Due nuvole

Lucy Rose — Shiver

      Впервые Джулии было так страшно возвращаться домой. В место, где она чувствовала себя в безопасности, где находилась ее семья, любимые родители. Глупо было предполагать, что отцу не доложили обо всем, что произошло, да и дон Ламенто явно заметил разницу в том, что ребенок прилетел не общим рейсом, а на самолете его друга и с задержкой на несколько часов. Люди Габриэле не собирались чувствовать на себе гнев мафиози, от одного взгляда которого некоторых бросало в дрожь. Они не могли ничего скрывать, даже если сами упустили его дочь, которая внезапно решила, что очень нужна своему другу.       Синьорина хотела бы надеяться, что все осталось в тайне. Что охрана просто сообщила Габриэле Марино о решении прилететь пораньше на пару дней, а Фонг решил не говорить своему итальянскому другу о произошедшем, чтобы не допустить самых худших развитий событий. Как бы дон Ламенто ни относился к своей семье, он все же был достаточно импульсивен, особенно, когда дело касалось его детей. В голове Джулии одновременно рисовались и самые плохие сценарии. О чем еще можно было думать, если отец Кёи пообещал защиту и безопасность, а по итогу все развернулось подобным образом? Девушка даже не могла предположить, какое будет развитие событий.       Хотелось бы, чтобы все просто прошло мимо. Вот только выйдя из самолета и увидев у трапа хмурого папу, она поняла, что такого не произойдет.       За все время, проведенное в самолете, одни переживания вытеснили другие. К удивлению Марино, она быстро успокоилась насчет того, что убила кого-то. На протяжении нескольких часов убеждала себя, что это правильный поступок. Она защищала себя. Она не дала прикоснуться к себе. Не дала оказаться в еще большей опасности. Ведь не сделай этого, Акутагава-сан, скорее всего, не успел бы на помощь. Кто знает, может, ее бы затащили в машину и увезли в неизвестном направлении, а узнав о смерти их главы, убили бы где-нибудь на заброшке в назидание наследнику клана Хибари. И для развязывания войны между японской и итальянской мафией. Подростковый мозг сразу предлагал самые плохие варианты, не допуская чего-то посередине. «Мне все равно пришлось бы когда-нибудь кого-нибудь убить, — думала Джулия, глядя в иллюминатор. — Пусть уж это будет в борьбе за свою жизнь».       Все же она — мафия. Она — наследница одной из четырех важнейших семей Италии. И то, что произошло сегодня — минимум, который может ждать в жизни дальше. Да, никто на это не рассчитывал. Они все думали, что в доме Кёи будет безопасно. Но нельзя предугадать всего в этом мире. Зато можно быть готовым. Скорее всего, синьор Фонг наберет людей из своих доверенных или тех, кто точно на его стороне. Разберется с выжившими со стороны предателя. Но вот зачем в Токио вместе с Кёей собрался, было Джулии непонятно.       Девушка замерла на вершине лестницы, собираясь с духом. С тяжелым вздохом все же принялась спускаться. В Италии ночь. Если на обычном рейсе можно добраться где-то за двенадцать часов или чуть-чуть меньше, то частный самолет доставлял быстрее. Настолько, что уже в час ночи они появились в аэропорту. И папа в это время должен быть дома. Судя по его режиму, уже быть в постели или если и встречать ее, то с улыбкой на лице.. Но вместо этого он стоит с взглядом, от которого хочется вернуться обратно в салон самолета. И приходится стыдливо опустить голову и спуститься вниз, пока другие люди достают вещи. Марино даже не знала, что погрузили из ее вещей в самолет. Ее просто доставили, усадили и отправили в родную страну.       - Пап, я… — начала Джулия, остановившись перед отцом, но Габриэле перебил ее.       - Садись в машину. На переднее, — слышать сталь в этом голосе казалось слишком непривычным делом, но она все же поджала губы и проскользнула в салон через открытую для нее дверь. — Едьте сразу в поместье. На нас не ровняйтесь, — это уже было сказано подчиненным, которые только кивнули, пусть и не ожидали такого поворота. Зато им лучше. Проще доставить вещи юной госпожи, чем думать, точно ли им не прилетит от еще с вечера хмурого босса.       Джулия же пристегнулась и сжала ладонью пальцы на другой руке. Значит, если отец отпускает так людей, у них определенно будет разговор. Может, попытаться надавить на жалость? Она все же с перелета, пережила столько потрясений. Надо просто талантливо сыграть и убедить поскорее поехать домой, чтобы там уже скрыться в своей комнате, сославшись на усталость и сон после подобных приключений. В самолете она действительно практически не сомкнула глаз.       Интересно, а мама знает о том, что произошло?       Дон Ламенто обошел машину и сел на водительское место, закрывая за собой дверь. Его дочь рядом нервничала, это было сложно не заметить. Но несмотря на это мужчина завел машину и выехал с площадки, не нарушая неловкое и гнетущее молчание.       