Due nuvole

The Gazette — Сhizuru

      Частный самолет из Японии совершал посадку в аэропорту Генуи. Маленький мальчик смотрел в иллюминатор и пытался разглядеть световые пятна, являвшиеся фонарями, пока его отец переговаривался с кем-то по телефону. От долгого перелета и с непривычки ребенок уже порядком устал и хотел как можно скорее сойти на землю.       Кёе только полтора месяца назад исполнилось десять лет. Ему и подуматься не могло, что до окончания летних каникул он покинет Намимори. Но Фонг очень неожиданно сказал о том, что они полетят в Италию к его близкому другу. Из-за того, что его папа редко бывал дома, мальчик и надеялся, что при возможности они пробудут вдвоем как можно больше. Поэтому такой новости совсем не обрадовался. Город, в котором он родился, казался известной и, возможно, безопасной территорией, которая находилась под властью семьи. Зачем же лететь через океан к непонятным людям?       Но авторитет отца и как родителя, и как одного из сильнейших людей, сильно подкупал и в такие моменты заставлял идти на поводу. Будь наследник своего клана старше, мог бы возразить. Сейчас же он был лишь ребенком, который хотел провести больше времени с близким, который из-за тонкостей мафиозного мира не мог всегда быть рядом.       Хибари в своем возрасте знал много о том, что такое мафия. И не только на примере якудза. Ему, как будущему главе этой японской преступной организации, старались вложить как можно больше информации насчет устройства мафиозного мира. Кёя примерно знал, что в нем все делится территориально, и что поползновения на чью-то территорию могут кончиться очень плохо. А еще он знал, что у каждой страны есть главная семья, которая чаще всего имеет большую сферу влияния и может брать под свой патронаж более мелких представителей. В Италии ею была Вонгола. В Японии — клан Хибари, к которому напрямую и относился ребенок. В Китае — Триада, которую возглавлял не кто иной, как аркобалено Урагана. Кёя не хотел задумываться над тем, каким образом Фонг умудрялся удерживать в своих руках двух мафиозных монстров. И один из них перешел китайцу после свадьбы с дочерью предыдущего босса клана Хибари. Тот, правда, через несколько лет отошел в мир иной, но это было не столь важно. И не он один.       Сам маленький хищник не помнил, как выглядела его мать — видел только фото. Все, что ему было известно — погибла эта женщина до того, как сыну исполнилось два года. Владение двумя крупнейшими мафиозными организациями досталось Фонгу слишком большой ценой. Его связь с Хибари Ёрико была больше браком по расчету, но таковой она считалась только для японской стороны. Ему самому безумно понравилась единственная дочь действующего на тот момент главы якудза, которая ни за что бы не получила место отца — тот не считал, что девушки должны перенимать подобные должности. Потому фигура сильного мафиозного деятеля, от союза с которым можно было получить большую выгоду, воспринялась достаточно неплохо. Вот только не самой Ёрико, к которой новоявленный жених действительно испытывал самые теплые и нежные чувства. Кёя до сих пор иногда замечал, как грустнел взгляд отца, когда его взгляд падал на фотографию у домашнего алтаря. Не удивительно, что за восемь лет он так и не смог жениться снова.       Но в последнее время все чаще выходило так, будто бы у мальчика не было обоих родителей. Уж слишком много времени Фонг проводил в Китае, положившись в делах Хибари на нужного человека, но все равно участвуя в деятельности японской мафии. Он бы с радостью забрал Кёю в Китай и остался бы с ним в Шанхае, но в соглашении между семьями, заключенном еще тогда, когда Ёрико была жива, прописались весомые ограничения в этой плане. В его условиях отдельно указывалось, что родившийся ребенок — если это будет мальчик, конечно, — живет на территории Японии и в первую очередь наследует перешедший ему клан, предыдущему главе которого не повезло иметь в детях лишь дочь. А ситуация до момента его совершеннолетия или хотя бы готовности занять главенствующее место до сих пор сохраняла в себе слишком много подводных камней. В ней оказалось слишком много деталей, усложнявших ее для понимания обычного человека. Глава Триады и сам сейчас считал, что лучше бы некоторым аспектам этого договора забыться и исчезнуть с заверенных бумаг. Так и вправду было бы лучше.       