выборе между общением и молчанием он выбирал последнее и иногда об этом жалел. Он не понимал, как Ричи или Беверли могли рассказывать о себе многое в первые часы знакомства, как им удавалось заинтересовать собеседника и как они не становились нудными для окружающих. Наверное, всё дело было в практике. В общем-то размышления прервались, когда мальчик заметил свой дом. Он не особо отличался от других домов на их улице: окна, двери, белая краска — рассказывать впрочем нечего. Эдди проверил зелёный коврик с надписью «Welcome» на наличие ключа под ним. Он действительно оказался там, и это значило, что Соня ушла, иначе бы могла открыть сама. Эдди даже не знал, радоваться ему или нет. Скорее всего она просто вышла за покупками и значит скоро вернется домой. Он пока мог начать делать уроки или же поискать перекус. Это могло быть яблоко, морковь или печенье из миндальной муки, хотя последняя упаковка закончилась два дня назад. Ах да, еще ему нужно было выпить обязательные лекарства, которые назначил доктор. Они как раз лежали на верхней полке одного из шкафчиков на кухне, а потому в любом случае путь лежал туда. Эдди отпер дверь, оставил куртку на крючке, прошёл в небольшую гостиную и кинул рюкзак рядом со старым диваном, на котором любила сидеть его мама. Телевизор был включён. На нем какой-то повар беззвучно готовил ягненка с овощами. Эдди нажал кнопку, и все исчезло, а экран стал черным. Его мама часто забывала выключать телевизор, когда уходила, но у них была страховка от пожара, так что особо волноваться не стоило. Мальчик отправился на кухню. Она была достаточно тёмной, хотя и имела несколько окон. Помещение изобиловало деревянными тумбочками, шкафчиками, тарелками, чашками и всем тем, что обычно хранилось на кухне. Пол был выложен плиткой, стоять на которой было холодно, и Эдди пожалел, что не взял тапочки. Он тщательно вымыл руки с мылом. Теперь они пахли очень приятно, и он долго стоял посреди комнаты и вдыхал аромат лимона с мятой. Наверное, в этот момент Эдди выглядел очень странно, но его никто не видел, так что было все равно или..? Он заметил, что окно над столом у стены открыто, и чьи-то хищные надоедливые глаза следят за ним. По крайней мере, ему так казалось. Чтобы добраться до окна и закрыть его, Эдди пришлось встать на стул, а затем ещё и на цыпочки. Нет, вы не подумайте, он не был очень низким. Не был и высоким, конечно, но человек с ростом чуть ниже среднего спокойно мог достать до ручки на обычном окне. Но окна в доме Каспбраков специально нельзя было открыть кому-то ниже метра и ста семидесяти пяти сантиметров, потому что однажды Эдди, лет в пять, свалился с первого этажа, из-за чего его мать решила обезопасить своего сына от возможной смерти. Она позвонила каким-то мужчинам (мальчик помнил, как от них неприятно пахло), и они изменили высоту ручки. Сейчас, конечно, никто не нуждался в защите от падения, но денег на новые окна не было, потому приходилось приспосабливаться. Послышался шум, похожий на хлопок. Эдди быстро закрыл окно и спрыгнул со стула. Его лицо встретилось с глазами матери. Она была одета в свое привычное платье с жёлтыми узорами и стояла очень близко, из-за чего можно было почувствовать запах изо рта, напоминающий что-то гнилое. Обычно она всегда чистила зубы три раза в день после каждого приема пищи, а потому от неё пахло только стариной и чуть-чуть дешевыми аналогами «D&G» или «Chanel». Да и вообще было неясно, как она смогла так тихо и быстро подобраться к Эдди, ведь он точно был уверен, что секунду назад сзади никого не было. Ее телосложение не подразумевало абсолютную тишину при приближении, к слову. — Ты уже принял свои таблетки, Эддичка? Мальчик попятился, наткнулся на все тот же стул и почувствовал слабую боль в спине. Ему казалось такое отношение к родной матери неправильным, но в то же время он не мог противостоять странному отвращению, которое было вызвано ее присутствием. В голове крутились вопросы: Почему она не позвонила в дверь, когда пришла? Как она попала в дом без ключа? И, самое главное, что с ней творилось? — Нет ещё, но я как раз собирался, — до него дошло, что сегодня утром он сказал ей то же самое. Что-то витавшее в воздухе пугало его. В горле пересохло, а голова стала кружиться. Что-то происходило. Что-то шло не так. А ещё он вспомнил, что забыл вынуть из куртки ингалятор. «Идиот, идиот, какой же идиот…» Эдди не понимал, почему ему так страшно. Это ведь всего-навсего его мама, он каждый день видит ее, каждый день целует в щеку и каждый день машет рукой на прощание. Но дурацкое ощущение в груди затмевало все мысли. Он чувствовал, что ему срочно надо уйти — сделать уроки или написать письмо (он в жизни письма не писал). Главное, не оставаться стоять на этой холодной плитке. — Я