Они выехали с площадки и направились по дороге, через которую можно было выехать к дому. Но если спустя десятку километров надо было повернуть направо, чтобы проехать через город почти на другой его конец, синьор Марино свернул налево. Его дочери был знаком этот маршрут. Если продолжат ехать именно так — выедут на дорогу, ведущую вдоль набережной. Сейчас такое время, что машин даже в центре Генуи будет мало. Что говорить о кромке воды, пусть родной город и был известен также своими пляжами?       Это такой путь, чтобы выбить побольше времени? Или чуть расслабить ребенка, везя его мимо любимых мест?       Джулия действительно до безумия любила море, была готова отдать ему всю себя, появись эта возможность. Но сейчас для таких подвигов не хватало настроения. И молчание отца все только усугубляло.       Наконец-то девушка не выдержала.       - Пап, прости…       - Почему ты думаешь, что должна передо мной извиняться?       - Ты… просто ты явно от меня чего-то ждешь…       - И ты решила, что это должны быть извинения? — мужчина не сводил взгляда с дороги. — Но если ты так говоришь, значит, сделала что-то, что должно вызвать такое желание.       - Да ты же сам знаешь, что произошло в Японии! Я уверена, тебе рассказал и синьор Фонг, и твои люди! Почему ты заставляешь меня рассказывать это?       - Потому что я хочу, чтобы ты проговорила это. И поняла, насколько были абсурдны твои действия.       - Но…       - Если ты пока не можешь себя защитить в нужной мере, что может быть нормально в твоём возрасте, значит, надо принимать помощь и защиту от другого человека. И думать в некоторых ситуациях о себе. Тем более, если не можешь помочь сама, но можешь навредить своими поступками себе сама.       Младшая Марино слишком близко к сердцу восприняла слова отца. Она возмущенно повернулась к нему, а в глазах загорелся недобрый огонек.       - Я?! Почему ты уверен, что я не могу помочь кому-то?! Может, я и способна только мешать и вредить другим?       - Сбавь тон, Джулия, — горячий итальянский нрав пришлось остудить. — Я не твой одноклассник, не твой враг, чтобы ты повышала на меня голос. Я твой отец, который желает тебе лучшего и который хочет, чтобы ты вернулась домой целой и невредимой, — молодая синьорина на это лишь поджала губы. — Ещё раз. Что ты сделала, за что так хочешь извиниться?       - За то… что доставила тебе беспокойство? — отрицательный жест, заставивший девушку вздохнуть и сесть нормально. — Я… когда меня везли в аэропорт, я узнала, что Кёя может быть в опасности… и никто не знает, где он.       - Какой опасности?       - Он должен был встретиться со своим дядей, чтобы…       - Ты это узнала тогда?       - Нет… тогда я просто узнала, что с ним не могут выйти на связь. И когда мне отказались помочь его найти, я… выбежала из машины.       - Ты успела?       - Ну…       Габриэле посмотрел на дочь, изогнув бровь.       - Ну?       - Я пришла, когда они дрались…       - То есть твой побег оказался бессмысленным? — мужчина снова обратил внимание на дорогу.       - Я не… я увидела, что Кёя в порядке.       - А если бы он оказался не в порядке?       - Пап, неужели ты хочешь сказать, что мне надо было его бросить? — в голосе послышалось удивление. — Мне казалось, ты ценишь дружбу и учил нас этому же.       - А теперь послушай меня. Я беспокоился за тебя. Очень. Особенно, когда мне сообщили о происходящем. Я доверяю своим людям, но когда для того, чтобы добраться до собственного ребенка, нужно немалое время, которого нет, так или иначе поселяется внутри волнение. А тут мне говорят, что не могут вылететь прямо сейчас, потому что ты сбежала. Мне было очень тяжело усмирить мысль выехать за тобой, даже если на это понадобится при лучшем раскладе часов десять. Даже если потом Фонг говорил, что все в порядке.       Машина остановилась рядом с въездом на так непривычно безлюдный пляж. Не было даже тех любителей ночных купаний, которых обычно достаточно в Генуе. Даже если пляжи на ночь закрываются. С другой стороны, попробовал бы кто-нибудь остановить синьора Марино. Мужчина вышел из машины и открыл дверь дочери, подавая ей руку. Джулия, опустив голову, сжала большую и теплую ладонь, поставив ногу на землю. Когда она выбралась из автомобиля, дон Ламенто заблокировал дверь и отвел дочь к каменному парапету, протянувшемуся полосой рядом с песком. Спереди раскинулось море, шум которого прекрасно слышался отсюда.       Девушка вдохнула морской воздух и, наконец-то, позволила себе чуть улыбнуться. Она села на пиджак, который ей услужливо предложил отец, севший рядом. Воздух чуть тянул прохладой, но это не доставляло никакого дискомфорта. Нельзя было сказать, что юная синьорина в ту же секунду почувствовала себя самым спокойным человеком на свете, но место произвело на нее нужный эффект.       - Я не хотела, чтобы ты переживал, — все же произнесла она. — И до последнего надеялась, что ты не узнаешь…       Габриэле не сдержал усмешку и приобнял дочь за плечо.       - Джули. От родителей можно скрывать то, что ты на одной из вечеринок решила попробовать алкоголь или же рискнула выкурить косяк, — на этих словах подросток вспыхнула и хотела уже было сказать, что она бы никогда так не поступила, но мафиози продолжил. — Но явно не то, что на тебя напали или попытались атаковать. И я не считаю тебя слабой, — он коснулся губами светловолосой макушки. — Просто думаю, что моим детям в первую очередь надо заботиться о своей безопасности. Главное желание любого нормального родителя. Надо правильно рассчитывать свои силы. Уходить — это не стыдно. Ты не предаешь. Тем более, если Кёя сам хотел, чтобы ты уехала. Он ведь тоже имел к попытке твоего возвращения прямое отношение?       - Да… — негромко ответила Джулия. Она подняла голову, чтобы посмотреть отцу в глаза. — Я боялась, что ты меня больше никогда одну не отпустишь. Тем более, в Японию.       Глава Ламенто покачал головой.       - Пока там все окончательно не уладится, даже со всей нашей охраной не пущу. И даже не думай возражать. Может, встретитесь снова в конце лета, но не в ближайшее время. Как раз уделишь должное внимание своей учебе в академии.       - Будто я этого не делаю сейчас… но это, наверное, самый лучший вариант из всего, что могло быть…       - Что же ты тогда надумала?       - Пожалуй, эти мысли останутся при мне.       Мужчина снова усмехнулся и ласково потрепал девушку по волосам. Они молча просидели на пляже еще немного, пока Джулия не почувствовала, что усталость и все переживания, которые навалились на нее сегодня, дали о себе знать. Она все хотела сказать отцу про убитого ею человека, но слова так и застревали в горле. Сил не хватило. Поэтому эту тайну решила оставить для себя. Может, когда-нибудь и получится с нею поделиться.       В конце концов, у Габриэле и его детей всегда были доверительные отношения. Другой вопрос, что слова о том, что на руках дочери оказалась чужая кровь, не входят в категорию того, что младшая Марино с радостью бы рассказала.       Они уезжают в поместье только через час. На вопрос Джулии про то, стоит ли говорить о произошедшем маме, отец отвечает: «Как захочешь сама».       Девушка не хочет нервировать свою родительницу. И если получила такой ответ, значит, сам дон Ламенто не решил полностью информировать свою супругу в происходящем. Значит, и ее дочь не станет.       Через несколько дней в мире мафии прошел слух, что четырнадцатилетний Хибари Кёя теперь глава японской мафии. Это событие возымело большой резонанс, тем более, когда все подтвердилось. Не так часто подросток становился во главе преступной империи, а клан Хибари иначе и не назвать. С поддержкой Триады и фактом того, что этот мальчишка мог не сдерживать себя в избивании неугодных (будто он когда-то делал это), возмущения звучали лишь на словах и за закрытой дверью. После новости о том, что из четырех заговорщиков, которые посмели пойти против, выжили только два, намекало на определенные обстоятельства. Да и выжившие остались каждый без правого предплечья. Обычно для демонстрации преданности того, кто в чем-то ошибся, якудза раздрабливали или резали наживую фалангу пальца. А тут — слишком уж хорошая демонстрация того, что происходит с предателями. Еще и понизили в их группировках до обычных преступников, поставив на места боссов тех, кого выбрал клан голосованием. Если кандидатура устраивала юного босса. Удивительно, но никого из провинившихся люди не осмелились поддержать снова.       Джулию эта новость все равно несколько поразила. Но была теперь ясна причина и почему Кёя с синьором Фонгом уехали в Токио, и почему ее друг не мог нормально отвечать несколько дней. Наверное, сейчас у него слишком много дел и забот. Как бы они не ввели японского Хищника в состояние тотального раздражения. А самой девушке оставалось лишь поздравить с такой должностью и надеяться на какой-нибудь званый вечер, на который сможет отправиться ее семья, чтобы выразить почтение новому главе партнерской группировки. Тогда получится еще раз увидеть того, от кого так спешно приходилось уезжать.       Вот только вряд ли что-то подобное будет, вспоминая нелюбовь Кёи к толпам. А если все же у Фонга получится его убедить, так или иначе, вряд ли это произойдет, пока не утихнут волнения.       Габриэле же узнал немного больше о нападении. Ему рассказали про то, что человек, который хотел вывести его дочь из комнаты, был найден мертвым еще до того, как в поместье оказался Акутагава Риота. А в магазине пистолета, который глава выдал своему ребенку, не хватало одной пули. Дон Ламенто наблюдал за тем, как его дочь с улыбкой общается с сестрой, играет с младшим братом. Разговаривает с мамой, словно не произошло в ее жизни ничего из ряда вон выходящего. Играет блестяще и очень убедительно.       И синьор Марино решает оставить это в стороне и запереть у себя в голове до поры, до времени. Их жизнь продолжается, и он сделает все, чтобы его семья снова оказалась в безопасности и комфорте.       Жизнь в мафиозном мире не останавливается, даже если чья-то жизнь замирает.