Вводить сына более детально в дела его клана или, уж тем более, Триады, Фонг не считал нужным. Это делалось постепенно, чтобы больше нужного отложилось в голове. Но то, что Кёе давалось, он впитывал, словно губка. Мальчишка знал, какая ответственность на него ляжет через десять лет, и думал, что будет готов ко всему, что ему предложат. Лишь бы отец был доволен. Для него аркобалено Урагана и вправду был тем авторитетом, которого сейчас был готов слушать и принимать полностью.       И все же при всем при этом чаще всего Кёя оставался один, а приезды отца в Японию казались глотками свежего воздуха.       Поэтому, когда тот сказал, что они отправятся в итальянский город, маленький хищник едва ли не расстроился. Он и не думал о том, каким замечательным может оказаться посещение другой страны. Все десять лет мальчик провел в Японии, и этот расклад его более, чем устраивал. Даже в этот раз выразил свое недовольство родителю, которое Фонг все же свел на нет.       Кёе не особо прельщало, что кто-то мог ворваться в его собственный мирок, к тому же, в какой-то степени, и не по его воле.       Он плохо сходился с людьми. Кроме моментов общения с отцом, Хибари больше напоминал волчонка, который мог скалиться даже на тех, с кем не знаком. Это была большая проблема для мальчика десяти лет. Он не искал себе друзей, не считал нужным обременять себя какими-либо связями и не видел смысла слушаться кого-то, кроме отца. С ним мучились представленные для присмотра и обучения люди, в школе преподаватели качали головами и переговаривались между собой насчет нелюдимого мальчишки. Старались делать это наедине и в тишине, потому что ни для кого не было секретом, кто именно частенько спонсировал школу.       Пока на общение со взрослыми жаловаться не приходилось. Да и оценки у молчаливого ученика были на хорошем уровне. Но говорящие злые или осуждающие взгляды уже нашли место в арсенале Хибари Кёи. Серые глаза часто смотрели тяжело и хмуро, отгоняя редких желающих познакомиться или поговорить. И это все в детском возрасте. Многие гадали, что будет с этим ребенком дальше, в кого он вырастет? Прогнозы были неутешительными.       Самого хищника все устраивало. У него был маленький и четко очерченный мир, в котором пока место находилось только для двоих. Может, остальные не так уж старались, чтобы втереться в доверие к юному наследнику и попробовать хоть немного сблизиться. Но факт оставался фактом — Хибари Кёя был вполне себе доволен своим положением.       Так почему ему надо было лететь куда-то к незнакомым людям?       Шасси коснулись дорожного полотна. Они, наконец-то приземлились. Снаружи уже сгустились сумерки и погрузили аэропорт в темноту.       Когда самолет остановился полностью, Фонг встал. Сейчас он внешне выглядел, возможно, еще младше, чем его сын, из-за проклятия аркобалено.       - Пойдем, Кёя.       Мальчик кивнул и тоже слез с сиденья. Он и вправду был не особенно доволен, но сейчас вряд ли получится вернуться назад.       У трапа их ждал высокий мужчина с повязкой на глазу, стоявший рядом с дорогим автомобилем. У Кёи сразу появилось несколько вопросов насчет не самой обычной вещи, протянувшейся через верхнюю часть лица незнакомца. Это просто так или под тканью и вправду нет глаза? А если так, то его выбило в драке или он вытек при несчастном случае? Но этот мужчина в своем виде выглядел даже немного суровым. Нахмуренные брови частично скрывались под прядями темно-русых волос, карие глаза, похожие по цвету на крепко заваренный травяной зеленый чай, не особенно дружелюбно смотрели на экран телефона. Однако, как только Фонг с сыном спустились вниз, а взгляд карих глаз перевелся на прилетевших, выражение лица незнакомца поменялось на более радостное. Широкая улыбка заиграла на губах, в то время как у краешков глаз — точнее, даже глаза — появились едва заметные лучики мимических морщин. Он подошел ближе, останавливаясь у самих ступенек.       - Ну, наконец-то, — Кёя ожидал, что здесь все будут даже при нем разговаривать на итальянском языке, который он не мог понимать, что и было одним из минусов этой поездки. Но, к удивлению, первые слова из уст мужчины были произнесены на японском. — Я думал, вы никогда не прилетите.       - Надо же, а мне казалось, что я четко сказал, во сколько именно мы будем в аэропорту, — хорошее настроение перенял и сам Фонг. — Это ты привык всегда приезжать заранее. Кёя, это Габриэле-сан, мой близкий друг. Поздоровайся.       - Здравствуйте, — Хибари сказал это очень тихо, что едва было слышно.       Габриэле Марино же только шире улыбнулся.       - Приятно познакомиться, Кёя-кун. Как долетели?       Мальчик, уловив такое внимание к своей персоне, стушевался и чуть отвернулся, заставляя мужчину развеселиться еще сильнее.       - Не считая более десяти часов в полете — вполне себе неплохо, — ответил за сына Фонг. Они втроем прошли к ожидавшей их Шевроле.       - Тебе ведь уже не привыкать, — заметил итальянец, открывая дверь.       - Но у меня это и не первый полет, — Фонг сел в автомобиль следом за сыном, пока их вещи грузили в багажник автомобиля.       Синьор Марино проследил за этим и только тогда сел на водительское сиденье.       - С этим поспорить сложно, но главное, что вы успешно приземлились. К слову, девочки, скорее всего, уже спят — я не уверен точно, но когда я ехал за вами, их уже укладывали. Поэтому, Кёя-кун, познакомишься с ними завтра, — Габриэле посмотрел на мальчика и, пристегнувшись, завел машину.       Мальчик в ответ только промолчал, глядя в окно. Фонг улыбнулся и потрепал сына по волосам к недовольству последнего.       - После такого долгого перелета все равно стоит для начала отдохнуть. Поэтому знакомство немного отложим.       Дальше мужчины говорили на итальянском языке, который казался Хибари темным лесом. Он даже не пытался вникать в суть разговора — и вправду устал после проведенных одиннадцати часов в самолете. К тому же, первый перелет. Наверное, если ему сейчас дадут поспать, все будет казаться не таким уж и плохим.       Что Кёе успели сказать про тех, к кому он ехал? Другом его отца оказался глава семьи Ламенто — одной из центральных в итальянской мафии. Габриэле Марино не так давно получил место босса от своего отца и теперь крепко держал в своих руках весь Лигурийский регион. Хибари был плох в географии Италии, поэтому не мог сказать точно, где это. А еще знал, что Ламенто существовала вне самого главного мафиозного гиганта — Вонголы.       С самим Габриэле Фонг познакомился в Китае, когда тот еще учился в какой-то, по всей видимости, знаменитой Академии мафии. А сейчас у этого мужчины есть жена и две дочери. На этом познания юного хищника заканчивались, и в своем состоянии он и не хотел пока что вспоминать что-то большее.       Когда машина неслась по дороге, Кёя смотрел, как в окне менялись виды города. Как мелькали дома, сменяя друг друга. Несмотря на позднее время, улицы были заполнены людьми, чьи силуэты можно было уловить краем глаза, но пока разглядеть что-то более значительное было сложно. Наверное, в Японии сейчас очень раннее утро, граничащее с ночью.       Мальчика не трогали до тех пор, пока автомобиль не вырулил к поместью, частично скрытому за высоким забором. Не сказать, что юный Хибари был удивлен — сам жил в хорошо обустроенном большом доме, полном охраны. Но все же встал на колени и попытался высмотреть чуть больше через окно, пока они проезжали мимо охраны на территорию семьи Марино. Пока они ехали по вымощенной камнем дороге, вдоль нее тянулись постриженные кустарники и зеленое полотно газона. Чуть в отдалении Кёя успел заметить несколько деревьев, которые раскинули свои кроны, даря в жаркие и солнечные дни приятную полутень. Сейчас же их можно было разобрать только благодаря силуэтам и внешнему освещению.       