пойду, мама… Он нырнул под руку Сони, распахнул дверь настежь и выбежал из кухни. Он бежал не от чего, бежал потому что так требовал его мозг и инстинкт самосохранения. Руки тряслись, когда он цеплялся за перила лестницы, считая ступеньки. Одна. Две. Три. Их было слишком много, больше, чем он припоминал. Он надеялся, что там, наверху, в его такой уютной комнате, лежит запасной ингалятор. — Притормози, Эдди, — донеслось снизу, — ты ведь знаешь, что я не могу так быстро подниматься по лестнице. В какой-то момент он понял, что заставило его убежать. Он почувствовал тьму и осознал, что перед ним кто-то очень похожий на неё. Те же глаза, нос, губы, но более тёмные, более звериные. Она напоминала монстра из старых книжек, что пылились на полках шкафа. Была такой одновременно знакомой, но в тот же момент совершенно далёкой, словно из другой реальности. Как будто ее заменила пугающая сущность. Эдди остановился. Он задыхался, ловил ртом воздух, а сердце билось слишком быстро. Он стоял на предпоследней ступеньке, казалось ещё чуть-чуть и он окажется в комнате, сможет нормально дышать, и все пройдёт, как будто ничего не было. — Эдди! — голос совсем не был похож на голос его мамы. Соня не обладала особенно приятным тембром, но даже она звучала более мелодично, в сравнении с этим. Мальчик замер. Перед его глазами на секунду возник образ матери, который тут же сменился белым лицом жуткого клоуна. Его лоб был в небольших трещинах, глаза сияли жёлтым, нос и губы окрасились в кроваво-красный. Он (или, может, оно) был одет в какой-то старомодный наряд с рюшами и жабо на шее. Эдди смотрел на него снизу, потому что монстр был невероятно высоким и одним движением мог закрыть окно и… о чем он только думал? — У твоего друга Билла страх гораздо вкуснее, — прошептал клоун, наклоняясь к самому уху мальчика. Эдди не мог представить, что кто-то способен бояться больше, чем он. Только какая-то невероятная сила поддерживала его и не давала упасть в обморок. Наверное, он просто не осознавал, что сейчас может умереть, потому что из-за шока думал, будто всё происходящее нереально. — Его страх пропитан болью и отчаянием, у тебя же такого нет, — монстр немного пискляво рассмеялся, обнажая зубы. Он отошёл назад, и Эдди подумал, что все закончилось. «Он уходит! Он должен уйти! Ооо, где же моя мамочка?» Но клоун выставил руки вперёд и с силой толкнул мальчика так, что он полетел вниз с лестницы. В какой-то момент Эдди даже подумал, что стоило попытаться упасть на бок, чтобы не катиться по ступенькам спиной и не сломать её. Но все произошло слишком быстро. Каждый твердый угол ощущался всем телом, а звук ударов, кажется, разрывал барабанные перепонки. Вот он уже лежит на полу на первом этаже, синяки на руках и ногах болят, а из разбитой брови течёт кровь, пачкая мамин любимый белый ковёр.***
Колючая шерсть сменилась тёплой мягкой травой. Эдди лежал лицом вниз и чувствовал, как из его глаз катятся слезы. Он плакал не потому, что каждая частичка его тела болела. Во снах это уходило на второй план, так же как чувство голода или жажды. Он просто морально не мог выдержать произошедшее и не выдержал ту волну облегчения, что накатила на него с головой. Конечно, то, что происходило сейчас в реальности было ему неизвестно, зато разум все ещё жив и находится почти в сохранности. Ведь если Эдди не видит черную пустоту, то он не умер, да? Мальчик аккуратно поднялся с земли и огляделся. Он снова был на той же поляне, его окружали деревья, а рядом вновь стояли качели. Небо было чуть более облачное и пасмурное, чем обычно, оно как бы передавало его плохое настроение и состояние страха. В какой-то момент он понял, что его ноги трясутся, и решил сесть обратно на траву, сооружая вокруг себя подобие купола. Невидимого, но ощутимого. Воздух в нем был пропитан умиротворением, а по телу стало разливаться тепло, от осознания того, что только соулмейты могли проникать в сны. Оказавшись здесь, Эдди сразу подумал, что клоун может последовать за ним. Мальчик не знал, кто он или что, какие у него силы и настоящая форма. Он мог быть человеком, готовящимся к Хэллоуину, простой галлюцинацией, привидением, роботом, куклой на ниточках, да всем чем угодно. Он мог быть частью бесконечной Вселенной или чем-то большим, чего Эдди никогда не поймёт, даже если будет знать всё на свете. И разве всесильное существо остановит слабая завеса сна? Руки затряслись сильнее. Будь он в настоящем мире, ингалятор бы пригодился. Но пока все оставалось тихо и никто не вмешивался в его разум. На душе становилось с каждой минутой все спокойнее, и оставалось только следить за тем, как солнце опускается вниз и снова идёт снег, и снова падают листья, и снова Эдди сидит на земле один. В который раз ему не хочется просыпается.