Машина остановилась на площадке перед домом. Один человек из охраны открыл водительскую дверь, позволяя Габриэле выйти.       - С возвращением, босс, — кинул мужчина, чуть поклонившись.       Дон Ламенто кивнул и передал ему ключи, пока его друг с сыном выходили из машины.       - Забери вещи из багажника, а потом поставь ее на место и можешь быть свободен. Пойдемте в дом, — последнее итальянец снова сказал на японском, переходя с родного языка. Он улыбнулся, заметив, как мальчик, запрокинув голову, смотрел на фасад дома.       Фонг тронул сына за руку, заставляя отмереть, и поднялся вместе с ним по массивным ступеням. На нижнем этаже горел свет, что говорило о том, что не все домочадцы отошли ко сну.       Хозяин дома пропустил своих гостей внутрь, отвечая на приветствие дворецкого.       - Скорее всего, комнаты уже готовы и… — мужчина начал говорить, но остановился, когда услышал, как кто-то бежал явно к ним.       Через какое-то мгновенье из-за угла вылетела маленькая девочка, едва не пролетая мимо и заруливая в прихожую в последний момент. На ней была пижама, а в руке зажат игрушечный заяц. Длинные волосы разметались от бега со второго этажа на первый. Она расцвела в улыбке, увидев пришедших. В этот раз первым делом побежала даже не к отцу.       - Синьор Фонг!       - Джулия! Дева Мария, несносный ребенок, — донна Ламенто прошла в прихожую, пока младшая из ее дочерей подбежала к китайцу и попала в его объятия. — Тебе надо было уже лежать в кровати.       Аркобалено негромко рассмеялся.       - Здравствуй, здравствуй, Джулия, — с этим ребенком он тоже предпочел начать говорить на итальянском, пусть и знал, что та в академии начинала учить японский язык. — Ты еще больше подросла или мне кажется?       - А вы все такой же маленький, — немного обиженно заметила Джулия.       Кёя стоял и мало что понимал, позволяя вопросам роем носиться в его голове. Например, о чем тут говорят и почему его отца так рады видеть? Не то, что бы это немного задевало… просто ему не нравилось, когда не получалось понять что-то, судя по всему, довольно важное. Для него просто слышалась непонятная, пусть и в каком-то роде мелодичная речь, виделась какая-то девочка, которая обнимала его отца, и ее мать, стоявшая неподалеку со скрещенными на груди руками.       - К сожалению. Джулия, это мой сын Кёя, — Фонг все же представил мальчика, показывая на него дочери своего друга. — Он не знает итальянский, поэтому, если что, ты говори мне или родителям, а мы переведем, хорошо?       Юная синьорина заинтересованно посмотрела на Хибари, который был выше ее на полголовы, а затем мило улыбнулась.       - Я же учу японский. Целый год уже! — она подошла к Кёе и, очень сильно поклонившись, сказала по-японски: — Добро пожаловать. Я Джулия Марино. Приятно познакомиться.       Произнеся этот простой набор фраз, маленькая итальянка подняла на него свои пронзительные серые глаза и шире улыбнулась. Хищник не понял, почему он так сильно от этого смутился, но только чуть отвернулся и негромко ответил:       - Хибари Кёя.       Девочка, казалось, и не заметила не особенно радушное обращение. Только заинтересованно рассматривала юного гостя, сильнее прижимая к себе свою игрушку. Все же вскоре маленький хищник ответил ей тем же.       Почему-то Кёе казалось, что в Италии больше темноволосых и темноглазых людей. Перед ним же сейчас стояла, по сути, итальянка, но с длинными волосами пшеничного цвета и серыми глазами, в которых плескался интерес и намеки на усталость. Последнее, видимо, скрывалось всеми возможными способами. Скорее всего, эта девчонка настолько сильно хотела увидеть гостей, что вместо того, чтобы лечь спать, караулила отцовскую машину, глядя через окно. Чуть взъерошенная, воодушевленная. И даже внешне очень милая. Но, судя по всему, не особенно управляемая, если учесть, что Карлотте Марино пришлось делать за дочерью забеги.       В Джулии и было больше черт, заимствованных от мамы. Например, все те же светлые волосы, которые у донны Ламенто сейчас были заплетены в косу, перекинутую через плечо. И серые глаза, которыми женщина смотрела несколько строго. Внешне прибежавшая девочка была совсем не папина дочка.       Кёе, почему-то, захотелось ее сравнить с птицей или даже с только оперившимся птенцом. Со своими непослушными волосами, заинтересованным взглядом и общим впечатлением. Обычно у него в голове не появлялись подобные мысли. Мальчик только хотел что-то сказать, как к ним подошел синьор Марино.       - Так, синьорина, все знакомства завтра, — Габриэле перехватил дочь поперек туловища и подхватил ее так, чтобы девочка оказалась у него под мышкой. — Пора спать.       - Нет, я не хочу, поставь меня, — Джулия рассмеялась, лепеча на непонятном Хибари языке. Он только смотрел за тем, как она вытянула руки и махала своим зайцем, пытаясь шутливо задеть отца.       Оставшаяся же женщина только покачала головой и вздохнула.       - Здравствуй, Фонг. Ей весь день не сиделось на месте. Надо было до утра не говорить, что вы приезжаете.       - Вероятно, так и надо было сделать, — улыбнулся аркобалено.       Синьора Марино подошла к Хибари и присела перед ним.       - Здравствуй, Кёя-кун. Меня зовут Карлотта. Я знаю японский лучше, чем мой муж, поэтому, если ты что-то хочешь узнать или перевести, обращайся, хорошо? — она улыбнулась, и вся хмурость от выходки дочери с лица ушла.       Мальчик только кивнул, понимая, что речь этой женщины звучит практически так же, как и у японок. Или, может, это ему в силу его возраста не были незаметны некоторые огрехи?       - Хорошо.       Карлотта поднялась и посмотрела на Фонга.       - Давайте я вам покажу комнаты. Вы же ели в самолете? Или сказать накрыть стол? — она говорила на японском, чтобы и мальчик понимал все произносимые слова. Вряд ли маленькому ребенку было бы комфортно в языковой среде, которую он совсем не знал.       - Спасибо, но, думаю, сейчас будет лучшим вариантом пойти и лечь спать.       - Конечно. Еще непонятно, как у вас проявится акклиматизация. Идите за мной. Кёя-кун, не отставай.       Не то, что бы Хибари оказался в восторге от этой женщины, но она ему показалась если не приятной, то точно заслуживающей хотя бы толику уважения. Возможно, сказывался еще внешний вид и впечатление, которое она создавала. Даже стоя в домашнем платье и с простой прической, Карлотта Марино все равно казалась величественной и очень красивой. Пожалуй, это мог понять и ребенок. Стройная фигура после рождения как минимум двоих детей в этом случае была только дополнительным плюсом. И при всем при этом даже вне общения в ней чувствовался какой-то внутренний стержень, обладатели которого точно были подготовлены к любым жизненным перипетиям.       Кёя следовал за синьорой Карлоттой и своим отцом, пока их вещи неслись следом. Он вертел головой по сторонам, засматриваясь на висевшие картины на стенах и остальное убранство дома. Чисто из любопытства и чтобы понять, что же это за место, в котором он находится.       Эта женщина на втором этаже снова у самого мальчика поинтересовалась, не имеет ли он ничего против отдельной комнаты, на что наследник клана пробурчал что-то в духе, что нет, и он уже даже самостоятельный, чтобы делить комнату с родителем. Если предлагают такой вариант, то почему же стоит отказываться?       Когда в комнату занесли нужную сумку, перед тем, как лечь спать, Кёя все сложил из нее в выделенный и пока пустующий шкаф. Вещей было не так много, но позволять чему-то лежать не на положенном месте он не мог. Маленький, но уже в этом плане вышколенный перфекционист, следящий за порядком. Хорошая черта, особенно для ребенка, которая встречается не так уж часто.       Сам переоделся в отведенную для сна одежду и пожелал и отцу, и хозяевам дома спокойной ночи, затем укладываясь на кровати и силясь уснуть. Кёя надеялся сделать это быстро, подумав, что раз тут только начало ночи, то в сон он упадет быстро. Вот только различие во времени оказалось не учтено, и организм не особенно хотел отправляться в мир Морфея, пусть и чувствовалась усталость от длительного перелета.       Долго вертеться в постели не нравилось никому, но сейчас у Хибари не было другого выбора. Ему вроде и хотелось спать, но сон будто специально и не собирался заглядывать к нему. Это раздражало.       Он не знал точно, через сколько времени в комнате раздался скрип открываемой двери. Будущий якудза едва повернулся, замечая в дверном проеме девичий силуэт.       - Ты спишь?.. — негромкая японская речь от недавнего спринтера разрезала тишину. Кёя не посчитал нужным ей ответить, сильнее заворачиваясь в одеяло. Но никого это не остановило. — Ты любишь птиц? — шепотом спросила девочка, держась за косяк двери.       Хибари замер, а затем через секунду сел, убирая одеяло.       - Люблю.       - Пойдем, я тебе покажу, кто у меня есть, — Джулии явно не терпелось побыстрее наладить контакт с тем, кого считали нелюдимым волчонком, и у нее было самое лучшее для этого средство.       Подобное предложение игнорировать оказалось невозможно. Кёя ступил босыми ногами на прохладный паркет и пошел за младшей Марино, которая уже направилась в свою комнату. Оглядевшись, мальчик прикрыл дверь и нагнал ее почти тогда, когда итальянка зашла внутрь.       Она не спешила включать основной свет, чтобы никто не заметил яркую полосу с коридора или же большое световое пятно из окна. Включила только ночник у кровати и подманила своего гостя, усаживаясь у освещенного угла прямо на пол.       Кёя неспешно и осторожно обошел расправленную кровать и удивленно уставился на притянутую девочкой корзину, переделанную в импровизированное гнездо. В самом центре его зашевелился темный комочек, и вскоре на японца смотрел ворон, которому едва исполнился месяц. Блестящими глазками птенец смотрел на пришедшего, пока его довольная хозяйка переводила взгляд с питомца на гостя.       Хибари подошел ближе и тоже опустился на пол.       - Ничего себе… — протянул он, глядя на пернатое чудо.       - Почти с середины прошлого месяца у меня живет. Правда, не знаю, как его называть его на японском, — расстроенно сказала девочка, пальцем погладив птенца по перьям.       - Карасу*... — задумчиво протянул Кёя, глядя на новую знакомую и маленького ворона, примерно сразу угадывая, что за птица перед ним. — Он так называется.       Джулия повернулась к нему и чуть склонила голову набок.       - Карасу... — она повторила, кивая и пытаясь запомнить нужное слово.       - Хочешь, я потом покажу, как это надо писать? — немного несмело предложил японец. Почему-то ему было приятно, что эта девчонка так интересуется его родным языком и что пытается говорить с ним на нем. А еще у нее в комнате был маленький ворон. Тоже большой плюс.       - Очень хочу, — на ее губах снова появилась улыбка, и Джулия кивнула для большего подтверждения своего желания. Пока ей с легкостью давалось понимание того, что говорил ее собеседник. Все же изучение японского языка давало свои плоды, пусть юная мафиози и не совсем понимала, почему ее родители настояли именно на нем, когда был еще английский. Но более употребляемый язык они решили отложить на новый учебный год в надеждах на то, что их ребенку изучение двух языков дастся если не легко, то хотя бы приемлемо.       Кёя кивнул и тоже попробовал погладить вороненка, который посмотрел на него своими черными глазами-бусинами.       - Как его зовут?       - Эль, — Марино неосознанно обратилась к итальянскому, забывая о том, что в японском языке не присутствовала буква «л», а произносить ее носителям языка было все же достаточно сложно.       Кёя чуть свел брови, прокручивая в голове сказанное имя. Оно ему не то, чтобы не понравилось… но с точки зрения произношения для ребенка это слово из малого количества букв и вправду было непросто сказать так, чтобы оно осталось идентичным итальянской речи. А юный хищник даже в своем возрасте не желал ударяться в грязь лицом. Поэтому он задумался, не сводя взгляд с Джулии, которая была поглощена своим питомцем.       - Значит, Джу-бёрд, — сказал мальчик, кивая сам себе.       - Почему это? — удивилась Марино, снова уставившись своими серыми глазами на нового знакомого.       - Ты ведь Джурия, и это твоя птица.       - Джулия, — поправила его итальянка.       - Джурия.       - Но…       - Джурия. Или Джури. Лучше Джури, — бескомпромиссно отметил Кёя и осторожно взял птенца в ладони.       Девочка и хотела было что-то возразить, но только улыбнулась и подтянула коленки к груди, сидя на полу. Если этому японцу так называть ее проще, то почему бы и нет? Прокручивая в своей голове это «Джури», она думала о том, что ей действительно нравится, как это звучит. А еще ей нравилось, как спокойно себя чувствовал ее маленький ворон, который до этого принимал только ее или руки синьоры Карлотты.       Она уткнулась подбородком в колени и, улыбаясь, смотрела на то, как хмурый мальчик, которого она увидела в прихожей, все больше расслаблялся и привыкал к новой обстановке.       Джулия ни за что бы ни подумала, что на человека так может повлиять обычный птенец. Эля она нашла недалеко от дома. Как умный ребенок, не тронула малыша, потому что его мама, почувствовав присутствие чужого, могла бы его бросить. Потому девочка навещала, видимо, выпавшего из гнезда вороненка, находясь чуть в стороне. Когда уже на третий день она увидела, что ни его мама не собирается даже банально обрадовать своим присутствием, ни сам малыш не имел возможность подняться наверх, то подняла и отнесла к своей матери. Не сказать, что Карлотта была довольна, но, конечно, дальше последовала поездка к ветеринару, вопросы о том, хочет ли семья Марино оставить птенца себе, консультация насчет содержания. Когда маленькая синьорина узнала о том, что ворон — птица не только умная, но и преданная, чаще всего привязывается к одному человеку, то очень расстроилась. Причина была понятна любому адекватному человеку, который когда-либо заботился о животных — она училась в Академии мафии, находящейся в другом городе, и с наступлением осени придется поехать в Палаццо-Пиньяно, возвращаясь домой только на выходные. Если вороненок привяжется, это окажется для него большим стрессом. Как она могла обрекать на такое маленькое существо?       Но по итогу птенцу оказался организован уголок в комнате его новой хозяйки, а синьора Марино сказала дочери, что пока той не о чем беспокоиться. Эль точно не заскучает в их доме, даже когда она уедет учиться.       Сейчас же у вороненка появился еще один юный знакомый, который ласково держал его на руках.       - А у тебя есть питомец? — поинтересовалась Джулия, чуть склонив голову набок. Эта девочка в своем возрасте не особенно беспокоилась о том, что иногда чужое присутствие напрягает. Но мальчик пришел с ней, он уже перекинулся парой слов и даже подсказал одно японское. Значит, все хорошо? И зря вообще папа говорил, что он может быть неразговорчивым или поначалу не очень приветливым. Хороший же, и даже культурный барьер не особенно ощущается.       - Нет. Когда-то была собака, но она убежала. Вроде как.       - Жалко… а почему сейчас никого не заведешь? Папа не разрешает?       - Не знаю, я и не спрашивал.       - С животным дома веселее.       - Да. И ответственность с ними приходит тоже.       - Папа говорит, что ответственным надо быть с детства, — синьорина улыбнулась. — И заботиться о дорогих людях тоже.       Кёя хмыкнул и положил птенца в корзину:       - Смотрю, твой папа много подобного говорит.       - А твой нет? Фонг-сан очень умный. Когда он к нам приезжал, то много всего интересного рассказывал. Особенно про Японию.       - Да? Например? — мальчик даже не обратил особого внимания на слова про приезд своего отца. Он знал, что тот иногда ездил в Италию. Глупо было бы сейчас что-то высказывать новой знакомой по этому поводу.       - Ну… про то, как Япония отличается от Италии. Про традиции и необычные привычки. Да вообще все-все. А еще учил меня правильно палочки держать.       - И как? Получается? — подобное показалось ему даже немного забавным. Даже едва не пробило на улыбку. У детей подобное получалось гораздо легче и чаще.       - Нет… — Джулия явно была расстроена этим фактом. — Они или плохо цепляют, или сами падают. Как у вас получается так ловко ими кушать?       - Не знаю. Наверное, дело привычки. Если будешь много учиться, то и у тебя получится. Главное, чтобы самому было есть удобно. Это не сложнее держания ручки или карандаша.       На губах итальянки появилась улыбка.       - Да, только их две.       - Это верно. А что еще? — Кёя оперся о стенку и посмотрел на собеседницу. Она все так же обнимала свои коленки и смотрела пронзительными серыми глазами. Почему-то эта девчонка ему нравилась больше, чем его погодки японки. Может, потому что сама проявила к нему интерес и не испугалась хмурого вида юного гостя в прихожей. Может, потому что ее любопытство было такое живое и ненавязчивое, что это не могло не подкупать. Может, и факт ее любви к птицам свою роль сыграл.       Но сейчас был один из тех редких разов, когда Хибари Кёе было комфортно с кем-то практически его возраста.       - Что у вас есть праздник цветения вишни. Если верить рассказам и картинкам, это очень красиво, — даже мечтательный вздох сдержать не получилось. — Я бы очень хотела увидеть ханами. У нас в Италии такого совсем нет. Даже снег выпадает редко, а если и выпадает, то ненадолго и с серьезными проблемами вроде замерзших дорог.       - Серьезно, что ли?..       - Ага. У нас всегда очень жарко. А зимой температура все равно выше, чем во многих странах. Потому снег практически не ждут. И праздник весны поэтому не такой впечатляющий. Зато у нас море!       - Ну, в Японии тоже есть море…       - Нет, в Италии особое, итальянское море, — Джулия значительно оживилась. Она отпустила ноги и перекатилась, упираясь коленями в пол, а ладони поставив чуть дальше и глядя прямо в глаза мальчику. — Точнее… как бы сказать… уверена, что в Японии море очень красивое, да и океан тем более… но мне кажется, что у каждого есть что-то свое, что делает их особенными. Как и людей. Не бывает ведь одинаковых. Вот и моря… — Марино запнулась, увидев удивление на лице японца. — Считаешь это глупым?..       - Нет, почему же? Это… это даже интересно. Тогда тебе надо поехать в Японию, чтобы подтвердить свою теорию.       - Правда? — улыбка снова расцвела на девичьем личике. — А я бы хотела. Даже очень.       - Если приедешь весной, то попадешь и на ханами.       - Было бы прекрасно…       - Думаю, отец будет этому даже рад. В нашем доме редко бывают гости, но, думаю, тебя и твою семью он бы с радостью принял.       - А ты?       - Не знаю…       - Надеюсь, что да.       Дети просидели в комнате очень долго. Прислушиваясь к шорохам за дверью и готовясь выключить свет и сделать вид, что в комнате младшей дочери Габриэле и Карлотты Марино кроме нее нет никого. Кёя по просьбе своей маленькой собеседницы пытался рассказать про свою родную страну и город, в котором жил, в частности, так, чтобы Джури все поняла. Сама итальянка с интересом смотрела на него и кивала в такт словам, узнавая что-то новое. Через приличное количество времени у детей постепенно начинали закрываться глаза, но они стойко терпели и не прерывали интересный рассказ. Пока Кёя сам все же не изъявил желание вернуться к себе и последовать примеру отца, который пошел спать еще час или два назад.       Джулия провела его до нужной двери и остановилась в дверном проеме.       - А как мне тебя называть?       - В смысле?       - Ну… Хибари-сан? Или, может, Кёя-сан? — они снова говорили почти шепотом, не желая перебудить дом.       Хищник повернулся к юной синьорине и задумался.       - Можешь называть просто Кёя, — сказал он после небольшой паузы.       - Хорошо. Тогда, спокойной ночи, Кёя.       - Спокойной ночи, Джури.       Марино улыбнулась и кивнула, закрывая дверь и убегая к себе, чтобы их вдруг не заметила охрана или уж, что хуже, не проснулся кто-то из родителей.       Маленький японец окунулся в темноту отведенной комнаты. Он заполз на уже успевшую остыть кровать и накрылся одеялом почти с головой. Быть может, эта поездка окажется не такой плохой, как юный хищник успел себе представить? Может, даже совсем наоборот? Было бы здорово.